Моя (не)идеальная жизнь: Превратности судьбы

О чём может мечтать пёс на цепи? Я никогда не задумывался над этим, просто потому что не люблю собак. Нет, я их не боюсь, и моя паническая атака никак не связана с тем, что сейчас на мне костюм этого четвероногого друга человечества. Я никогда не шарахнусь в сторону при виде ротвейлера или дога, но и подойти почесать их за ушком у меня не возникнет желания. Преданные до мозга костей, верные до безрассудства, идеальные машины для убийства, без лишних вопросов и сожалений готовые отдать свои жизни. Наверно такие качества ценны для нашей организации. Но я не люблю собак. И причины такой неприязни представлены на этом видео, которое я рад бы не видеть, но на плёнке я — один из главных героев, и мне не нужно смотреть, чтобы знать, что там происходит. Компания европейцев, возрастом преимущественно едва перевалившем за тридцать, решила отгулять мальчишник не в примелькавшемся Вегасе или Амстердаме, а в таинственной и самобытной азиатской стране Восходящего солнца. Япония славится не только роботами, суши и анимационной культурой, но и, так называемым, искусством гейш. Бордели можно обнаружить в каждом районе, есть даже специальные кафе, в которых можно обедать, и при этом обученные сотрудники будут строчить вам минет под столом, не стесняясь других посетителей. В общем, для любого извращения можно найти отдушину, и мальчишник у жениха гея, не исключение. Не знаю, может все подобные мероприятия происходят в подобном ключе или только богатенькая элита обладает специфическим наклоном извилин, но я бы никогда не хотел участвовать в подобном. Однако, записи с видеокамеры упорно прокручивались дальше и вот уже открыли дверь, и мой сутенер доставил меня в изрядно налакавшуюся компанию. У меня нет нервов, сердца или слез, так получилось, что сейчас лишь агония терзает моё сознание, грозя давлением расплющить мозг внутри черепной коробки. — Хорошо поработаешь, и получишь пять выходных. — Я помню всё, что мне говорилось, и, конечно, выходные мне бы полагались в любом случае, так как после обслуживания десяти человек, в мою задницу, не задевая стенок, проходил бы бильярдный шар. — Дай уже таблетку, я понял, да. — Конопляная жвачка лишь раздражала рецепторы и совсем не давала чувство лёгкости, как это было по первой. Да, в тот момент я уже перестал ждать Обито, я не жаждал вернуться наружу, и все мои мысли были о том, чтобы как можно быстрей закончить с «клиентом» и словить приход. Так проще. Сначала ломают тело, потом волю, а потом уже не хочешь бежать сам, потому что ты, наконец, осознаешь, чем ты стал. А ведь сейчас ничего не изменилось. Я на полу, с вибратором в заднице, бьюсь в судорогах от страха, ломки или черт пойми чего, но то, что влил в меня рыжий, определенно действует. — Без выкрутасов, за тобой приедут через четыре часа. — За меня отдали наличку, но меня не интересовала сумма, потому что я получил маленькую порцию счастья и ждал, когда же мир вокруг закрутится особым способом, даря радость и выветривая любые мысли. Стыд? О, нет. Только счастье и любовь! Чужая, блядская, любовь. Да, так мне думать нравилось больше. Легче. И всем так хорошо. Вот только сейчас очень уж хуёво. Они сняли целый дом, состоящий из двух этажей, и я значительно повеселел на тот момент, обнаружив помимо себя ещё двух представителей древнейшей из профессий. Видимо у «жениха» прогрессировал фетиш на блондинов, так как те двое тоже обладали пшеничными макушками, но не могли похвастаться особой длиной, хотя я думаю, для них такое было преимуществом. Когда ты знаешь, что тебе предстоит большой объем работы, и внезапно обнаруживаются помощники, это замечательно, вероятно поэтому мы все очень обрадовались компании друг друга, хоть и были не знакомы. Музыка, море