Тевинтер. Туда и обратно

- Почему нет?! – из-за возмущения молоденький маг стал рассеянным – на ходу путался в полах ученического одеяния и оттого едва поспевал за седым храмовником, - Значит, этого остроносого выскочку Хэдли без вопросов отпустил, а касаемо меня у него «Орден предписывает»?! - Орден предписывает, - со строгостью подтвердил Грегор, не оборачиваясь. Едва он вернулся из Денерима, как началось… Как ни старался ученик, рыцарь-командир не спешил озадачиваться его обидами. Грегору и без того многим чем приходилось озадачиваться. Так что лучше бы подмастерье свернул свои уязвленные и незначительные недовольства в тугой сверток и прикрыл бы им рот. Рыцарь-командир как-нибудь без него решит, кому дозволено временно покидать Башню, а кому нет: он пребывает на своем бдительном посту уже лет сорок, во всяком случае, намного дольше, чем этот сопляк живет на свете. - Отчего это Финну можно, а мне нельзя? – не унимался сопляк, - Я требую, слышите, требую, чтобы Вы меня отпустили! Он схватил Грегора за металлическую рукавицу, но тут же отпустил, одернув руку, будто рукавица эта была обжигающе горячей: испугался собственной дерзости. На него смотрели два серых, как сталь, глаза под резко скошенными седыми бровями. Решительность требовательного мага иссохла под этим взглядом, как капля воды под безжалостным светилом. - Пустое, - сказал Грегор, и глубокие складки на его переносице поменяли свой гневный рисунок на раздраженно-снисходительный, - Финн сейчас не прогуливается и не резвится, как кролик в степи. Он отбыл из Круга по приказу Ее Величества. - Ее Величество, пхе. Это та, что пришла сюда вместе с псом и долийкой? Скудноватая свита для Королевы. - Почтительнее, юноша! Если бы не Ее Величество, ни тебя, ни меня не было бы здесь. - Вот именно. Не было бы, - сказал подмастерье с сожалением, - А Вы…Вы слепы, как крот, если считаете, что мы тут живем в неведении. Киркволл, Старкхевен, Монстиммард…скоро и этот Круг разомкнется. И ни Ее Величество, ни сама Андрасте не смогут этого предотвратить. Тут ученик развернулся, шаркнув подолом одеяния по полу, и удалился, гордо расправив плечи. - Либертарианец, - тяжело вздохнул Грегор, стараясь не смотреть ему, неразумному, вслед. - Эм…могу я спросить, господин рыцарь?.. Грегор опустил белую, как верхушка горы, голову: заискивающий голос доносился откуда-то снизу. - А-а, Бодан, правильно? Вы, наверное, ищете вашего…Сэндала? - Нет-нет, - замахал руками гном-торговец, - Мальчишку я и сам уже нашел, стоило лишь отыскать клетки с саламандрами. Я к Вам по другому поводу обратился… В разговоре Вы упомянули Героиню Ферелдена. - Упомянул. Но я не застал ее в Башне так же, как и Вы. Не могу сказать ничего определенного ни о ее самочувствии, ни о том, с какой целью она покинула столицу, если вопрос заключался в этом. - Воистину нигде я не встречал более непредсказуемых правителей! – Бодан рассмеялся в усы со всем добродушием его гномьего нрава, - Пару дней назад в Редклифе мне довелось повстречать Короля Алистера. Он возвращал эрлу предоставленные им войска: сказал, что переговоры с Орлеем обошлись малой кровью. - Да хранит его Создатель, - сказал рыцарь-командир искренне, но без особо радостного энтузиазма, - Может быть, теперь он уделит большее внимание Кругу? - Ну а мы с моим мальчиком Круг, пожалуй, покинем. Пока дороги в Орлей не столь опасны. Бодан потянул за толстую веревку, которой был опоясан большой кедровый сундук с покатым верхом. Весь свой путь со второго этажа Башни на первый гном волочил сундук по полу, будто это не ящик с товарами вовсе, а большая деревянная лошадка на колесиках. А теперь, когда Бодан и Грегор распрощались, обменявшись взаимными благодарностями, явился сам Сэндал и подхватил тяжелый сундук, как соломенную подушку. - Бо-одан, - протянул одаренный гном сдавленным, но счастливым голосом, когда вместе с отцом нагружал лодку непроданными в Редклифе и новозакупленными в Башне товарами, - Я ждал Бодана. - Да, - бодро отозвался наземник с лоснящейся бородой, отправляя очередной полный мешок в ладони мокрого днища, - Совершенно верно. Ты очень хорошо меня ждал! - Ждать… Ждать надо, - мыкнул Сэндал и, задрав голову, посмотрел на острую, спицей проткнувшую небо, башню, - Однажды магия вернется. Вся. На мгновение он нахмурился. Всего на мгновение, но очень обдуманно и по-взрослому. А потом его глаза стали круглыми, как две большие теплые монеты. - Все будут такими же, как раньше. Тени разойдутся, и небеса откроются. Все увидят, как он восстанет. - Святые предки, ты опять это сказал! – всплеснул руками Бодан, выронив узорчатый ларец; зазвенели, стукнувшись