Forget (Забудь)

Было что-то в этом стерильном запахе раздражающее. А когда он смешивался с набором лекарств, то становился просто омерзительным. Воздух в легких был сухим и горячим, мешая вдохнуть. Он опалял горло, требуя хоть немного влаги. Пищащие аппараты сводили с ума, хотелось немедленно заткнуть уши, свернуться калачиком в каком-нибудь темном углу, и повторять себе, что это всего лишь сон и на самом деле все в порядке. Но она не отпускала руку дочери, боясь, что та начнет холодеть. Время, прошедшее после аварии, старшая Хинамори провела в больнице, выходя из палаты дочери лишь на несколько минут. Почти без еды и сна, она потеряла блеск глаз, под ними залегли многодневные синяки, лицо осунулось. Но она продолжала сидеть рядом с Аму, пытаясь заметить хоть какое-то улучшение. В тот день в доме Хинамори ждали Аму. Она обещала забежать после экзамена и рассказать, как все прошло. Но был уже вечер и родители немного забеспокоились. Телефон дочери не отвечал. А потом вспомнили, как Аму говорила, что если не придет вечером, то обязательно забежит утром, тут уж как получится. Звонок раздался около одиннадцати ночи. Слишком громкий, он наполнил дом каким-то траурным ожиданием. Обеспокоенная мать бросилась к телефону и так же быстро выронила, разбивая экран аппарата. В динамике все ещё был слышен голос, перебиваемый каким-то шумом. - Дорогая, что-то случилось? - в коридоре показался отец семейства. - Аму…больница…авария…много крови, - бессвязно говорила Хинамори, пытаясь справиться с подступающими слезами. Старшая Хинамори была готова почти ко всему, но состояние дочери явно не вписывались в это «почти». Многочисленные ушибы и ссадины, свежие швы после операции, почти полностью загипсованные ноги,врачи уверяли, что опасности для жизни нет, и теперь все зависит от самой девушки, от её желания жить. Каждый день Хинамори молилась у кровати дочери. Молилась, чтобы та очнулась, доказала, что жива. Доказала, что все самое страшное позади, и что остальное лишь мелочи, которые легко исправить. Буквально за несколько дней жизнерадостная, энергичная женщина постарела на целый десяток. Осунувшиеся плечи, сгорбленная спина, трясущиеся руки. Спасало её только то, что после работы заходил её муж, давая небольшое время на отдых. Было страшно подумать, как изменится Аму, после того, что произошло, было страшно видеть, как уже изменилась Ами. Не было больше в её глазах той детской непосредственности, не плясали в них больше солнечные зайчики. Она, как и все понимала всю серьезность произошедшего. …Дрогнули ресницы. Аму сделала глубокий вдох и закашляла. Непроизвольно сжала кулаки, сминая простыни, и разжала затекшие пальцы. Пошевелила ногами…Потом ещё раз… Осознание пришло быстро, как и то, что произошло. Хинамори открыла глаза и резко вдохнула. Не могла… Ноги словно одеревенели и не двигались. В состоянии шока она не почувствовала, как натянулись швы, как гипс давит на ноги. Аму пыталась справиться с подступающей истерикой, как дверь в палату открылась. В дверях стояла её мать, сжимая кружку с кофе. - Ма-ма, - прерывисто сказала девушка, послышался звук разбитой посуды. - Аму…,-женщина бросилась к кровати, - как…как ты себя чувствуешь? - Мои ноги…они не двигаются, - по щекам потекли слезы, и свет снова померк, на этот раз от боли, которая сопровождала каждое движение. Часть 2. Впервые за долгое время мать Аму ночевала дома. Несмотря на все утверждения, что она в порядке, муж все-таки утащил её домой, убедив, что раз дочь пришла в себя, то все не так уж и страшно. Но как только старшая Хинамори проснулась, быстро одевшись, сразу отправилась в больницу, напрочь забыв наставления мужа по поводу завтрака. «Тишина». Настолько пугающая, что было страшно зайди в палату. Аму была в сознании. Она сидела на кровати и смотрела в стену напротив. Тупо смотрела на стену. Не подавая никаких признаков жизни. Абсолютно. Она даже не повернула голову, когда её мать открыла дверь. - Аму, - голос разбил тишину и привлек внимание девушки. - Как ты себя чувствуешь? «Тишина». Настолько оглушающая, что разрывала барабанные перепонки и скручивала живот. - Аму, - более неуверенно произнесла мать. «Тишина». Она заставляла сердце биться в страхе, каждый раз сжимаясь от боли и пропуская удары. Что-то было в ней зловещее, не предвещающее ничего