"На острие"

— Хенсын!.. — Черт… — приходя в сознание, сдавленно прокашлялся Хенсын, ощущая, как в голове появляется миллион игл, особенно в месте, куда его ударили. Судя по резкой боли в задней области головы и расплывчатым воспоминаниям, били прямо по затылку. Теперь вся башка словно трещит и вот-вот взорвется от жуткой болезненной пульсации. Попытка открыть глаза тоже была обречена на провал, потому что едва Хенсын приподнял веки, как к головной боли прибавилась ещё и жуткая дурнота. — Хенсын, ты в порядке? – не шибко обеспокоенным тоном спросил кто-то. На своё несчастье тряхнув головой, Хенсын застонал от нового приступа боли, но все же нашел в себе силы немного приоткрыть глаза. Сначала он решил, что ему надели темный пакет на голову или повязку, но ощущения показывали, что это не так. Постепенно общее состояние приходило в норму, а зрение улучшалось, и Хенсын понял, что находится в темноте, причем буквально кромешной. Руки были связаны за спиной, а сам он, все той же спиной прислонившись к стене, сидит на полу. Немного пошевелив руками, молодой прокурор простонал. Путами служила не веревка, а наручники, что значительно ухудшало общее положение вещей и вероятность побега в несколько раз. Пошевелив затем и ногами, Хенсын с некоторым удовольствием отметил, что они свободны, поэтому немного поднапрягшись, сел поудобнее, насколько это было возможно в данном случае. — Значит, очухался уже? – раздражено позвал голос из темноты. — Чунхен? – с облегчением отозвался Хенсын. — Ты ожидал кого-то другого? – хмыкнул гонщик. — Скорее надеялся на другое. — Например? — Чтобы это была просто шутка Дахе. Или хотя бы чтобы тебя здесь не было, — серьезно констатировал недоштурман. Чунхен не ответил. — Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Хенсын, вглядываясь в темноту. — Ну, за исключением того, что я связан, болит голова и компания оставляет желать лучшего, то да, все отлично, — съязвил Чунхен. Хенсын с облегченно выдохнул. Если он уже вернул свою обычную манеру разговаривать, то точно в порядке. Правда его слова неприятным эхом отозвались в сердце штурмана. — Так сильно не нравится моя компания? – поинтересовался Хенсын, стараясь не показать, что заявление гонщика его задело больше, чем нужно. — Нет, ну что ты, всегда мечтал быть запертым в подсобке вместе с полицейским, — с сарказмом протянул Чунхен, — Жаль только, руки связаны, иначе бы было чем заняться. — Ты… — начал Хенсын, но в итоге сказал другое, — Я не полицейский, а прокурор. — Ну конечно, разница просто гигантская, — с долей злобы отозвался стритрейсер. В помещении повисло напряженное молчание. — Думаю, с моей профессией мы разберемся позже, а сейчас нужно придумать, как отсюда выбраться, — Хенсын решил прервать паузу конструктивным предложением. — Если честно, то единственное, чего я хочу – вмазать тебе. Не уверен, почему, но руки прямо так и чешутся, — сквозь зубы процедил Чунхен. — У тебя будет такая возможность, но не сейчас, — честно пообещал Хенсын. Ему самому будет легче, если Чунхен хорошенько врежет ему. — Вообще, я кое-чего не понимаю… — серьезным голосом начал вдруг Чунхен. — Где ты сидишь? – прервал его Хенсын. — Почему ты… Что?.. — Где ты сидишь? Я не вижу тебя, — повторил прокурор. — Напротив стены с окном, и в данный момент я весьма лирично наблюдаю за звездами. — Значит, сейчас ночь, — сам себе проговорил Хенсын, оглядываясь вокруг. Чуть выше и правее места, где он сидел, как раз было небольшое окошко, сквозь которое лился слабый свет уличных фонарей с пристани. Вообще место не самое замечательно, почти никого нет, а значит помочь извне им не смогут. Ещё один минус в дополнение к наручникам… — О да, сложно было догадаться, — усмехнулся Чунхен, — Но на самом деле скоро рассвет… Ай! — Прости, — быстро извинился Хенсын и плюхнулся рядом с гонщиком, касаясь его плеча своим, — У меня все ещё