Русские волшебники: безудержное веселье или катастрофа?

Знаете, я никогда не ощущала ничего подобного: ты вроде бы и дышишь, видишь хорошо, но ни оглянуться, ни хотя бы мизинцем пошевелить — всё впустую! Грудь словно была зажата в тисках, дышала я через нос и еле приоткрытый рот, а взгляд так и вперился в потолок моих покоев. Но больше всего меня пугал холод. Я будто бы мертва, а душа — где-то рядом с телом летает, но не цепляется за него. Мне страшно, а где-то неподалёку мерно тикают часы. Меня и мальчишку с призраком нашли достаточно быстро, если смотреть на ситуацию объективно, после пяти долгих для меня минут. Почему-то я даже не удивилась, услышав голоса Гарри Поттера и Филча. Дальше к ним присоединилась Макгонагалл, но я уже не так хорошо помню, о чём они спорили, кто кого и куда уводил. Сознание иногда затуманивалось, и более-менее чёткий отрывок воспоминаний поведал мне о том, что меня перенесли в мою спальню. — Теперь страдают не только ученики, а ещё и профессора! — Я узнала голос мадам Помфри. Она, бедняжка, совсем вымоталась с учениками, которые тоже попали под действие проклятья, а ведь даже не знают, что или кто его вызвало. — Не стоит пугать детей тем, что даже взрослые волшебники не могут справиться с нападавшим. Нельзя переводить Марию в больничное крыло, — ответил спокойно Дамблдор. — Если так пойдёт и дальше, то школу действительно закроют. — Но что же тогда стоит сказать ученикам, которых она обучает? — Оп-па, а что тут Северус делает? — Придётся солгать, хотя я этого не люблю и не терплю. — А раз не терпишь, то почему всё же собираешься врать, пердун старый? — Как скажете, господин директор, — коротко ответил Северус. Комнату покинули все, кроме Поппи. Она долго ворчала и жаловалась на то, что «времена нынче опасные, не сделать шагу, как из-за угла кто-то выпрыгнет и нападёт». А ещё кто-то скребётся в дверь. Поппи отошла и приоткрыла дверь. — Геральт, — сказала вслух целительница и пропустила моего кота в комнату. С моим другом она была знакома не понаслышке — ходил к ней часто, а она поила его молоком. Добрая душа, в общем! А котик незамедлительно прыгнул на кровать и взобрался мне на грудь. Какой же он наверняка тёплый, но я его не чувствую. Ничего, даже мягкого матраса под спиной, подушки — под головой, пушистой нечёсаной шерсти на пузике Геральта… Мне действительно страшно, и ещё громче затикали часы. Время тянется и тянется. Наверняка прошло лишь несколько минут после ухода Помфри, а я уже изнываю от скуки. Тиканье часов перебивает мурчание Геральта. Я не слышу его мыслей. Похоже, ментальный канал тоже заблокирован, и я попросту не могла хотя бы мысленно поболтать с котом. В какой-то степени, это даже хорошо: Геральт не будет читать мне нотаций по поводу неосторожности, хотя это Я просила ЕГО быть внимательнее. Считаю трещины на потолке. До чего я дошла? От бессилия и скуки считать то, что сосчитать невозможно. Как соль по крупицам перебирать. Хорошо, что глаза не чешутся и не слезятся из-за того, что я не моргаю. Хотя бы здесь мне повезло, хотя я бы всё отдала за то, чтобы мне их прикрыли, тогда бы я перестала считать трещины. Было бы здорово вздремнуть, хотя я сомневаюсь, что это вообще возможно. Я не устаю, не чувствую ни голода, ни сонливости. Это больше похоже на паралич с частичным криогенным воздействием на органы. Странно, что я ещё помню такие замудренные слова из далёкого пятнадцатого года. А ведь как всё это давно было! Когда-то я варила зелья на заказ, играла в компьютерные игры и заваривала чай с одного маха волшебной палочки! Когда-то я шила с помощью магии и продавала платья через «Авито.