Тевинтер. Туда и обратно

Хоук уже давно не спала. Притворялась. Из блаженной неги ее не выпускали запах свежих простыней и тепло кудрявого овчинного пледа поверх одеяла. Давно ей не выпадала удача почивать в такой приятной, овеянной уютом постели. Комфорт…удивительная редкость, даже роскошь для тех, кто находится в постоянных бегах или поисках. Защитница решила насладиться им в полной мере. Она слышала, как умиротворенно потрескивает огонь в очаге, как ворочается в котелке кипящая вода. Влажный запах пара смешивался с ароматом душистых заварных трав и только что испеченного хлеба. Так обычно пахнет в обжитых домах, где царит умеренность и негромкое семейное счастье. Хоук догадывалась, где она сейчас находится. Из наполовину занавешенного окна доносился тихий скрип телег, лай собак и возгласы детей, увлеченных дворовой игрой. Денерим вовсю жил, а это значило, что уже наступило утро или того больше… Магесса пообещала себе сейчас же подняться и вдруг полностью разочаровалась в своих обещаниях: сил не хватило даже на попытку. Дело тут вовсе не в ее утренней лености — всем телом она чувствовала жуткую слабость, будто три недели подряд ее донимала несерьезная, но досадная болезнь. Хоук провела языком по сухим губам и с неохотой открыла глаза. Увидела сидевшего неподалеку храмовника. Того самого, с жутким арбалетом. Она прекрасно помнила их обоих. Неприятное и совсем еще свежее воспоминание заставило ее нервно пощупать переносицу и лоб. Странно, но ожидаемой дырки от стрелы она не обнаружила, и запеченной крови на виске тоже не было… Храмовник с мокрой тряпицей в руке, заметив, что отступница проснулась и поймав на себе ее удивленный взгляд, коротко вдохнул, приоткрыв рот. Ни один, ни вторая не проронили ни слова. Видите ли, у храмовников не принято первыми здороваться с незнакомыми магами. Магесса тоже поскупилась желать доброго утра тому, кто стрелял в нее этой ночью. Блондин. Коротко стриженный. С овальным лицом и маленьким, очень аккуратным носиком. Молоденький, лет двадцати. Весь напрягся под ее взором, быстро отвел глаза. Молчаливо наглядевшись на него, Хоук привстала на локтях, поддела ими подушку и приняла сидячее положение, чтобы удобнее было оглядеть комнату. На этот раз Бевин был тут один, без Донника. Теперь уже напряглась сама отступница, но вскоре, отыскав взглядом свой посох, что стоял рядом с кроватью, прислоненный к стене, успокоилась. Небольшая комната приходилась сразу и гостевой и трапезной, но с лестницей наверх. Второй этаж отводился для спальни. Атмосфера здесь была хорошая, добрая, берегущая. Над очагом висел большой щит. Тот самый подарок для Авелин. А она еще вредничала, принимать не хотела… Вон как славно в домашний антураж вписался! Входная дверь скрипнула, запустив в дом обилие звуков с улицы. Поперек комнаты от одной стены до другой была натянута веревка, на ней досушивались скатерть и одежда. Вся эта конструкция закрывала обзор. Только по нечеткому женскому теневому силуэту на ткани Хоук догадалась, кто только что зашел в дом. — Авелин! — она тут же забыла про свою слабость и собралась вскочить с кровати. — Лежи, не вставай, — откликнулась Авелин привычным голосом, не терпящим возражений. — Вот уж дудки, капитан! — возмущенно запыхтела Хоук, заставляя себя свесить ноги с кровати. — Мне плевать скучала ты по мне или нет, я хочу тебя видеть! Бывший капитан киркволльской стражи позволила себе добродушный смешок, но не торопилась выйти из-за «занавеса». Она-то на Хоук уже насмотрелась за ночь и накричалась на тех двух, что были виноваты в ее бессознательном состоянии. — Скучала, скучала. Ты только лежи. Я сейчас отвар один сделаю — полегчает. Местные научили. Тут в страже все только им и спасаются после особо неудачных