Русские волшебники: безудержное веселье или катастрофа?

В кабинете что-то среднее между сумраком и светом — всего пара свечей в двух углах помещения, ещё одна парила неподалёку от котла над лабораторным столиком, четвёртая — горела в канделябре на письменном столе. На одной части были сложены стопкой уже проверенные сочинения от третьекурсников. Качество у них было… так себе, и при взгляде на каждую работу Северусу хотелось просто скинуть листы пергамента в огонь камина — нельзя, надо держать самообладание под контролем, особенно в такое время. Год тяжёлый даже для него, и говорить нечего. Конечно, сейчас все решили залечь на дно со своими обыденными проблемами, которые явно не вписывались в рамки «Министерство одобряет наличие таких проблем и не видит в них заговора против правительства и государственного строя» — тихо и почти спокойно. Только вот затишье всегда бывает перед бурей. Северус коснулся пальцами собственных висков — болели нещадно. Зельевар медленно встал со своего кресла и направился к шкафу с зельями. Какие-то полки были заставлены мазями, разложенными по коробочкам, какие-то секции плотно забиты пузырьками с отварами и образцами зелий. На самой нижней, не очень-то заметной, находились экспериментальные работы. Его авторства, разумеется, хотя одно зелье было составлено не им, а Марией. Её отсутствие в школе — момент двоякий, и это признавал даже сам Снейп, которому скажи пять лет назад, что он будет скучать по этой русской занозе в тролльей заднице, то точно убил бы говорящего на месте одним только мощным Круциатусом. Однако же, прямо согласиться с этим фактом он не мог, упорно делая акцент на проблемности этой особы. Серьёзно, много ли кто из преподавателей попал под влияние василиска? А дементоров? Кто-нибудь из преподавателей протаскивал за спиной школьников к Иве (даже если и ситуация того требовала)? Кто-нибудь заколдовывал всю учебную и не только литературу в Хогвартсе? Может, с ней и было на порядок «веселее» существовать в пределах школы как преподавателю, но мороки с ней было столько, что можно взвыть похуже вервольфа. Он достал флакон с полупрозрачной перламутровой жидкостью цвета лепестков бледно-розового пиона. «Пока я торчу в этом убогом домишке, вовсю пытаюсь развлекаться с тем, что тут имеется. Не твоя лаборатория, Северус, конечно, но и тут есть чем поживиться. Я немного модифицировала твой рецепт болеутоляющего — теперь оно не будет пахнуть рыбой!» — говорила Мария, передавая флакон и листок пергамента с рецептом, после одного из собраний Ордена. Она хоть и была доставучей, надоедливой особой, но её забота могла тронуть кого угодно. Лили когда-то была такой же заботливой — он это на всю жизнь запомнил, хотя вспоминать о таком достаточно тяжко периодически. Северус покачал головой. Нет, он уже давно не тешит себя мыслями о Лили днями и ночами напролёт. Давно пора было вырасти из этих сказочек — здравствуй, порочный мир взрослых историй и интриг. Конечно, он тяжело принял факт, что жизнь в его случае — не спектакль, сценарий которого писался безоговорочным оптимистом, но ведь и это — не конец света и причина умереть. Сейчас Снейп понимал, что глупо и опрометчиво вёл себя, когда рвал, метал и крушил всё вокруг. Грех было признавать и то, что постепенно мысли о Лили стали перекрываться иными. Не только теми, в которых царили логические планы и способы избавиться или хотя бы ослабить Тёмного Лорда. Светлые ностальгические воспоминания о Лили Эванс-Поттер сменялись ворчливыми, порой резкими немыми комментариями к действиям сумбурной в своём поведении Марии Фарфоровой. Северус сначала понять не мог, в чём было дело, зато потом дошло, что он всё же немного тоскует по этому сумбуру. Иначе нельзя описать того, что вытворяла эта женщина. Глупая, безрассудная… русская. Интересно, а все русские такие развесёлые? Конечно, чудаков и в Британии полно, но у России свой менталитет и свои причуды… Каждый раз, прибывая на собрание, Северус убеждался как в том, что причуд у Марии было до ужаса много, так и в том, что при всей своей чудаковатости (или же придурковатости — кто знает!) у неё неплохо работает голова в сторону мелочей и деталей, без логического мышления которые могли бы пустить всю работу Ордена под хвост саламандре — гори оно тогда всё синим пламенем! Ещё одна деталь, на которую обратил своё внимание Снейп — поменявшееся отношение Сириуса к Марии. Если до этого он откровенно, говоря языком молодёжи, подкатывал к Фарфоровой, то сейчас они общались как… как брат с сестрой? Ну, не без «блэковских» ужимок, какими тот показывал себя при общении с Мародёрами — ерошил волосы Марии, когда обстановка не требовала официозности и формализма, травил неприличные шутки, над которыми Мария если не хохотала в истерическом припадке вкупе с покатыванием по полу, то просто хихикала и отвечала не менее колкими анекдотами, а ещё они часто спорили как друзья, чего уж вообще не было во время неудавшегося конфетно-букетного периода того же Блэка. — Ну что, попробовал сделать мой состав? — спросила Мария. Это собрание было аккурат перед Рождеством, и настроение у неё было не менее рождественским — вместе с Блэком она смогла украсить почти весь дом к