Послышался странный треск. Гилберт напрягся, запоздало поняв, что отец, должно быть, разбил что-то стеклянное. Выходит, он и правда не в духе. Подобное не сулило ничего хорошего, но принц никогда не боялся короля. Фридрих очень сильно любил его, несмотря на свой характер и крутой нрав. Любил так же сильно, как не любил Людвига.
Переступив порог, Гилберт закрыл за собой дверь. Первым он увидел Гюнтера. Тот был в одной лишь рубахе черного цвета, потрепанной и рванной кое-где. Мужчина вытирал кровь с лица, а принц тот час понял, что Фридрих снова его избил.
— Отец!
Должно быть, Гюнтер не заметил его появления сразу. Он вздрогнул всем телом и отшатнулся, смотря на сына и первенца с таким откровенным ужасом, что принцу стало не по себе.
— Уйди…
Его голос был хриплым. Казалось, второго короля душили, да так сильно, что он еле говорил. А впрочем, так оно и могло быть. Из носа мужчины шла кровь, но он даже не пытался ее остановить.
— Отец, не стоит сидеть на холодном полу.
Но Гюнтер с отчаянием замотал головой. Когда же Гилберт понял, что происходит, его душа просто похолодела в один миг. Это его родитель разбил бокал. И теперь острый осколок был в его ладони.
— Уйди… — повторил он, смотря на сына с таким отчаянием, что принцу стало до ужаса не по себе. — Просто уйди…
— Нет! Ты опять пытался это сделать?
Гилберт решительно вырвал осколок из чужой хватки, невольно порезав родителя, а после схватил его за плечи и встряхнул.
— Уйди…
— Я не позволю тебе убить себя! Отец, я же просил тебя не поступать так больше! Зачем ты опять…
Гюнтер весь сжался, а принц поспешил сбавить обороты. Крики всегда пугали второго короля, а жизнь с Фридрихом так и вовсе превратила его в зашуганного и забитого человека, впадающего в оцепенение от любых проявлений агрессии.
— Уйди… — совсем тихо выдохнул Гюнтер.
Он беспомощно сжался, а принц растерянно замер, не зная, что делать. Подобные приступы с его родителем случались все чаще и чаще в последнее время, и не в последнюю очередь в этом был виноват король, который вымещал на нем злобу. Возможно, Фридрих в самом деле любил супруга, но эта любовь с годами все сильнее и сильнее перерастала в нечто отвратительное.
— Прости, отец. Я не хотел пугать тебя.
Гюнтер в последнее время заметно исхудал. Его руки стали тоньше, ключицы слишком сильно выпирали, равно как и ребра. Принц приобнял родителя и тут же почувствовал, как тот дрожит. Второй король боялся супруга, но не менее сильно он боялся собственного сына, которому дал жизнь. Быть может, причиной было сходство характеров Гилберта и Фридриха, или то, что принц был невероятно похож на отца в детстве. Теперь сложно сказать, но чем старше становился Гилберт, тем чаще он ловил на себе полные ужаса взгляды Гюнтера.
— Не надо…
Когда родитель попытался высвободиться из его объятий, принц встрепенулся. Гюнтер был единственным человеком, не считая Людвига, к которому принц испытывал трепетную привязанность. Однако родитель всегда его сторонился. Когда Гилберт был маленьким, Фридрих не позволял им вовсе видеться, не объясняя причины, а когда состоялась их встреча, и десятилетний принц впервые узрел родителя, тот побледнел и отошел от него, словно узрев монстра. И все же Гилберт волей-неволей продолжал тянуться к нему, несмотря даже на то, что тот упорно не шел на контакт и не разговаривал с ним.
Гюнтер боялся Фридриха. Тот и прежде не был особо добр к нему. Достаточно упомянуть лишь то, что Фридрих в свое время похитил его, собственного двоюродного брата, из отчего дома, запер в четырех стенах, где и насиловал до тех пор, пока не удалось зачать дитя. Родной дядя тогда еще молодого короля едва не устроил восстание, потому как это в принципе была неслыханная дерзость, даже если не брать во внимание сам факт инцеста. А когда Фридрих объявил о том, что Гюнтер понес от него, его дядя вынужден был смириться.