кружится голова… — Вот это ты зря сделал, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, проговорил связанный парень рядом с молодым прокурором, — Для тебя же лучше было сидеть, где сидел. — Чунхен, что я тебе сделал? – строго спросил Хенсын, сквозь темноту разглядывая лицо гонщика и пытаясь понять, как тот себя чувствует. — Достаточно того, что ты прокурор и что ты жутко меня бесишь, — раздраженно сказал Чунхен и резко повернулся к Хенсыну. Оба парня нервно выдохнули, когда оказалось, что они гораздо ближе друг к другу, чем это было необходимо для разговора. Почувствовав дыхание Чунхена, Хенсын не торопился убирать голову, считая, что тот сам отодвинется, но и гонщик не торопился. Внезапно, молодой прокурор почувствовал, что горячее дыхание стало ближе, и уже шокировано замер в ожидании продолжения, но в комнатке включился свет. Чунхен резко дернулся и отвернулся в противоположную от Хенсына сторону. — Так-так-так, что тут у нас? – довольно протянул Сухён, широко улыбаясь своим пленникам, — Помнится, мы вас чуток не так рассаживали. Страшно стало в одиночку? — Сухен, какого черта? – огрызнулся Чунхен. — Тебе что-то не нравится, Чунхен? – громила лишь мило улыбнулся, глядя на связанного гонщика. — Мне кажется, был уговор, — Чунхен продолжил, не меняя тона, — Почему я сейчас здесь? — Считаешь себя незаменимым? Ты конечно крутой гонщик и все такое, но твоя наглость порядком достала, да и ещё подцепил на себя такого чудесного прокурора, — Чунхен ни капли не удивился, но замечание Сухена о его езде не прошло бесследно, глаза парня стали стеклянными. Хенсын мгновенно понял, что это больная тема. — И что теперь? – бросил стритрейсер, не смотря на довольную рожу своего бывшего соучастника. — Спроси у своего дорогого прокуроришки, — Сухён кивнул в сторону Хенсына, а тот поймал на себе косой взгляд гонщика и ещё двух парней, вошедших в подсобку вслед за своим боссом. — Не понимаю, — честно отозвался Хенсын. — Чего не понимаешь? – поинтересовался Сухен, присаживаясь на стул перед пленниками. — Многого, — просто сказал парень. — Думаю, кое-что я могу тебе пояснить, ибо догадываюсь, о чем ты, — он удобнее расположился, откинувшись на спинку. — Было бы интересно, — спокойным тоном ответил Хенсын, приготовившись впитывать и сравнивать информацию, чтобы оставить как можно меньше пробелов в расследовании. Сейчас он сможет узнать то, что потом поможет не допустить ошибок. Хорошо бы ещё он поподробнее рассказал о боссах, но это вряд ли. Но хотя бы что-то. Они выберутся, в этом парень был уверен, но сейчас нужно взять из своего положения все. — Ну, слушай. Тебе наверняка интересно, откуда мы знаем, что ты прокурор. Насчет Чунхена… — Откуда он знает, я в курсе, — перебил бандита Хенсын. Чунхен фыркнул и отвернулся. — Даже так? Хорошо. Но лучше не перебивай меня больше, — угрожающим голосом предупредил Сухен. — Не буду, — кинул Хенсын, обводя взглядом небольшую подсобную комнату, в которой из разместили и отмечая для себя, что кроме стула, на котором сидел Сухен в ней в принципе ничего не было… Ну, ещё пара шин и какие-то мотки с сеткой, но это ничем не поможет в побеге… Ещё минус… — Вот и ладненько. Во-первых, нам давно дали наводку, что началось расследование. Во-вторых, ты сам спалился сегодня на гонке, когда пытался помешать Есобу подпортить машину Чунхена, — краем глаза Хенсын увидел глубоко удивленный взгляд Чунхена, медленно поворачивающегося в сторону штурмана. — Вы хотите от меня избавиться? – Хенсын, отвлекаясь от небогатого интерьера, сразу перешел к делу, потому что на данный момент очень важно знать, сколько им жить и жить ли им вообще. Да и пояснять, почему он так поступил, не хотелось. — Какой быстрый, — округлил глаза громила, — А узнать, чем мы тут занимаемся, тебе не хочется? — Я в курсе и этого, — пожал плечами Хенсын. — О, тогда поведай мне, что ты знаешь, раз