о дно лодки, медяки и покатились под плотно уложенные мешки. Найденыш с Глубинных Троп пожал плечами, продолжая говорить не своим голосом и смотреть не своими глазами. - …нельзя понять – то ли он отправляется в путь, то ли наконец вернулся. - Что же на тебя находит такое, мой мальчик? Бодан не спешил собирать рассыпанные деньги, подошел к неродному сыну и уложил вытянутые руки на его плечи с такой заботой и беспокойством, что нельзя было усомниться в их с Сэндалом родстве. Ясное как никогда лицо гнома-заклинателя быстро потускнело. Щеки налились мальчишечьим румянцем. На лице растянулась широкая, глуповатая улыбка. - Колдовство? - Вот и я так думаю, - вздохнул Бодан и сокрушенно мотнул головой, - Колдовство, не иначе. В моменты таких вот странных наваждений ему казалось, что сейчас Сэндал обернется к нему, посмотрит в его лицо новым, немного растерянным взглядом и с улыбкой скажет: «Здравствуй, Бодан! Смотри, я теперь совсем здоров! Ты меня расколдовал! Позволишь мне называть тебя отцом?» - Я сделал горшок! – сказал Сэндал вместо этого и хлопнул в ладони. Умелые, большие ладони. - Горшок? – Бодан по-доброму улыбнулся, потрепав приемыша за плечо, - А что, нужная вещь! Времена грядут те еще…обзавестись горшком никому не помешает. Через день они покинули Ферелден. Еще через день - ферелденский Круг Магов распался. … - Эльгарнан! – Мерриль, выходя вперед, обвела взглядом внутренний двор – ошпаренный жаром недалекого воспламенения и усеянный плоскими камнями, вымазанными красной жижей из грязи и крови, - Неужели… Неужели Хоук и правда пришла, чтобы остановить ритуал? - Есть сомнения? – беспечно спросил Данарий, прошелся вдоль стены до решетчатых ворот и закрыл их без скрипа, - Или, по-твоему, они сами тут развалились? И он кивнул на белые, как вареная курятина, тела, сложенные рядами. Да так ровно, что складывалось впечатление будто бы все они, будучи живыми, стояли строем, а потом ни с того ни с сего упали да умерли. - Поспешим, - коротко обернулся на заново запертые ворота Фейнриэль и решительно перешагнул через труп, а потом еще через один, на этот раз стараясь не глядеть себе под ноги, - Добравшись до башни она наверняка наткнется на охрану, или магистров, или… - Едва ли,- его наставник меланхолично вздохнул, - Мальчишка повел ее по подземелью. - Мальчишка? - Риан этот. - Риан? Магистр?! – Фейнриэль споткнулся. - Ну чего ты сразу бледнеешь? Я же рассказывал тебе, как твой обидчик оказался на нашей стороне. - Да, но… Хоук что, правда ему доверяет? То есть я хочу сказать… Он же некромант. - А все некроманты плохие? - Хорошего в них мало, - буркнул сновидец и поджал губы. - Ах, мой смышленый ученик, - Данарий двусмысленно мотнул головой, - То, во что мы все ввязались – это игра. Большая, очень большая игра. А в игре нет хороших и плохих…есть только победители и проигравшие. И, как думаешь, в какой категории захочет видеть себя госпожа Хоук? Провидец хмыкнул и молча углубился во двор, не сомневаясь, что Фейнриэль вместе с эльфийкой пойдут за ним. И они пошли. А что им оставалось? Сделав еще с десяток размашистых и спокойных шагов, Данарий наклонился к вспученной ливнем земле, нащупал расшатанный камень и сдвинул его. Оказалось, что камень был выдолблен изнутри и служил неприметным прикрытием для торчащего из тверди железного кольца. - Понимаешь ли, Фейнриэль, для победы нужно использовать все возможные…ходы, - он с усилием потянул кольцо на себя, открывая веко круглого черного глаза – дыры, ведущей вниз. - Ходы, - невесело повторил его ученик, опасливо наблюдая за действиями наставника, - Значит, меня ты использовал для того же самого. - Не усугубляй. Ты просто исполнил свою роль. Так же, как исполняет сейчас свою роль Риан, так же, как я исполняю свою. В конце концов, что важнее: всеобщее благо или самолюбие каждого из нас по отдельности? Сновидец хмуро промолчал. - Вот и я так думаю, - сказал Данарий, наклонился еще ниже и посохом осветил уходящую вглубь шахту, узкую, как печная труба. На ржавых перекладинах лестницы заметны были свежие следы рук и подошв. - Так и есть. Риан повел их по подземельям. Сообразительный парень. Пригодился-таки. Навершие посоха вспыхнуло в последний раз и погасло. Дыра снова сделалась похожей на темный проход в такую же темную, ослепительно темную бездну. - Мы туда…полезем? - Мерриль, не отрываясь, смотрела в глубокую пустоту, предварительно отступив на пару шагов. - Страшно? – с тонкой ухмылкой спросил у нее магистр. - Нет. Не очень… А куда ведет этот подземный проход? - Если спуститься и пойти налево – прямиком в башню, направо…там два выхода: внешний двор