Гилберт не знал, что тогда пережил Гюнтер. Фридрих как-то рассказывал ему о том, что то похищение было фикцией и Гюнтер отдался ему добровольно, но чем старше становился принц, тем меньше он верил словам отца. А после рождения Людвига Фридрих так и вовсе словно с цепи сорвался. Он винил во всех своих бедах именно супруга, часто бил его и заставлял кричать от боли. Сделать с этим что-либо никто не мог, потому как никто не имеет право лезть в супружеские отношения.
На полу было холодно, а второй король был практически нагим. Не долго думая, Гилберт ловко подхватил на руки родителя, благо он был сильным, а Гюнтер так исхудал, что весил теперь мало, а после отнес его в сторону дивана. Родитель уперся рукой в его плечо, явно пытаясь отстраниться и не понимая до конца, что вообще происходит. Положив его на диван, Гилберт поспешил прикрыть родителя пледом.
— Уйди… — снова повторил тот.
Принц прикусил губу. Он понятия не имел, что можно сделать, чтобы помочь родителю хоть как-то. Как сделать так, чтобы Гюнтер его не боялся и не шарахался от него? Слишком это сложный вопрос, ведь даже Людвига он подпускал к себе с неохотой.
— Что, опять? — прозвучало со спины. — Как же мне надоели эти приступы. Мой дражайший супруг болен.
Гилберт обернулся, сразу узнав голос отца-короля. Длинные светлые волосы Фридриха были мокрыми, равно как и его белая рубаха. Он пришел со стороны балкона, больше напоминавшего террасу, витающую в воздухе, и лишь в тот миг Гилберт понял, что идет дождь.
— Болен? — выдохнул принц. — Он напуган. Что ты с ним сотворил на сей раз, отец?
Но король даже в лице не изменился.
— Ничего из того, что должно тебя хоть как-то касаться, сын.
Гилберт перевел быстрый взгляд с одного отца на другого. Едва лишь Фридрих вернулся, Гюнтер замер, даже дышать стал тише. Он прикрыл голову пледом, словно пытаясь так защититься.
— Отец, ты же сам видишь, в каком он состоянии…
— Тебя это не касается, сын, — властно прервал его Фридрих. — Я сам разберусь со своим супругом, а ты позаботься о своем. К слову, — король прошел в сторону стола, поманив за собой наследника. — Ты можешь объяснить, почему мне донесли о том, что ты якобы не хочешь жениться на сыне Эдельштайна? Это идеальная партия для тебя, и я много раз говорил тебе об этом.
Фридрих определенно умел переводить тему. Принц вынужден был пойти следом за ним, дабы сделать то, ради чего он вообще пришел в королевские покои — поговорить. Бросив последний тревожный взгляд на Гюнтера, он переключил все свое внимание на отца-короля.
— Должно быть потому, что я не хочу связывать свою жизнь с этим занудой, — ответил он. — В самом деле, отец, мне и несколько минут наедине с ним невероятная пытка, а ты предлагаешь вступить в брак с этим ненавистным мне человеком?
Фридрих зарылся рукой в свои волосы.
— Не будь глупцом, сын. Эдельштайн — лучший воевода Королевства Ветров, и его поддержка тебе понадобится. Если мы хотим начать войну против Гроз, нам нужен Эдельштайн, а значит, ты женишься на его сыне, дабы у нас была поддержка. Тем более, что Родерих весьма хорош собой, и в постели с ним тебе будет приятно.
Гилберт поморщился.
— Я не желаю этого брака всем сердцем, отец. Ты же знаешь… Ты должен меня понять, ведь ты сам…
Принц запнулся. Он снова оглянулся в сторону притихшего Гюнтера, не зная, стоит ли говорить в его присутствии на столь непростую для всей их семьи тему. Королевскую династию Ветров до сих пор порицали за кровосмешение, и все об этом знали. Разумеется, осудить короля никто не решится, но и забывать о его грехах никто не спешит. Не будь Фридрих действительно прекрасным правителем, ловким дипломатом и стратегом, его могли бы свергнуть представители побочных ветвей рода Байльшмидт. Это мог бы сделать хотя бы его дядя, младший брат прошлого короля, или его старший сын Бернхард, родной брат Гюнтера. Да в конце концов, реши тот же Гюнтер свергнуть супруга, его бы только поддержали.
