Легенда снежной пустыни

      Хенрик осмотрелся, убеждаясь в том, что они остались незамечены стражей. Летняя резиденция пустовала, как ей и полагается во время суровой зимы. Королевский дворец находился далеко от границы с королевством Льда, а потому и стражи вокруг него всегда было мало. Здесь открывался прекрасный вид на теплое море и небольшой плац, традиционная площадка магических тренировок. Этой традиции было уже много лет: король обучал своего сына и наследника владению особым даром, магией их рода, именно здесь, на этой площадке, которая находилась близко к морскому побережью. Отец нынешнего короля так же обучал принца в летней резиденции, и сам Бервальд должен был продолжить эту традицию. Но годы все шли, а наследник так и не появился.       ― Так зачем мы здесь?       Вопрос Хенрика был обращен к Тино. Так уж вышло, что эти двое в свое время сильно сдружились. Хенрик принадлежал побочной ветви королевского рода. Он был немногим старше Бервальда и в детстве не шибко его любил, зато вот с его супругом, безродным Тино, который был младше, немного диким и таким непохожим на придворных, Хенрик сразу сошелся. Они стали лучшими друзьями, всегда охотились вместе и тренировались военному искусству. Во владении оружием Тино просто не было равных, равно как и в рукопашном бою. Ему было чему обучить Хенрика, равно как и Хенрик мог учить его дворцовым тонкостям.       В дела королевской четы Хенрик никогда не лез, но если Тино тянуло на откровения, он всегда был готов выслушать друга и дать ему совет. А потому так и вышло, что Хенрик был в курсе важнейших деталей, о котором при всем желании не прознали бы даже самые любопытные придворные.       ― Я хочу знать правду, ― коротко ответил Тино.       Он был облачен в свою привычную меховую накидку с капюшоном. Серая, теплая и практичная, отличный выбор для заправского шпиона. Но Тино не был шпионом, его титул был почтительным.       ― Дружище, ― мягко начал Хенрик. ― Ты уверен, что не будет вернее поговорить с королем напрямую?       Он знал, что заставило Тино прийти в летнюю резиденцию тайно, едва ли не как разбойник какой-то. Бервальд зачем-то назначил встречу в летней резиденции своему бывшему жениху, Лукасу Бондевику. Это уже вызывало множество не лучших подозрений, особенно на фоне самого факта о бездетности королевской четы. Хенрик не мог не понять опасений друга, но при этом он помнил о том, что между королями всегда были доверительные отношения, они всем смело делились. Так отчего-то же Бервальду в этот раз не рассказать о том, что у него на уме?       ― Уверен, ― кивнул Тино. ― Он солгал мне, Хенрик. Солгал, глядя прямо в глаза. Я теперь сомневаюсь вообще во всем, ― он выдохнул. ― Сомневаюсь в честности своего супруга, которому всегда и безропотно верил. Но я узнаю правду.       Хенрик лишь кивнул.       ― Наверняка они просто будут говорить о какой-то… хм-м… политической ерунде, ― усмехнулся он. ― Может, Бервальд решил устроить брак этого Бондевика, мало ли. Этот человек родовитый, имеет отношение к королевской семье, хоть и посредственное. Выгодная партия для возможных союзников.       Он говорил более чем логичные вещи, и Тино это, разумеется, понимал. Второй король и сам успел передумать над самыми различными предположениями. Он вновь и вновь воспроизводил в голове подробности письма Бондевика, словно пытаясь уловить в них некое зашифрованное послание. Хенрик прав, есть вероятность, что Бервальд, съедаемый чувством вины, решил устроить брак для бывшего жениха, дабы у того наладилась жизнь, но в таком случае зачем назначать встречу в пустующей резиденции? Да еще и тайно. Бервальд ничего не сказал собственному супругу. Более того, он ему солгал, сказав, что едет из-за каких-то крестьянских дел. К чему вообще эта секретность? Что он мог такое задумать?       