такой умный, — Сухен весь ощутимо напрягся, показывая этим нетерпение и совершая ошибку. «По ходу он совершенно бесполезный элемент, его вполне легко читать», — добавил в негустой список плюсов ещё один пункт молодой прокурор, но ответил совершенно устало: — А вот этого от меня вы не услышите. — Хочешь поиграть со мной? – Сухен мотнул головой, и один их молчавших до этого мужчин, переглянувшись с другим, шагнул к Хенсыну и, приподняв за грудки, кулаком впечатал тому в живот. У Хенсына перебило дыхание. Он закашлялся, но поднял голову и спокойно посмотрел на Сухена, который ради зрелища придвинулся на краешек кресла. — Тебе мало? – удивился громила. Последовал ещё один удар. Тут уже не сдержался Чунхен. — Зачем вы это делаете? Ты мне так и не ответил. Где Дахе? Объяснись! — Пытаешься спасти любовничка? — Что за гребанный бред? – закатил глаза гонщик. — Ой, будто никто не видел, как бережно ты сажал его пьяное тело в машину рядом с клубом. Дахе едва не задохнулась от ревности, — Сухен мерзко рассмеялся, — Ну да ладно, мы с тобой потом разберемся, сначала нужно выяснить, далеко ли продвинулось расследование, и сколько ещё этих ублюдков за нами следят. «Значит, это был все-таки Чунхен», — с грустью подумал Хенсын, стараясь чуть отдалиться от бандюгана. Чунхен умолк, что-то обдумывая в голове и бросая короткие взгляды на слегка ослабившего хватку прихвостня Сухена, все же ещё державшего Хенсына за грудки. Хенсын, в свою очередь, теперь пытался понять, почему этот громила не в курсе, что помимо самого прокурора ещё есть только следователь Юн, которого, по идее, определенно должен был выдать тот парнишка Есоб, коли он работает на эту братию. — Ну так что, по-хорошему расскажешь, что успел вынюхать, или мне пойти на радикальные меры? – от взгляда Сухена Хенсыну стало не по себе, но он нашел силы спокойно и четко ответить. — Повторяю: от меня вы ничего не добьетесь. — Ты лучше не глупи, уродец. Мы знаем достаточно, просто охота проверить информацию. Лучше расскажи, иначе всем твоим помощничкам не поздоровится. Мы уже следим за ними, так что лучше не молчи, иначе будет больно и тебе, и им. Это был явный блеф, потому что помощник всего один. Хенсын это понял и решил поддержать игру, но по своим правилам. Надо бы потянуть время, а значит, придется чуток пострадать. Все равно они не убьют его, пока не узнают достаточно. Да и пока эти гады мучают Хенсына, Чунхен будет в безопасности, ведь изначально они хотели убить его. Пока Хенсына не расколют, гонщик не будет страдать. Нужно держаться. — Можете сколько угодно меня бить и пытать, я ничего не расскажу, — Чунхен бросил на него очередной шокированный взгляд, а в глазах промелькнуло что-то вроде понимания, что, в свою очередь, заставило его пристально взглянуть на Хенсына, и едва видимо покачать головой из стороны в сторону. Но прокурор не осознал значения предостережения. А может и не очень хотел. — Хенсын, Хенсын… — покачал головой мужчина в кресле, вздыхая, — Тебя жизнь ничему не учит, да? – он коварно улыбнулся и подмигнул своему помощнику. Ещё один удар в поддых, а потом удар с ноги, и Хенсын упал на пол перед его боссом. Чунхен прижмурил один глаз. Молчаливый бугай продолжил бить Хенсына той же ногой в живот. — Достаточно, — Сухен поднял руку. Поднявшись, он подошел к Хенсыну и, прихватив его за шею, приблизил к себе, но встретив в ответ прямой и бесстрашный взгляд, нахмурился. Откинув парня обратно на пол и попутно пнув его в живот, Сухен встал и подозвал к себе другого помощника, все ещё стоявшего за креслом. Шепнув ему что-то на ухо, он удовлетворено улыбнулся и вновь посмотрел на откашлявшегося кровью Хенсына. — Раз так, сейчас станет много интереснее, — и громила вернулся в кресло, кладя ногу на ногу. Спустя несколько минут открылась дверь, и вошел тот самый мужчина в компании ещё одного, а в руках они держали