"На острие"

Когда звук сирены ещё едва слышался, никто на него не отреагировал, но Хенсын, слушавший его в течение долгого времени, распознал его сразу. Только уловив его, Хенсын начал усиленно соображать, а зацепив осечку Сухена на имени своего «босса», постарался прикинуть, какое имя больше бы подошло… Точно не Чунхен… В голове так и крутился вариант, но Хенсын никак не мог вспомнить его, а сирена тем временем становилась все громче. Единственное, что молодой прокурор мог, это кое-как составить примерный план спасения, понадеявшись, что Чунхен тоже желает сбежать и поможет его исполнить. — Хватайте их, и бегом к машинам, — приказал Сухен своим парням и развернулся, уходя вперед, не оборачиваясь на громил, поднимающих с пола связанных Чунхена и Хенсына, которого то и дело рвало, да и в принципе он на ногах не стоял, поэтому одному из «шкафов» пришлось взять того на руки. — Что за твою мать… — выругался мужик, очередной раз передергиваясь от вида рвотных масс Хенсына на своем костюме. Пропуская другого парня и Чунхена вперед, он поставил прокурора на пол и стянул пиджак, с отвращением откидывая его в сторону. Обернувшись, Хенсына на его месте уже не было. Поглядев по сторонам, громила обнаружил его за спиной, но сделать ничего не успел, потому что тот, что есть мочи, ударил мужчину по голове какой-то палкой, подобранной по пути. Ноги едва держали прокурора, и тот чуть не свалился на пол вслед за оседающим бандитом. Но на пол все же опустился из-за нехватки сил. Обыскав его брюки, парень нашел там то, что искал, но открыть замок не смог, потому что дрожащие руки никак не желали вставлять ключи в замок, поэтому он зажал их в кулаке и кое-как поднялся с пола. Собравшись, Хенсын быстро, насколько мог, двинулся за Чунхеном. Молодой прокурор надеялся, что сил его хватит, чтобы провернуть такой же не хитрый маневр и с охранником Чунхена, но, к своему удивлению, он обнаружил гонщика ковыряющимся в замке ключом и, пока прокурор медленно подходил к нему, успешно его вскрывшим. Услышав шаги, Чунхен резко обернулся, замахиваясь такой же, как у Хенсына, палкой, но опустил ее, поняв, что это свой. — Как ты? – сухо спросил Чунхен, тянясь Хенсыну и выхватывая из его трясущихся рук ключи. Пара движений, и наручники со звоном падают на пол. Однако, пока гонщик открывал замок, он ненадолго задержал взгляд на Хенсыне, словно раздумывая: «А стоит ли?», но все-таки повернул ключ. — Нормально… вроде, — медленно протянул Хенсын, а потом оглянулся по сторонам, словно выжидая чьего-то нападения, — Нам нужно выбираться. — И ежу, как бы, понятно… — поднял бровь Чунхен, а потом резко метнулся в сторону Хенсына, у которого вновь подкосились ноги. Гонщик поймал парня за плечи и подхватил Хенсына, помогая тому стоять, перекинул его руку через плечо, поддерживая за талию, и медленно повел к выходу. Не проронив ни слова, он прижимал парня к себе, не обращая внимания на то, что почти через каждые пару-тройку шагов его бесконечно тошнило. Казалось, Чунхена абсолютно не волновало, что кроссовки можно уже выбрасывать, а брюки замызганы не только грязью, но и рвотой его штурмана. По ходу стритрейсер недовольно отметил, что у прокурора болезненно зеленоватый оттенок лица, обсохшие и дрожащие губы, а так же покрасневшие глаза с расширившимися от такого количества наркоты зрачками. То, что тот ещё мог хоть как-то передвигаться, говорить и даже оказался способным вырубить того бандита, было настоящим чудом, потому что любой другой на его месте уже отдал бы концы. Потихоньку подойдя к двери, Чунхен внезапно развернулся и резко откинул Хенсына спиной к стене, прижимая того к ней всем телом. Для молодого прокурора это было очень неожиданно. Хенсын даже задержал дыхание, чувствуя, как все внутри заходится от близости