ру»! Я читала фанатские истории про героев фильмов и аниме и писала гневные комментарии или хвалебные оды! Всё было далёким для меня, но всё ещё частью меня самой. Когда-то мне не стоило практически ничего тяжёлого делать, чтобы прокормить себя и заплатить за ЖКХ, чтобы жить припеваючи. Часы гулко бьют полночь. Только полночь, да? Жаль, что я сбилась со счёта секунд. В комнате почти темно, только свечка на столе горит, и свет от неё мягко и почти незаметно ложится на стены, иногда перечерченная тенями, будто кто-то водит хороводы вокруг огонька. Под стук в окно и звук то ли снега, то ли дождя сознание просто ускользает. Похоже наступило утро, раз я очнулась, заслышав возню где-то в комнате. — Госпожа Фарфорова! Госпожа Фарфорова! — Писклявый голосочек принадлежал эльфу-домовику. Геральт немного испугался и мигом спрыгнул с моей груди и кровати. — Тиль пришёл поменять постельное бельё и взбить подушку, госпожа! Они добрые и услужливые, эти эльфы. Вроде когда-то у бабуси Марфы был такой, с каким-то странным именем… Кажется, что-то в духе Гоголя было, потому что при одном только упоминании имени этого эльфа вспоминались его «Петербургские повести»… А, точно! Акакием его звали, вспомнила! Он хоть и умер, когда мне всего пять годиков стукнуло, но я хорошо его помню. С помощью магии эльфёнок приподнял меня над кроватью и пять минут возился с пододеяльником, а потом случайно вспомнил, что есть для такого случая даже специальное заклинание. Я его уже давно забыла, да и случая не было его использовать. Вскоре все процедуры по смене постельного белья закончились, и Тиль отлучился, чтобы принести воды. Эльфёнок вернулся обратно почти через минуту. Тиль взобрался на кровать и стал потихоньку вливать мне воду в рот. Сначала это была действительно вода, затем почувствовала вкус трав. Кажется, это были соцветия тысячелистника и перечная мята. Да, ещё немного лютика, совсем немного. Без спирта не обошлось, разумеется. А ещё тут есть молотая шкура тритона. Не люблю тритонов, но выбирать не приходится. Состав был знаком, его придумал сам Снейп. Как-то довелось заглянуть в его записи в лаборатории, но было тоже давно, года два назад. Пока безымянный отвар, поддерживает жизнеспособность организма, вроде бы. И Тиль ушёл, оставил меня наедине с котом. Геральт снова залез на кровать, но лёг уже рядом, прижавшись к правому боку. Он тихонько мяукнул и замурчал. Тик-так, тик-так — а на циферблате полдень. Снова отбивают часы, так же гулко, как и ночью. Нечасто мне приходилось слышать их бой в полдень. Я снова отключилась, и в этот раз уже не на несколько минут, а на несколько часов. Мозг заработал вновь, стоило только мне услышать потрескивание свечи и чьё-то дыхание. «Кто это? Не думаю, что кто-либо из учеников мог сюда зайти: они думают, что я отъехала по „семейным обстоятельствам“. Как глупо…» Сфокусировать взгляд получилось не сразу. Впрочем, я всё равно ничего не видела. Так бы и не знала, кто тут наблюдает за мной, если бы не стук в окно. Явно совиный клюв, я уже давно привыкла к этому звуку. Незнакомец встал с табуретки и подошёл к окну, а я успела вскользь подсмотреть, кто это был. Любопытство, мать его за ногу! — Неугомонная птица, — пробурчал Снейп. Послышался звон монетки, а сова полетела обратно. Он разворачивает пергамент. — Гордон Тиммерс? Помню-помню, лентяй и идиот, до которого туго доходило, что нужно класть в котёл, а что — нет. — Будь у меня возможность избить Снейпа, я бы действительно так и поступила бы. А так… — Нет, я не буду читать его, раз не мне. Спасибо, блин! — И как же тебя угораздило так попасть в переплёт? — задумчиво пробормотал Северус. Я уже и забыла, что он может разговаривать без всякой желчи в голосе. Снова чувствую запах тех же трав, что и до полудня. Профессор привстал и поднёс пузырёк к моим губам, вливая содержимое в рот. Что-то пролилось мимо, но Северус учтиво достал платок и утёр остатки отвара с лица. Внутри потеплело, и я перестала чувствовать голод. — Так ты хотя бы не будешь в полуживом состоянии, когда мадам Помфри приготовит лекарство. Больше ничего не сказав, он удалился из комнаты. А я думаю и думаю о том, почему он вообще пришёл сюда. Приготовил зелье для меня, и ведь не для того, чтобы отравить — помочь хочет! И всё же я ему благодарна. И терпел мои расспросы (я ведь хорошо понимаю, что частенько его раздражала этим), и теперь помогает. Чувствую сонливость. Хочу спать, и я действительно засыпаю, но всё так же с открытыми глазами.