Русские волшебники: безудержное веселье или катастрофа?

Казалось, что Новый год и Рождество — время, которое позволяет расслабиться хоть немного, задуматься о светлом грядущем или просто поторчать у себя дома. Как же я, чëрт возьми, ошибалась. Свою обитель, свой укромный уголок я увидела вечером накануне Нового года. Однако, я не видела смысла находиться на пепелище дольше нужного. Кажется, это своего рода предупреждение, но о чём — это уже другой вопрос, при этом смутное понимание пришло, стоило мне какое-то время посидеть пеньке и пораскинуть мозгами. Конечно, я бы ещё в это время не отказалась от чашки какао с шоколадно-вишнёвыми пряниками, но посреди лесной опушки такого добра не сыщешь, да и видал ли кто эту небыль — сидит в лесной морозной тиши и сумраке девица бальзаковского возраста на пеньке, не имея ничего под рукой кроме волшебной палочки, закинув ногу на ногу и уставив голову подбородком вперëд на руку, да попивает из фарфоровой (как иронично, позвольте заметить!) чашки горячий какао с пряниками и зефирками, которых в России нужных и в помине не сыщешь пока. Представили? Я тоже. Посмеялись? Я тоже. Конечно, у меня тут едва ли было что-то ценное, потому я больше переживала за собственную безопасность. Простые магглы не могли наткнуться на мой дом — поджог устроили волшебники, да и то — навряд ли кто-то из местных, обо мне местные ни сном ни духом не знают, я же всегда старалась держаться особняком от деревушек и того посёлка, где живёт моя бабушка с мамой и маленькой мной. Тогда получается, что меня отыскали Пожиратели. Странно, что убить не попытались, хотя я слишком безобидная для них — растрачивать на меня силы весьма бесполезно. Одно радует — подарки я отправила, пока собиралась выезжать из школы. Первым делом я сообщила через заклинание патронуса Дамблдору о том, что произошло. Конечно, это не шибко взрослое решение на первый взгляд, но из соображения безопасности — верное. Впрочем, мой «экстренный звонок» реально оказался экстренным, потому что Дамблдор явился на место моего летнего дома уже через три минуты. Рука директора ещё больше иссохла, а сам дедуля выглядел, мягко говоря, как будто с поезда по маршруту «Москва-Владивосток» сошёл и сразу пошёл на собеседование в офис по продаже путёвок, видимо, в пешее далёкое. — С Новым годом, господин директор, — задумчиво почёсывая голову, проговорила я, когда Дамблдор подошёл к моему деревянному трону о трёх сучках и выпиравшем корне. — А я тут, это, застала последствия вечеринки в моём доме, на которую меня не пригласили, но в итоге отожгли без хозяйки. Дамблдор чуть улыбнулся, но едва заметно — шутка вышла смешной лишь отчасти, да и вообще как-то не хотелось смеяться над тем, что я теперь вернулась к своему прошлому статусу без определённого места жительства. Проще говоря, я теперь самый натуральный бомж, но не сказать, что я прямо уж совсем удивлена. — Вполне могу предположить и наверняка попасть в точку, если скажу, что Вас запомнили, Мария. Приближённые Тёмного Лорда видели Вас в день гибели Сириуса, не так ли? — Да, но теперь любопытно, откуда они узнали, что я здесь живу… — Не имея достаточных способов скрыться, Вы так или иначе были под угрозой раскрытия, к сожалению, — покачал головой Дамблдор. — Кроме того, зная о Вашей, честно говоря, тесной связи с Сириусом, Вы уже могли нажить себе врага в лице его кузины, Беллатрисы Лестрейндж. Воспоминания об этой женщине током прошибли меня с ног до кончиков волос на голове, и странно было, что они не встали дыбом. О самом Сириусе я уже давненько старалась не вспоминать, чтобы себе больнее не делать, ибо вина… Вина по-прежнему меня грызла, как и мысли о том, что моя жизнь могла бы быть совсем другой, не запусти эта мерзкая дрянь заклинание. — Простите меня