и порт. - И почему Хоук с самого начала не пошла по тоннелям? Не испугалась же она темноты и больших крыс? - Ты…не сказал! – догадался Фейнриэль и озлобился, - Ты знал про проход и не сказал ей! Почему ты… - А какой в том смысл? - Но… - Вы бы умерли, - сказал Данарий просто и буднично, словно удивляясь, что смышленый ученик так долго не может уловить очевидного, - Я же тебя останавливал, так? Останавливал. А ты все равно ушел геройствовать. Ну и чем все закончилось? Ты и эта прелесть с ушами. Вы бы умерли. Какой в том смысл? Его юные сопровождающие молчали. Магистр сжал кругляшок на люке. - И не смотри на меня так. Хоук привлекла внимание наемников из поместья, а я вас тем временем очень удачно спас, разве нет? Это было бы бесчеловечно с моей стороны тебя, Фейнриэль, не спасти. - Понятно, - голос сновидца дрогнул, прозвучал глуховато и отрывисто, - Я все понял. Мы тебе…нужны. Не до конца отыграли свои роли, да? Поэтому ты нас спас?.. Данарий вздохнул и бесшумно поднялся. Ногой подтолкнул крышку с железным кольцом. Та, клацнув, захлопнулась. Расшатанный маскировочный камень встал на место сам собой. - Разве… - нарушила натянутое молчание Мерриль, - Разве мы не пойдем за ними?.. Осторожничая, она пощупала булыжник-прикрытие босой ступней. Он был холодный, как трупная кость. - Мы пойдем, - ровно отозвался Данарий, - Только другим путем. Мне нужно, чтобы… Он вдруг замолчал. Прислушался; резко куда-то пошел и так же резко остановился. Только по этим стихийным движениям можно было догадаться, как магистр нервничает; лицо его оставалось спокойным, сжатые губы, как и прежде, складывались в ухмылку. - Вот и другой путь. Как по заказу. - Что? - Ничего серьезного, Фейнриэль. Не бросайся на меня с кулаками. Я никого не предаю. - Что?! - Ничего серьезного. Просто сделайте вид, что смирились со своим положением. В разговор не вступайте. - Да с кем?! - А сейчас придет… Теперь уже все услышали шаги. Ни пары, ни даже пары пар стоп… Мерриль втянула голову в плечи: из боковой и не сразу приметной двери поместья вышел Советник, окруженный обновленной свитой. И сам он тоже был обновлен. Недавняя стычка в парадном зале потрепала его, заставила сменить мантию и глотнуть теплого эликсира для восстановления: в башне его ждали… Гости. Элювиан и вместилище, недавно доставленные в церемониальный зал и до поры скрытые от посторонних глаз. Его ждал ритуал…публичное таинство, что навсегда изменит историю Тевинтера. А еще его ждали неприятности, но Советник о них еще не догадывался. - Отдай мне свой посох, - слова Данария процедились сквозь губы тихим приказом. Эльфийка не сразу поняла, что приказ этот адресован ей, а осознав, помедлила. Бросила быстрый взгляд на ученика провидца, но не дождалась никакой подсказки. Тот только хмурился, не спуская с наставника глаз. - Отдай мне посох, будь добра, - повторил Данарий требовательнее, но на полтона тише: первые ряды имперской свиты успели их заметить и ускорили темп ходьбы. Провидец повернулся спиной к наступающим, выхватил из рук Мерриль неохотно протянутый посох и, обернувшись вновь, расслабленно оперся на него двумя руками, как опирается на вилы уставший, но довольный работой крестьянин. Их окружили. Сомкнувшийся круг мечников затягивался, как песий ошейник. Шипами внутрь. Данарий засмеялся. - Вот значит, как великий Советник встречает своих бывалых учеников? - А я-то думал, ты по миру пошел, - ответил ему голос, известный всем троим. Фейнриэль вздрогнул, уставился на то место, где круг из лезвий разомкнулся, впуская Советника. Он странно улыбался и смотрел – по счастью, на Данария, не на них с Мерриль – так, как можно смотреть только на знакомого, хорошо знакомого человека. Провидец, уложив подбородок на руки, улыбался в ответ. Такой же странной, непонятной улыбкой. - Привет, Болванчик, - сказал ему Советник. - Я тут без приглашения. Ничего? Сталь мечей поблескивала в полутьме. Небо, высыхая, переставало быть красным: амбары потушили. Скоро прибудут маги и сообщат, сколько погорело муки, яиц, сыра… Советник поднял ладонь. Наемники опустили оружие. Не все. - Ты испоганил мне двор, Болванчик. - А, трупы? – Данарий скучающе глянул в сторону, - Да разве я мог? Я же… - Дан Болван, - в зубы улыбнулся Советник, - Кажется, так тебя называли в Круге? Все равно «Болванчик» мне нравится больше. - О, Вы еще не слышали про «Дан Пустой Карман» и «Дан Умойся Грязью». Это уже поздние годы обучения. Вы к тому времени ушли из наставников. А я так и не научился большему, чем гадание на супе. Фейнриэль перебирал в своей голове только что сказанные слова. Болван. Пустой Карман. Умойся Грязью. И все