бутыль с водой и пакет с какими-то цветными таблетками. Первым понял ситуацию Чунхен, потому что Хенсыну в принципе не до этого было. — Сухен, нет! Вы же убьете его! – громко закричал гонщик, стараясь подняться на ноги, но все попытки тут же пресек бугай Сухена, придавив его ногой к полу. — Замолкни лучше, иначе и сам попробуешь на вкус нашу новинку. Мы как раз ее ещё не успели испытать, — Сухен щелкнул пальцами и двое парней подняли Хенсына с пола и поставили перед ним на колени. – Открывай ротик, прокуроришка. Хенсын лишь крепче сжал губы и прямо посмотрел прямо в глаза мучителя. В них читалась лютая ненависть и желание противостоять до конца. — Опять сопротивляешься? – с поддельным удивлением произнес Сухен. Он жестом приказал третьему помощнику подойти. — Держи его пасть крепче, — и тот сжал челюсть Хенсына, старательно открывая ему рот, но прокурор, замычав, стал истошно крутить головой в разные стороны. Сухен схватил его за волосы и ударил об коленку. У Хенсына закружилась голова и пошла кровь из носа. Когда ему снова сжали скулы, у последнего не оставалось ничего кроме как непроизвольно раскрыть рот, хоть он все ещё старался противиться, но в данном случае силы были не равны. Сухен, резким движением открыв пакет, просто высыпал большую его часть прямо в открытый рот Хенсына, который старательно держали помощники, заставляя того закашливаться и буквально выдыхать наружу то, что никак не могло поместиться у него внутри. — Крепче! — прикрикнул Сухен, и парень сильнее сжал челюсть молодого прокурора, пока его босс заливал все это дело водой из бутылки, а потом самостоятельно закрыл рот Хенсына, чтобы он проглотил наркотики. Как только Сухен отпустил его, помощники просто откинули Хенсына, и тот упал на пол, а сами сделали шаг назад, наблюдая за его мучениями. Кашляя и выплевывая таблетки, он извивался змеей. Изгибался и закатывал глаза, все снова и снова отторгая противные организму инородные предметы. Россыпь цветных таблеток на полу вперемешку со слюной, кровью и грязной водой создавали ужасную картину, но Хенсыну было гораздо хуже. Ему и до этого было не встать, а сейчас лишнее движение вызывало приступ боли и рвоты. Пока наркотики медленно распространялись по организму, на Хенсына находили странные ощущения, но он все ещё старался выплюнуть как можно больше таблеток. Чуть позже его бросило в жар, а значит дурь попала в кровеносную систему и теперь уже с ужасающей быстротой достигает всех важных органов, и вот уже совсем скоро и мозг падет перед коварным дурманом. «Нельзя ничего рассказывать… нельзя…» — были последние адекватные мысли Хенсына. Потом во все усиливающемся бреду он взглянул на Чунхена, обеспокоенным взглядом наблюдающим за отвратительной картиной перед ним, но не отводящим взгляда не на минуту. «Чунхен…» — Хенсыну показалось, что он сказал это вслух. Но как это может быть, если его рот занят откашливанием каких-то мелких камушков? Камушков? Перед глазами все странно расплылось, грань между вымыслом и реальностью постепенно стиралась… — Поставьте его на колени, — донеслось словно из водопроводной трубы, — Ну, теперь давай поговорим. Хенсыну показалось, что перед ним возникла огромная гора, которую как не захочешь – не сдвинешь. И этот камень разговаривал, просил что-то рассказать, потом приказывал, даже пару раз шарахнулся Хенсыну на голову, но все равно в итоге так и стоял на своем месте, будто и не было ничего. Потом откуда-то появился ещё одна гора, но уже другого камня. Если первый был серый с какими-то красными крапинками, похожий на мрамор, то второй, а затем и третий, и четвертый – серыми, и больше походившими на гранитные обломки. Внезапно Хенсыну стало казаться, что он в пещере, и скалы сдвигаются на него, обрушиваются, а голос превращается в жуткое эхо. Все меньше места, меньше воздуха, громче голос и больнее удары, нет спасения… но вдруг