Тино ненавидел вранье. Он мог простить многое, но вот откровенная ложь могла его ранить. Наверное, в этом и была главная причина того, что он сорвался. Едва Бервальд со своей небольшой кавалерией выехал из столицы, Тино расшевелил Хенрика и огорошил сообщением о том, что они отправляются на важное дело. Придворным Тино сказал, что едут они на охоту, это никого не удивило, благо они с Хенриком регулярно охотились. Объясняться с другом пришлось уже в пути, когда они мчали лошадей по следам королевского экипажа.       Хенрику не нравилось происходящее, но не помочь другу он не мог.       ― Надо забраться повыше. Я знаю, как попасть внутрь незамеченным, ― сказал Тино. ― Прошло уже много времени.       Да, времени прошло достаточно. Они сидели в своем укрытии столь долго, что Хенрик начал мерзнуть и уже проголодался.       ― Забраться? ― спросил он. ― В смысле по стенам?       ― Да.       Мужчина нервно усмехнулся.       ― Дружище, это ты у нас лазаешь по стенам не хуже, чем ходишь по земле ногами, а я так не умею. Да еще и в такую холодрыгу…       ― А ты останешься здесь, ― прервал его Тино. ― Я проберусь туда один, послушаю, о чем они говорят, а после вернусь.       Эта идея Хенрику была не по душе. Конечно, даже если Тино и обнаружит стража, что они вообще могут сделать второму королю? Одно дело, что его присутствие перестанет быть тайной, не велика беда. Однако же никто из них не знал наверняка о том, что происходит там, в этом дворце, на самом деле. Чем могут быть заняты Бервальд и его тайный гость. И если Хенрику было плевать на досуг на короля, то отношение Тино к этому досугу его все же волновало.       ― Ты уверен?       Тино решительно кивнул.       ― Более чем. Жди меня здесь.       Не дождавшись ответа, он помчался вперед, ступая невероятно тихо и осторожно, но все же быстро, а Хенрик лишь выдохнул.       ― Ох, что же будет…       Ему и правда оставалось лишь ждать и надеяться на лучшее. А Тино тем временем достиг стены замка. Он хорошо помнил эти стены, все их выступы и кладку. В те дни, когда они с Бервальдом проводили лето здесь, король бывал занят делами государства, а сам Тино, если ему наскучила охота, мог лазать по дворцовым стенам. У него это отлично получалось. Руки и ноги хорошо все помнили, серая накидка позволяла ему не выделяться на фоне стены, так что молодой мужчина быстро и уверенно вскарабкался до нужного балкона и забрался внутрь.       Зимой резиденция стоит холодной. Если и отапливать ее, зажигая огонь в каминах, то начинать лучше со второго этажа. А если есть необходимость протопить одно помещение и побыстрее, то это могут быть кабинет и соседствующая с ним королевская спальня. Именно к этим помещениям Тино и направился. Если стража и будет, то у дверей. Не многие стражники вообще знают о тайных ходах дворца, Тино же их давно изучил едва ли не лучше, чем даже Бервальд.       Он быстро добрался до нужного места. Маленькая коморка представляла собой небольшой склад постельного белья и тазов для стирки, здесь не было и следа присутствия прислуги. Второй проход вел к коридорчику, который, в свою очередь, должен был привести уже к спальне. Тино ступал настолько тихо, насколько только мог и умел. Уже приблизившись к нужной двери, он расслышал голоса. Выходит, Бервальд и Лукас сейчас и вовсе в спальне? Сглотнув, Тино приблизился.       