алкоголя, едкие шутки на привычном английском, а не на раздражающем японском, и откровенные ласки, переходящие в секс. Никто не уединялся в комнаты, нет. Для чего? Трахаться в компании доставляло больше удовольствия, напоминая соревнование, своеобразный секс-марафон. Кто-нибудь когда-нибудь был нежен с проституткой? Видео могло послужить однозначным ответом — нет. Проститутка — это товар, оказание услуги тоже товар, за него заплатили, и этим животным плевать, что может что-то не нравится, ведь клиент всегда прав. На экране младшую версию меня же, имел уже второй ублюдок, даже не удосужившийся снять свои фирменные джинсы, но разве тогда меня волновало такое? А сейчас я изворачиваюсь на полу, чтобы с силой прижать свою лапу-ласту к вставшему члену, чтобы хоть как-то, ёрзая, помочь себе кончить. Я не извращенец, чтобы дрочить сам на себя, просто препарат, услужливо предоставленный пирсингованным, прекрасно работал. Замечательно, если бы я мог не думать о том, что всё это знал Сасори, знал и молчал, даже не пытаясь поговорить со мной. С шлюхами не принято разговаривать, как я его понимаю. Марти, Мартин или вообще Морти, я не помню имени своего «коллеги», тогда очень помогал мне. Прекрасный кадр! Мы с ним лижемся, а нас сзади дерут так, что при поцелуе мы едва не выбиваем друг другу зубы. Да, шлюх не целуют, это только в порнухе такое происходит, но не в жизни, поэтому шлюхи довольствуются друг другом, чтобы поддерживать хоть что-то человеческое. Он поможет мне и позже, через пару часов. Хотя какая это, к чёртовой матери, помощь?! Этому парню повезло в ту ночь больше, чем мне. Конечно, в мире всё относительно, но я бы пожалуй перенёс легче то, что сейчас он переносил на экране. Он полный дурак, что допустил то, что с ним произошло, и с одной стороны это действительно так. Но если бы кто-то сказал, что он умён, что допустил только это, а не то, что досталось мне. Я бы подумал, что это предположение тоже верно. Простой секс и скудная фантазия всегда приводят к тому, что клиент выдыхается и просто не знает, что делать в оставшееся у него время. Клянусь, лучше бы в борделе разрешили выдавать сдачу, чем позволяли весь этот блядский беспредел, случавшийся от банальной дурости. Просто пить и сношаться надоело уже на исходе второго часа, вот только алкоголя в нас плескалось столько, что кровь можно подавать в баре вместо «Кровавой Мэри». Мартин или как его там, даже не заметил, как в его заднице оказался не член, а горлышко бутылки с виски, начатой совсем недавно. Я тогда и не понимал, что происходило, и что вообще может произойти в таких случаях с человеком. Дело в том, что алкоголь отлично впитывается через прямую кишку и опьянение наступает в разы быстрее, сильнее и не отслеживается по трубке, в которую заставляют дышать полицейские. В США дальнобойщики иногда так балуются, а может и не только в Америке, но тогда я этого не знал. А вот блюющий и едва не теряющий сознание парень не хило нас всех напугал, ровно до того момента пока в успокоительных целях кто-то не поделился «волшебными» таблетками. Я не удивлен, что сейчас у меня посажена большая часть органов, я удивлен скорей тому факту, что выжил. Лучше бы сдох. Второй мой «коллега» явно обладал немецкими корнями, и только сейчас я понимаю почему недолюбливаю Германию. Нет, дело не в нём, дело в собаках. Да, дело в слюнявых братьях наших меньших. И теперь я не понимаю одного, как Сасори мог вообще касаться меня? Как он мог смотреть на меня, не испытывая той брезгливости и омерзения, которая мучает меня сейчас. Я не помнил обо всём этом, но он то знал! Боги, как давно он всё это раскопал? Почему именно ему попало это всё в руки? Зачем? Почему именно я? С силой натягивая цепь, я орал сквозь шарик во рту. Я выл. Я бился о клетку, прутья