за мой язык, но, — вдохнула я, после чего переключилась на русский язык, — ëб вашу мать, когда эта хуйня уже решит закончиться и оставить мою выебанную во все щели душу? Ну а что? Я понадеялась, что Дамблдор русский язык не на столько хорошо знает и не на столько по-стереотипному фольклорно, как это можно предположить, вспоминая шутейки про то, как русские иностранцев учат первым русским словам вроде «манда», " пиздец» и «ебануться». Наверное, меня он всё же понял, а я теперь проклинала себя не только за то, что поспешно отказалась от своей доли дома на Гримо 12, но и за длинный язык в присутствии старого человека. — Наверное, у меня нет другого выхода, кроме как вернуться в Хогвартс, там же найдётся для меня местечко? — спросила я, впрочем, зная ответ. Он тут тупо не требовался, и так всё очевидно. Хогвартс поприветствовал меня раньше нужного, и это немного расстраивало. Ладно, на самом деле расстраивало сильно, потому что теперь я снова бомжевать буду, но хоть деньги есть для того, чтобы не остаться на припорошённом снегом поле с голой задницей. Наверное, после заварушки с этой змеиной мордой «голубых» кровей, спокойной жизни мне не видать. Этот Новый Год я праздновала в одиночестве — когда этот змеиный ублюдок на свободе, а его приспешники творят невесть что, то любой родитель побоится оставлять в замке детей. Конечно, мало кто сомневался в авторитете, в силе Дамблдора, но всё же эти люди находились, да и я не отрицала того факта, что сам директор Хогвартса неизбежно старел. Надеюсь, что он не растеряет свою хватку и будет таким же, как бабуля Марфа, которую я не перестаю вспоминать добрым словом. Впрочем, одиночество на праздниках — это не всегда плохо. Я даже рада, что смогла поучаствовать в старой-доброй традиции замка, когда людей остаётся до боли мало, и все «выжившие» садятся за один стол, дарят подарки друг другу и едят вкусный горячий ужин. Есть в этом что-то такое семейное, хотя рада, что для повышения этой «семейности» никто не запевает гимн школы. Сейчас же, жуя конфеты из тех подарочных наборчиков, которые как всегда любезно организовал Дамблдор (при важной миссии по спасению мира от безносого злодея он всё равно помнил о том, что он — директор школы, где учатся разные дети, которые не всегда имеют возможность поехать домой на каникулы), я тасовала руны, вспоминая о том, что иногда и прорицание — не самый туманный предмет, как бы ни фырчал Флоренс, наш с определённого времени новый преподаватель по предсказаниям. Наверное, гадальные руны — это единственное, что у меня осталось от Сириуса, но эта лёгкая горечь помогла им напитаться силой от той правды, которая стояла перед глазами и воцарилась в сознании. Сириус — не единственная жертва вероломных планов главного антагониста этой войны, но важно не допустить того, чтобы кто-то ещё пострадал. Руны говорили правду, искреннюю, но тяжёлую — жертв будет много, если не предпринять что-то. Что — это уже другой вопрос. Если вспомнить особенность моей судьбы-судьбинушки, то я в теории могла бы освежить в памяти события, описанные в той книжке. Вот здесь каюсь — зря не слушала бабушку, она ведь говорила, что историю надо знать, а я в то время только плевалась в сторону скучных параграфов отом, какое племя гоблинов с кем воевало, и о том, что мавки очень сильно взбеленились на какого-то Царя-Гороха. Зря плевалась, если честно, но маленькую и глупенькую себя винить — не уважать себя нынешнюю. И какой, спрашивается, толк в том, что я телепортировалась из будущего сюда, позвольте узнать? Сейчас бы я хотела вспомнить, кто ещё должен был положить голову на плаху ради мира во всём мире… Камни шуршат в бархатном мешочке, а в комнате пахнет жжёной хвоей. В почти расслабленном состоянии я вытягиваю плоские камушки с гравировкой