Прежде этот коридорчик использовался как традиционный секретный лаз отцов. Стоя здесь, слушая и наблюдая за происходящим в спальне, королевские отцы свидетельствовали интимную жизнь сына. Эти традиции несколько искоренил Бервальд, должно быть от того секретные проходы и забылись и стали неиспользуемыми.       ― Почему ты решил, что я на это соглашусь? Решил потоптать мою гордость еще сильнее?       Тино замер, едва прижавшись к двери. Пара отверстий не были заделаны, так что он смог не только слушать, но и смотреть. На краю кровати сидел красивый молодой мужчина со светлыми волосами и бледной кожей. Он был изящным и статным, ухоженным и определенно знающим о том, что на нем любой остановит восхищенный взор.       ― Мне действительно жаль, Лукас.       Бервальд стоял чуть в сторонке. Он смотрел на своего гостя, но выражения его лица Тино не видел.       ― Иначе бы ты не стал меня сюда звать. Бервальд, ты жалок.       Бондевик говорил с королем смело, чуть насмешливо, и Тино не мог этому не удивиться. Выглядело так, будто для них двоих привычно вот так вольно общаться.       ― Ты знаешь, зачем я тебя позвал.       Лукас хмыкнул. Даже кривясь, он оставался красивым.       ― Знаю. Затем же, зачем и в прошлый раз. Вообще, сложно этого сразу не понять, знаешь ли. Но с чего ты взял, что меня волнует твоя проблема, Бервальд? Ты опозорил меня, когда променял на безродного деревенщину, но я с этим смирился. А теперь ты смеешь просить меня о такой вот сомнительной помощи? А что, если виной сей беды является и не твой супруг вовсе, а именно ты? Может, мне и под него лечь сразу, чтобы уж наверняка?       ― Не говори так!       Бервальд редко поднимал голос. Тино едва не вздрогнул, но вот Лукас остался непоколебимо спокоен.       ― Он ведь не знает, да? ― спросил он. ― Не знает о том, что ты сейчас здесь и со мной. Как и в прошлый раз, и в позапрошлый. Мне стоило еще тогда предложить тебе сделать его своим любовником, все бы остались в выигрыше. Но ты все равно женился.       Тино стало откровенно не по себе. Разумеется, у Бондевика полно причин его ненавидеть, но не презрение в чужом голосе изумило второго короля, а нечто иное.       ― Я вовсе не ради этого тебя позвал… ― уже куда спокойнее сказал Бервальд. ― И Тино не знает.       ― Тино, ― повторил Лукас, словно пробуя имя на вкус. ― Твой Тино тебе слишком доверяет. Почему он не здесь сейчас? В прошлый раз, когда ты попросил меня родить тебе наследника, я ясно дал понять, что если и допущу подобное, то только в непосредственном присутствии твоего супруга, ― продолжил граф, говоря подчеркнуто спокойно. ― Не велика радость вынашивать дитя и отдавать его вам, но я и не горю желанием сам быть отцом. Мне плевать. Но ты овладеешь мной только в присутствии своего супруга, если надеешься получить наследника для вас двоих.       Услышав это, второй король едва не повалился на пол. Ноги вдруг стали ватными, а душа похолодела. Да, он и сам говорил Бервальду, что королю бы стоило завести любовника, дабы заиметь наследника. Но почему именно бывший жених? И почему втайне от самого Тино?       Бервальд мотнул головой.       ― Тино не должен ни о чем знать.       Лукас усмехнулся.       ― Настолько ты ценишь своего супруга?       Тино замер, даже дышать перестал. Выходит, это не первая встреча короля с Бондевиком. Более того, они обсуждали настолько серьезную тему, и Лукас поставил условие ― открыть правду Тино, а Бервальд оказался против. Многое Тино ожидал подслушать, но точно не это.       ― Я жалею о том, что женился на нем, а не на тебе.       Сердце ухнуло куда-то в пятки. Король говорил искренне, это ощущалось даже на расстоянии. Он говорил правду, и эта правда была подобна удару железного хлыста.       ― Жалеешь? ― не без удивления спросил Лукас. ― А если бы он родил тебе наследника, жалел бы?       Они оба на миг замолкли. Тино уже не смотрел, но слушал. Сердце билось, как бешенное, а в глазах стало щипать. Он не ожидал, что будет так больно узнать правду.       ― Ты был моей любовью, ― отозвался Бервальд. ― И именно на тебе я должен был жениться. А потом меня словно прокляли. Я ослеп и превратил свою жизнь в то, чем она стала. Я совершил много ошибок.       Должно быть, Бондевик вновь усмехнулся.       ― А говорил ли ты об этом своему супругу?       ― Нет. Он не должен знать. Я совершенно не хочу причинять ему боли. Тино хороший человек, это моя ошибка, а не его.       ― А чего же ты хочешь?       Это был, пожалуй, самый главный вопрос. Бервальд сперва подумал, должно быть, взвешивал каждое слово, а после ответил:       ― Бездетность Тино дает мне возможность развестись с ним. Я не брошу его на произвол судьбы, подарю ему дом и буду обеспечивать всю его жизнь, а потом сделаю то, что должен был сделать еще пять лет назад. Разумеется, если ты дашь мне второй шанс.       Вот король и сказал это. Значит, Бервальд планировал не просто заделать ребенка другому мужчине, а именно жениться на Лукасе, предварительно разведясь с Тино. Второй король тут же вспомнил их с супругом многочисленные разговоры, в которых Бервальд всегда повторял, что любит его и никогда ни на кого не променяет. Это была чудовищная ложь. Тино не сразу осознал, что по его щекам побежали непрошенные слезы. Было больно, намного больнее, чем он только мог вообразить.       ― Значит, ты бросишь его как ненужный использованный мусор? Сперва меня, а потом и его, заклеймив при этом на все королевство. Знаешь, что я осознаю яснее прочего, Бервальд? Ты не заслуживаешь Тино. Ты столь жалок, что я борюсь с желанием бросить в тебя грязь.       ― Ты имеешь право так говорить, но я все равно буду ждать твой ответ, Лукас. Через два дня мы едем в королевство Ветров, а сразу после я приеду в дом твоего отца. И если ты дашь мне свое согласие, я тут же разведусь с Тино. Ты можешь не думать о нем, он не будет заклеймен.       ― Разумеется, будет, ― куда резче, чем прежде, сказал Бондевик. ― И ему будет хуже, чем мне, Бервальд.       Дальше Тино слушать не хотел. Самое главное он уже узнал, и стоять более у двери и подсушивать было выше его сил. Это походило на жестокую правду жизни: сперва король его забрал из родной деревни, бросив своего благородного жениха, а теперь он и его бросает. И выглядит все так, словно сам Тино был лишь временной преградой между Бервальдом и его возлюбленным. Но ведь Тино любил супруга, он полностью ему доверял и мечтал подарить ему наследника. Но Бервальд все это время видел в нем лишь свою ошибку, не более того.       Уже покинув коморку и добравшись до балкона, Тино утер слезы. Что же ему теперь делать? Как быть? Очевидно, что для короля развод ― дело решенное, но он даже намеком не дал понять Тино, что все к этому идет. Он все так же говорил ему о любви, травя его сердце ложью. Мужчина понятия не имел о том, как быть дальше. Он не помнил, как вообще вернулся к Хенрику и сообщил ему о том, что они возвращаются в столицу. Тино был словно в тумане. Его мир рухнул, а сердце было разбито вдребезги.