которой напоминали мои собственные рёбра, с пустотой внутри вместо сердца. Боль в пальцах, боль в затекших мышцах, боль в голове, боль в паху и лёгких. Боль, боль, боль. Это своего рода агония без конца и края. Паническая атака никогда ещё не рвала так моё сознание, и я не мог это прекратить. Я жалок. Я не очень помнил то, что сейчас происходило на видео, но я знал, что это было. Не мозг, а тело помнило, да и тонкие, короткие, белые шрамы, теперь уже навсегда останутся напоминанием мне о таком низком опыте. Почему я не сопротивлялся? Почему я довёл до этого? Это только моя вина. Весёлая игра для них, искалеченная жизнь для меня. Никто не пришёл на помощь, наоборот, меня держали, да и я, выходит, не особо сопротивлялся, ведь я мог убить их вместе с собой, но предпочёл жить. А как можно жить после такого унижения? Как?! Акасуно — дьявол, и он был прав, я должен был умереть и не допустить такого. Немецкая овчарка на коротком поводке спустилась со второго этажа вместе со своим хозяином, который пристраивался ко мне дважды. Припоминаю. Смутно. Красивая, гладкая шерсть, мощные лапы и длинный язык. У кошек язык шершавый и более сухой, а вот собачий по ощущениям напоминает дешевую вымоченную резину, такой же мягкий и податливый. Я просто не могу воспринимать себя на камере собой, это просто мальчишка с похожей внешностью, улыбкой, телом и глазами, хоть глаз и не видно. Зачем мне это видеть, если я там был? Может это никогда не происходило со мной? Что если на самом деле Обито внушил мне, что всё это было со мной, а не «вернул» воспоминания? Что если всё это — месть Мадары, за испорченный медовый месяц? Что если Пэйн в сговоре с Дикобразом и у Сасори никогда не было никаких видеоматериалов, а сейчас я наблюдаю актерскую игру для укрепления в моём подсознании случившегося? Да, так проще. И ничего этого никогда не было! Но почему мне так дьявольски больно? Почему?! Меня держали, когда хозяин этого кобеля надрачивал ему член. Сейчас я могу видеть отчетливо, как всем, кто попадает в кадр, это нравится. Это забавно. Это весело. Это убивает меня. Строение собачьих лап никогда не входило в перечень моих интересов, зато я на практике узнал, зачем у них дополнительный коготь на внутренней стороне, повыше остальных. Этот острый загнутый крюк позволяет фиксировать суку во время спаривания и не даёт ей вырваться, но у людей нет набивной шубы. Во всяком случае, у меня она точно отсутствовала. Шрамы на талии, едва заметные, будто снова почувствовали те самые острые крючья, вырывая мой сдавленный крик. Тогда я тоже закричал, но кто-то подбежал и надавил мне на плечи, не позволяя сбросить тушу, превосходящую меня по весу. Собачий член сначала понемногу вылезает из кожаного мешочка и выглядит он весьма отвратительно, словно ободранный человеческий хрен, с которого кожа сама по себе слезла. С этого увеличивающегося отростка всё время течет, он влажный, ещё мокрей чем язык, но внутри него всё равно твердый стержень, не позволяющий висеть этому недоразумению. Собака не знает нужного ритма, наклона, она просто долбит, на рефлексах, есть даже забавные видео, где, держа любую псину над водой, можно у неё вызвать рефлекс загребания лапами, так и здесь. Ещё не попав внутрь, я помню, как нечто влажное раз за разом, быстро тыкалось, то в мошонку, то в ягодицу, то прямо в сжатое колечко ануса. Оказывается, это хозяин помог своему «другу» всё-таки достичь пункта назначения. Резко, рвано, без предупреждения, раз за разом слишком быстро и распирающе. Животное подминало под себя, вон даже я на руках не удержался, прямо как сейчас. Как ты жалок Дейдара, посмотри! Тебя оттрахал пёс! Слюни с этой пасти падали прямо на спину, и лучше бы только они, но я не заметил тогда этого. То, что сначала вошло практически без