и пытаюсь складывать в своей голове те кусочки мозаики, которые могли бы помочь — половина мыслей оказывалась бесполезной, ненужной. В таком состоянии, которое под конец каникул стало из расслабленного подвешенным, я и просидела в замке, изредка выбираясь на улицу, чтобы проветриться и подышать морозным воздухом. Иногда я превращалась в медведицу и носилась по Запретному лесу. Хорошо, что он запретный для школьников — мне-то никто не запрещал в него совать нос, особенно когда никого не было поблизости. Морозный воздух помогал успокоить разум, если учесть, что руны предупреждали о неспокойном времени. Травяные сборы для успокоения попросту не работали — обпилась до выработки устойчивости. Поначалу новый семестр не отличался от других семестров — все возвращаются к учебной обыденной жизни, пытаются вспомнить, как это вообще делать — учиться. Попутно дети рассказывают друг другу о том, как проводили каникулы. — Ну что, Северус, с новыми силами в бой? — спросила я во время завтрака в первый учебный день. Обычно по понедельникам я не такая оживлённая, но что поделать, коли я соскучилась по компании своего старого друга? Однако выглядел он совсем устало. Жаль, что не знаю, что именно произошло — могу только догадываться, правда, но догадки даже хуже предсказаний. Если предсказания имеют хоть какой-то определённый вектор развития, то догадки могут быть попросту вымыслом. — А ты, я вижу, в лучшем расположении духа, — хмыкнул Северус. — Если это поможет мне не видеть тебя, таскающейся за мной хвостом с грустным видом — я даже рад. — Вау, величайший зельевар даже рад? Это точно стоило бы отметить! — Отметим потом, когда всё это закончится. Ещё больше я была удивлена, когда он даже согласился с моей шуточной авантюрой. С надеждой на лучшее мы жили до той поры, пока школу не потрясло новое происшествие — в прошлом семестре Кэти Бэлл пострадала от проклятой побрякушки, а теперь и Рона Уизли подкосило ядом. Между происшествиями прошло достаточное количество времени, и не заподозрить, что это всё как-то связано, только вот верить в такие совпадения нельзя. Там вообще мутная история была, и ведь хорошо, что в обоих случаях никто не пострадал сильнее нынешнего. Северус высказал мне свои мысли прямо, без лишних обиняков — всю эту дрянь вытворяют намеренно. Мне даже кажется, что он догадывался, кто бы мог заниматься травлей и проклятьями, только вот не говорит никому об этом. Гарри как-то заявился ко мне с первой репликой, мол, что хоть я ему поверю. Он рассказал о том, как поймал за разговором Северуса и юного Малфоя, о том, что видел последнего в магазине с предметами чёрной магии. — Гарри, дружок, ты говорил об этом Дамблдору? — спросила я тогда. Впрочем, вопрос глупый — он наверняка пытался сделать это, может, пытается и до сих пор. Только вот я ни в жизнь не поверю, что Северус может быть предателем и тем, кто покрывает злодейства другого. — Я не могу не согласиться с тем, что твои мысли и наблюдения чаще всего правдивы и оказываются такими в большинстве случаев, но я не поверю, что Северус может работать на Тёмного лорда. Да, он мог раньше быть на его стороне, но сейчас он с нами, и ты должен это понимать. Конечно, Гарри сильно расстроился, даже разозлился, что я ему «не поверила». На самом деле, я не могла рассказать ему и доли того, что знала сама. Сомневаюсь, что человек с предвзятым мнением сможет посмотреть на оппонента, антагониста своей истории под другим углом, с другой стороны. А я же видела, что Северус всё больше растворялся в работе, в двойном агентстве, в проблемах Ордена. Он таял на глазах, но гордо держал голову поднятой, словно он — не восковая свечка, готовая потухнуть в любой момент. — Ты неимоверно сильно стараешься, Северус — даже завидую твоей выдержке, — вздохнула