Немного об Анне

      Нина входит в комнату с мыслью, что завтрак определенно не удался: то Рена избил его же отец и запер где-то в Китае, то Йо с извечной компанией подумывает отправиться на спасительную операцию. Интересно, что-нибудь в этой жизни вообще будет стабильным?       — Ты все еще тут, — ах, ну да, как она могла забыть? Думая, что выглядит сурово или что хотя бы Нина может ее видеть, Элиза безуспешно сверлит дырку в чужом затылке взглядом. — Разве Госпожа не говорила? Пора закругляться.       — Не знаю, кому она там говорила, наличие сумки утверждает обратное, — Нина кивает на собранные вещи, которые за ночь Анна не удосужилась забрать, и опускается на стул. Кажется, в голове Элизы итог претензии был другим. — Или мне нужно было посчитать это за намек? «Дорогая сестра, ты начала историю с Асакурой, встретившись с ним в больнице, так почему бы тебе ее и не закончить?», так это, по-твоему, должно быть?       — «По-моему», тебе не нужно разрешение, чтобы творить безумства, — фыркает Элиза, тогда как Нина раздраженно закатывает глаза.       — И мы снова здесь. Ты хочешь об этом поговорить? Только без рукоприкладства — против мертвых все равно не работает, — она указывает на бледную щеку, по которой вчера прилетела пощечина, и свешивает расслабленно кисть со спинки стула.       — Как ты узнала про срок беременности? — несмотря на омерзение и тотальное нежелание иметь с ней ничего общего, Элиза задает вопрос, на который не смогла найти ответ. Надутые щеки, грозная поза, кажущаяся при ее характере и привычном поведении карикатурной.       — Угадала, — и от того, как Нина пожимает плечами, едва ли не лопаются. — Ты вообще свое лицо видела? Не сейчас — сейчас ты похожа на чихуа-хуа, рыпающуюся на питбульмастифа, хоть я и не вижу этого наверняка.       — Это ты-то питбульмастиф? — фыркает Элиза, очевидно обидевшись. Ничего она не чихуа-хуа!       — Неумение швыряться воздухом не всегда снижает уровень угрозы, — спокойно констатирует Нина, намекая одновременно и на вчерашний шантаж, и на то, что благодаря ее пассивной агрессии и авторитету, все в доме Йо ходят перед ней на цыпочках. — Порой, чтобы владеть ситуацией, достаточно уметь вовремя закрыть и открыть рот… или не выдавать все чересчур эмоциональной физиономией. Например, как это было у тебя, когда пролетела Звезда Судьбы.       Элиза нервно сглатывает. Нина ведь пыталась сначала ненавязчиво, а затем — потребовала открыто, чтобы она рассказала о тревожащем ее. Было ли это простой проверкой, скажет или нет, и Нина знала обо всем заранее или…       — И даже эта тишина кричит о многом, — заключает печально Нина. Удивительно, как Анна до сих пор не догадалась, ведь перед ней постоянно мельтешит светящийся билборд с тайнами сына. — Но мы здесь не за этим. Признаться честно, я удивлена: ни в первую нашу перепалку, ни вчера ты не побежала жаловаться Анне — это говорит о том, что ты действительно заботишься о ней и ее комфорте.       — Решила задобрить комплиментами? — Элиза недоверчиво щурится, неуклюже пытаясь скрыть замешательство. За все время знакомства Нина ни разу никого не похвалила без сарказма. А тут — ее, да и в целом предложении.       — Решила поделиться. Вчерашняя ночь была эмоционально сложной для всех, а при учете того, что дальше будет только хуже, ни мне, ни тебе конфликты не нужны, — что это? Неужели сожаление? Ее подменили за ночь? Нина вновь откидывается на спинку стула и смотрит туда, откуда исходит звук призрачного голоса. — Я действительно угадала со сроком. Ты была с Ханой, Звезда Судьбы пролетела над Землей, а при учете того, что ранее его не беспокоила вероятность убийства Анны от руки Хао до появления биологического отца, я сократила варианты методом исключения вплоть до одного — просрочка зачатия и ее последствия действительно могли напугать его. Следовательно, и тебя тоже.       