сопротивления слишком быстро увеличивалось внутри, и даже двойное проникновение не сравнилось по ощущениям с простым узлом овчарки. Ещё одна физиологическая особенность, чтобы не дать суке сменить самца, до полного оплодотворения, ведь конкуренция в животном мире большая. По обхвату, вероятно, это сравнимо с большим спелым яблоком, но оно уже внутри и оно просто распирало стенки, рвало всё, и я кричал от боли тогда, а сейчас лежал без движения и невидящим взглядом наблюдал за красочной сценой. Кажется, я кончил. Пёс затих через минуту и, едва отдышавшись, стал изворачиваться на парне, так похожем на меня. Эта поза называется «замок», когда две особи стоят задницами друг к другу, словно слипшийся сиамский близнец. Если во время того краткосрочного мига эта слюнявая тварь кончала в меня, то теперь она ждала когда узел сдуется, выпуская достаточно дополнительной жидкости, отправляя сперматозоиды вперед, на поиски яйцеклетки. Ирония судьбы, не иначе. Сама жидкость не способна ничего оплодотворить, она лишь помогает протолкнуть к цели то нужное, и ценное, что было выпущено раньше, и на это действие ушло не меньше часа. Да я помню, как из меня хлынул поток, и я обессилено упал, едва меховая подушка отлипла. На тот момент уже все потеряли интерес к происходящему, кто-то уснул, кто-то удалился, а пьяный Морти, или как его там, немного оклемавшись, полез почему-то меня успокаивать. У меня не было тогда истерики, и я не знаю, зачем он пьяно меня обнимал и гладил по волосам. Я никогда не хотел такого для себя, но разве я заслужил это? За отнятые мной жизни, должны отнять мою жизнь, а не вот это вот всё! Так о чём же может мечтать пёс на цепи? О самке? Доме? Сытой жизни? Мячике? Нет, он мечтает о человеке. Жизнь собаки бессмысленна без такого простого и понятного слова, как «хозяин». Без него не нужна ни сахарная кость, ни игрушка, ни даже сука. Я никогда не любил собак. И как так вышло, что я всю жизнь имел ту же мечту, что и у слюнявых тварей — найти своего человека, отдавать ему себя без остатка и не думать больше ни о чем? Сначала дверь впустила прямоугольник света, затем, человека, которого я едва узнал, а спустя секунду, светло стало везде, но я даже не пошевелился. На пирсингованном был черный дорогой костюм, из-под которого виднелась рубашка винного цвета и темный неширокий галстук. Прежде я не видел, чтобы он убирал волосы со лба, поднимая и укладывая их назад, делая акцент на пирсинге ещё больше. Два разных мира, две разные реальности, словно дорого и значимо, встретилось с дёшево и ничтожно, лицом к лицу. Он закрыл дверь на ключ, лениво подобрав пульт, чтобы отключить бесполезный видеоролик и остановить плаг. Я мерзок и жалок даже в своих глазах, а уж то, что видел он, я знать не желаю. Я бы возненавидел его, если бы только на мгновение увидел в его глазах высокомерие и брезгливость, но у него не было эмоций, и я в который раз вёлся на это. Я знаю, что обманываюсь, я всё это знаю! Но я просто физически не могу по-другому! Если бы кто-то другой попытался мне раньше рассказать о том, что можно зависеть от того, кто чуть ли не ноги об тебя вытирает, я бы рассмеялся ему в лицо. — Тебе там было не место. — Чёткий низкий голос разбил тишину вдребезги, заставляя мелко передернуть плечами. — Холодно? — Я попытался ответить, но невнятное мычание пришлось сменить покачиванием головы, чтобы обозначить свой ответ. — Дейдара, ты не знал, что собаки не разговаривают? Ты же так хорошо с ними общался. — Я замер и просто не смог сделать следующий вздох. — Так тесно. — Давай, разрывай поджившие раны, выверни меня наизнанку, ты же видишь, как я дрожу. Пэйн видел, он отдавал себе отчет о каждом сказанном слове, именно потому, что у него нет эмоций. А самое паршивое в этой ситуации, что я