это…его учитель. Фейнриэлю захотелось заткнуть уши и крепко-крепко зажмуриться, раз уж нельзя вступать в разговор и выкрикнуть: «Да что ты несешь! Мой наставник великий провидец! Ты понял, толстяк?!». Советник вдруг хлыстнул по нему взглядом, точно кнутом, и ученик Данария испугался: вдруг толстяк умеет читать мысли? - И эти тоже слабые, - Данарий, внимательно следящий за взглядом Советника, кивнул на своих недавно спасенных спутников, - Иначе как бы я их поймал? Они из поместья Вашего выбежали. Украли, наверное, что-то. Но вы на них силы не тратьте: у вас тут завелся вредитель покрупнее. Первое лицо праздника Коронации держал голову высоко – так высоко, как только мог. Он сделал вид, что не заметил, как за его спиной зашептались, он сделал вид, что сотня мертвецов его никак не впечатлила и что за нерушимость процедуры ритуала он не страшится. Он сделал вид и сухо приказал: - Говори. - Да что говорить? – «Болванчик» каким-то совсем непривычным движением поскреб затылок, - Нагадал я на своей скудной похлебке, что прибудет на ваш праздник очень примечательная гостья. И она Вас оболванит, Ваша Просвещенность. Одурачит. Уже одурачила: Вы думаете, что ее нет, а она есть. Я видел. - Жива, - медленно сказал Советник и, судя по голосу, не удивился. - О, еще как! А Вам бы хотелось это исправить, да? - И чего же ты хочешь, Данарий? Золота, я так полагаю? Неприглашенный на праздник магистр победно усмехнулся, услышав, что его назвали по имени. - Золота. Рабов. И много чего еще, учитывая Вашу щедрость. - Ты, верно, позабыл, что стоишь тут, окруженный моими людьми? - Что Вы, что Вы, не позабыл. Но и Вам следует помнить: пока мы тут торгуемся, кое-кто продвигается все ближе и ближе к своей цели. - Где она? - Под камешком, Ваша Просвещенность. Советник, коротко и молча, взглянул на одного узкоглазого шлемоносца из своей свиты и в следующий же миг, но уже прямо в лицо Данарию взглянула носатая алебарда. - Ну, ну, зачем так нервничать? – поднял ладони провидец, беспечно улыбаясь, - Я правду говорю. Прикажите своим людям пошатать во-он тот булыжничек. Сердце Фейнриэля подпрыгнуло ошпаренной жабой, когда прихвостень Советника потянул за потайное железное кольцо и оторвал от земли люк подземного прохода. - Тут следы есть, - сказал прихвостень, присев на корточки и осветив глубокую дыру факелом. Носатая алебарда опустилась. - А если ты меня обманываешь, Болванчик? - Там следы есть, - повторил Данарий и пожал плечами, - К тому же, я ведь все равно с Вами пойду. За золотом, за рабами и за многим чем. Если ваши люди вернутся и скажут, что никого в подземелье не встретили – отсечете мне голову. А в случае, если Защитница их там победит…Вам наверняка пригодится тот, кому она доверяет. И кто слишком уж беден, чтобы доверие это не использовать. И он, рисуясь, поклонился. Советник посмотрел на него так, словно Данарий был скользкой личинкой, которую он вынужден был держать в руках. - Кроме него я в провожатых не нуждаюсь, - обратился к свите грузный магистр, - Вы все – в тоннели. Убить вторженцев. И этих тоже. Его недавняя остроухая помощница и ночной пленник, упавший с дерева невольно попятились: на них, безоружных, наступали наемники с острыми взглядами. На такие взгляды мясо нанизывать можно, как на вертела. Что уж тут говорить об их копьях. Данарий хохотнул. - Вы так уверенны в своих силах, что заложники Вам не нужны? Что ж, пожалуйста. Зря я их только ловил. Советник, наблюдающий за процессом выполнения своего приказа, сам же этот процесс и приостановил; бросил на него не вопросительный, больше – требующий объяснений взгляд. - А эти – ее приспешники, - небрежно сказал провидец, будто рукой махнул, - Не такие уж ценные, но, зная Защитницу, я могу предположить, что кинжал у горла одного из них весьма подсобит в переговорах. Если таковым, конечно, суждено случиться. … Подземный тоннель пах камнем. Камнем и – что странно – больше ничем. Здесь было сухо и пыльно. Пыль неприятно скрипела под ногами, из-за нее пол казался мягким. Проход то ширился, то сужался до такой степени, что Андерсу и Себастьяну приходилось прижимать локти к бокам, а иногда даже двигаться плечом вперед. Возможно, узкие участки тоннеля были сделаны специально для того, чтобы пройти по нему мог только человек – не какой-нибудь широкоплечий великан-кунари. Риан шел впереди. Свет посоха идущей следом Хоук падал на его макушку и разливался по каштановым волосам медовым лоском. - Долго еще? – сзади послышался протяжный голос Изабеллы, - Мне казалось, до этой башни рукой подать. - Если по земле идти, - отозвался Риан с неохотой, - А проход извилистый. Долгий. - Так