Русские волшебники: безудержное веселье или катастрофа?

Начался очередной учебный год. За год я отвыкла от преподавательской скамьи, хотя до этого просидела на ней больше пятнадцати лет. Дамблдор, оказывается, наплёл кучу сказок о том, почему меня не было в прошлом году — ну, он явно мастер выдумок, раз новая оказалась не менее правдоподобной, чем та, которую он скормил детям, когда я слегла с оцепенением четыре года назад. По правую руку от меня сидел Северус. Выглядел он совершенно иначе, чем обычно, но на то было несколько причин: первая — Пожиратели Смерти, вторая — новая должность. Да, Северус своего дождался — теперь он преподаёт Защиту от Тёмных сил. Весьма довольно, но всё же устало он окинул взглядом зал, когда Дамблдор остановил своё внимание новых лицах в педагогическом составе — я вернулась, Северус перескочил на другую должность, а ещё господин Гораций Слизнорт, бывший преподаватель Зельеварения, вернулся с пенсии на должность. — Могу поздравить, Северус, только детей не сильно мучай, ладно? У меня много занятий с ними после твоих уроков, — тихонько сказала я, когда все приступили к трапезе. От моего взгляда не укрылось то, что Гарри заявился на ужин в маггловской одежде под конец распределения первокурсников. Об этом я переговорю с ним позже, главное — он здесь и почти цел, не считая того, что к носу тот прикладывал мокрый платок. — Я могу только пообещать, что учить их бесполезному не буду, но если они не захотят усваивать важную информацию — не мои проблемы, — спокойно отозвался Снейп. В какой-то степени я его понимала, но порой он был чересчур жестоким по отношению к детям. — Всё равно — не переусердствуй, — попросила я, на что получила взгляд в свою сторону, но непонятно какой — после «заседаний» Пожирателей Смерти, на которых Северус был обязан присутствовать, его эмоции было особенно тяжело читать без дополнительных расспросов. Если раньше я могла хотя бы понять, когда к нему можно с разговорами лезть, а когда — плохая затея, то теперь и это было едва ли возможно продумать. Однако, беспокойство за Северуса начало нарастать и без дальнейших разговоров. Если честно, то не могу понять этих переживаний, и достаточно сложно объяснить, почему оно так. С одной стороны, Северус Снейп представляет собой взрослого человека, который знает, что делает, который понимает всю серьёзность и опасность своего положения. С другой стороны, никому его жаль не было, и это значило, что он легко может сложить свою голову на плаху чувства долга. Я жуть как не хотела, чтобы и его постигла судьба Сириуса. Месяц я топталась по своим апартаментам, прежде чем решилась на разговор с ним. Время нынче неспокойное, и я даже не заметила как эти тридцать дней пролетели практически в один миг. Был вечер субботы, сама уже расквиталась со своей бумажной работой, но вместо заслуженного отдыха за своими пробирками и мензурками, душа моя решилась на нечто более отчаянное — на разговор с Северусом о накипевшем. Не могла подумать и до сих пор не верю, что вся накаляющаяся обстановка смогла довести меня до этого. Покои Северуса — практически другой конец замка, но по потайным ходам идти — не прыгать горной козой по лестницам, и достаточно быстро я добралась до нужной дубовой двери на скобах. — Мария? Чем обязан Вашему визиту? — Не знаю, намеренно он так формально отозвался или нет, но зато я могла не сомневаться — передо мной настоящий Снейп, внешне язвящий, а в душе — уставший. — Северус, завязывай с этой напускной официозностью, пожалуйста, я тебя чуть ли не с ложечки мороженым кормила. Кстати, удивлена, что твои покои не переехали на пару этажей повыше цокольного, — проговорила я, когда хозяин комнат пропустил меня — разговаривать на пороге несподручно ни мне, ни ему. — Дамблдор предлагал, но я отказался, не