Нина замолкает, позволяя переварить, а когда не получает мгновенной реакции, решает пояснить.       — По рассказам Ханы, Анна с его отцом жили вместе еще до Турнира. Какая-никакая любовь, страх того, что он может не вернуться, тем самым оставив Анну одну, могли подкинуть в головы гормональных подростков идею сделать ребенка, — в этом есть смысл и объяснение причины, по которой рассудительная Анна, пусть в другой вселенной, согласилась бы стать матерью в столь юном возрасте. — Это также подкрепилось рассказом Эны: многие участники Турнира умирали не потому, что были слабы или не готовы, а благодаря «стараниям» Судей. И даже если он победит, никто не даст гарантий, что Король Духов не заберет его физическое тело, полностью с ним слившись. Это опять относит к мысли оставить себе от любимого человека хоть что-то — например, сына.       Она неопределенно крутит кистью, мол, как-то так.       — Но ведь Король Духов не забирает тело? — Элиза хмурится. Нечто подобное она слышала то ли от Ханы, то ли от Эны, когда невзначай что-то сболтнула про Эллейн.       — Это здесь и сейчас мы можем спросить про становление Королевой Шаманов у Эны, и то, вряд ли нам радостно поведают детали. Однако, не забывай, что речь изначально идет про другую вселенную, где Анна с Эной не знакомы: им просто не у кого узнать наверняка, поэтому они идут ва-банк. Это, кстати, отлично накладывается на давление клана Асакура, если бы отцом оказался Йо. Они и так показали себя во всей красе, отправив его участвовать в Турнире без должной подготовки, что уж говорить про готовность его отпевать и хоронить молодым.       — Но ты ведь говорила, что это не он? — напрягает память Элиза.       «Хана не похож на него — не тот характер, да и внешность не соответствует: будь он отцом, то челюсть была бы шире, а глаза — уже. Анне нужен человек, способный ее защитить как морально, так и физически, готовый к постоянному росту если не вперед нее, то рядом с ней. Ей нужно расслабление и спокойствие, а все, что я вижу в этом мальце, — это пустые амбиции и детские мечты. Анне нечего делать с таким человеком», — не дословно, Элиза воспроизводит диагноз Нины, поставленный Йо в первый же день.       — Потрясающая способность к запоминанию информации, — Нина хмыкает, возвращаясь к прежней язвительности. — Не думала участвовать в викторинах?       — Нина, — грозно начинает Элиза, отмечая, что изначальной злости почти не осталось. Если бы вчера диалог проходил в таком ключе, то многое стало бы понятно и не произошло бы… незримо для призванной Нины она смотрит на свою ладонь. — Ты говорила, что Йо не сможет дать ей ни спокойствия, ничего, а вчера — диаметрально противоположное.       — А еще, что если он не изменится, то погибнет и утащит ее за собой. Ключевое слово «изменится», — отбивает без тени сомнения. — Как показала практика, при всей своей любви ловить на задницу приключения, Йо не является головной болью Анны. Напротив, находясь рядом с ним, она мало-мальски думает о себе: не забывает поесть, если они в школьной столовой или дома, повторно делает домашнее задание, а если Йо еще не ушел на вечернюю пробежку и уже начался «любимый сериал», ей приходится на добрых полчаса усадить себя силой, чего не случалось даже при Оксфорде.       — Так послушать, этот парень просто эталон, — бурчит под нос Элиза, сожалея, что не встретилась с Госпожой раньше и не убедилась лично. Нина приподнимает краешек рта, заставляя Йо задуматься: если Нина знает, как вела себя Анна при Оксфорде, значит, и чем закончилась их история — тоже? Как он уехал, так и не сделав предложение?       