в щель он увидел Чунхена. Это было странно – вокруг все сжимается, а Чунхен спокойно сидит на стуле поодаль, внимательно смотря на Хенсына своим обычным дерзким взглядом и по-обыкновению прищурившись. Хенсын заворожено наблюдал за ним, переставая чувствовать обрушение, а потом все вокруг стало белым… «Чунхен?» — опять то ли вслух, то ли про себя позвал Хенсын. Гонщик не ответил, продолжая наблюдать за прокурором. «Чунхен!» — уже прокричал одурманенный парень. — Ответь ему, – едва слышно приказало эхо. — Что? – понять интонацию голоса было сложно. «Почему ты так ведешь себя?» — инстинктивно подался вперед Хенсын, но что-то ему мешало. Посмотрев вниз, он увидел, что пристегнут гоночными ремнями безопасности к непонятно откуда взявшемуся креслу. — Как? – отозвался Чунхен. — «Почему говоришь, что я раздражаю тебя? Почему все время избегаешь и злишься?» – надорвавшимся голосом простонал Хенсын, где-то очень далеко в голове улавливая собственный внутренний голос: «Нельзя, не говори ничего», но ядовитый дурман вновь быстро занял его место. А Чунхен ничего не ответил. «Чунхен?.. Почему ты молчишь? Неужели я настолько противен, что даже ответить мне неприятно? Это после ночи в клубе, да?..» Снова прозвучало неразборчивое эхо. — Нет. Замолчи. Я отвечу. Но сначала ответь ты. Мы поиграем. Ты говоришь правду – я говорю правду, согласен? — «Поиграем… Да...» — Почему ты стал штурманом? — «Всегда искал что-то… чем мне было бы интересно заниматься, но до сих пор был в поисках. Лишь с тобой мне стало казаться… что в жизни есть не только скучные будни… Твоя очередь». — Нет… хорошо. На самом деле ты меня не раздражаешь, — звук голоса пронесся очень быстро. — Почему ты скрыл, что являешься прокурором? — «Боялся, что ты прогонишь меня, Чунхен». И тут повисла глухая, непроходимая тишина, гонщик на стуле так и не сменил своего выражения лица, оставаясь будто таким, каким был на той самой первой фотографии. Но постепенно начал отдаляться, теряясь из вида, становясь будто прозрачным. Хенсын постарался высвободиться из пут, чтобы поймать исчезающего стритрейсера, но ничего не выходило, они только сильнее обхватывали его плечи и грудь. От страха у прокурора по щекам потекли слезы. — «Чунхен! — позвал он в надежде на ответ, — Чунхен, не молчи, ответь!» Но никто не отвечал, только эхо неприятно зашумело. — «Чунхен! Не игнорируй меня, я прошу тебя! Чунхен!!! Я уйду… обещаю, ты больше никогда меня не увидишь… если я настолько противен… Я не хотел мешать тебе... Мне важно было лишь то, что я могу видеть тебя… помогать тебе... Спасти тебя сегодня… как прокурор я долго думал, нужно ли так рисковать, но сердце… мое сердце… оно бы не выдержало твоей смерти… Я люблю тебя, Чунхен! Люблю ещё с самой первой встречи… с самой первой гонки… Я как завороженный наблюдал за твоим вождением… я тогда влюбился… нет, ещё в момент, как увидел твои глаза на фотографии… И тот раз в клубе… Прости, что просто хотел стать к тебе ближе… Я уйду… обещаю…» — давясь рыданиями то ли выкрикивал, то ли думал Хенсын. Сам он не понимал, что делает. Он не понимал, зачем и кому все это говорит, но так хотелось выговориться. Так хотелось наконец-таки признаться ему, пусть даже эфемерной картинке, все так же улыбающейся со стула. Лицо ещё было достаточно ярким, но тело уже практически растворилось. Одурманенная голова отказывалась слушаться, он просто изливал все то, что скопилось за это время, виня себя в излишней самонадеянности и стремлении быть ближе к гонщику, которому до Хенсына не было никакого дела. — «Чунхен… прости меня… прости за мою любовь, прости за надежды и нелепые мечты о тебе… надеюсь… ты будешь счастливее, чем до встречи со мной… я постарался сделать для тебя все, что было в моих силах…» — и Хенсын отключился. Организм прокурора не выдержал такой серьезной нагрузки. Непереносимость, теперь уже наркотическая, опять