празднику. — Да, весьма недурная вышла модификация, — подтвердил Снейп, мимолётно словив на себе насмешливый взгляд со стороны Блэка — тот тут же уставился на бутылку сливочного пива перед собой, потирая усы пальцем — то ли скрывая улыбку, то ли стирая пену, то ли всё вместе. — Вау, ты даже не огрызаешься и не пытаешься принизить мои навыки зельевара, — хмыкнула женщина не без улыбки. — Пока не пытаются вывести меня из себя своими идиотскими приколами, можешь рассчитывать на адекватное общение со мной. — Снейп просто отплатил той же монетой — у Блэка уже пена носом идёт вместе с пивом. — Я сказал что-то смешное? — Нет-нет, ничего, Северус! — Вот уж нонсенс — он его по имени назвал? Засмеялась уже Мария, глядя на вытянувшуюся физиономию Снейпа — брови у него так точно поползли наверх, и даже не в ироничном знаке. — Северус, выдохни и расслабься — я тебе всё позже объясню, после собрания, хорошо? В ожидании объяснений со стороны этой несносной Фарфоровой это собрание прошло очень быстро — и так никакой новой информации, кроме того, что вампиры вовсе решили не участвовать во всех распрях между правительством и Пожирателями Смерти, не было. Оборотни всё так же плюются на Дамблдора и тяготеют скорее к лояльному Волан-де-Морту нейтралитету, что было ближе вассальству Тёмному Лорду, нежели действительно нейтральной позиции. Когда Дамблдор поспешно ретировался после собрания вместе с доброй половиной членов ордена, Мария мотнула головой в сторону лестницы, по которой они прошли и дошли до библиотеки — там разговор проще было строить. Блэк снова ухмыльнулся в усы и покачал головой — они оба явно в курсе чего-то, и в данной ситуации Снейп ощущал себя идиотом. — Помнишь мою эпичную возню в стиле Шерлока Холмса, связанную с поисками моего папаши? — О ней Северус узнал незадолго до того, как заявился в Хогвартс сам Сириус — на то время пришлись самые активные поиски информации о вероятном батюшке Фарфоровой. — Ну, допустим, помню — и что? Как к этому причастен этот блохастый? — Мария прыснула в кулак от рвавшегося смеха. — Ну, это ты перегнул, прости, хотя он к этому очень и очень причастен — пока он был в бегах, до возвращения на Гриммо, то… — и многозначительно пошевелила бровями, растянув рот в ослепительной улыбке — аж в глазах потемнело на секунду. — Только не говори, что Блэк — это твой… — Кивок. — Твою же гаргулью мать. Обычно Северус не позволял себе сквернословить, но тут уже просто нельзя было обойтись без выражения всех мыслей о данной информации кратко и без распинаний. — Вот знаешь, я тоже прифигела, но не меньше самого Сириуса… — Погоди, он знает? Ты совсем умом тронулась, Фарфорова? — рыкнул тут же Северус, психика которого явно пошатнулась — после такого не грех и самому поехать кукушкой. — А что тут такого? Между прочим, после этого он перестал видеть во мне объект воздыхания — хотя бы шутки про это от тебя слышать не буду, — проворчала женщина. — А то, что ты по сути организовала себе коллапс в будущем, тебя не волнует? Ты хоть знаешь, что можешь привести всё к тому, что с тобой случится в будущем что-то по-настоящему идиотское или хотя бы на толику нечто серьёзнее этого? Думаешь, почему Дамблдор не дал тебе в самом начале связаться с твоей бабушкой? Чтобы ты себе не подстроила подлянку. — Ой да что там будет-то? Знаешь, если бы на моём месте был кто-нибудь более важный, то тогда можно было бы бить тревогу и орать на весь Лондон — если со мной что-то случится, то ничего страшного не будет. Я не играю здесь роли, знаешь? — Идиотка! Тебе никто не давал права решать, кто важен, а кто нет, — зашипел змеёй Северус, схватив за запястье Марию и тряхнув женщину. — Откуда у тебя такие глупые мысли? — Никак волнуешься обо мне, да? — Она попыталась выдернуть руку из пальцев Снейпа — они лишь сильнее сжались вокруг запястья, наверное даже до синяков. — Северус, я знаю, что он умрёт. Он не был в моей жизни как отец с самого начала. Я уверена, что не смогу отсрочить его смерть, как и никто другой, но зато я теперь знаю, что мой отец — хороший человек, а он знает, что его дочь… Повисла гнетущая тишина в комнате — Мария тяжело вздохнула в понимании, что не может продолжить мысль — фраза так и осталась незаконченной. Северус медленно разжал пальцы, и рука Фарфоровой легко выскользнула, но никуда не делась, а легла на плечо мужчины. Тот пристально вглядывался в глаза Марии — та слабо улыбалась, словно что-то поняла, но настолько очевидное, что не требовало яркой реакции. Не свойственно ей так улыбаться. — Ещё раз скажешь, что не важна — превращу тебя в жабу и пущу на эксперименты. — А перед этим я прыгну тебе на нос и подарю пару бородавок. — Ты знаешь, что бородавки от лягушек не появляются? — Вот умеет же она перевести разговор в другое русло… — Я обещаю, что больше так не скажу. Не беспокойся обо мне, хорошо? Хватит с тебя тревог, за меня — в особенности, — тихо проговорила Мария, чуть сжала меж большим и указательным пальцами лацкан сюртука Северуса. Взгляд она опустила, будто стыдясь чего-то. День сегодня явно ненормальный — все ведут себя странно и ненормально. Видимо, как и сам Северус, который положил другую руку поверх пальцев Фарфоровой. Они холодные, пальцы её.