Завтра будет новый день

      – Ты что-то в последнее время сам не свой, сына, – заметила Марариби, когда поздно вечером они вдвоём любовались звёздным небом на вершине Скалы. – Что-то случилось?       – Случилось, мам, – вздохнул Самавати. – Похоже, я вырос.       Мара улыбнулась.       – И что же в этом плохого?       – Да, пожалуй, ничего... Но всё вокруг стало очень сложным.       – Или ты сам всё усложняешь? – понимающе подмигнула львица.       Ват молчал.       – Мы сами выбираем, как относиться к окружающему миру, сын, – произнесла она уже серьёзно. – Мир не хороший и не плохой. Он таков, каким мы сами предпочитаем его видеть. Если тебе нравится всё усложнять, так оно и будет. Если же ты полюбишь жизнь и откроешься ей, доверишься ей, всё у тебя будет хорошо...       – Так просто рассуждать об этом, – буркнул Ват. – А вот поди-ка объясни это другим!       – Ты не должен никому ничего объяснять, Самавати. Твоя задача – достойно пройти свой собственный путь. А у других – другие пути, которые они должны пройти самостоятельно. И вряд ли ты сможешь им в этом помочь.       – Ты же пытаешься сейчас помочь мне, – хмыкнул лев.       – Потому что я твоя мать, – рассмеялась Мара. – Кто ещё, кроме меня, подскажет тебе путь? Разве что твоя любовь и твои друзья... Если ты захочешь их слушать.       Юный лев вздохнул.       – Прости, мама... Я, наверное, уйду.       – Куда? – всполошилась Марариби.       – Искать своё место в Круге Жизни. Прочь из Прайдленда.       – Но... Как же так, сынок? – печально спросила львица. – Мы ведь остались в этом прайде, потому что нам обоим было здесь хорошо... Ты нашёл друзей...       – Мои друзья выросли, как и я.       – И поэтому они перестали быть твоими друзьями?!       Ват обернулся и долго-долго смотрел ей в глаза.       – Это сложно, мам, – наконец вздохнул он, опуская голову.       – Ты сам всё усложняешь, – отрезала Мара.       – Да пойми... Это их земля... Их родина...       – Ты тоже не чужак здесь. Это родина и твоих предков, забыл?       – Всё равно... Кианга станет королевой. Джуба – королём...       – Разве она уже выбрала его? – удивилась львица.       – Пока нет, но... Это вопрос времени.       – Почему ты так в этом уверен?       – Я знаю Джубу, мам. Он не отступится.       – И что? Ты боишься соперничать с ним?       – С чего ты взяла, что я собираюсь соперничать с ним? – рявкнул Самавати.       – Во-первых, не рычи на мать. А во-вторых, прекрати вести себя как капризный львёнок. Сам только что сказал, что вырос. Вот и веди себя как лев.       Ват вздохнул.       – Я пытаюсь. Вот и заявляю тебе ответственно, как взрослый лев, что ухожу.       Теперь вздохнула Марариби.       – Может, всё-таки объяснишь причину?       – Мне нечего добавить.       Они довольно долго посидели в тишине.       – Если хочешь, мы можем вернуться в прайд твоего деда, – тихо сказала Мара. – Или в прайд твоей тёти... Там у тебя будет друг, её сын.       – Не хочу... Прости, мам, я хочу самостоятельно испытать, способен ли я на что-то в этой жизни. Достоин ли я называть себя львом. Достоин ли получить от жизни что-то большее...       – Конечно, достоин, – тихо уронила львица. Самавати промолчал.       Сезон дождей приближался неумолимо. Фуруфу сделал-таки Бариди предложение уйти вместе с ним. Не ожидавшая такого поворота львица была растеряна. Она привыкла к этому прайду, здесь была её мать... Но и ничего против она не имела. Ей давно уже нравился Фуруфу, всегда такой ласковый с ней, готовый защитить её от всего мира... В конце концов юная пара решила не торопиться и ещё какое-то время пожить в Прайдленде, на что и получила милостивое разрешение Кову. Начало самостоятельной жизни было решено отложить до их свадьбы, назначенной на конец приближающегося сезона дождей.       