хорошего. Аму пошевелила губами, но не произнесла ни звука. Старшая Хинамори видела, как дочь напрягает голосовые связки, пытаясь издать хоть малейший звук. Она слишком быстро сдалась. Слишком быстро опустила руки и приняла свою судьбу, как должное. В итоге, не получила ничего. Просто осталась ни с чем, даже не попытавшись что то обрести в этой ситуации. Судьба просто капризный ребенок, который меняет настроение, как ей вздумается. Она не постоянная, как погода. Она рвет в клочья нервы, заставляя падать перед собой на колени и повиноваться каждому слову. Но склоняет только самых слабых. Все остальные находят силы встать и идти дальше. Кому-то требуется больше времени, кому-то меньше, факт в том, что на коленях остаются стоять единицы. Тогда она начинает убивать в этих людях смысл жизни, эмоции, превращать этих людей в пустую оболочку - кукол. А все почему? Потому что капризному ребенку нужны игрушки, с которыми можно делать все, что угодно. Потянуть за ниточки, чтобы театр кукол пришел в движение. И сыграть свой спектакль. Фактически, из-за того, что судьба играет в игрушки слишком часто, они ломаются, поэтому приходится искать новые. Тогда и находятся сломанные люди, с которыми она сыграла «невинную шутку». Но самое главное люди, которые смогли встать с колен, обязательно что-то обретают. Неважно что, чувство ли это, или какое-то умение, факт в том, что после они благодарны этому капризному ребенку, который тоже может улыбаться. Именно сейчас Аму стояла на грани этого театра. Она не лишилась эмоций, но и не могла встать с колен. Просто отчаялась, настолько, что не могла взять себя в руки. Ещё чуть-чуть и… - Аму, - разбитая тишина резанула по нервам, оставляя кровавые раны.- Я пришла сказать тебе…что все хорошо. Ты справишься, потому что очень сильная. Мы справимся вместе, слышишь? -в дверях стояла Утау. – Мы, все мы рядом, тебе только стоит протянуть руку и мы придем на помощь, позвать и… Хинамори замотала головой. По щекам текли слезы, тоненькой струйкой попадая на пересохшие губы. Она помотала головой ещё раз. - Аму…, - подруга подошла к кровати и взяла за руку. «Не надо. Слишком поздно». - Никогда не поздно, слышишь?! Никогда! Ты вылечишься, и вы снова будите вместе, он вспо…, - Утау резко замолчала. В глазах Аму читался не скрытый интерес к произнесенному «вы». Она наклонила голову на бок в знак вопроса. - Мы…мы будем вместе, - исправилась Хошина, - ты, я, Тадасе, Рима, Наги, мы снова будем вместе… Губы снова зашевелились, пытаясь что-то произнести. Подруга смотрела на это измученное лицо и понимала, что Аму хочет сказать что-то очень важное. Но все, что она поняла, был не произнесенный звук «и», который заставил сердце остановиться. Несмотря на все запреты открывать окна, как только в коридоре погас свет, Аму распахнула их, впуская свежий холодный ветерок в палату. Небо было усыпано звездами, а луна снова играла в прятки с теми, кто все ещё не спит. Хинамори протянула руку к небу, словно могла достать те самые звезды, которые были так непостижимо далеко, но так манили за собой. Впервые за все время лицо озарила легкая улыбка, пусть измученная, но искренняя. Аму была рада, что смогла увидеть этот мир за окном. После произошедшего ей казалось, что цвета в жизни стали намного ярче. Каждая мелочь воспринималась намного четче, чем прежде. Словно это пыталось заполнить ту пустоту, которая образовалась после аварии. Тот мир, находящийся за окном, казался намного более недостижимыми, чем прежде, и те яркие краски, которые в нем были, искажались стеклом. Поэтому каждую ночь Аму нарушала правила. Складывалось впечатление, что она пыталась за что-то ухватиться, поступая неправильно, вернее сказать, абсурдно. У нее было ощущение, что для неё это не впервые, что тогда это принесло какую то маленькую глупую радость, но пытаясь вспомнить более четко, картина расплывалась, а растекшиеся краски смешивались, превращаясь в черный. Неподалеку от больницы, где лежала Аму, находился парк. Маленькое озеро отражало луну, словно зеркало. Она помнит, что любила приходить сюда. Приходить не одна… Она помнит тепло пальцев и мягкий голос, который говорил: «Мы справимся!». Там, у этого озера, Аму любила гулять с сестрой и смотреть, как та приходит в восторг от ослепительной воды в солнечный день. С каждым днем казалось, что эти