хочу, чтобы он сделал это. Едва он приблизился, как я поднялся на четвереньки, запрокидывая голову, чтобы получить ту самую крупицу ласки, в которой так отчаянно нуждался. Я хочу его силу, я хочу почувствовать её каждой клеточкой своего тела. Ладонь едва скользнула по моей голове, и я успел прикрыть веки, как тут же маска с шумом упала на пол, попадая прямо по моим изувеченным пальцам, заставляя вскрикнуть и дёрнуться всем телом. Я бы даже отшатнулся от рыжего, абсолютно рефлекторно, но он схватил меня за волосы и хорошенько тряхнул, приподнимая выше. Следом слетел шарик, выдранный вместе с клоком волос, а по подбородку потекла струя слюны, из-за того что челюсть никак не хотела смыкаться. — Тварь. — Я не успел понять смысла слова, как свободная рука Пэйна с размаху ударила меня по лицу, как раз со стороны загримированного синяка. — Ну же, посмотри на меня. — Более громкие и угрожающие интонации не терпели неповиновения, и я в испуге перевёл взгляд на холодное лицо пирсингованного. — Что ты позволяешь делать с собой? — Я едва открыл рот, как последовал новый удар, в этот раз чуть ниже, попадая по губам, которые, как спелые ягоды брызнули соком, а точней, моей кровью. Это не Пэйн. Ещё одна его копия?! Хриплый крик прервался новым ударом и меня вздёрнули за волосы выше, заставляя судорожно переползти на колени. Нет, это именно он, а не кто-то другой. Мои попытки отбиться этими жуткими ластами потерпели крах, и испуг сменился ужасом, отключая мозги. Оцепенение сковало мышцы, едва я понял, для чего он расстегивает ширинку. — Давай, ты прекрасно знаешь, что нужно делать. — Холодный взгляд и новая волна унижения заставили меня попытаться стиснуть зубы, но челюсть не слушалась, однако горячая головка члена лишь ткнулась в мои разбитые губы. — Быстрей начнешь, быстрей закончишь. — Голова поболталась из стороны в сторону, следуя за зажатыми в кулаке волосами. — Хорошо натренированный рабочий рот. — Более мерзкого комплимента я сейчас не мог припомнить, и против воли к глазам подступили злые слёзы. Я прекрасно понимал, что всё равно сделаю то, что он хочет, и от этого чувствовал к себе омерзение ещё больше. Мой член превратился в предательский стояк, такой крепкий, что тугое удовольствие сменялось невыносимой болью. Чуть подавшись вперед, я прикрыл веки, отчего слезы побежали вниз по щекам, и раскрыл рот шире, тут же получая в своё распоряжение разгоряченный член Пэйна. Никогда больше не приближусь к нему. Это последняя наша встреча такого характера. Всё! С меня довольно! Плотно обхватывая только губами ствол, я заглатывал как можно глубже, не чувствуя давления на макушку. Как только я стал входить в определенный ритм, меня оттянули назад, а я, как в бреду, потянулся назад, услышав лишь довольное хмыканье рыжего. Стыд жёг щеки изнутри, а презрение к самому себе не позволяло открыть глаз. Почему, мать вашу, я получаю от этого удовольствие? Почему я неправильный? Почему я трясусь как сука, когда заглатываю член того, кто только что вытер об меня ноги? Что со мной не так? Густая струя брызнула в нёбо, и я на мгновение сбился, ослабив обхват губ. Сделав ещё несколько плавных движений, я сглотнул всё, что было во рту, послушно продемонстрировав язык. Грубое почесывание за ухом заставило плечи передернуться и уронить голову вниз, чтобы убедиться в том, что я кончил только от того, что отсосал. Хочу умереть прямо сейчас. За что? Уверенные пальцы ловко сдернули карабин с моего ошейника, и цепь с громким звоном замертво упала на пол. Я не двигался, когда цепочки с щиколоток, щекоча кожу, улетели вверх, следуя за движениями рыжего, и даже когда мне освободили ладони, я не шелохнулся. — Нравится такое обращение? — Трясущейся рукой я наконец стёр кровь с подбородка и понял насколько сильно щиплет