— Понять? — строгим тоном спросил Фридрих. — О, я прекрасно понимаю. Сам, как видишь, повелся на свою кровь. Но что я имею в итоге? — король взглядом указал на Гюнтера. — А вот что. Мой брат-супруг тронулся рассудком. Как видишь, пресловутая любовь не принесла мне никакого счастья. Но то, что задумал ты… — мужчина подошел к сыну практически вплотную. Он был значительно выше и крупнее, а потому принц невольно съежился. — Да я скорее утоплю Людвига, как щенка, чем позволю тебе пустить в него свое семя. Не стоило мне давать жизнь этому отпрыску в свое время. Теперь я мирюсь с его существованием, но если вдруг окажется, что ты задумал кровосмешение, я убью его, даже если один из вас понесет дитя. Попомни мое слово, сын.
Гилберт ясно осознал, что отец не шутит. Да, все именно так и будет. Фридрих не допустит кровосмешения, и случись что, именно он, Гилберт, будет виноват. Он сам не пострадает, зато пострадает его горячо любимый брат.
— Так может хотя бы не Родерих… — начал было он, но замолк, увидев суровый взгляд отца.
— Ты женишься на этом юноше и заделаешь ему наследника, чтобы я мог заручиться поддержкой его отца и пойти войной на Грозы. И только попробуй ослушаться. А теперь иди к своему жениху и проси его руки, да поживее.
Сказав это, мужчина уверенным шагом обошел сына и направился в сторону дивана, на котором лежал супруг. Гилберт хотел было попытаться переубедить отца, но едва лишь Фридрих сорвал плед с Гюнтера, принц раскраснелся и поспешил покинуть покои родителей.
Закрыв за собой дверь, он прижался к ней спиной и замер. Из покоев слышались крики Гюнтера, в который раз противящегося своему супругу, а Гилберт понял, что ненавидит сам себя за свою беспомощность. Увы, но он не мог помочь ни родителю, ни себе, ни младшему брату. Не мог, пока жив Фридрих, а король полон сил и проживет еще очень долго. На ум пришли слова Родериха, которые сейчас не казались такими уж и ужасными. Сейчас, когда отец в который раз насиловал все так же сопротивляющегося Гюнтера, не смирившегося со своей судьбой даже спустя без малого двадцать три тяжких года.
Гилберт направился в покои Людвига, по пути размышляя о том, что же ему делать теперь и как быть.
***
Уже вечерело. Ветер усилился, очевидно, поднялась метель. Но в деревянном просторном доме было тепло. Хозяин не разговаривал с гостями. Он сидел у очага и разделывал рыбу, дабы посолить ее и спрятать в погреб. Жители рыбацкого поселения вовсю собирали продукты на период метелицы, так что никто не мог позволить себе отвлекаться на всякие мелочи. Супруг хозяина, расторопный и довольно шустрый парнишка с очень тонкой талией и бледной кожей, приготовил нечто вроде рыбного супа, накрыл на стол и жестом дал понять гостям, что те могут откушать.
Астрид была напряжена, точно тетива лука. Принимать подачки от мужчин ей не позволяла гордость, но при этом она прекрасно понимала, что и она, и ее супруга, и дочери уже давно не ели, а взять сейчас еду неоткуда. Попытаться выйти в метель ловить рыбу — самоубийство, для охоты здесь нет лесов.
— Я понимаю, о чем ты сейчас думаешь, — сказала Грета так, чтобы мужчины их не слышали. — Но тебе стоит быть проще. В конце концов, нас приютили и теперь хотят накормить.