патрулей. Бевин, принеси кипяток и проследи, чтобы она лежала. С Авелин трудно спорить, а иногда и вовсе невозможно. Сейчас был как раз такой случай. Хоук ничего не оставалось, кроме как откинуться на подушку и скрестить руки на груди. — Этот твой Бевин хотел меня убить. — Никого я не хотел убивать! — протестующе воскликнул храмовник и чуть не опрокинул на себя кипящий котелок. — А те маги в кузнице? Ты с ними так поздоровался? Арбалетом. — Я не убил их! Я… усмирил только. Вообще-то магесса думала, что обряд усмирения — это таинство, такой сложный, не терпящий спешки ритуал. А тут, выходит, щелкнул спусковым крючком и бац: ты силен, как бык, и смиренен, как корова. — Мы с тобой еще поговорим на эту тему, — обещание Авелин прозвучало суровее любой угрозы, и Бевин возвратился к Хоук без котелка, зато с кислой рожей. — Тебе в первый раз Усмиритель доверили, а ты… — Что такое Усмиритель? — Мой арбалет, — гордо вскинул нос молодой храмовник. — Уже не твой, — поправила его мечница, продолжая суетиться за занавеской из простыни и гремя посудой. — Это оружие, позволяющее применить быстрое принудительное усмирение. — До чего дошел прогресс, — поежилась Хоук, осознав, с чем ей недавно пришлось столкнуться. — Быстрое усмирение необратимо только после первых нескольких минут. А я успел вас вернуть, — скорчил из себя героя Бевин. — Но ты сам же в меня и пальнул. — А какого рожна вы с преступниками сидели?! — Я была в плену! — Кстати, Хоук, — повысила голос Авелин, вклиниваясь в их магическо-храмовничью перепалку. — Как тебя угораздило им попасться? Неуловимая отступница угрюмо вздохнула: эту долгую историю вспоминать совершенно не хотелось. А уж вспоминать Риана — тем более. Пришлось выдумывать на ходу. — Они сказали, что у них есть яйцо грифона. Обманщики, заманили меня в западню. Бевин, наглядно поразившись наивности Защитницы, покачал головой. Хотя сам бы наверняка повелся, случившись с ним подобное: кому не хочется поглядеть на живую легенду? — Связали. Энтропией заморили. И тут еще этот, с Усмирителем. Бедный Андерс! Узнает о существовании такого инструмента… его же удар хватит! — В Ферелдене Усмирение — добровольный ритуал. — Ага, я заметила, — буркнула едва не лишившаяся своего дара магесса. — Усмирители идут в ход только в «крайних случаях». Это временная мера, — бесстрастно дернула плечами тень Авелин. — Пока дрязги между магами и Церковью не изживут себя. — Или пока одна сторона не изживет другую… — Да. Скорее, так. Хоук захотелось взвыть, обвинив весь мир в безумстве, помешательстве, которое, как штормовая волна, нахлестом накатилось на Тедас. И, как ни старайся, остановить эту волну уже не удастся. Можно, сопротивляясь, вытянуть руки вперед, но вода все равно просочится сквозь пальцы, даже если сжать их в крепкий кулак. Помолчав, магесса хмуро посмотрела на Бевина. Ей все не удавалось понять, какова связь между четой Хендир и этим мальчиком-хористом. — Так ты на стороне храмовников, Авелин? — и ни намека на злобу или разочарование в голосе. Ни упрека, ни колкости. — Я на стороне Короля, — ровно, точно подготовившись к вопросу заранее, ответила рыжеволосая представительница королевской стражи. — И на какой же стороне Король? — Кто его разберет? Иногда мне кажется, что он вовсе не задумывается об этой проблеме всерьез. Тем не менее, в составе армии и личной королевской стражи есть и храмовники, и маги. И работают они заодно. По крайней мере, стараются. — Да неужели? Придворные маги? — Поверь. Если захочешь, позже познакомлю тебя с Винн. Она у них главная. Такая боевая старушка. Я восхищаюсь ей. — Сдается мне, вы будете точно такой же в ее возрасте, генерал, — сказал Бевин. Это был комплимент. Оценив его, Авелин переломила веточку какого-то