гонщика, а перед глазами как назло и совершенно не вовремя стоит картинка их секса в клубе. Совершенно не вовремя у Хенсына зазвенело в ушах, и он мучительно покраснел, понимая, что все его мысли у него на лице и постепенно меняющийся взгляд гонщика тому подтверждение. Он сменил сосредоточенную маску на маску интереса и смотрел на лицо Хенсына с нескрываемым удовольствием, как отметил удивленный парень. — Где они, черт возьми?! – прокричал Сухен, отвлекая прокурора от посторонних мыслей. — Не волнуйся ты так, сейчас их выведут, — проговорил новый мужской голос, напомнивший Хенсыну тот самый «знакомый» голос в клубе, — Ну, или сами выбегут. Все равно выход только один. — Босс, а если он узнает вас? – Сухен сказал это еле слышно, так, что парни за стеной одновременно перестали дышать, вслушиваясь в тихие интонации. — Какая мне разница? Все равно им обоим не жить, и особенно Хенсыну, — равнодушно ответил ему голос, — Пара пуль в голову и об этом бесполезном прокуроришке можно будет забыть. Хенсын нервно сглотнул, представляя себе собственную смерть от рук почти не знакомого урода. — Почему вы доверили расследование этого дела именно этому молокососу? Хотя, и это понять можно… — ухмыльнулся громила, — Но задача-то вроде должна быть другой… Как я понял, он должен просто отводить глаза начальника прокуратуры и главного судьи? Поэтому вы сразу дали наводку о слежке? Чтобы мы вычислили и убрали его? Но парень оказался не промах, быстро разобрался что к чему. Хенсын, услышав эти слова, едва не осел на пол, если бы не удержавший его Чунхен, до этого прислушавшийся к разговору, а теперь переведший строгий взгляд на шокированного Хенсына. — Притормози, Сухен. Конечно, и это тоже, в основном это… но есть и другие причины. Во-первых, его просто-напросто никто там не уважает. Не просто не уважает – люто ненавидят, пусть и не показывают этого. Хоть он и прокурор, все его дела были мизерными и ничего не значащими, мы над этим постарались. Поэтому он – большая удача для нашего дела. Его пропажи никто не заметит, – человек рассмеялся. — А что тогда во-вторых? — А во-вторых, его не жалко, даже если у него не получится. Поэтому выбрав самого никчемного из отдела, я обеспечил себе, да и нам, в целом, весьма удобную защиту. Он «ведет» расследование – я путаю карты ему и выигрываю в итоге сам. А путать-то особо ничего и не пришлось, у него все равно не получается, поэтому теперь он просто сдохнет. И я приложу к этому все силы. Вот прямо сегодня и приложу, — воздух разрезал звук выстрела, а потом щелчок перезаряженного пистолета. — Э… поосторожнее… — выдохнул Сухен. — Хенсын как бельмо на глазу, — раздраженно продолжил прокурор Квон Чиён, и Хенсын был уверен в этом на все сто процентов, потому что каждый день на протяжении года слышал его голос, — Он слишком честный, слишком способный, но в то же время вспыльчивый и явный перфектционист. Таких в наше время не любят. Это его и погубит… нет, уже погубило. Так забавно было узнать тогда, что он влюбился в этого глупого гонщика без гроша в кармане и с больной мамашей на шее. Я на самом деле не ожидал, что все так обернется, но это сыграло нам на руку, ведь мы так легко смогли затащить их обоих в ловушку. Они друг друга стоят. Чунхен так напрягся и сжал рукой лицо прокурора, что Хенсын издал тихий стон от боли, который привел гонщика в чувство, но ненадолго. — У него осталось, кстати, совсем мало времени, потому что если не оплатить лечение в течение трех дней, ее просто вышвырнут из больницы, — Чиён внезапно рассмеялся, выпуская ещё одну пулю куда-то в воздух, — Просто идиоты из идиотов. Надо же было одному довериться триаде, а другому поверить, что в этом деле все так просто, и такое расследование досталось ему по счастливой случайности. Вот точно два