Машина Сновидений.

      — Не торопись, тише, — Курт уложил меня на пол и задрал футболку, массируя мое сердце и вновь приводя в рабочее состояние.       — Кто просил тебя замораживать меня?       Хоть я и был слаб, но гнев оказался сильнее меня. Вот бы еще голос не дрожал…       — Ты бы умер, — Невесело откликнулся мой спутник       Убедившись в том, что со мной все в порядке, Курт лег рядом и тяжело вздохнул.       Мы закурили. Курт с блаженством, а я с холодным разумом.       — А целовать?       — Тебе нечем было дышать. Это стандартная процедура, и называется она искусственным дыханием, неуч.       — Да, как же.       Чувствовал мой рот себя примерно так же, как и язык Курта. Равноценно.       Мы словно были пропитаны друг другом, и это сводило меня с ума почище видов той комнатушки в которой мы валялись.       — И не поверит же никто, — Я отер губы краем футболки и стеснительно посмотрел на музыканта, — Ну и как тебе?       — Как с трупом, — Без особого энтузиазма отпарировал блондин, копаясь в нагрудном кармане. — Кстати, ты забыл отдать мне часы.       Я с отвращением сдернул с себя цепочку и кинул ею в музыканта, — Лови свою прелесть.       — Весьма полезная штука, — Подметил Курт, возвращая ее на законное место — в задний карман джинсов. — Ну что, пройдемся?       — Ага, — Забормотал я, вновь отирая губы и ища опору. — Я не могу встать.       Курт с готовностью подал мне руку и мы побрели по заброшенной квартирке.       — Видишь этого человека? — С доброй улыбкой пробормотал Курт, хватая меня за плечо и пряча за шкаф, — У него только — только родилась маленькая дочь, и он очень счастлив…       Я выглянул из шифоньера и увидел молодого Курта, который сидел в кресле подле кроватки. Из оной торчала маленькая головка Фрэнсис Бинн.       — А почему мы прячемся? — Возмущенно спросил я, — Разве сейчас не самое время сказать ему, чтобы он не убивал себя?       — Мы здесь не за этим. — Курт закрыл мой рот ладонью и вернул на прежнее место. — А затем, чтобы увидеть следствие мой смерти.       — Я знаю, — Я устало зевнул, — Ты застрелился.       — Это причина, а не следствие. — Мужчина покачал головой.       Двойник из прошлого потянулся, бодро подняв руки над головой.       Он отложил книгу и прошел на кухню, где собирался приготовить завтрак и позвонить Кортни Лав.       Я и настоящий Курт прошмыгнули следом.       Двойник выставил тарелку на столешницу и вооружился пачкой шоколадных шариков.       Высыпав приличную порцию, он пригубил сигарету и, напевая, принялся заливать оные молоком.       Хорошее настроение длилось с полминуты. Ничего не предвещало беды.       Набирая номер Кортни, Курт весело улыбался и энергично жестикулировал. Он объяснял жене, что с Фрэнсис все в порядке, а его самого выписали буквально несколько часов назад. Говорил и о том, что дико соскучился и ждет свою любимую с концерта.       — Я не думал, что ты можешь быть настолько домашним, — Сказал я, разглядывая образ двойника и одобряюще кивая.       — А я и не думал, что ты мог так думать, — Устало ответил теперешний Курт, вновь затыкая мне рот.       Наши потуги прервал звук шлепнувшейся о пол ложки.       Псевдо — Курт пошатнулся и едва не упал, успев — таки вцепиться в батарею.       Его скрутило столь сильно, что я чуть не наплевал на все каноны и не выбежал навстречу, чтобы помочь ему подняться, но спутник вовремя аппретировал мои попытки посягнуть на личное пространство своего клона.       — Стой смирно, твою мать, — Взревел Курт, — Или мы выйдем отсюда в доме Кобейнов, в реальности. И на этом наши похождения будут окончены.       — Свинья неблагодарная, — Процедил я, — Это нормально, я хочу помочь человеку, которому плохо. Извини, но природа у меня такая.       Тем временем мужчина упал на пол и больше не шевелился.       — Боль была столь сильная, что я потерял сознание, — Курт кивнул и вышел из — за шкафа.       Он прошел мимо меня и поцеловал маленькую девочку в кроватке. Та все равно ничего не поняла.       — Мы уходим? С недоверием спросил я, прикасаясь к лежащему человеку.       — Да, потому что знаем, что за спиной у этого лося концерт Upplaget in New York. Он будет жить, Брайан. Недолго, но будет…       Следующим нашим путешествием было посещение больницы, где мы увидели Курта за стеклами палаты.       Сходив за марлевыми повязками и надев врачебные халаты, мы прислонились к стеклу и разглядывали Курта. Тот, разумеется, был в полном порядке.       — Я при смерти, — Грустно сообщил Курт, проводя пальцем по поверхности стекла.       — Но, ты здоров.       — Все так думают. Я на ледокаине. Никто и не заподозрит моей болезни. Сейчас придет медсестра, она вколет мне обезболивающее, и я помчусь на концерт.       — Что с тобой происходит? — Я мрачно повернулся к Курту. Мимо прошла медчестричка с фирменным столиком на колесах.       — Скоро ты узнаешь, а пока пойдем в другое место.       Мы вновь перемахнули через несколько дней, где с уютом плюхнулись на дешевые кресла в доме Кобейнов.       Курт Кобейн и Кортни Лав сидели за столом, тем самым столом за которым сейчас сидят Джек и Тейлор.       Супружеская пара корпела над кипами бумаг.       