ароматного растения, причем хруст получился просто убийственный. Будто косточка сломалась. Хоук легко представила ее в преклонном возрасте, но все такую же непоколебимую и воинственную. Эта картина заставила ее улыбнуться. — Генерал. Вот как тебя теперь величают. Я смотрю, на службе у Короля Алистера совсем неплохо, а? Может, и для меня местечко найдется? — Честно говоря, я думала, что ты прибыла сюда именно поэтому. Король лично предлагал тебе вернуться в Ферелден, как ты помнишь. — Да, только в то время за мной еще не водилась слава массовика-затейника магической революции. Внеплановая революционерка втянула пропитанный запахами трав воздух. По его пьянящей терпкости можно было сделать вывод, что обещанный отвар Авелин почти готов. — Король и Королева — хорошие люди, — вновь подал голос молодой храмовник. — Не сомневайся в них. Они спасли нашу деревню и эрла, помогли нам с сестрой попасть в Денерим. Хотя тогда они еще не были правителями. — Ты откуда? — вопросительно кивнула в его сторону Защитница. — Да я уже давно здесь сижу! — Ты где родился географически, говорю? — А… в Редклифе. Я из Редклифа. — Бевин говорит, что Королева нашла его в шкафу, когда он там от тварей прятался, — Авелин не без иронии поведала историю знакомства храмовника с Героиней Ферелдена. — Я искал дедов меч! — Дай угадаю, — Хоук сжалилась и не стала делать вид, будто магическим образом копается в его мыслях, только сметливо прищурилась. — Ты взрослел, вдохновленный ее бравым образом, стал храмовником, начал сражаться в рядах королевской стражи и геройствовать, уничтожая подчистую все то, что может угрожать Ферелдену? Понятно, почему ты перестарался в кузнице. Хотел выделиться. Потому что твоя мечта — дослужиться до храмовника-капитана и стать ближе к своей Героине, да? Бевин смущенно и растеряно отвел взгляд. В точку. Хоук победно хмыкнула. — Эй, генерал. Настучи-ка ты на него Королю Алистеру. У него, кажется, появился соперник. — Да нет же! — лицо юноши стало красным от ушей до шеи. — И в мыслях не было! — В любом случае, сейчас пост генерала занимаю не я, а Донник. В ближайшее время все вопросы — к нему. У меня есть миссия поважнее. Занавес из сохнувшей простыни внезапно откинулся, гонимый сильной, уверенной рукой. Авелин пригнулась, чтобы рукав висевшей на веревке рубахи не полоснул ее по ничуть не изменившемуся лицу. Все те же веснушки, те же живые глаза. Рыжие волосы, собранные в хвост, напоминающий кисточку антиванской подушки. Вот только… Защитница заметила, что за сытое время, проведенное в Ферелдене, Авелин погрузнела. Она была больше, чем когда-либо! И, что самое странное, женственнее, чем когда-либо… Магесса долго не сводила взгляд с ее большого, нет, большущего живота прежде, чем сообразить. — Создатель милосердный! — выдохнула Хоук, почувствовав, как изголовье кровати вдавливается в ее спину… или наоборот? — Авелин, да ты на сносях! Счастливая супруга Донника умилительно улыбнулась: ошеломленное лицо Хоук — весьма забавное зрелище. — Брюхатая, — кивнула она и направилась к Защитнице и своей вечной подзащитной. Походка генерала была куда забавнее физиономии Хоук. Вся решительность, резкость, широта шага куда-то подевались… Авелин присела на край кровати. Протянула глиняную плошку внушительных размеров, до краев наполненную зеленоватой густой жижицей. — Пей. Ну? Давай, не упрямься. Хоук, да отомри ты уже. Это всего лишь беременность. Не надо на меня смотреть, как на кунари в платье. Защитница мотнула головой и прилепила к своему лицу глуповатую улыбку: — Я… извини, я… Просто не думала, что ты так умеешь! — Что? — изумленно взглянула на Хоук генерал Хендир. — Все женщины так умеют. А я… Ты же знаешь, что для меня, чем ответственнее задание, тем