сапога пара. Конченые неудачники. В голове Хенсына внезапно прояснялась ужасная картина: причины такого количества работ гонщика, его стремления выиграть гонки и многое другое, кстати, тоже… Когда Хенсын очнулся от своих прокурорских мыслей, Чунхена рядом уже не было. Парень с ужасом обнаружил того, перешагивающим через порог склада навстречу двум вооруженным бандитам. Не помня себя от страха, парень немедленно бросился за любимым гонщиком. Когда Чунхен вышел из дверей, закатывая рукава и, по всей видимости, намереваясь поубивать до зубов вооруженных бандитов, которых было не меньше десятка, голыми руками, Чиён и Сухен небрежно повернули к нему свои головы. — Какие люди! А чего один-то? – протянул Сухен и перезарядил пистолет, — Где любовничка потерял? В ответ молчание, а Чунхен продолжал медленно идти напролом, ведомый лишь слепой яростью. Гангстеры напряглись и приготовились защищать своего босса, вытаскивая из-за пазух и прочих мест пушки разных размеров и видов. — Не стрелять без моего приказа, — поднял руку вверх прокурор Квон. — Эй, шлюшка прокурорская! Выходи, не прячься! — проорал довольный собой Сухен, пока не поймал испепеляющий взгляд Чунхена и не менее испепеляющий взгляд Чиёна. — Не, ну а что… — Заткнись, Сухен, — мягко, но так, словно он этой мягкостью может убить, проговорил прокурор и обратился к идущему к нему Чунхену. — Не делай глупостей, твоя мать все ещё у нас в больнице, не забывай, — и Чунхен нехотя остановился, явно обдумывая, как поступить теперь, чем и хотел воспользоваться Хенсын, выглядывая из-за двери. Но парень тут же свалился на асфальт, в очередной раз выплевывая содержимое желудка, хотя там, в принципе, уже ничего и не было, кроме желудочного сока. — Как же ты жалок, — бросил Чиён, убирая оружие и делая шаги мимо Чунхена по направлению к Хенсыну, — Даже убивать тебя расхотелось… хотя… нет, лучше сделать тебе одолжение и избавить от столь никчемной жизни. Прокурор Квон подошел к пытающемуся подняться Хенсыну и, чуть высунув язык, пнул парня в живот, от чего тот согнулся пополам и начал задыхаться. Ещё один удар не заставил себя ждать. Следующий отправился прямо в лицо. — Как тебе на вкус мой ботинок? Я же предупреждал тебя не лезть не в свое дело, или не предупреждал? Предупреждал или нет?! – новый удар. После серии пинков, Чиён выпрямился, поправил на себе пиджак и, рукой пригладив волосы, выдохнул, — Хотя, можешь не отвечать, мне в принципе все равно. Ты был отличным прикрытием. Спасибо. Жаль, что успел залезть, куда тебя не просили. Прокурор Квон уж было хотел развернуться, но Хенсын внезапно схватил его за ногу, тем самым не давая двинуться с места. — Что за?.. — Ты кое-что забыл, Чиён, — сквозь кашель, отплевываясь от крови, буквально пробулькал парень, поднимая прищуренный взгляд на опешившего прокурора. — И что же? – с ухмылкой на лице, он стряхнул Хенсына с ноги, и тот ударился спиной об пол, но взгляда не поменял, только сильнее расплылся в улыбке. — Следователь Юн… почему ты не сказал о нем? Почему ты не сказал о нем им? – и парень мотнул головой в сторону бандитов, наблюдавших за всей этой сценой. Прокурор помедлил, но ответил ровно, будто и не было в глазах его вспышки страха, уловленной Хенсыном, — Почему ты не сказал им, что точно знаешь, кто ведет следствие? Хотел убрать Дахе? А теперь, не говоря о Дуджуне, хочешь избавиться от Сухена? Кто ещё станет твоей жертвой, а? — С этим тоже разберемся, как и с Юном, — прокурор попытался стряхнуть парня, но тот лишь крепче вцепился в ногу. — Поздно разбираться… Он уже на пути сюда, потому что все, что со мной происходило, записывалось и передавалось ему. И как тебе это? – спокойствие моментально слетело с лица Чиёна, — Странно, все-таки, что эти громилы от тебя получили лишь наводку, хотя