Астрид посмотрела на супругу и кивнула. Да, Грета права. Дождавшись ее разрешения, Айно и Мэгг синхронно присели за стол. Помимо супа на столе стоял немалый кусок вяленого мяса, хлеб и бутыль с вином. Айно тут же налила вино, а Мэгг отломила кусок хлеба. Что ж, они и правда очень голодны. Грета потянула Астрид в сторону стола, и та окончательно сдалась. Им всем нужны силы, а откуда силы, если они будут голодать?
— Довольно вкусно, — сказала Мэгг. — А я слышала, что они делают муку из рыбных костей. Как думаете, это правда?
— Мука из костей? — удивилась Айно. — Что за бред? И где ты только могла такое услышать.
— Тихо, девочки, — шикнула на них Грета. — Или вы забыли о том, что вам запрещено болтать? — она посмотрела в сторону хозяев дома. Юноша оглянулся в тот же миг и, поймав ее взгляд, лукаво улыбнулся и кивнул, а вот старейшина поселения продолжал делать вид, будто их вовсе не существует. — Кажется, это в самом деле так, — протянула женщина, отведя взгляд. — Мука из костей… Весьма необычно.
— Откуда ты знаешь, матушка? — спросила Айно.
Грета задумалась на мгновение, а Астрид не сводила с нее взгляд.
— Мы ошиблись. Теперь, когда это ясно, нужно убираться прочь из этой ледяной пустыни.
Мэгг и Айно вновь замерли.
— Разумеется, — кивнула Грета. — Однако это будет нелегко сделать при учете того, что мы потеряли корабль, взять новый нам неоткуда, древесины кругом нет, а ты так мила, что не желаешь принять помощь местных только лишь потому, что они мужчины.
Астрид рыкнула.
— Опять ты…
— Просто смирись, — продолжила ее супруга. — Мы на их земле, нам нужна помощь, и только они могут нам помочь. Хотя я склоняюсь к тому, что нам не стоит спешить. Зов крови все равно силен, какое бы решение ты не приняла, будучи главой нашей семьи. Впрочем, зачем мне это говорить, ты и сама все знаешь.
На сей раз Астрид сжала руки в кулаки. Грета была права во всем, что касалось помощи, однако кое с чем амазонка не могла согласиться ни в коем случае.
— Нам нельзя контактировать с мужчинами, — сказала она, бросив недобрый взгляд в сторону хозяев. — А он… ты же сама знаешь. Он — мужчина. О чем еще после этого говорить?
Но Грета осталась совершенно невозмутимой.
— Спасибо, дорогая, я и сама заметила, что он мужчина. Но меня это, как видишь, не сильно тревожит.
— Я поражаюсь твоему спокойствию.
Мэгг и Айно тихонько ели, стараясь не встревать в разговор матерей. Они, к слову, так же удивлялись тому, как хладнокровно ко всему относится матушка.
— Советую и тебе быть максимально спокойной, дорогая, — отозвалась Грета. — В любом случае, выбор у нас в самом деле невелик.
Астрид выдохнула и разжала руки, а после, немного подумав, и сама потянулась за хлебом. Возможно, Грета и права.
Дальнейшая трапеза проходила в полном молчании. Когда парадная дверь открылась, Айно услышала это первой.
— Ваше величество, — сказал юноша, встретив короля.
Хозяин дома тут же вскочил с места, отложив в сторону нож и рыбу, которую разделывал, и поспешил поклониться правителю. Астрид вновь напряглась. Должно быть, местный король что-то решил на их счет. Иначе зачем бы ему приходить.
— Да воздадут тебе боги за гостеприимство, — с улыбкой сказал правитель, обращаясь к старейшине.
Как только он обернулся в их сторону, амазонки разом поднялись на ноги. Стоит проявить уважение к тому, что приютил и накормил путника, ведь законы гостеприимства везде равны. Король кивнул каким-то своим мыслям и, похлопав старейшину по плечу, направился к амазонкам. Следом за ним шел его супруг.
— Надеюсь, трапеза придала вам сил, — куда более холодно и отстраненно сказал король.
Астрид сглотнула. Она сперва посмотрела на Грету, а та в свою очередь кивнула — им надо проявить должное уважение к этому человеку хотя бы из благодарности.