Назначенному бракосочетанию Бариди радовалась, как львёнок. Подруги тоже были рады за неё, и частенько их можно было застать втроём, с хихиканьем обсуждавших грядущую семейную жизнь молодой пары. Фуруфу был страшно горд и хвастливо задирал нос перед всё больше мрачневшим Джубой. Самавати лишь посмеивался, глядя, как, словно в далёком детстве, задирают друг друга два льва. Один раз дело дошло даже до потасовки. Намяв друг другу бока, юные львы успокоились и ограничились тем, что перестали разговаривать, лишь пофыркивая друг на друга при встрече. А Ват всё так же готовился к уходу...       – Не валяй дурака, Ват, – разозлилась Екунда, как-то раз заставшая его за исследованием границ Прайдленда и выпытавшая у него его планы. – Куда ты пойдёшь? В лапы к другим львам-одиночкам, которым вряд ли понравится твоя конкуренция? Навстречу голоду и холоду?       – Я уже всё решил, Ку, – покачал головой лев. – Только прошу тебя, не говори никому. Потом всё равно все узнают...       – Ты подумал, как расстроится Кианга? Она же считает тебя лучшим другом!       Самавати вздохнул.       – Дурак! – в сердцах бросила львица, уходя прочь. – Прости, Ват, но ты – кретин!       Лев печально поглядел ей вслед.       – Ты даже не представляешь, насколько права, – горько вздохнул он.       За одну ночь пришёл сезон дождей. Ещё вечером сиявшее звёздами небо к утру от края до края затянули серые низкие тучи. Полил дождь.       Кову собрал прайд, чтобы выслушать решение юных львов. Всю ночь Марариби не смыкала глаз, пытаясь уговорить сына остаться, но он был непреклонен.       Кианги не было. Несмотря на дождь, ранним утром она в одиночестве ушла на прогулку. Надувшаяся Екунда зло поглядывала на Самавати.       – Итак, что вы решили, юные львы? – спросил Кову, по очереди оглядывая сидевшую перед ним троицу.       – Моё решение Вы знаете, Ваше Величество, – склонил голову Фуруфу. Кову кивнул и перевёл взгляд на Джубу.       – Я остаюсь, – пожал плечами он. – Я привязан к этому прайду.       Среди львиц пробежал шепоток. Не обращая на них внимания, Король повернулся к Самавати.       – А я ухожу, – тихо сказал он. Львицы ахнули. Екунда чуть оскалила зубы.       – Да, я ухожу, – уже громче произнёс лев. – Я хочу испытать, на что я способен, и найти своё место в Круге Жизни.       Нала тихо вздохнула. Она всё ещё надеялась, что Кианга полюбит именно этого тихого и доброго мальчика.       – Ну что ж... – произнёс Кову. – Это твоё решение. Удачи тебе, Самавати.       Кивнув, лев подошёл попрощаться с матерью. Львицы перешёптывались. И только Екунда заметила, как самодовольная усмешка скривила рот Джубы.       Кианга сидела на водопое по щиколотку в воде, печально глядя на своё отражение. От капель дождя по воде расходились круги, и она даже не замечала, как падают из её глаз крупные слёзы. Ват уходит... Она, Кианга, не сумела удержать его. Ему нет до неё никакого дела. Он не хочет остаться с ней рядом. Может быть, больше она никогда его не увидит...       – Ки! – услышала она вопль Екунды. Конечно, подруга, рассказавшая ей о намерениях упрямого льва, знала, где «гуляет» принцесса. Через мгновение из-за камней показалась и сама львица. Намокшая чёлка съехала набок и свисала с её головы слипшимися прядями. – Скорее! Он уходит!! Теперь только ты можешь его остановить!       – О нет, – прошептала Кианга, мгновенно вскакивая на ноги. – Где он?!       – Пошёл в сторону северных гор! Скорее!!       Через мгновение силуэт золотистой львицы скрылся за пеленой дождя.       Самавати медленно шёл к границе. Только теперь он засомневался, правильно ли поступает. Но отступать было уже поздно... Ещё раз оглянувшись, он вздохнул. Величественная Скала уже еле угадывалась среди льющихся с неба потоков воды.       Уже на подступах к границе он услышал позади крик, приглушённый дождём. Навострив уши, лев обернулся.       – Ва-а-ат!! Самава-а-а-ати-и-и-и! – о Айхею, неужели это Кианга?!       – Я здесь! – крикнул он раньше, чем успел подумать, и тут же пожалел. Уйти, не прощаясь с ней, было куда проще. Но запыхавшаяся львица уже подбежала к нему.       – Ват, – срывающимся голосом заговорила она. – Я прошу тебя, Ват... Останься...       Она что, плачет? Или это капли дождя?       – Прости, Ки, – тихо ответил он, качнув головой. – Я не могу...       – Но почему? – всхлипнула она. Да, похоже, действительно плачет.       – Не плачь, Ки, – мягко, но решительно сказал он. – Таков мой путь. Я должен.       – Нет, не должен... Останься... – едва слышно прошептала львица. – Ты... Ты нужен мне... Останься со мной...       Острая жалость к этой маленькой, доброй, такой знакомой львице захлестнула сердце Самавати. Он поднял глаза к небу, чувствуя, как у него самого пощипывает в носу.       – Я... Я вернусь, Ки... – пробормотал он. – Я однажды обязательно вернусь к тебе, обещаю. Будь счастлива... И... Прости меня. Прощай... – и, коснувшись её лба носом, он развернулся и бросился бежать.       – Ват! – вскрикнула она. Но он не обернулся, мгновенно растворившись в пелене дождя.       Кианга долго-долго смотрела туда, где в последний раз мелькнул его силуэт.       – И ты будь счастлив, Самавати... Прощай, – тихо прошептала она, уже не сдерживая слёз. – Я люблю тебя...       Нервно подёргивая спиной, Екунда сидела на камне у водопоя, поджидая Киангу. Увидев, как она, опустив голову почти до земли, медленно плетётся по тропинке, львица сразу всё поняла. Соскочив с камня, она стрелой подлетела к подруге.       – Ты отпустила его?! О Айхею, Ки, но почему?!       – Он... он не захотел остаться, – всхлипнула львица. – Я просила его, но... Но... – И не в силах больше сдерживаться, она разрыдалась.       – Чёртов упрямый самец гиппопотама, – прорычала Екунда, обернувшись на север. – Что он сказал?       – Он... обещал... вернуться... – выдавила львица сквозь слёзы.       – Носорог трёхлапый... Брюхатая самка гиены!       – Не говори так, Ку! – крикнула Кианга, резко поднимая голову и всхлипывая. – Не... называй его так! Он не зас... лужил этого!       Екунда молча посмотрела на неё.       – Ты слишком многое всем прощаешь, Ки, – тихо произнесла она, качая головой. – В этом твоя проблема. Слишком многое...       Развернувшись, Екунда медленно побрела к Скале. На душе у неё было крайне паршиво. Отойдя немного, она обернулась. Кианга по-прежнему сидела на том же месте, опустив голову.       «Ей нужно побыть одной», – подумала львица и двинулась дальше. Мысли о несчастной глупой Кианге текли рядом с мыслями об упрямце Самавати. Конечно, ей не хватило духу признаться ему в любви! Иначе вряд ли бы он ушёл. Если только ему действительно нет до неё никакого дела... Вдруг в памяти всплыла хитрая усмешка Джубы. А братец-то, похоже, нарадоваться не может, что конкурент устранён...       – Но ведь ты не любишь её, Джуба, правда? – процедила львица сквозь зубы. Ответом ей был мерный шум дождя.