ты отлично знал, сколько нас и кто мы такие, тогда Дахе бы не стала брать меня в команду. На кого ты работаешь, Чиён? И что именно тебе нужно? Как я понимаю, Дахе уже, скорее всего, нет в живых? Можешь не отвечать, я все вижу по твоим глазам. Кто будет следующим? Думал, я сделаю за тебя всю грязную работу? Использовал меня против своих же? Поток вопросов из уст Хенсына прервало холодное дуло пистолета, приставленное вплотную ко лбу молодого прокурора. Чунхен, до этого относительно спокойно наблюдавший за разговором двух прокуроров, метнулся в сторону Хенсына, однако был остановлен брошенной через плечо фразой. — Одно движение и он умрет на месте, даже попрощаться не успеете, — и прокурор повернулся к Хенсыну, — Мне кажется, или ты блефуешь? — Кажется, Чиён, кажется. Мы можем это легко проверить. На моей машине стоит жучок, позволяющий тут же определить местонахождение объекта. А так как она все ещё тут, Дуджун точно знает, где меня искать. Ах, да… твои парни забрали мой телефон, но все наши с Чунхеном разговоры «до» были записаны… Так все-таки кого ты подставишь на этот раз, когда Дахе нет? Настолько хорошие связи, что даже ее родители не способны помешать тебе? Значит, кто-то в верхах? Неужели это… — Заткнись, урод! – прошипел прокурор Квон, сильнее приставляя дуло ко лбу парня. — Мне то что? Ты можешь убить меня, а вот факта, что полиция уже едет, ничего не изменит. — Мы успеем уйти. — Не выйдет, я уже их слышу. — Что?.. И в этот момент шум сирены стал громче. Бандиты засуетились и стали заводить тачки для быстрого отступления. — И это не подкупленная полиция, — Хенсын прямо посмотрел на прокурора Квона, — Теперь все по-настоящему… — Ну, сука. Ты за все заплатишь! Я успею уйти, но твой труп останется тут в подарок следователю Юну, — и он приготовился стрелять, выпрямляя руку. В следующую минуту случилось очень много. Наряд полиции въехал на территорию склада, началась ожесточенная перестрелка. Офицеры повыскакивали из машин, защищаясь бронированными дверями. Сразу застрелило около пяти человек. Пострадал один полицейский, помогавший Дуджуну пробраться к Хенсыну. Сухен же бросился заводить машину, предварительно окликнув прокурора Квона, чтобы тот скорее сматывал удочки, что он, развернувшись на каблуках, и сделал. Однако пройдя пару шагов, мужчина развернулся и приготовился стрелять. Курок быстро взметнулся, нацелившись на голову Хенсына. Парень лишь зажмурился, мысленно прощаясь со всем серым миром и Чунхеном, который был единственным ярким пятном его бесцветной жизни. Но самое главное, в тот момент, когда Чиён все-таки выстрелил, Чунхен, под шумок потихоньку приближавшийся к прокурору со спины, успел заслонить собой Хенсына. Сдержанно вскрикнув и стиснув зубы, гонщик упал на колени. Пуля попала в плечо, прошла насквозь и завершила свой путь в стене за Хенсыном. Чиён, понимая, что время ушло, сплюнул на землю и убежал к подготовленной Сухеном машине. — Чунхен?.. НЕТ! – закричал Хенсын, опомнившись и наблюдая за осевшим на колени Чунхеном и сочившейся из раны кровью. Парень бросился к нему и успел поймать гонщика, когда тот уже начал падать вперед на асфальт. — Хенсын… — выдохнул парень. — Чунхен, не время умирать! – в слезах ругался на стритрейсера молодой прокурор, — Тебе нужно выжить, кто тогда позаботится о твоей матери?! Ты забыл, что ещё не все гонки выиграл?! Поднимай свою задницу, нам тоже нужно уходить! Хенсын почувствовал, как Чунхен выдохнул, и сопровождалось это чем-то вроде смешка. После чего гонщик самостоятельно отодвинулся от прокурора и, слегка поморщившись, вполне успешно, хоть и с трудом, встал на ноги, протягивая другую руку остолбеневшему Хенсыну. — Ты… — начал было парень, но мимо его уха пролетела шальная пуля и он, насколько ему позволяло