я как-то, когда заявилась к нему поздним вечером пятницы. Тогда чёрт меня дёрнул притащить с собой чайник и свой новый травяной сбор, но травяной чай — это неплохой повод посидеть с ним и поговорить по-человечески. Такое редко удаётся ныне провернуть — все-то заняты, а Северус — особенно. — Тут нечему завидовать. — Он тоже привык, что я заявляюсь к нему практически без спроса, потому никаких вопросов о моём присутствии здесь, в подземельях, не возникало. Только пар от чайника да шуршание листочков-соцветий-лепесточков. — Не скажи — ты себя принижаешь, — фыркнула я в ответ. На пару минут повисла тишина, пока остывал кипяток в чашках. Только потом я снова осмелилась заговорить — иногда даже я побаивалась, натурально так страшилась говорить что-то. — Как ты? — Как ещё может себя чувствовать двойной агент. — Жмёт плечами так, будто вся его работа — плёвое дело. — Тёмный лорд готовится к успеху, а мы — ожидаем провала. И обе стороны пытаются заткнуть щели и дыры в своих планах. — Неудивительно — вот уж бой между двумя сверхразумами!.. И снова замолчали, только потом заговорил уже Северус. — Проклятье на его руке прогрессирует. — Что, у Дамблдора-то? — А кто ещё по школе ходит с почерневшей рукой? — Мог бы просто сказать «да», друг мой — я на дуру не похожа! — Как ни странно, но дурой я тебя не называл, даже наоборот — по сравнению со многими, я нахожу тебя достаточно умной. — Вот тут моя челюсть чуть не припечатала пол, ибо я была в шоке от такого заявления. Получить похвалу от Северуса Снейпа — это нечто заслуживающее праздника, может быть даже межнационального, всемирный выходной. — Ладно, не обо мне речь, но всё же — что будет дальше? — Умрёт — действие проклятья я только задержать смог, но не больше, — отвечает мне мужчина. — И он попросил меня сделать то, чего я не решусь делать. Тогда я узнала, что Дамблдор попросил убить его, если всё пойдёт по натуральнейшей пизде. Кажется, я подавилась чаем настолько сильно, что Северус даже использовал физическую силу, чтобы помочь мне прокашляться. — И ты согласился? — спросила я хриплым голосом, на что ответа не последовало. Северус смотрел в пламя камина и о чём-то усиленно думал. Ответ был очевиден, и мне от него стало тоскливо — и это даже при том факте, что Дамблдора я теперь знала с нескольких сторон, не всегда положительных. После какого-то времени молчания он перевёл взгляд чёрных глаз, без эмоций глядевших ныне на меня, а потом и вовсе заговорил. — К сожалению. Судорожно вдыхаю и выдыхаю. Всё равно не была готова к этой мысли. Я знала, что он не дожил до конца войны, это точно, но чтобы такая смерть — такому человеку?.. — Если это его приказ, то ты не имеешь права отказаться, видимо, хотя не понимаю, почему ты не можешь взять и сказать, мол, что не будешь что-то делать. — Я слишком многим ему обязан, чтобы отказывать, даже в таком желании. И сказал я тебе сейчас это не для того, чтобы ты поднимала шум, Мария, — проговорил тишайше, но всё же слышимо Северус. — Я не знаю, что может выкинуть Тёмный лорд, но обещай, что не будешь вытворять глупости вновь. Даже в таком холодном голосе я смогла услышать каплю заботы. Оно окупилось, всё окупилось! Не заметила я, как рука, доселе покоившаяся на подлокотнике кресла, потянулась к ладони Северуса, лежавшей на ближнем подлокотнике другого кресла, который стоял прямо под боком. Мои пальцы легли поверх суставов между фалангами и костяшками, чуть сжимая для убедительности руку моего друга. — Поверь мне — чтобы мне как-то навредить, надо очень постараться, а один сожжённый домик — всего лишь пустяки, я себе такой же могу наколдовать потом, потому обещаю — всё будет в норме, и мы выйдем победителями в войне! Мы смотрели друг на друга, а я и вовсе забыла тогда убрать руку вовремя.