взяла свое. Но Хенсыну показалось, что он умер, исчезнув вслед за Чунхеном в самую последнюю секунду, вслед за его улыбкой. *** — Как ты, черт возьми?! – Чунхен больно пнул по ноге едва открывшего глаза Хенсына. Всю комнату заливали яркие лучи солнца из окна. Сам он лежал на грязном полу с все так же одетыми на руки наручниками. Свет подействовал на Хенсына удручающе – он сразу почувствовал дикий приступ тошноты и едва успел подняться и отвернуться от Чунхена. — Что?.. – и Хенсына вырвало на пол. Потом ещё раз. И ещё. Отравление вышло очень серьезным. — Ты… с тобой все хорошо? – в голосе звучало волнение, хотя и старательно скрываемое. — Я… про-сти… м-не п-плохо… — пытался оправдаться Хенсын сквозь ком тошноты в горле. — Тогда молчи лучше, — посоветовал гонщик, и как бы между прочим добавил, — Уже день, кстати. Ты долго был без сознания и много бредил… — Что я г-говорил?.. – настороженно спросил молодой прокурор, почти проглатывая очередной приступ рвоты. — Много чего, Хенсын, — тяжело вздохнул Чунхен. Это насторожило Хенсына, и он очень медленно и аккуратно, чтобы не ухудшить свое состояние, повернулся и взглянул на стритрейсера. — Н… на-пример? – запинаясь, силясь самостоятельно вспомнить последствия наркотического передоза, уточнил прокурор. Но ничего путного не выходило, мозг просто отказывался воспроизводить события прошлого, подсовывая лишь какие-то яркие картинки совершенно обрывочных воспоминаний, не имеющих ничего общего с истиной. Просто калейдоскоп. Просто видения. Ни одной ниточки. И только Чунхен ярко представал перед глазами, которые Хенсын все-таки ненадолго закрыл. — Кто ты, Хенсын? – внезапно спросил Чунхен. — Что?.. — Я спрашиваю, кто ты такой, черт тебя подери! – еле сдерживаемый гнев Чунхена начал выливаться подобно фонтану. — Я не поним… — Друг или враг?! Скажи уже, кто ты!!! Почему вдруг помогаешь в гонках, а потом ещё и спасаешь, оказывается?! Почему ранее отзываясь негативно, не подавая никаких признаков, сейчас ты говоришь, что влюбился, когда в первый раз увидел? Когда в первый раз сел в машину?! Почему молчишь? Ответь мне! – срываясь на крик, со злостью и остервенением затараторил гонщик, не давая вставить наперекор ни слова. — Я… — у Хенсына сердце в пятки упало. — Если враг, то почему? А если друг?! Тогда почему ты так не вовремя оказался прокурором?! Зачем?! Замолчав, Чунхен попытался отдышаться, но шок Хенсына, написанный у него на лице, вновь вывел парня из себя. — Чего молчишь?! Сказать нечего? Боже, я знал, что тебе нельзя доверять, что с тобой, да ни с кем, нельзя сближаться! И эта Дахе… чтоб вы все провалились! Мне же ещё… — он резко замолчал. — Чун-хен… — тяжело дыша начал Хенсын, — Что ты имеешь в виду? Что я сказал? — Что любишь меня, — кинул фразу Чунхен и отвел глаза в сторону от Хенсына. — О… — только и смог выдавить из себя Хенсын, постепенно приходя в ужас от того, что мог наговорить и от того, что не помнил ничего. Голову словно затянуло пеленой, а едва стоило поднять ее чуть выше или поменять позу, как тут же начинало мутить и в течение некоторого времени безостановочно рвать. Примерно то же самое, что в прошлый раз от алкоголя, только гораздо хуже. Тогда его так не тошнило. В голове, что ночью в клубе, что сегодня тут, ощущалось головокружение и звенело в ушах. Отравление ударило по нервной системе и теперь это пройдет не скоро… Как же им теперь выбраться, если Хенсыну даже встать на ноги проблематично? — Прости… — больше сказать ничего Хенсын не нашелся. — Ты уже просил прощения, — жестко оборвал его Чунхен. — Не знаю, что и сказать… но… даже в бреду я говорил… Послышался скрежет замка, и дверь распахнулась. В нее вошли Сухен, Дахе и Есоб. Последний, завидев Хенсына, странно округлил глаза, словно что-то ими показывая, а потом нервно потупил взгляд в пол. — Очухался уже? – Дахе как всегда мерзко рассмеялась. Хенсына