какого рожна мы тут премся?! - Зато выйдем куда надо. Сразу на четвертый этаж, в зал подкупольный. Я знаю один лаз… Лучше по нему, чем по парадной лестнице, через всю охрану. - Что же ты мне раньше про подземный ход не сказал, паршивец такой? – Хоук не удержалась и потрепала мальчишку по волосам. Тот поджал губы и мотнул головой, сбрасывая ее ладонь, но не упрямо, а так, будто знал, что не заслуживает этого простого прикосновения. - Я и предположить не мог, что Советник будет проводить ритуал именно здесь. Я думал, что никто, кроме Архонта не вправе распоряжаться этим поместьем. Вдруг что-то застучало. Приглушенно и далеко. Риан вздрогнул. Те, кто шел сзади обернулись, продолжая идти. - На поверхности топают, - на выдохе прошептал юный магистр себе под нос, чтобы успокоиться. - Ты очень смелый, Риан, - ободряюще проговорила Защитница, - Добрался до Минратоса в одиночку, выручил нас всех, несмотря на все свои страхи. Ты очень смелый. - Я трус, - сказал Риан. Хоук хмыкнула. Странный шум догонял. А еще догонял свет. Чужой свет: у источника шума при себе был факел. И, кажется, не один. - Магистры тут что, экскурсии водят? – напряженно вздохнул замыкающий их цепочку Андерс и поудобнее взялся за посох, понимая, что его применение неизбежно. Дело времени и быстроты передвижения – их и тех, кто неумолимо их нагонял. - Да как же?! – лихорадочно и часто оборачивался некромант, то и дело ударяясь в короткие суетливые перебежки, - Я был уверен, что этим ходом никто уже и не пользуется! Я не говорил никому, Хоук! Клянусь, я тут не при чем! - Я верю. Вперед смотри. И все выжидательно замолчали. Шум сзади совсем скоро превратился в явно слышимые беговые шаги. Из подернутой светом факелов расступающейся темноты доносились подгоняющие крики. Подземный ход неожиданно кончился. Из отвесной стены торчали дуговые железные прутья, вертикальным рядом уходящие вверх, в каменную трубу. Риан вскарабкался на прутья, как муравей на дерево. Это давалось ему с трудом, один из старых железных стержней задрожал под его ногой и мальчишка чуть не сорвался. - Не спеши, - посоветовала Хоук, все еще оставаясь внизу. Легко сказать «не спеши»; чем выше он забирался и чем громче становились крики тех, кто их преследовал, тем страшнее ему было находиться на этой ненадежной лестнице, тем сильнее хотелось выбраться из этого подземелья, и движения, поначалу дававшиеся с трудом, приобретали сбивчивую, почти лихорадочную поспешность. Хоук отшатнулась от прутьевых ступеней, пропуская Изабеллу вперед. Та обернулась, потом посмотрела наверх, на светлую точку – выход из узкого тоннеля. Точка эта казалась далекой, как звезда. - Так, всё, - со вздохом мотнула головой пиратка, - Давай наверх, Хоук. Риан тебя выведет. - А вы? - А мы станем слишком доступной мишенью, если все вместе по этой лестнице полезем. - С ума сошла?! Я не уйду отсюда без… - Фенриса, - закончила за нее Изабелла, - Отправляйся, Хоук. Потом расскажешь, какого цвета на нем было нижнее белье в момент вашего пылкого воссоединения. Где-то уже и не так далеко грохотал бег преследователей. Будто из огромного мешка кто-то сыпал на каменный пол огромные зерна, свинцовые ядра. - Хоук! – раздался эхом мальчишечий голос сверху. Она содрогнулась, вскинула голову, закусив губу, потом оглядела своих спутников, словно видела их первый раз после долгосрочного расставания. - И вы что…поддерживаете? Себастьян?.. - Я бы советовал тебе поторопиться, - сказал Себастьян, - Хоук, ради Создателя!..Ты только время теряешь. - Андерс! – Защитница метнула в целителя паникующий взгляд, - Ну хоть ты им скажи! Дурацкая это затея! Выбираться надо всем вместе! Да стойте же вы! Андерс! Одержимый молчал. Через плечо посмотрел на пиратку и принца и увидел, что те приняли решение отдалиться от лестницы и, несмотря на протесты Хоук, повернулись к ней спинами, чтобы лицом к лицу встретить надвигающуюся опасность. Тогда, удостоверившись, что избежит их взглядов, Андерс подошел к Хоук и порывисто, будто кидаясь в воду, обнял ее. - Иди, - сказал он секундой позже, отстранившись и не глядя ей в глаза, - Спасай своего дикаря. Ты же здесь за этим? Об остальном не беспокойся. Тебе никто не сможет помешать. Мы никого отсюда не выпустим. Будем мариновать, пока не опухнут. И Андерс, так и не взглянув в ее лицо, отвернулся, пошел вслед за Изабеллой и Себастьяном. Он ни разу не обернулся, ничего не услышал в ответ и не смог определить с каким выражением Хоук смотрела на него сейчас. И смотрела ли вообще?.. Хотя бы когда-нибудь…так же, как он на нее…смотрела? Маг встал рядом со спутниками в узком проходе, они втроем едва