Лучше бы я умер

      Я лежал на полу камеры, свернувшись в комок, не помню, для чего сползал с кровати, но прошли мимо моей камеры именно в тот момент; ноги подкосились, я стукнулся коленями о пол. Не сказать, чтобы было сильно больно, нет, уже привычно. Я обратился в пса и начал тихонько поскуливать, тихонько, так как хоть эти твари говорить и не особо умеют, но внешний мир воспринимают, слышат, они же как-то подчиняются министерству. Интересно, как? И почему? Хотя, нет, почему — как раз ясно, кто откажется от такого количества еды…       Побродив по камере и не найдя ничего нового, кроме разве что трёхсотой, кажется, недавно разросшейся трещины на стене, такой маленькой, но уже заметной глазу. В воздухе уже знакомо пахло грязью, пылью и при этом водой, затхлым и трупным и при этом морской свежестью, непередаваемые сочетания запахов, особенно хорошо различимые в теле животного. Я бы так и оставался собакой, ну, а что, дементоры не замечают, для них важны ощущения, ведь всем известно, что они не видят, они ощущают только, что мои чувства в эти часы делаются менее… менее человеческими, менее сложными. Скорее всего, они думают, что я схожу с ума, как все остальные узники, а это тут точно никого не беспокоит. Только вот что мне мешает, так это блохи, терпеть их сложно, искупаться негде. Вот и приходится мёрзнуть в человеческом теле.       Что мешало в начале, а сейчас уже привычно и не особо заботит, так это отсутствие палочки, всё же с ней обращения давались куда проще и быстрее. Хотя, надо признать, сейчас я наловчился делать это быстро и безболезненно. Первый раз я думал, что у меня не получится, но отчаяние от нахождения в камере сводило с ума. Я сидел на подобии кровати и сосредотачивался на магии, текущей в моей крови, магии, которая родная мне и подчинится, если я того потребую, до этого я доходил в предыдущие несколько лет. Я подумал о свободе, представил, какие ощущения у меня должны быть в животном теле, сосредоточился. Казалось, что не выходило, махание крыльев за окошком решётки выводило из себя, вороны — надоедливые твари, захотелось кинуться на них и прогнать. Что я и сделал, прыгнув до этого маленького окошка почти у самого потолка и выразительно клацнув зубами, меня поняли и благоразумно отлетели подальше, а я радостно махал хвостом, носясь по камере. Вот с обращением обратно было сложнее, было больно, оборотни, я их понял, я чувствовал, как у меня растягиваются мышцы, меняют форму кости, уходит шерсть… брр, да уж, Лунатик, не самые приятные ощущения, а особенно, когда фоном идут ощущения безнадёжности, смерти и глубокой тоски. Тогда я провалялся, не вставая, несколько дней, лежал, тихо поскуливая, хоть и был человеком.       Я лежал, кутаясь в плащ, и понимал, что та единственная логичная мысль, что всё ещё держится в моей голове, потому как не является светлой или хорошей, о том, что я — невиновен, никчёмна. Дементоры не выпили её, потому как она не связана была с хорошими воспоминаниями. «Хвост, трус и предатель и всегда таким был, почему я тогда ему доверился? Лишь потому как мы с Джеймсом ему верили. Прости, Сохатый, прости, Лили, я виноват в вашей смерти, я убил вас. Знаешь, друг, мы скоро будем вместе. Смерть появилась на моём пороге, мне уже давно холодно внутри, жаль, я не отомстил». Я расслабился и закрыл глаза.       Когда я открыл глаза, поднялся, потянулся, дошёл до решётки, а затем, повернувшись, увидел себя лежащим на кровати… я, честно сказать, немного струсил. Потому как оказаться привидением Азкабана, нет, этого я не пожелал бы и Вол… Сами-Знаете-Кому, даже имя его произносить не хочется, слишком уж он противный и гадкий, здесь этого всего и так хватает. Нет, конечно, в первые секунды я не поверил и попытался проверить, я ли это лежу, и попробовал коснуться тела, не вышло. На меня накатила тоска. Потом я подумал, раз я привидение, то я могу вылететь хоть ненадолго за стены этой темницы, что я и сделал.       Ветер медленно и безумно гнал волны, вспенивая их, а затем резко обрушивал на неприступный скалистый берег. Брызги разлетались во все стороны и, раньше бы я сказал, что капли мочили меня, но сейчас лишь проходили сквозь, может, лишь совсем немного охлаждая. Да, я мечтал о свободе, побегать по берегу моря, по лесу и бескрайнему полю, ощутить под лапами, как приминается земля, листья, снег, да что угодно, мчаться, сломя голову, вникуда, просто ради ощущения свободы. Той свободы, когда тебе не нужно никуда спешить, когда ты можешь просто наслаждаться ветром, что лохматит твою шерсть, деревьями, проносящимися мимо почти сплошной зелёно-коричневой стеной, и, главное, когда тебе не нужно думать, когда размышления только сбивают с нужного шага и ритма. Я выдохнул. Сейчас я понимал, что мне это уже не нужно, но привычка осталась и ещё некоторое время не покинет меня.       Подумав о лесе, я вспомнил свою команду Мародёров, вспомнил Сохатого. Джеймс, прости, я не могу уже помочь своему крестнику, я даже не могу покинуть это место, я вот как раз попытался, меня держит, словно невидимой нитью, которая привязана за саму суть внутри меня. Но раз я призрак, значит, у меня есть незаконченное дело, которое мне нужно завершить и которое я могу завершить, ну или хотя бы попытаться. Я судорожно соображал, единственное, о чём я мог вспомнить, — это моя невиновность, желание отомстить Хвосту и помочь Гарри, моему крестнику. «Хм… интересно, а как скоро поймут, что я труп?» Решив это узнать, я вернулся в камеру и полурастворился в стене, так мне было видно, что происходит в комнате, а меня видно не было.       И тут я чуть не вскрикнул от удивления, моё тело открыло глаза, пошевелилось и, протянув руку к стене, начало её ощупывать. Я мог лишь удивлённо за этим наблюдать. Тело же прошлось до стены, судя по выражению лица, о чём-то размышляя, затем пнуло стену, интересно, зачем? Ну и, что логично, оно почувствовало боль, хотя, возможно, упало на колени оно не из-за этого. Затем оно уткнулось головой в пол, в чём я не нашёл никакого смысла и решил продолжить наблюдать. Зашёл дементор, хах, интересно, а призраков они чувствуют? Судя по тому, что он повернулся в мою сторону, втягивая воздух, чувствуют. Я поспешил скрыться за стеной. Когда я вернулся, тело, судя по моему лицу, размышляло о чём-то серьёзном, интересно, когда я так в последний раз задумывался? Не помню. Потом моё тело село на пол, интересно, что там с наполнением, эх Лунатика бы сюда, он у нас самый читающий был в команде, он, может, и объяснил бы. Я смотрел, как я нащупываю у себя сонную артерию и приставляю туда мои когти. Ну, нет, на своё самоубийство со стороны я смотреть не собираюсь. Я появился перед собственным телом, остановив его действия словами. Оказывается, тело могло отвечать…