увидел в этом смысла и необходимости, — выдохнул Северус, проходя в свой рабочий кабинет. Я прошмыгнула мимо двери в его спальню за ним. В последний раз я была тут, когда Сириус погиб, и я бы не хотела оказаться там снова. Ну, и не сказать, что есть шансы на это — крайняя надобность была причиной тому, что я спала здесь. — Ну, быстрее было бы добираться до рабочего кабинета, наверное? — «Родные стены лечат», — просто отозвался мой собеседник, усаживаясь в рабочее кресло, я же примостилась на небольшом аккуратном табурете. В голове фраза продолжилась более тривиально: «А чужие — калечат». Взмах палочкой — и вот уже на столе стоят аккуратный чайник, будто сделанный из серебра или покрытый им, и две чашки из того же материала. До носа донёсся запах чёрного чая с бергамотом. — И всё же, ты пришла говорить не о моём жилье, полагаю. Что у тебя на уме на этот раз? — Да ничего такого, знаешь, скучаю по нашим старым разговорам, всё такое… — Судя по взгляду, Северус едва ли мне поверил. Вздохнув, я прикрыла глаза и чуть сгорбилась. — Ладно, ты меня подловил. Я хотела поговорить о твоих собраниях. — Не понимаю, о чём ты говоришь… — Ой, да всё ты прекрасно понимаешь! — громко и звонко перебила Северуса я. Как-то я даже не заметила, как прикрикнула на него, но сразу после вырвавшихся слов зажала рот рукой. Какая же я дура! Выхватив палочку из кармана, я наколдовала чары — с моим-то голосом тяжело что-то НЕ услышать на другом конце подземелий. Когда же чары были наложены, я вспомнила, что Северус наколдовал нам чай. Грех было не отведать — негласный хозяин подземелий нечасто был готов расщедриться ради гостей. Ну, или сейчас он решил навести чайку от взыгравшего чувства гостеприимства по-английски. Это я-то мороженым кормлю да супами пою, но менталитет — дело серьёзное. Но достаточно о чае и супе. — И всё же я не понимаю. — Я о тех собраниях, которые проводят эти ублюдки под началом змеиной морды, — вздохнула я. — Знаю, не моё это место для волнений, но каждый раз, когда ты уходишь на эти собрания, я не могу найти себе места, вдруг с тобой что-то случится. — И когда я успел зарекомендовать себя как бедового человека, за которым нужно присматривать?.. — проговорил непонятно для кого вслух мужчина. Кажется, мой повод для появления на его пороге немного глуповат. Во всяком случае, так думал Северус, и это немного уязвляло мои светлые чувства как друга. Мы же друзья, верно? — И всё же заметь — этого я не говорила. Разговор зашёл в небольшой, но тупик — по моей ли глупости, по Северусову ли упрямству. — Ты же не думаешь, что беспокойство беспочвенно? — Не думаю, — честно признался Северус после минуты молчаливых раздумий. Видимо, мои вопросы требовали куда больше усилий мозговых, чем в принципе того заслуживают. Северус посмотрел на меня так, будто я разбила его любимую мензурку, но едва ли я заслуживала такого пристального внимания с долей непонимания, какого тролля я тут вообще забыла. — Однако, я не думаю, что ты должна беспокоиться об этом больше меня. — И будто друг не может побеспокоиться о тебе, — буркнула я. То, что сказал Северус дальше, меня выбило из колеи основательно. — А у меня есть друг? Не знал, признаться честно. — Кажется, мои глаза были готовы повылезать из глазниц от удивления. — Успокойся и не выкатывай глаза — это была шутка. Я подавилась чаем на этот раз. — Ты собираешься убить меня своим странным английским чувством юмора? Уже вижу в заголовках «Пророка» статью с зычным названием «ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ХОГВАРТСА УТОПИЛ КОЛЛЕГУ В ЧАЕ И ШУТКАХ ИЗ КНИЖНОГО СБОРНИКА АНЕКДОТОВ ВСЕЙ ВЕЛИКОБРИТАНИИ», — продекларировала я, уже представляя себе печальную картину. Ну, менее печальную чем та, которая пригнала меня сюда. — А если серьёзно, Сев, то первое — когда тебя