умещались между давящими стенами. - «Спасай своего дикаря, Хоук, а я прослежу, чтобы тебе никто не помешал!» - деланным голосом передразнила его широко ухмыляющаяся ривейнка, - Ну-ну. - Все язвишь, Изабелла? – невозмутимо отозвался Андерс. - А ты все ревнуешь? Чужой свет становился ярче с каждым мгновением. Целитель задумался и слепо огляделся. - Мы хоть развернуться здесь сможем? - Нет, - Себастьян проверил; места не хватало даже для того, чтобы как следует оттянуть стрелу, - Но мы можем пойти им навстречу, там пошире. И все трое, друг за другом, пошли навстречу своим преследователям. Один из квадратно-широких залов подземелья пах камнем. Камнем и огнем, сталью и новой кровью. Там, в сухой, рыжей от падающих в пыль факелов, темноте трое, встав спинами друг к другу, отмахивались от пятерых нападающих. Они не могли даже сами себе доказать правильность своих действий, но каждый из них полностью был уверен, что прав. И раньше все они шли разными путями, находились в разных местах и опыт одного вряд ли мог помочь другим… Однако сейчас ситуация у них одна на всех: они должны показать своей предводительнице, что она не одна и что каждый из них – не один. И они в состоянии это сделать. Вместе. … Данарий, как и намеревался, попробовал орлесианское виверновое вино. Оно обожгло ему язык и на вкус оказалось отвратительным. Однако позолоченного кубка из рук он не выпустил, пристально наблюдал за всем, что происходило сейчас в церемониальном зале и для должного вида то и дело смачивал губы, не глотая. Все чаще он замечал, как магистры, бледные и утомленные праздником, коротко извинялись перед Советником и удалялись в свои покои. И Советник реагировал на это слишком спокойно, даже безучастно, как будто все они были не его гостями, а так, людьми случайными и для него незначительными. Советника заботило совсем другое. Хотя с первого взгляда озабоченность эта была не заметна; его выдавали покрасневшие веки и лихорадочный блеск в глазах. Данарий прикрыл своим кубком навязчивую ухмылку. С возвышения, окаймленного лиловым бархатом, спустились танцовщицы, устроив маленький смерч, огоньки толстоствольных восковых свечей затрепетали. Незваный магистр не смотрел на танцовщиц, его внимание привлек кубический каркас, который слуги установили на возвышении и, навесив на него плотную ткань, задернули получившуюся портьеру. И за мгновение до того, как сомкнулась эта занавесь, он увидел, как четыре остроухих раба, пыхтя, затащили внутрь переливающееся, но ничего не отражающее зеркало выше человеческого роста. А потом туда кого-то завели. Причем силой, потому что кто-то явно, но напрасно сопротивлялся. Данарий не увидел и силуэта, но и так обо всем догадался. Гости-магистры чувствовали, что праздничный вечер близится к своему зрелищному апогею, но все равно, не находя этому объяснений убывали, как по колдовству. …Именно по колдовству. - А ты молодец, Фейнриэль, - сказал тот, кого в Круге назвывали Болванчиком, - И как у тебя только вышло так основательно на них воздействовать через сон? На него искоса уставились колкие, продолговатые, как листья ивы глаза. Фейнриэль, так же как и Мерриль, был жив, здоров и оставлен под присмотром Данария, как заложник. Сомниари разлепил присохшие друг к другу губы. - Ты же сам меня этому научил. - Да-а?.. Его наставник продолжал играть. Вернее, Фенриэль надеялся, что это он так играет. Что так было нужно для выполнения безвестного плана. Фейнриэлю было не по себе. Фейнриэль боялся, что на самом-то деле все наоборот; вдруг…вдруг Данарий, которого он знал – долгая игра, подошедшая к концу, а этот «Болванчик» - он как есть, настоящий. Фейнриэль чувствовал – еще один пугливый удар сердца, еще мгновение таких ужасных размышлений и его без того расшатанное равновесие духа перейдет в пронзительный нервный крик. - Да не бойся ты. Все нормально, - это был голос прежнего Данария, негромкий и слегка насмешливый. Таким голосом наставник когда-то говорил ему: «Да не бойся ты. Тень не страшная. Ты когда там окажешься, представь, что сам на демонов охотишься. Не они на тебя, а ты на них, понимаешь? Вот и скажи – демоны, лучше со мной не связываться: затопчу!». Сновидец шмыгнул носом. И чему теперь верить? Что из сказанного следует забыть? Вот это «Да не бойся ты, все нормально» или все те подлости, которые Данарий наговорил в присутствии Советника? А последние забыть будет ой как непросто: они оставили скверный осадок – тень раздражения и тревоги. «Да ты не бойся, - снова вспомнились ему слова наставника, - Тень не страшная. Не бойся, Фейнриэль. Ты просто помни, что здесь, по другую сторону, тебя жду я. И поэтому