лучше. Ее недавняя предводительница в который раз поразилась серьезностью и основательностью взглядов Авелин на жизнь. Потом коротко вздохнула и как-то растерянно потерла шею. Будучи боевой подругой воина с животом, Хоук должна была сейчас же всплеснуть руками от восторга и кинуться ее обнимать, показывая искреннюю и необузданную радость. Несомненно, Защитница была рада за них с Донником и очень даже гордилась тем, что так или иначе поспособствовала их соединению. Однако… «…что же тогда делать мне?» — подумала магесса и решительно отказалась впутывать скорую мамашу в опасные приключения, какими бы важными и неотложными они ни были. — Хоук, — Авелин прищурилась, глядя ей в глаза. — Так зачем ты вернулась в Ферелден? — Вот ведь. Прямая, как таран! — тихо пробурчала вернувшаяся на родину ферелденка в сторону, выхватила у нее из рук плошку с отваром и увлеченно взялась его пить. Очень уж не хотелось врать. Вранье генерал распознавала сразу… тем хуже для врунишки. А еще чревато последствиями. Очень чревато. — Хо-о-оук? — протянула Авелин, пытаясь давить на собеседницу как можно незаметнее, но та все равно почувствовала себя сплющенной. Храмовник Бевин, порадовавшись, что про его романтические стремления успели позабыть, тихонько переводил взгляд с отступницы на командиршу и обратно. — Вот это отвар! Я прямо таки чувствую, как ко мне возвращаются силы! Ух! Просто волной накатываются! — одухотворенно оторвалась от миски Хоук, стараясь сильно не морщиться. — Рецептом не поделишься? Попытка отшутиться и сменить тему провалилась. — Что-то случилось? — вопрос рыжей прозвучал как утверждение. — Или скажешь, что всеми преследуемая Защитница прибыла в Денерим только для того, чтобы повидать свою подругу? — Так и есть! — Рассказывай. — Я не обманываю! Мне еще стольких необходимо повидать… — Где Фенрис? Я думала, что он пустился в бега вместе с тобой. — Да, он… Он меня ждет. Авелин долго вглядывалась в лицо Хоук, стараясь побороть в себе желание взять ее за грудки, встряхнуть хорошенько и допросить без всяких сантиментов. Удержалась. Отвела взгляд. Спрятала подальше любопытство и привычку первой кидаться Защитнице на выручку. Ради своего же блага. Вернее даже, ради блага еще не родившегося существа и чистоты совести Хоук. — Ну, и почему ты лежишь? — тихо спросила генерал. — Что? — Поднимайся и иди. — Но… — Еще одно слово, и я перестану делать вид, что ничего не понимаю. Я предупредила. … — Хорошо, Варанья, продолжайте. Круглую комнату, закованную в холодный камень, периодически освещали яркие вспышки. Одна, вторая, третья. Потом хриплый выдох и скрежет сцепленных в болевой судороге зубов. Пауза. — Все правильно. Не забывайте делать перерыв после каждого третьего удара. Не позволяйте ему привыкать к боли. Он должен быть готовым к тому, что его ждет. Он должен выдержать. Иначе все впустую. Фенрис бросил убийственный взгляд на Советника. Тот приподнял покоившийся на его ладони бокал с вином, словно приглашая добровольно плененного эльфа разделить с ним торжественность тоста. Смотреть на тевинтерского толстяка было омерзительно — Фенрис совсем скоро опустил взгляд и вовсе закрыл глаза, чтобы не видеть ничего, кроме темноты. — Продолжайте, Варанья. И снова вспышки. Одна, вторая… На последней, третьей Фенрис запрокинул голову назад и выгнул спину, поддавшись той силе, что так нещадно его сейчас ломала. Даже жмуриться от боли не получалось: глаза то и дело широко распахивались вне зависимости от его желания, повинуясь болевым рефлексам. Ему едва хватало самообладания, чтобы не начать стонать. Снова перерыв. — Прости, Лито, — услышал он шепот сквозь звон в ушах. — Лучше это буду я, чем кто-то другой. Они бы сделали тебе еще больнее. Варанья обошла его стороной, прикидывая