прорвало на юморок? — Когда понял, что при беседе с тобой без него можно только выжить из ума. И не надо меня так называть. Второй вопрос? — Ауч, вот это уже больно — не на столько я ненормальная! А вот второе — зря ты думаешь, что я не должна беспокоиться обо всей этой чехарде, просто вот — почему? — Сделав глоток чая теперь уже на успокоившееся горло, я почувствовала, как тепло и спокойствие разливаются внутри меня небольшой речушкой. — Я — твой друг, что бы ты ни говорил мне в ответ. Да и остальные. — Смотри, как бы Поттер не задался вопросом о твоей адекватности. Он и так не в себе после взыскания, которое я ему назначил. — А, точно, а то я всё удивляюсь, почему не по зельеварению в этот раз… — пробормотала я, но затем вернулась к более важной мысли. — Как ни странно, Гарри — умный мальчик, который если не поймёт сейчас, то поймёт потом, почему я веду с тобой дружбу, хотя я всё же допускала таю неприятность, что он задастся этим вопросом, когда я расскажу ему о том, что являюсь дочерью Сириуса из будущего. Эка невидаль — ты бы мог предположить, что будешь дружить с дочерью своего недруга из детства прямиком? — Скажи мне кто-нибудь об этом лет десять назад — придушил бы шутника, — отозвался Северус, на что я фыркнула в смешке. — Я тоже не думала, что буду дружить с летучей мышью, но теперь я могу назвать себя другом величайшего зельевара нашего времени, который играет в двое ворот. — Я закинула ногу на ногу и упёрлась локтем в правое колено, подперев ладонью голову. В другой руке — чашка чая, которого, кажется, было достаточно для того, чтобы успокоить моё разгулявшееся воображение. После моей реплики наступила тишина, которая продлилась ровно до того момента, когда я уже засобиралась к себе. Интересно, мне показалось или нет, что я услышала вымученный вздох? Ну, все мы люди, и даже ужасный Северус Снейп может вымотаться от простых мелочей вроде меня. Однако он хотя бы немного отвлёкся. Видимо, пора наниматься в клоуны… Женщина достаточно быстро заметалась на месте и вскоре покинула Северуса. Едва ли он мог вспомнить, когда в последний раз они так сидели у него в кабинете, если не считать тот раз, без слёз с соплями и без алкоголя, но в какой-то степени Снейпу стало даже легче. Совсем немного, правда, но и этого достаточно. Странно длительное время жить с мыслью, что любой неверный шаг, любое неправильное слово, любой неловкий вдох-выдох — и всё может пойти наперекосяк. Речь о смерти даже не заходила — в любом случае пропадать, но ведь есть разница между смертью с мыслью, что ты сделал недостаточно, чтобы исправить свои ошибки молодости, и смертью с осознанием: «Ты сделал всё возможное, ты справился». Неловкий разговор с Марией помог вспомнить о том, что он не боится за себя. Как-то давно пропал тот инстинкт, побуждавший цепляться за жизнь всеми лапами и когтями, если и незачем. И всё-таки было забавно полюбоваться на выражение лица Марии, когда он заявил, что не считает её другом. Впрочем, это всё же лукавство — под конец вечера сама Мария это поняла. Хочешь того или нет, но в мире и во время, когда ты не уверен даже в следующей минуте, вполне возможно сдружиться и с таким человеком, как Мария, которая пытается думать головой, но в итоге двигается и действует по велению сердца, которое логике никак не поддаётся. Сейчас же он увидел, что не логика и не разум привёл женщину к нему в подземелье, а сердце, которое оттолкнуть панцирем-оболочкой не вышло. — Я и сам нервничаю, — выдохнул зельевар. Если на Марию чай с успокоительным подействовал, то на самого мужчину — едва ли. Впрочем, то, что улеглось, взбаламутилось с новой, удвоенной силой, когда через какое-то время, старшекурсницу с Гриффиндора прокляли, но кто и почему - неизвестно, а единственной зацепкой к происшествию было ожерелье.