тебе обязательно, обязательно нужно вернуться». - Ну какая ты сволочь! – зажмурился юный сомниари, отвернулся к стене и уперся в нее локтями, сцепив ладони на своем затылке, - Ну зачем ты все это, а? - Подумай, - медленно отозвался его наставник, все еще пряча губы за кромкой наполненного кубка. - Я одного не понимаю: обязательно нужно было показывать тайный ход?! - Ты не одного – ты многого не понимаешь. Сядь лучше, поешь. За ночь, наверное, сильно истратился? На скольких тебе удалось…гм…повлиять? - На всех, кто спал. - Силен парень, - с неподдельным восхищением шепнул прежний Данарий в кубок, удивляясь, как ему, «Дану Болвану» удалось воспитать такого дельного ученика. - Наставник? – негромко позвал Фейнриэль, отвернувшись наконец от стены, но прижавшись теперь к ней всем телом от пяток до затылка. - Да? - Я хотел сказать… Тот, кем ты был… Вернее, так, как тебя называли… То есть… - И сейчас называют, - глухо сообщил разорившийся магистр, - Но я понял тебя, Фейнриэль. Спасибо. - Это они все дураки. А ты вовсе не болван. - Я знаю. - И этот толстяк не вправе… - Я тебя прошу, Фейнриэль, не надо о нем. Мне он тоже неприятен. И все равно придется улыбаться ему весь вечер. - Наставник? - Да? - Как думаешь, кто сильнее – Защитница или он? - При чем тут кто сильнее? Важно – кто победит. … Фенрис смотрел, как его заводят в маленькую, идеально квадратную коробку из ткани. По звукам, по запахам и ощущениям он понял, что коробка эта являлась частью чего-то большего. Он смотрел, как его укладывают не на алтарь даже – на некий механизм с кольцами и ремнями, очень напоминающий «пыточную койку»; как все эти ремни и кольца туго обхватывают его запястья и щиколотки. Он смотрел на все словно со стороны, словно это не с ним происходит странное и даже страшное действо. Поначалу Фенрис пытался сопротивляться, но больше из-за гордости – не рассчитывая на результат. И, что обиднее всего, попытки эти даже служками не были восприняты всерьез, так как любое существо, если его долгие, очень долгие часы морить энтропической слабостью, становится не опаснее растения. Слуги не боялись, близко осматривали его, как диковинный товар, который выставляли на продажу. Они волновались, потому что, во-первых, Советник пожелал, чтобы он, вместилище, выглядел впечатляюще; ведь скоро он будет весь перед ним и перед гостями…красивый и загнанный, пугливый звереныш в атласной шкурке. А во-вторых, среди рабов давно ходил слух о том, что этот пленник был господину дороже, чем собственные внутренности и что за небрежность на посту он наказывает стражников немедленной смертью. Слуги старались. А когда они ушли, закончив приготовления и оставив Фенриса наедине с воображаемыми страхами, которые были стократ хуже действительных, он вдруг почувствовал во всем его окружающем чешущуюся привычность. Так привыкает тело к язве, никак не желающей залечиваться. И он припомнил свою собственную язву во всем ее гнильном соке: вся эта страна, магистры, их властолюбие и искушения, всё, что скопилось сейчас здесь в этой башне, было ему знакомо и всё в страшной близости с ним. Но сам он – чужой и будет чужим до тех пор, пока не погибнет или, как волк, угодивший в капкан, не отгрызет себе лапы. Все четыре. Однако ни того ни другого не могла допустить та, для которой он – свой, близкий, но на время потерянный. Клейменный эльф закрыл глаза, чтобы оборвать всякую связь с действительностью и молча просил (сам не зная у кого – Создателя? Творцов? Судьбы?) только одного – её. Возможно, не здесь и не рядом с ним, но живую и свободную. Её… - Фенрис… Она выдала себя раньше, чем произнесла это имя. Не движением даже – вздохом. Облегченным и обеспокоенным. Он весь вздрогнул, будто от резкой внезапной боли, но разомкнуть глаза побоялся: побоялся поверить, побоялся очнуться и удостовериться, что ее голос и ее близкое сбивчивое дыхание не более чем злая иллюзия, воображение того, о чем бессильно умолкал его язык. - Фенрис. Фенрис, посмотри на меня. И не в его власти было ослушаться ее приказов. Воздух, который он пропустил через легкие, показался ему невыносимо горячим: Хоук судорожно плавила кольца и превращала в шипящую жижу ремни, сковывающие его руки. Имперский пленник медленно открыл глаза и вместе с тем протянул освобожденную руку к ее лицу, прикоснулся к виску, заскользил кончиками пальцев вниз по щеке и шее. Эта немая ласка, не находившая выхода последние четыре месяца, сказала больше, чем мог сказать сейчас сам Фенрис. Он только вышептал ее имя и усмехнулся уголком губ. На мгновение ему почудилось, что нет никакой коробки из ткани, что нет ритуала и нет магистров. Нет