воспоминания о ком-то- ложь. Ведь она не помнит лица, отличительных черт этого человека, казалось, его просто не существует и это всего лишь плод воображения. Воспоминания мешались, заменялись ложными. Выдуманными где-то в голове, как предлог для того, чтобы убедить себя в том, что человека из воспоминаний не существует. Каждый раз вспоминалось тепло чужих пальцев, но Аму теперь помнит, что сидела у озера одна и смотрела на небо. Сама обещала себе, что все будет хорошо. Воспоминания настолько перемешались, что она просто перестала ломать этот барьер памяти. Сегодняшняя ночь подарила ослепительный пейзаж ночного неба и ярких городских огней. Аму уже собиралась закрывать окно, как услышала музыку. Тихую, но достаточно громкую, чтобы услышали здесь. Играли где-то в районе парка, скорее всего, в самой высокой точке, на холмике, чтобы охватить звуком большую территорию. Композиция показалось настолько знакомой, что девушка отрыла окно ещё шире, пытаясь впитать в себя как можно больше звуков. Грустная мелодия, слезы сами навернулись на глаза. Аму сразу вспомнила все молитвы, которые прочитала мать, сидя у её кровати и думая, что дочь спит. Молитва. Теперь она поняла, почему мелодия показалось такой знакомой. Играли Шуберта. Аве Мария. Сколько Аму себя помнила, она не могла сдержать слез, когда её исполняли. Она не особо верила в Бога, но эта написанная молитва цепляла настолько сильно, что хотелось упасть на колени. Что-то было в ней магическое, способное открыть душу, хоть она и была похожа на плачь, после её окончания на душе становилось светлее. Аму поймала себя на мысли, что плачет. Тыльной стороной ладони, вытерев слезы, она устроилась по удобнее, собираясь дослушать композицию до конца. Этой ночью Аму впервые за долгое время уснула с улыбкой… Утау искала Тадасе намного дольше, чем предполагала, каково же было её удивление, когда она обнаружила его в той же больнице, что и Аму. Усталого, бледного, с синяками под глазами. На все задаваемые вопросы, он давал однозначные ответы, либо просто кивал головой. Только один вопрос заставил его замолчать, и опустить глаза в пол. - Так что ты здесь делаешь? - второй раз повторила Утау и пристально посмотрела на брата. - Эм… мне сказали переутомление, - пробубнил парень и решил сменить тему,- как там Аму? - Молчит, с момента как очнулась и поняла, что не может ходить. Не знаю, не хочет, или не может, но её молчание убивает. Она не может сказать, почему сдается, но это видно по её глазам. - А Икуто? Вспомнил что-нибудь? Хошина покачала головой и задумалась. В голову все лез разговор с лечащим врачом брата. Он говорил, что воспоминания могут вернуться, но для этого потребуется много времени, либо ситуация, которая может его потрясти… - Я думаю, -начал Хотори, - им не следует видеться. Ты ведь понимаешь меня, да? Для них это будет намного лучше. Он не вспомнит её, она его. - Погоди, о чем ты? Аму забыла его? Откуда ты знаешь? - Утау пристально посмотрела на брата и закусила губу. - Что это значит? - Мы лежим в одной больнице, ты думаешь, я не встретил её мать? Она мне и сказала, что Аму забыла. Но, что самое странное, её воспоминания цельные, забыто только, то, что связанно с её мечтой, понимаешь, о чем я? Девушка покачала головой. - Её мечтой был Икуто. Выходя из палаты Хотори, Утау ещё раз обернулась и внимательно посмотрела на брата. Он врал. Она чувствовала это, но только что из сказанного - ложь? Прошло уже несколько дней с тех пор, как Аму молчала. В момент когда она очнулась, сказала лишь то, что ноги не двигаются, так откуда её мать знает про мечту, которую она забыла? Или Тадасе врет? «Им не следует видеться…понимаешь о чем я?». В голову отчаянно лез образ плачущей Аму в аэропорту, её мертвые, затухающие глаза. «Он не вспомнит её, она его… не считаешь что это будет лучше для обоих?» В его словах была доля правды, и Утау это прекрасно понимала. Как и то, что они просто не могут быть не вместе. Даже, несмотря на то, что они просто не помнят, их будет тянуть друг к другу. Неосознанно. Против их воли. Но будет тянуть. Но кто знает, как подействует на них это притяжение. Будут те же слезы, что и прежде, или они просто начнут друг друга ненавидеть? Что же для них будет лучше? Задаваясь этим вопросом, Утау направилась к лифту, ведь сегодня она обещала навестить подругу.