Кортни была в шелковой комбинации, которая почти не скрывала ее стройного и правильно — сложенного тела. Курт же был в любимом, зеленом свитере, надетым поверх белой футболки и прикрывающим ремень светлых джинсов.       — Я думаю, на сегодня хватит, — Бормотал Курт, вооружившись шариковой ручкой и ставя какие — то подписи. У тебя есть немного героина?       — Да, — Обыденно ответила Кортни, извлекая из-под столешницы сверток. — Больно, да?       Курт молча кивнул и протянул ей руку. Девушка похлопала по венам и перетянула их аптечным жгутом. Следом, в ее пальцах мелькнул шприц.       — Ты не старайся. Мне сейчас все равно, — угрюмо ответил мужчина, подаваясь кожей на иглу.       Настоящего Курта передернуло и он, стараясь отвлечься, обернулся ко мне.       — Видишь те бумаги на столе? Я переписываю на Кортни имущество и часть заработанных денег. Остальные я потрачу тогда, когда она уедет в Лос — Анджелес, а я поеду покупать дробовик.       — Ты добровольно убиваешь себя? — Я не верил своим глазам, — Ты сам предлагаешь ей пустить по вене?.. У меня просто не было слов.       — Я понимаю твое замешательство, но скоро ты поймешь.       — Напиши записку, она мне пригодится, — Бормочет двойник. Его глаза наливаются спокойствием и уверенностью — героин начинает оказывать свой эффект на его, изнеможенное и потасканное болью, сознание.        — Что ты желаешь в ней увидеть? — Кортни прикусывает колпачок ручки полными губами.       — Что угодно, кроме правды. Той правды, где я тяжело болен…       Настоящий Курт вновь берет меня под руку.       Мы оказываемся на веранде.       Кортни наклоняется над Куртом и целует его в лоб.       -… Может не стоит? — Шепчет она со слезами на глазах, отмеряя лошадиную дозу и выкачивая ее иглой шприца из пипетки. — Можно выиграть время.       — И ты в это веришь? — Курт смеется и протягивает ей руку. — Вколи, чтобы я ничего не почувствовал. Когда будешь стрелять — постарайся, чтобы тебя ни в чем не заподозрили. Отвлекай, ври, ломай комедию. Это касается не только меня, но и полицейских.       — Хорошо. — Кортни кивает и одевает перчатки.       После того, как нешуточная доза проникает в вены музыканта, Кортни отщелкивает затвор и нажимает на курок.       Кровавая пыль ровной аэрографией укладывается на стекла веранды.       Курт умирает в блаженстве.       Курт умирает по собственной воле.       Я вцепляюсь пальцами в футболку настоящего Курта и кричу ему в лицо.       — Не за что, понимаешь ты погиб просто так. Без малейшей на то причины. — Я продолжаю свои вопли, но сменяю гримасы на крепко — сжатые кулаки, которые колотят того по груди.       — Я знаю ради чего я умирал. Я получил пожизненную славу. — Курт щелкает пальцем и мы оказываемся на траве, близ того самого озера, откуда начинался наш путь. — Она — была моим последним желанием.       — Я тебя по — прежнему не понимаю, — Я вскочил с травы и пнул ногой машину, которая горела кроваво — красным, напоминая мне о той самой «пыльце» на стеклах.       — Что лучше — «музыкант скончавшийся от болезни» или «музыкант, умерший по неизвестным причинам»? Тогда мне казалось это веселым. Что с того? — Курт не понимал моего негодования.       — А люди, люди, которые ушли вслед за тобой. Ты о них подумал?       — Это моя оплошность. У меня такого и в мыслях не было, что кому — то придет в голову убивать себя, ясно? Скажу больше — я даже не знал, что глупая шутка сделает меня настолько знаменитым. Я лишь хотел, чтобы Кортни и Фрэнсис после моей жизни ни в чем не нуждались.       — Ты и Фрэнсис сюда приплел?       Если бы я мог, то раскроил бы его череп. Пусть Курт и был просто призраком.       — Мы вообще — то не планировали детей. — Проворчал Курт. — Но Кортни захотела за год до моей смерти зачать ребенка, чтобы не остаться одной. Вот почему она написала — «береги Фрэнсис». Это она самой себе писала, чтобы мне было за них спокойно.       — Так ты не ответил мне на один простой вопрос: Зачем было вообще умирать??? — Я окончательно выдохся и пошел к дому, — Но, если ты не хочешь отвечать, то я, пожалуй, пойду в дом…       Курт не ответил. Он исчез.       Я вернулся обратно в спальню и не хотел ни с кем разговаривать, и это желание навряд ли отличалось от предыдущих трех.       Бухнувшись на кровать, я включил ночник и скрестил ноги в удобной позе.       — Умер, значит… И не просто так, а по собственному желанию. Вот идиот… — Просипел я, поворачиваясь на бок и продолжая ругаться.       На боку меня ждало странное открытие. Видимо, ночные приключения не желали оставлять меня.       На наволочке лежала записка, вырванная из Куртовского ежедневника.       На ней было написано всего три продложения:       «В саду, у гробницы»       «Возьми с собой Фрэнсис».       «Скоро увидимся, Курдт»…       — До сих пор не научился писать свое имя, — Со злостью прошипел я, вскакивая с кровати. — И про какую гробницу он говорит?.. Уж не про ту, что в саду?       Я набрал номер Фрэнсис и услышал успокоительную трель за стенкой, чуть ниже второго этажа — мобильник звенел в гараже. Фрэнсис была совсем рядом, и я готов был сию минуту наведаться к ней, чтобы спуститься к могиле Курта с фонарями.       Мысли о сне канули в небытие…