вырвало. Не от ее смеха, конечно, но она, видимо, подумала именно так. — Издеваешься? – и девушка с отвращением пнула его ногу. — Дахе, детка, спокойнее, — пропел Сухен, приобнимая ее за плечи. – Он только очнулся после пламенной тирады под кайфом в адрес твоего бывшего. — Какой тирады? – она захлопала глазками, переводя взгляд с Хенсына на гонщика. — О, он так красочно расписал, как сильно любит Чунхена, что мы едва тут все не всплакнули, — громила заржал, и смех подхватили все, включая Дахе. Но у Хенсына от их издевок на глаза слезы навернулись, он-то знал, что мог сказать. И это высмеивать позволить не мог. — Весело тебе? — вдруг подал язвительный голос Чунхен. – Смотрю, прямо не нарадуешься. У меня остался только один вопрос. — Какой? – сложа руки на груди, ухмыльнулся Сухен. — Где деньги, что я выигрывал? – голос гонщика предательски задрожал. — О, вижу, ты, наконец, додумался, — довольно протянул громила, переглядываясь с Дахе. — Я прав? – Чунхен перевел на нее взгляд, тяжело сглотнув, а бездонные карие глаза, на удивление Хенсына, увлажнились. Или ему только показалось? — Да, ты абсолютно точно все понял, Чунхен, — хихикнула Дахе, подходя ближе, нагибаясь к гонщику и поправляя ему на лице волосы, попутно погладив по щеке, — Ни одна, повторяю, ни одна призовая вона не попала на больничный счет твоей матери. Как тебе это? – она широко улыбнулась, глядя ему в глаза. Казалось, Чунхен сдерживает себя, как может, стараясь не показать, что ему очень-очень больно от их слов. Но было видно, что будь у него развязаны руки, от Дахе и Сухена даже мокрого следа бы не осталось, столько ненависти было в глазах гонщика. А он все равно держался. Но только шокированный, одновременно с этим сочувствующий взгляд Хенсына смог очередной раз вывести его из равновесия. — Чего уставился?! – вдруг заорал стритрейсер, — Мне не нужна твоя жалость! И любовь не нужна! Когда их взгляды встретились, что-то неуловимое, как раскаяние, мелькнуло в глазах Чунхена, но потом все снова затопила боль. Он просто отвернулся и молчал. На Хенсына же вновь нашла тошнота. — Хватит уже, — прошипела Дахе, отодвигаясь в сторону. — Так, начнем нашу игру заново, раз ты в своем уме, — Сухен сделал шаг по направлению к Хенсыну. — Дахе… — прервал громилу Чунхен, с непроницаемым выражением поворачиваясь к ней. — Что опять? – неохотно отозвалась девушка. — Спасибо, что навела на меня следствие. Сухен подозрительно оглянулся на опешившую Дахе. Та, в свою очередь, округлила глаза, к ней приходило понимание значения слов гонщика и последствий их для нее. Она замахала руками перед собой в знак протеста. — Нет-нет-нет… — Что он имеет в виду? – Сухен поднял бровь вверх, переводя взгляд на Хенсына. Тот решил поддержать внезапный блеф стритрейсера и сквозь дурноту пояснил: — А то, что благодаря ней я связался с Чунхеном и командой. Если бы не Дахе, я не стал бы штурманом, она надавила на Чунхена, — спокойно пояснил прокурор. — Дахе, это так? – жестко уточнил Сухен. — Нет… да… не знаю! Он предложил себя штурманом! А Чунхен нуждался… Откуда я знала, что так выйдет?! – оправдывалась девушка, слегка отступая назад, и растерянно разглядывающая присутствующих комнаты, служившей временной тюрьмой гонщика и прокурора. В кармане Сухена прозвенел телефон. Нехотя вытащив его из кармана, он гораздо быстрее снял трубку, лишь бросив взгляд на дисплей. — Да, Ч… да… — осекся громила, неуверенно покосившись на Хенсына. – Да, они тут… Да? — его взгляд воровато забегал, — И она тоже… — Дахе напряглась, — Что?! Да. Я все понял. Будет сделано. Повесив трубку, Сухен одним движением пальца указал на Дахе, которую тут же взяли под руки его прихвостни. — Что это значит? – завопила девица. — Мы потом с тобой поговорим, а сейчас нужно смываться отсюда… — быстро и четко говорил Сухен, — Скоро тут будут… За окном послышался шум полицейской сирены.