Тевинтера. И что он просто проснулся утром, как просыпался рядом с ней сотни раз, и увидел над собой ее отчего-то взволнованное лицо: - С тобой все хорошо? - Подожди… - Идти сможешь? - Просто дай мне немного времени… - Видишь, там, за зеркалом люк. Под ним лаз, Риан проведет нас в подземелье. Нам удастся уйти незамеченными. Вставай, Фенрис, я помогу. - Дай же мне минуту, Хоук! Хотя бы мгновение… Он нашел в себе силы, рывком оторвал спину от «алтаря», чтобы, не помня себя, взять ее за плечи. Но неестественная, неприродная слабость напомнила о себе – Фенрис качнулся вперед и сложился пополам, как сломанный, уронив голову на колени той, кто не раз видела его в таком сломленном состоянии. - Так долго, - он обнял ее ноги ревнивым кольцом вздрагивающих, измученных в кандалах и «перчатках» рук, - Я ждал тебя так долго. Звук собственного голоса казался ему диким и слабым. Когда для Хоук, метающейся по миру, сто двадцать дней слились в одно невыносимое мгновение, для Фенриса они тянулись безмолвной и жестокой бесконечностью, в которой не было ничего, кроме постоянного ожидания. Он ждал ее кротко, как дитя, жадно – как истомленный любовник, грозно и молча – как жаждущий вернуть то, что принадлежит ему по праву. Хоук покрепче закусила губу, давая себе обещание сохранить собранность рассудка и не отдаваться чувствам ровно до тех пор, пока она полностью не обезопасит их обоих. Но с каждой секундой она все проникновеннее чувствовала, как в груди его, свободной от доспехов и туник неистово колотится сердце, и оттого все сложнее ей было сказать «Фенрис, послушай, нам нужно уйти отсюда, как можно скорее». - Фенрис, нам нужно…как можно скорее… - Я думал, что потерял тебя! – он сделал какое-то не пойманное Хоук грубое и требовательное движение, которое заставило ее замолчать и не дергаться, - Прости. Просто… Побудь со мной сейчас. Вот так, как есть. Всего пару мгновений. Пожалуйста. Мне нужно… Я ведь, правда, поверил, что ты…Что я больше никогда… Неужели это так сложно понять?! Создатель… Он посмотрел на нее таким взглядом… Хоук сдалась. Одним ударом усыпила грозящую пальцем бдительность. Полностью отдалась куражу от ощущения почти что состоявшейся победы. От ощущения его близости. И всё остальное стало неинтересным и мелким, как крошки на столе. И всё, чем оба они жили до этой встречи, стало для них пустым. Ничего не значащим показалось и то, что от церемониального зала их отделяла только тонкая кожица ткани. Они не заметили, как все вокруг их тканевого квадратного кокона затихло. И голоса, и музыка…вообще все. Большая рука, вдруг откинувшая портьеру, вторглась в их маленький хрупкий мир, как пятилапое кожистое чудовище. Хоук одним движением поднялась и выпрямилась, готовая обороняться. В ее напряженное лицо ударило обилие взглядов. Фенрис принял попытку встать на ноги, но энтропия, все еще держащая в узде его волю опрокинула вместилище обратно на «алтарь». Хозяин «пятилапого чудовища» громко заговорил, нарушая торжественную тишину. - Милые гости, - сказал Советник (да, это был именно Советник, уж Хоук его узнает и сзади, и сбоку, и издалека) без улыбки, но очень искренне, - Я бесконечно рад всех вас видеть на этом празднике. Позвольте же разнообразить традицию и представить вам мою особо приглашенную иноземку, столь близкую нам, тевинтерцам, что можно предположить, будто Создатель допустил ошибку, позволив ей родиться где-то за пределами Империи. Разрешите же представить: отчаянный борец с нашим общим врагом, магесса, отстаивающая интересы магов всего Тедаса и наидостойнейшая женщина – Защитница Киркволла в этот особенный вечер согласилась быть с нами. Мне говорили, монна Хоук, что Вы еще и танцовщица, каких поискать. Вы не подарите моим гостям танец в знак нашей дружбы? - он во всеуслышание обратился к Хоук и широко лукаво усмехнулся. - Что за дешевое представление? – Хоук упустила тихий смешок, - Я страной не ошиблась? Это точно Тевинтер? Не Орлей случаем, нет? - Танец! – раздалось вместе с восхищенными хлопками и вздохами, - Защитница, танец! И все, кто был в зале, зааплодировали. Взыскательно рукоплескали бледные на лицо аристократы, блестящие мужчины и томные дамы. И все магистры. И у всех у них посохи. И все они опасны. - Танцуйте, монна Хоук, - с нежной улыбкой сказал Советник, - Танцуйте. Ваши друзья…ждут… Хоук растеряно отступила на шаг: одним взглядом ей удалось отыскать всех троих. Мерриль и Фейнриэль одновременно опустили головы, будто бы неведомая сила потянула их за волосы вниз. Данарий, улыбаясь тонко и насмешливо, отсалютовал женщине из своих видений позолоченным кубком. Аплодисменты стихли.