Интересно, останься Оксфорд в Японии, попала бы Анна в «Ревил» и смогла бы встретиться с ним? Как Йо помнит, во вселенной Ханы парня с таким именем не водилось, а значит, рояля из кустов в виде Оксфорда-отца можно не ждать.       Хоть что-то радует.       — Никто не идеален — у всего и всех есть недостатки, — подмечает философски Нина. — И огромным недостатком Йо стала семья.       После чего она опускает запястье и соприкасается со спинкой мертвыми лопатками, изучает потолок.       — Подскажи-ка мне, Элиза, как бы ты отреагировала, если бы Кино открыто заявила, что хочет закопать Анну живьем, заведомо сняв с нее медальон, а Эну заточив в каком-нибудь гагате? — вопрос, произнесенный как бы невзначай, вводит в шок обоих: Элизу и Йо. — Она знала, что третьим призраком, витающим вокруг Анны, являюсь я. И поэтому, когда я появилась у нее на пороге, Кино не то что не удивилась, она посчитала меня единственным здравомыслящим человеком в нашей компании.       — Я не собираюсь с вами воевать, — не дойдя до циновки, на которую указывает старуха, Нина решает сразу обозначить позицию.       — Так же Кино рассказала, что «выходки Анны» ее раздражают, и если она будет продолжать в том же духе, то непременно «встретится с последствиями». Она хотела устранить Анну, потому что знала, кем является Эна, какое она отношение имеет к Хао и как влияние их обеих может сказаться на Йо. Очевидно, и без знания о союзе с Хао, Кино посчитала Анну не самой лучшей партией для Йо.       «Но что изменилось? Ты сказала, что «была не против» их свадьбы — в прошедшем времени», — ранее спрашивала Мэй у Кино, получив в качестве ответа лаконичное «Она изменилась». Интересно, знала ли Нина про их разговор, или они с Элизой так и предполагали до последнего?       — А при учете того, что Анна хотела до победного защищать Йо, это могло привести к реальным проблемам. Кино ведь знала все не только об Эне и том, чем они с Хао предположительно занимались тысячу лет назад, она уточнила, что конкретно сделает, чтобы не допустить катастрофы: снять медальон, лишив помощи Эны, саму Эну заточить в камень, славящийся свойством изгонять демонов и злых духов, и напоследок закинуть Анну в гроб и похоронить заживо — все равно не до конца изучила способность перемещаться, — Нина прикрывает глаза, чувствуя, как где-то близко Элиза прижимается затылком к стене и скатывается по ней. Такой легкий сквозняк сверху-вниз.       — Какой ужас. Она сказала об этом прямо? Почему тебе, а не Госпоже? Ведь она могла…       — Воспротивиться, расценить как объявление войны и выкинуть нечто серьезнее, чем нападение на Тамао? — заканчивает за нее Нина с ноткой иронии.       — Между прочим, Кино первая начала, подсунув ей иголку в завтрак! — припоминает с обидой Элиза.       — Делать ей больше нечего, — повторив точь-в-точь слова Кино, Нина отрезает и, немного погодя, решает добавить. — На самом деле, это была не она и не Тамао.       — Чего? — Элиза аж приподнимается над полом. Все ведь началось именно с иголки: они посчитали, что решение Госпожи сохранить мир было грубо разрушено, и уже потом… — Мы напали на Тамао!       — Как я поняла, это стало последней каплей в отношении Кино, и она атаковала в ответ. Когда же до меня дошла вся эта ситуация, и я провела расследование, оказалось, что духи Тамао — Кончи и Пончи — решили таким образом насолить Анне за припугивание Эной, — Элиза застывает, смотря перед собой. Они ведь думали иначе, все ведь логично складывалось. — Разумеется, когда началась заварушка, и многие из духов почувствовали далеко не дружелюбную атмосферу в стенах поместья, они побоялись обо всем рассказывать, и это одновременно сыграло на руку и нет.       — Вы — два смердящих, закомплексованных, богами забытых извращенца! — о да, Нина без зазрения совести полила их отборнейшей грязью, стоило понять, как дурацкая шутка не особо умных (читай — превеликих тупых) духов едва ли не разрушила все, что и без того держалось на соплях.       — Это абсолютно не помогло Анне с Кино в построении нейтральных отношений, зато дало мне плюсом аргумент, когда я пришла к ней с объяснением ситуации и склонением, что Анна не хотела изначально ругаться: несмотря на запрет и возможную угрозу, она съела эти чертовы рисовые шарики, тем самым доверившись Кино.       «Я не хочу с ней ссориться», — Анна ставит точку в неугомонности духов и делает первый укус не боясь.       — Ее решение прекратить бой было действительно похвальным — Кино била по гордыне Эны, Анны, ставила под сомнение ее способности, точно зная, что когда-то давно подобные штучки выводили из себя и заставляли делать ошибки. Сейчас же Анна осталась верна принципам, что говорит о серьезных изменениях: она больше не тот эгоистичный ребенок, которым ее запомнила Кино.       — У меня есть доказательство, что ее защита выльется в нечто большее по отношению к вашей семье и внуку, — воспользовавшись нейтральностью Кино и благосклонностью в виде формирования физического тела без бус или дополнительного атрибута, Нина протягивает фотографию. По сомкнутым губам старухи становится понятно: разница в энергетике Анны и мальчишки, которого Кино видит впервые, очевидна при внешней идентичности.       — А знаешь, в чем состоит главный абсурд происходящего и почему Кино не может просто отпустить Анну на вольные хлеба, когда та хочет уйти? — Нина закидывает ногу на ногу, поворачиваясь к Элизе полубоком, та приподнимается, чтобы взгляд не буравил стену над макушкой. — В том, что в такой древней семье, как Асакура, все еще серьезно относятся к бракам с рождения и позднее. При этом, заключив его между своими наследниками и третьей стороной, выступающей в качестве свидетеля, никто не сможет дать гарантий, что дети вообще захотят жениться друг на друге по достижении необходимого возраста.       — Но это же полностью лишает их свободы! — Элиза возмущается. — Разве дети, младенцы могут постоять за себя и свои желания, если даже говорить не умеют!       — Мелкие кланы это спасает от вымирания и возможной бедности, большие же подобным образом отдают дань традициям, а также объединяются с не менее мощными семьями, «насыщая будущую кровь силой». Дети могут при первоначальном заключении брака вообще не присутствовать, и просто ставятся перед фактом: либо девочка переезжает в семью новоиспеченного мужа, либо они вдвоем под присмотром взрослого отселяются в другой дом.       — Кошмар, — Элиза потирает лоб, и Йо с ней полностью согласен. — Но при чем тут Кино и Госпожа?       — Все просто: между Йо и Анной был заключен такой брак.       — Что?! — выкрик Йо оглушает Милли и стоит звоном в ушах пару секунд.       Как же это?! Будучи ребенком, он дал обещание, по своей сути ничего не значащее и ни к чему не обязывающее! Анна вообще о нем забыла и использовала как предлог, чтобы вернуться!       — Когда маленький Йо рассказал о своем спасении и желании сделать Анну Королевой Шаманов, ничего не подозревая, он тем самым подтолкнул двух глав семейств к вопросу, который уже давно над ними висел.       «Киоямы с Асакурами слишком долго шли рука об руку, чтобы однажды не стать единым целым», — теперь фраза Мэй воспринимается иначе.       — И Мэй отдаст Госпожу замуж за неизвестного ей мальчишку? В семью, которую она даже не знает?! — возмущению Элизы нет предела. Ее вот-вот услышит весь дом.       — Кто сказал, что она не знает Кино? — внезапность Нины заставляет подавиться. — Может, ты не слышала историю Мэй про становление «Ревила», их знакомство с Эстебаном Йорком — нашим дедушкой, но Кино и Мэй — подруги, они вместе учились и выросли. Кино знает о деятельности «Ревила» и предполагает, что Анна относится к числу сотрудников, поэтому вопросов о том, с чего вдруг она решила защищать Йо по чьей бы то ни было просьбе, не возник. Кроме того, Кино — одна из последних оставшихся в живых друзей Мэй, поэтому ваши надежды на разрешение конфликта с ее помощью наверняка провалились бы: Йо не заключал официальных сделок с компанией, Анна не имеет права светить пистолетом, выданным «Ревилом», а также использовать служебные номера и коды для помощи посторонним.       Когда Анна вызвала на кладбище скорую, она могла получить выговор или хуже, если бы кто-то узнал.       — Это не отменяет факта, что Мэй отдала Госпожу под венец без ее ведома! — переварив информацию, Элиза обретает способность связно говорить и сжимает кулаки. Среди Кияом вообще кого-нибудь волнуют права и свободы других, или Кодекс нужен только для того, чтобы ограничивать и ухудшать людям жизнь?!       — Потому что для Мэй здесь нет никакой проблемы, — выдает Нина, и Элиза впадает в ступор. — И пока ты не дошла до той стадии, где кидаешься на всех с кулаками и пощечинами, поясню: Мэй не все равно на Анну — Мэй все равно на человека, за которого она захочет выйти замуж. И поэтому, когда та сказала, что согласна, то почему бы и нет? Мэй сделала для себя и своей семьи все, чтобы Киоямы, в случае непредвиденных проблем, могли с легкостью выйти из любого брака и попросить у семьи защиты.       — Так значит, Госпожа может не выходить за Йо? — с надеждой спрашивает Элиза. — Ты не подумай, он мне нравится. Просто если жениться, то не так… не на таких условиях.       — И мы подходим к тому, что не дает покоя Кино: расторжение брака, — произносит Нина словно ведущая телепередачи, после чего подпирает кулаком висок и обнадеживает. — Из минусов — сторона, подавшая на развод, теряет все то, что было установлено сделкой при заключении брака, и предается позору. Из плюсов — Киоямам наплевать на общественное мнение, и тот факт, что одна из них вышла из нежелательного союза счастливой женщиной, будет одобряться, нежели порицаться. Киоямы свободны, они могут распоряжаться своей судьбой как им захочется.       «А отмена двадцатого правила дает ей возможность расторгнуть брак, когда сочтет нужным», — был ли во фразе Мэй, невозмутимо ощупывающей пряди, скрытый расчет и насмешка над подругой? Ведь она остается в выигрыше при любом раскладе.       — Однако для Кино не все так радужно, и появление Анны с амнезией, решившей под видом невесты — которой, по сути, она является — защитить Йо и свалить позже восвояси, ее не просто злит, нет, — Нина плотоядно усмехается, касаясь кончиком языка верхней губы и подбирая слова, чтобы полностью передать все то, что вывалилось пусть сухими, но насыщенными фразами на нее в первый разговор. — Анна выбесила ее настолько, что Кино всерьез захотела убрать ее, ведь «мертвая невестка» — намного лучше, чем «невестка, не пожелавшая вступать в брак». Так и Асакуры смогут сохранить статус великой и пафосной семьи, и Мэй в принципе может воскресить внучку, если захочет. Все в плюсе.       Даже не видя Элизу, Нина понимает, в каком та шоке — легкий сквозняк дует на лодыжки и внезапно останавливается, через миг ударяя мощной волной. Нечувствительная к холоду, Нина ежится от энергии фуреку, неприятно пробежавшей по телу.       — Действительно, все в плюсе, — дважды мертвым голосом лопочет Элиза.       — Как я успела узнать, их отношения всегда были такими, да и, по сути, Мэй первая начала, скрывшись от последствий Кодексом, — Нина пожимает плечами. — Единственное, что я поняла критично поздно: если бы духи Тамао не подложили в еду иголку, и Анна бы не напала на нее, пытаясь выяснить, кто какие кулинарные изыски решил попробовать, то все бы закончилось удачнее. В конце концов Кино — не убийца, и просто так убить внучку подруги ей удовольствия не доставит; она могла бы что-то придумать, но увы.       — Судьба распорядилась иначе, — горько замечает Элиза, и Нина кивает.       — Я решила, что наличие правнука может смягчить ее гнев хотя бы на то время, пока они ждут Йо из пещеры Еми.       — Ты рассказала о Хане? Все-все?       — Не вдаваясь в подробности, общие факты и удивительную историю его путешествия из будущего в прошлое. Да и сама Кино сказала, что на фотографии видна привязка к другому измерению.       — Так Кино не слепая? — Элиза цепляется за слова, отчего Нина сперва удивляется и медлит с ответом. Рассказать ей правду, которую узнала от умерших предков, или…?       — И да, и нет. Она видит то, что не видим в обычном мире мы, и наоборот, — но решает не забивать лишней информацией голову девчонки. И без того скоро либо с ума сойдет, либо разорвется.       — Ты так настаивала, что отец именно Йо… — бормочет Элиза после непродолжительного молчания. Перед глазами воскресает сцена нападок на Хану, которые она не могла отразить… поскольку струсила? Она должна была защитить его.       — Потому что будь оно так, ситуация была бы куда приятней, нежели сейчас, — судя по опускающейся неловкой тишине, Элиза уже не переваривает в одиночку. Нина поднимается со стула, соединяя пальцы рук перед собой. — Видишь ли, когда Кино расписывала способы избавления от моей «драгоценной сестры», передо мной встала задача сделать так, чтобы недовольство от Анны было меньше, чем возможная от нее польза. В случае со старухой, которая может не увидеть или просто не успеть проконтролировать продолжение рода, это было легко: «Хотите наследника? Получите, распишитесь». Хана мог и не быть в действительности сыном Йо, Анна могла в принципе за него не выходить, так как главным было — подождать, пока весь сюр кончится. Я тебя уверяю, сославшись на амнезию и забытое обещание, можно было бы даже соскочить с их предначертанной свадьбы: это было давно, Анна уже не та, и вообще вы договаривались между собой, не спросив их. Но!       Нина останавливается, повышая голос и ухмыляясь тому, как это назойливое и злополучное «но» просочилось в ее жизнь. Она же все контролировала! Тогда какого черта план рухнул, не успев завершиться?!       — Несмотря на тренировки с Эной, моя «дражайшая сестра» так и не научилась вовремя закрывать рот. И теперь, вместо того, чтобы свалить в закат, сказав на требования Кино: «Вы сами все себе напридумывали, ни о чем не знаю, понятия не имею» — Анна подарила ей полное право требовать наследника — именно Хану. Потому что в критической ситуации, следуя за необходимостью защищать и жертвовать здравым смыслом, она повелась на провокацию Кино и заявила, что согласна выйти за Йо, — Нина веселится, выворачивая ситуацию наизнанку. — А значит, она согласна и с теми условиями, которые предъявит ей семейство Асакура: рождение ребенка — первым пунктом. Сбежать уже не выйдет.       Йо нервно сглатывает. Может, именно поэтому она осталась с ним? Потому что когда-то давно пожертвовала собой, так ему ничего не рассказав? Нужно поговорить с бабушкой — плевать на дурацкие правила, они не поженятся, если хотя бы один против! После случившегося на Турнире, фамилия Асакура ассоциируется с темной стороной Хао и светлой стороной Йо, победившим брата. Даже если какая-то свадьба сорвется, никто и не заметит! Зато все будут счастливы. Все будут свободны.       — Она ведь не знала! — Элиза заступается за Анну, чем вызывает благосклонность Нины. Впрочем, косяки сестры всегда ее меньше раздражали, нежели существование вокруг нее других представителей мира живых или мертвых. — А даже если бы и знала, то все началось с твоего самовольства!       Вот это она зря, конечно.       — Посмею тебя огорчить, — одним взглядом Нина пригвождает Элизу к полу, заставляет сжаться. — Все началось задолго до моего разговора с Кино и повторного знакомства Анны с Йо, в принципе. Да и Асакуры так или иначе вышли бы на нее: зная или не зная о потере памяти Анны, они бы потребовали от нее ответа.       — Выходит, Госпожа должна будет выйти замуж за Йо? — обреченно спрашивает Элиза, где-то в затылке раздражаясь от повторения вопроса с приставкой и без. Нина останавливается, скрестив руки под грудью.       — Это меня вчера и взбесило. Окажись Йо отцом Ханы, можно было бы расслабиться, сплясать на свадьбе, поиграть в родителей, теперь же, — она неопределенно ведет плечом. — Я поняла гнев Кино, сорвалась на тебя и на Хану — не подумай, что меня вдруг ущипнула совесть, я всего лишь констатирую факты, — Элиза фыркает почти беззвучно, — но, успокоившись, решила связаться с Аннет — советником нашей семьи, а также названной «третьей стороной» в заключении брака, будь он неладен. Причисленность к побочной ветке и наличие собственных правил позволяют ей выступать в качестве рефери, а также помощника «по семейным проблемам», именно она рассказала мне про еще одно возможное условие расторжения брака без ущерба для каждой семьи — обоюдное согласие.       В глазах Элизы загорается огонек, она поднимает в надежде голову. В то время как Йо потирает ладони: если Анна захочет, если ей некомфортно с ним или если есть — он не хочет об этом думать — кто-то другой на горизонте, то он… отпустит ее. Да, будет тяжело: они через многое прошли вместе, она помогала ему вплоть до самого конца, стала неотъемлемой частью его жизни с тренировками или без. Это будет невыносимо — отказаться от нее, но если вдруг все повернется, Хана сболтнет или они неведомым образом узнают, что отец не он, то Йо сделает это. Комфорт Анны, ее свобода для него превыше всего.       Теплая поддержка в лице Милли окутывает побелевший кулак мягким касанием. Она не улыбается, но и мрачной ее назвать нельзя — нейтральная, с толикой интереса — словно ученая, разглядывающая букашек, за которыми наблюдают уже не один десяток лет.       — Проблема в том, что согласие должен выразить каждый: как невеста, так и жених, — Нина меряет спальню выверенными шагами. Элиза хмурится в непонимании, а когда вспоминает, что мимики не видно, озвучивает вопрос вслух. — Йо знал Анну, он помнил о ней, раз не особо удивился мне и моему заявлению с порога. А значит, он вряд ли поймет, почему вдруг девушка, на которой он вроде как собирается жениться и которую хочет сделать Королевой Шаманов, передумала, и вообще ей эта семья к черту не сдалась.       Нина останавливается, словно задумываясь над последующей фразой.       — Она должна рассказать ему правду.       — Что?! — Элиза подрывается с пола, нависает над Ниной, обдавая ураганом из энергии элементаля. Глаза ее широко распахнуты, горят, а рот то и дело раскрывается в невозможности выплеснуть водоворот поднятых мыслей. — Мы его обманывали… нет, скрывали правду и полуправду столько времени, едва могли оправдаться, когда различался ваш с Госпожой характер, отводили внимание, чтобы не дай Великий Дух кто-то из них увидел нас-призраков или Госпожу на пару с тобой, и все для чего?!       — Для того, чтобы Анна не лишилась Ханы, была свободна и счастлива, — безапелляционно заявляет Нина, и Элиза замолкает. Этого хватает.       — Твой план ужасен, — лопочет в неверии она и тихо всхлипывает — отцом, не отцом, Йо был и остается хорошим человеком, стремившимся принести Госпоже только добро. Он не заслуживает ни этих тайн, ни тем более горьких откровений, которые заставят почувствовать его обманутым… потому что они действительно обманывали его, лгали, притворялись. И пусть в то время это казалось нормальным, «единственным выходом», приукрашивалось юмором и тем, что они не делают ничего плохого, однако сейчас… Элиза не уверена, что ложь во благо оправдала себя.       — Поэтому я никому о них и не рассказываю, — тише заключает Нина. Они возвращаются к тому же, на чем остановились вчера: подавленная атмосфера, шаткое положение и внутреннее метание, что можно было сделать все намного лучше. Нина бросает взгляд на собранную сумку. — Я хотела попросить Анну остаться, пусть не до конца понимаю, зачем вообще она решила уйти.       — Йо прошел во второй раунд, — напоминает Элиза.       — Да, но это не убирает вероятность нового приключения на асакуровскую задницу, пока не завершится первый. Если уж взялась защищать, то сделай это до конца, не бей по груди себя впустую, — Нина чувствует, как сквозняк возвращается на уровень лодыжек. Элиза поджимает губы.       — Она была такой подавленной… — будь Элиза живой, ее сердце наверняка бы засаднило. — Может, Хана был прав? Госпожа не готова услышать ответ. Никакой: ни да, ни нет.       Анна в любом случае его не получила, думает Нина, но говорит совершенно иное:       — Это не повод бросать здесь вещи.       — А если все? — внезапно спрашивает Элиза, брови по-детски нахмурены. — Если Госпожа больше не появится здесь…       — Брось, — обрывает Нина, опускаясь перед сумкой, шарит в ее недрах. — Она бы не оставила здесь запасной писто…       Пусто. Нина переворачивает вещи, книжки — она же видела оружие буквально вчера! Да и отсутствовала не так уж долго, чтобы Анна успела проскочить и взять. Почему тогда бросила сумку?       — Элиза? — пугает чересчур спокойным, ровным тоном, поднимается с колен. — Будь добра, проверь Анну.       — Что-то случилось? — она взмывает, с опаской поглядывая на сумку и предполагая, что Нина могла там увидеть или чего не увидела вовсе.       — Нет, — спешит заверить. — Просто передай ей, что если она не хочет крайне безвкусно организованную свадьбу и дерьмовое платье невесты прямо сегодня, то лучше бы ей вернуться и кое-что мне объяснить. Элиза?       Едва успев кивнуть и лишь подумав о месте пребывания Госпожи, Элиза удивляется. Нина смотрит ей в лицо, чуть выше подбородка.       — Я надеюсь, между нами конфликт исчерпан? — подозрительная осторожность, основного смысла которой она так и не улавливает.       — Я все еще зла на тебя и твою самодеятельность, не знаю, чего ожидать и нужно ли ждать чего-то хорошего в адрес кого-то, кроме тебя самой и Госпожи, — честно признается она, не стесняясь выражений. После ненадолго заминается и произносит уже мягче. — Но я надеюсь, что ты делаешь это из большой любви к ней и не причинишь никому серьезного вреда.       — То есть, мелкий все же можно? — типично ухмыляется. Элиза закатывает глаза.       — Ты поняла меня, — и исчезает, позволяя, наконец оставшись наедине с собой, стянуть очередную маску.       Нина выпускает из легких воздух, упирает кулаки в бока, разминая шею, и тихо чертыхается.       — Было близко, — отчего Йо быстро понимает: Нина и здесь не была честна. Не в ее характере откровенничать на личные мотивы, а предоставление эмоциональной и преданной Элизе (к слову, которая могла рассказать о сестринской махинации Анне) расписанной тирады и вовсе заставляет задуматься о наличии плана. — Не бухти, я знаю, что в середине напутала.       Огрызается она, и Йо теряется в догадках. Нина — человек; при первом посещении больницы она сказала Элизе, что слышит ее и Эну лишь из-за привязки к Анне, но с кем она общается здесь? С кем-то определенно далеким, незримым и неуловимым для обычного духа.       Запястье падает вдоль тела, внезапно Нина испытывает шок.       — Что?! — намного громче нормы, повернувшись лицом к двери. — Когда?!       Что ее могло так напугать? На ум приходит лишь одна.       — Анна.