по какой траектории пронесется невыносимой болью следующий удар. — Закрой рот. Не называй меня так, — процедил сквозь зубы Лито — некогда любящий, некогда дорогой для нее брат. Советник не слышал их: был слишком увлечен своей великой задумкой. Своим детищем, планом, который перевернет мир. Он снова приподнял бокал и скомандовал: — Продолжайте, Варанья. Она прижала ладонь к обнаженной спине Фенриса, к позвонкам между лопатками. Через секунду с кончиков ее пальцев сорвался магический поток, который будто врыхлился в кожу эльфа. Все клейма на его теле запылали, как пропитанные маслом нити, к которым на мгновение поднесли горящий факел. Магия Данариуса, переданная его ученице, Варанье, вновь заставила эльфа болезненно выгибаться, прерывисто хватая ртом воздух. — Если тебе больно, попроси его прекратить, — сказала Варанья, голос ее дрогнул. Вторая вспышка. Эффект все тот же. Иногда в его глазах темнело без помощи закрытых век. Просто мир на несколько мгновений пропадал, но, когда Фенрис, казалось, был готов позволить своему телу безвольно обмякнуть, новая магическая вспышка встряхивала его и донельзя обостряла все чувства. Невыносимо. — Почему ты терпишь? Попроси его прекратить! — быстро шептала ученица Данариуса. — Скажи, что ты сделаешь все, как он велит. Тебе же больно… Фенрис не проронил ни слова. — Продолжайте, Варанья, — упоенно сказал Советник. Первая вспышка. Вторая. Третья… … — Жаль только, так и не удалось пообщаться с Донником. — Он сейчас занят, как никогда. — Эх, а было бы неплохо вспомнить былые времена. Наше с ним свидание в «Висельнике» и Авелин-трусишку. — Ради Создателя, не напоминай. Защитница добродушно усмехнулась, подпоясала мантию, забрала любезно предоставленный Авелин скарб и уже стояла у самой двери. — Эй, ты, — позвала она Бевина. — Да, ты, усмиритель неуемный. Храмовник обидчиво встрепенулся, скрестил руки на груди, добавляя себе важности. Хоук снисходительно помотала головой. — Береги ее, понял? Если не справишься — найду, обращу в нага, будешь занимать почетное место на королевском столе. Какая близость к Королеве, а? Бевин фыркнул и показательно отвернулся. — Хоук, — от задушевного прощания с юношей ее отвлекла Авелин. — Прости. Я бы все бросила, чтобы... — О! — специально оборвала ее размышление Защитница. — А можно я конфискую у него Усмиритель? — Что?! Мой Усмиритель?! — возопил Бевин так, словно она у него не арбалет, а невинность решила отнять. — Он уже не твой, — не в первый раз поправила его генерал и вопросительно посмотрела на магессу. — Зачем тебе? — Как зачем? Андерса попугать, конечно! Я же говорила, у меня в планах столько дружеских встреч! — Ему полезно, — ухмыльнулась рыжая, прекрасно понимая, что Усмиритель вовсе не гостинец для заносчивого блондина. — Кажется, это все, чем я могу тебе помочь. Забирай. — Вы серьезно? — уставился на нее Бевин. Был бы девицей — рухнул без чувств. — Когда вернусь, подарю тебе какую-нибудь рогатку на замену, идет? — Ты вернешься? — Авелин взглянула на нее серьезнее, чем обычно. — Конечно. Мне же интересно посмотреть на маленькую Авелин или маленького Донника. И без приглашения заявлюсь, не сомневайся. Вновь пускающаяся в путь, Защитница поудобнее поправила посох за плечами, выпрямила спину и решительным движением распахнула дверь. — Хоук! — вдруг окликнула ее воин с животом. — Если у меня родится дочь, она будет названа в твою честь. — Не советую. Говорят «названный в честь кого-то» перенимает его судьбу. Тебе ли не знать, Авелин. — Именно поэтому… береги себя, Хоук. Ради благополучной судьбы моей дочери. Хоук была озадачена и смущена. Она не сразу нашла, что сказать. В итоге искренне заулыбалась и изобразила почтительный поклон. — Да, капитан. Как скажешь.