губы. — В следующий раз разобью тебе лицо сильней. — Он закурил, я слышал как щелкнула зажигалка, и дрожь от руки перешла на всё тело. — Я не хочу, да. — Связки повредились, и вместо своего голоса я услышал хрип. — Неужели? — Здесь так холодно и при этом совсем нечем дышать. — Отчего-то я вижу совсем другое, Дейдара. — Запах сигарет медленно заполнял пространство комнаты, вытесняя мысли из головы, но абсолютно не убирая боль. — Тебе нравится, когда тебе делают больно. — Ненавижу! — Не нравится, да! — Теперь хрип больше походил на рык, и я даже соизволил поднять глаза на пирсингованного. — Тогда, какого чёрта, ты терпишь? — Его пиджак небрежно лежал на одном из странных агрегатов, а он сам облокачивался на стену, ослабляя узел на галстуке и быстро расстегивая верхнюю пуговицу рубашки. Я бы подумал, что он злится, потому что его движения были гипнотически резкие. — Ну же! — Я вздрогнул от внезапного громкого восклицания, а когда он в два шага оказался рядом, я отшатнулся, ударяясь лопатками в клетку, которая так некстати оказалась сзади. — Что это? — Носок его идеально чистой туфли небрежно коснулся моих пальцев, не наступая на них. — Или это? — Глубоко затянувшись и не выпуская сигарету, он потянулся к моему лицу, но я уже отвернулся, и он не коснулся загримированного синяка. — Это же для задания, да. — Фраза выдавала мою растерянность, ведь это было очевидно. — Твоих мозгов не хватило, не доводить до такого? — Я чувствовал, как он пронизывает меня взглядом, и снова делает глубокую затяжку. Он не кричит, но так сильно давит своей аурой, будто орёт срывая связки, отчего я втягиваю голову в плечи. — Кто тебя просил ждать? — Тоби меня не просил, я сам ему сказал, что дождусь, и только сейчас до меня дошла нелепая мысль. Тоби мог не вернуться. Его могли убить, он мог банально меня кинуть, его мог вызвать Мадара или ещё кто. Да вообще мало ли что могло пойти не так. Я ведь тогда мог… — Кто тебе разрешал подыхать там? — Я снова вздрогнул, потому что монстр рядом со мной словно читал мои мысли, и это не могло не пугать. — Но ведь задание… — Я хотел договорить: «превыше всего», но мне не дали. — Что задание, Дейдара? — Темп его речи не изменился, нет никаких признаков, но мне всё равно кажется, что он в бешенстве. Я просто схожу с ума! — Я не помню, чтобы отдавал тебе приказ умереть ради какого-то досье. — Сердце кольнуло от глупой мысли, что он переживал за меня, но скорее ад замерзнет, чем подобное произойдет. — Лучше лишиться пальцев, чем оплаты? — Нет, это была не «сессия», это было наказание, но я не уверен до конца всё ли прошло по сценарию? — Так? — Я уже ничего не понимаю. Я измотан, как физически, так и морально, я чувствую себя раздавленным, и мне просто хочется разрыдаться от бессилия и непонимания. — Я не слышу. — Я думал, что так будет лучше, да. — Медленно выдохнув я кое-как поднялся, и мышцы на ногах заныли, не желая полностью вытягиваться и позволить мне выпрямиться. — Я не просил тебя заниматься самопожертвованием. — Подхватив меня чуть выше локтя, рыжий свободной рукой затушил сигарету о крышку клетки. — Я держу тебя в организации не за твою стопроцентную исполнительность, для этого есть другие. — А зачем я нужен? Зачем? — Очнись уже, ты не Сасори, и не пытайся себя вести как он. — Я простонал и бессильно всхлипнул, а он просто прижал меня к себе, такого грязного и омерзительного, к дорогой рубашке, не боясь замараться. — Он мёртв, а ты жив. — Я беззвучно плакал и лишь резко дергающиеся плечи выдавали меня. — В этом нет твоей вины. — Я не успел провалиться в истерику, и Пэйн легко убрал спутанные волосы мне за ухо, аккуратно касаясь опухшей щеки. — Пойдем, я помогу тебе обработать раны. — Раны? Теперь это так называется? Как же оказывается порой больно просто жить.