— Да, благодарим вас.
— Я разузнал, за какой срок можно отстроить новый корабль, — продолжил правитель Льда. — Даже если погода не вмешается и мы сможем быстро добыть древесину, сроки огромны. Плыть в Ледяное море сейчас уже опасно, а с приходом метелицы и Холодное море будет объято штормами. Вы ведь понимаете, насколько серьезна ситуация?
Астрид кивнула. Да, приближающаяся метелица — вещь весьма страшная для всех, кто не привык к ужасным холодам. И если в суровую зиму Холодное море еще будет спокойным, они в любом случае не успеют построить новый корабль до начала метелицы. Так что же тогда делать? Ждать конца метелицы здесь, во льдах? Это тоже можно приравнять к самоубийству. Если амазонки с Малого материка узнают о том, что они провели так много времени на земле мужчин, им попросту не позволят причалить обратно к родным берегам, а дом их сожгут. Законы суровы.
— Понимаю, кивнула Астрид. — Мы не желаем дискредитировать вас, а потому пойдем в шторм.
Король мотнул головой.
— Я не прощу себе этого. У меня есть иное предложение. На восточной границе куда больше древесины, и погода там не так сурова. Если вы доберетесь до границы по суше, успеете как раз к окончанию строительства верфи. При таком раскладе ваш путь будет лежать через Алое море. Вы быстро доберетесь до Дальнего материка.
— По суше?
Астрид тут же мысленно представила себе такой путь. Действительно, это самый оптимальный вариант, и самый безопасный, если, конечно, не учитывать того, что придется идти вглубь этой страны, населенной одними лишь мужчинами.
— Это отличный вариант! — с улыбкой заявил Альфред. — Мы поедем в закрытых каретах, вас даже никто не увидит. Как только доберемся, и корабль будет готов.
— Это немыслимо… — сказала было Астрид, но ее перебили.
— Нас устроит такой вариант, благодарим вас.
Голос Греты звучал невероятно твердо. Астрид хотела было возмутиться, но замолкла. Да, супруга права, надо переступить через свою гордость.
— Отлично, — Альфред заулыбался еще шире. — Я же говорил, что это отличная идея!
Айно и Мэгг тут же заулыбались, глядя на него, Иван вновь заподозрил неладное, Астрид с трудом сдержала в себе гнев, а вот Грета вновь всех удивила. Она подошла ближе к мужчинам, заставив даже старейшину пораженно замереть, а после практически невесомо коснулась ладонью щеки удивленного Альфреда. Парень понятия не имел, как на это реагировать, равно как и все остальные.
— Большое спасибо.
Грета смотрела на парня очень странно. Король перестал в тот миг моргать, а Астрид рыкнула.
— Дорогая, довольно.
Ее супруга, однако, не сразу отошла от Джонса.
— Да не за что… — выдохнул парень.
Когда Грета отошла к жене, Альфред посмотрел на Ивана. Они оба совершенно ничего не понимали. Однако решение было принято окончательное — им предстояло вместе поехать к восточным границам.
***
В Королевстве Огня наступила ночь. Именно в такое время на улицах городов было особенно многолюдно. Человек в плаще шел через толпу, прикрыв голову капюшоном. Он не спешил.
— Калиш пропал... Какого черта...
Завернувшего за угол человека никто не заметил, кроме рыжеволосого юноши. Он знал его и уже ждал. Как только они остались одни в подворотне, рыжеволосый шепотом протянул:
— Так значит, вы вернулись?
— Как видишь.
Юноша пытался всмотреться в лицо человека, точно не веря в то, что это правда.
— Ваше высочество... Уж не означает ли это, что вы готовы бороться на ваш трон? Мы дождались этого мгновения...
— Сперва я должен найти Альфреда, — отозвался тот. — А потом... Да, я буду бороться. О да, паршивец Антонио пожалеет о том, что посмел отобрать у меня трон. Они все пожалеют.
Рыжеволосый лишь кивнул. Теперь, когда законный наследник вернулся, у них есть все шансы на то, чтобы вернуть королевскую династию Огня.