***

      ― Привет! ― Альфред буквально влетел в чужие покои, не заботясь о том, чтобы постучаться. Он тут же наткнулся взглядом на Мэттью, который был не один. ― Ой…       Константин тут же оторвался от губ своего супруга и посмотрел на Джонса. Казалось, он уже готов был убить того, кто посмел его отвлечь, но взгляд тут же смягчился.       ― Ваше величество?       Мэттью трогательно покраснел и опустил взгляд. Альфред вдруг поймал себя на мысли, что эти двое ― очень даже милая и трепетная пара. На фоне утонченного и милого Мэттью Константин казался еще внушительнее, еще более грозным и опасным. И этот контраст был прекрасен.       ― Я извиняюсь, что потревожил.       Да уж, не стоило вот так врываться в чужие покои. Просто Альфред так сильно хотел увидеть лучшего друга, что примчался к нему утром, не подумав о том, что застанет там и Константина.       ― Что вы, не стоит, ― мягко отозвался мужчина. ― Я как раз ухожу.       Он кивнул Мэттью, а потом в самом деле ушел, напоследок отвесив поклон Джонсу. Дверь закрылась, и вот уже Мэттью подошел к Альфреду.       ― Ваше величество, я так рад вас видеть.       Тот лишь хмыкнул. Он понимал, что официальности ― это общепринятая норма, но все еще не смирился с тем, что они обязательны даже для двух друзей. Мэттью поднял взгляд и улыбнулся, а Альфред едва ли не с восторгом засмеялся и обнял его.       ― Я так скучал.       Мэттью уткнулся ему в шею.       ― Я тоже. Ты не сильно вчера замерз? Константин сказал, что ты держался достойно. Он теперь тебя уважает.       ― Так вот почему он не смотрит теперь на меня косо.       Альфред вновь усмехнулся. Они отстранились друг от друга, а Мэттью мотнул головой.       ― Он и не смотрел косо. Но сейчас он считает тебя достойным. Народ Льда считает, что мужчину закаляет снежная буря.       Джонс кивнул.       ― Я теперь закален. Но если говорить откровенно, я бы околел по пути, если бы не Константин.       Он отдавал себе отчет в том, что этот человек на самом деле сильно ему помог. Все же холода Альфред переносил ну очень плохо. Мэттью бегло осмотрел его лицо, словно убеждаясь в том, что друг в полном порядке, а после довольно кивнул.       ― В любом случае ты вернулся. Генерал заходил ко мне вчера. Он сказал, что твоя миссия должна оставаться в тайне, так что я не буду давить с расспросами. Расскажи мне о чем-нибудь другом. Понравились ли тебе местные деревни? Видел ли ты море?       Он взял Джонса за руку и повел в сторону небольшого столика. Они устроились на стульях. Здесь было прохладно, но не холодно, а еще более чем уютно.       ― Я расскажу, ― кивнул Джонс. ― Но сперва ты мне скажи о важной новости, я очень хочу услышать ее именно от тебя.       Альфред посмотрел на друга выжидающе. Тот скромно потупил взгляд.       ― У нас с Константином скоро появится малыш, ― выдал, наконец, Мэттью. Он так искренне улыбнулся, что Альфред просиял от умиления. ― Я скоро подарю жизнь нашему сыну.       ― Это же чудесно. Поздравляю.       Мэттью машинально провел рукой по животу. Это был очень трепетный жест.       ― Спасибо. Константин так обрадовался.       ― И я его прекрасно понимаю, ― признался Джонс. ― Не думаю, что может в мире что-то более волшебное, чем твой малыш в чреве любимого человека. Я сам это почувствовал с Иваном.       На столе стоял графин с вином. Альфред решил, что будет отличной идеей выпить, тем более, что местное вино не содержит в себе спирт и что-то еще, чего нельзя пить беременным. Он тут же разлил вино в бокалы, а Мэттью с улыбкой проследил за его движениями.       ― Его величество тосковал по тебе. Пару раз мы даже говорили о тебе, когда король захотел компании.       Джонс хмыкнул.       ― Я тоже постоянно думал о нем. И о нашем малыше, конечно. Жду не дождусь, когда смогу взять его на руки.       Он поставил на место графин, но сразу после как-то совсем неудачно повернулся и задел локтем один из наполненных бокалов. Мэттью заметил это.       ― Осторожно!       Однако бокал все же упал. Мэттью так и замер с протянутой рукой. Он выглядел настолько шокированным, что Альфреду стало не по себе. И лишь потом он понял, почему. Бокал разбился, его осколки разлетелись по полу, но вот содержимое бокала отчего-то замерло прямо в воздухе бордовой невесомой жижей.       Мэттью вдруг перекосило от ужаса. Он опустил руку, и вино тут же разлилось по полу вслед за осколками. Джонс посмотрел на друга потрясенно.       ― Как ты это сделал?       Но тот был удивлен не меньше.       ― Я не знаю…       Они оба были в полнейшем недоумении, но так же оба понимали, что случилось нечто серьезное.