состояние, быстро поднялся и вместе с Чунхеном побежал к машине. Перед дверью водителя его снова вырвало, да и голова взорвалась очередным приступом боли, заставившим парня споткнуться, практически врезаться в дверь и сползти по ней на асфальт. — Хенсын, тебе в таком состоянии нельзя вести машину, — Чунхен смотрел на Хенсына взглядом, в котором читалось беспокойстве не за свою жизнь, а за самого Хенсына, что немало удивило молодого прокурора. — Ничего… мне уже намного лучше, доедем как-нибудь. Я поведу медленно, — стараясь прийти в себя после такого количества наркоты, Хенсын мотнул головой и открыл дверцу. — Но… — Чунхен, ты хочешь вести? В твоем-то состоянии? – и он указал на кровавую рану в плече Чунхена. Внезапно к их машине подбежал тот самый светловолосый парень – Есоб. Его приближение не ускользнуло, однако, от Хенсына, и он встретил его уже с пистолетом в руках, который всегда лежал под сидением водителя. — Стоять! – крикнул прокурор. — Не стреляй, я свой! — Ага, как же я сразу не догадался? – сухо бросил парень. — Мне Дуджун велел кое-что тебе передать, — и на этих словах к ногам Хенсына полетел конверт, — А теперь мне нужно бежать к нему, простите. Останавливать Есоба Хенсын не собирался, но подобрать конверт рискнул, а затем взглядом хотел попросить Чунхена сесть назад, потому что говорить уже сил не было, но увидев, что парень от потери крови сильно побледнел и еле держится на ногах, сам открыл ему дверь и тот буквально завалился на заднее сидение машины, моментально отключившись. Хенсын же взял себя в руки и включил зажигание автомобиля, желая поскорее покинуть это треклятое место. Куда? Где живет Чунхен, Хенсын не помнил, зато есть место, путь к которому ему известен. Придется везти раненого парня к себе домой. И, наверное, это и самое безопасное сейчас место, ведь недавно переехавший Хенсын ещё не сообщал адреса в прокуратуру, а следовательно Чиён не в курсе, где их искать. Доехав до дома, Хенсын даже парковаться не стал, просто захлопнул дверь и кое-как дотащил Чунхена до квартиры. Закинув его на кровать, парень сам быстро помылся, переоделся, покормил кота (просто высыпав не глядя корм) и приступил к Чунхену. Ещё с полчаса он обрабатывал ранение, а когда услышал мерное сопение любимого парня, решил, что все в порядке, и незаметно для себя уснул, сидя на стуле рядом с кроватью и продолжая держать в руке окровавленный бинт. *** — Дахе? — позвал голос. — Д-да?.. — Ты подвела меня, — равнодушный отзвук барабана перезаряженного револьвера. — Но… я же не знала… простите меня, простите… — Такое в наших рядах не прощается. — Нет… Нет! — Пока, детка, ты была отличным прикрытием. И для Сухена, и для Квона, и для меня. Но вы все скоро встретитесь. Аньё! — Что?.. Нет!.. – и раскат выстрела. *** Хенсын проснулся от жуткого грохота. Едва не свалившись со стула, парень побежал на звук разбитого стекла, раздавшегося из ванной. Когда он резко открыл дверь, его глазам предстала картина, отдавшаяся в сердце болезненным эхом. На месте большого, почти во всю стену зеркала остались только шурупы, когда-то его державшие. Чунхен же сидел на полу с закрытыми глазами и прижимал к груди окровавленный кулак, поддерживая его другой рукой и явно морщась от боли. Вокруг парня было полно осколков, а из-под прикрытых век текли слезы. Помимо этого, вчерашняя рана была разбережена. Кровь пропитала повязку, которую Хенсын так старательно накладывал. В груди у Хенсына сильно заныло, и от этой боли он опустился на колени, так и замирая в дверном проеме. Шум ручки, которую прокурор невольно отпустил, привлек внимание гонщика, но глаз тот все равно не открыл. — Что тебе надо? — Чунхен... — выдохнул парень, чувствуя, как глаза начинает неприятно щипать — прямой знак приближающихся слез. Понимание причин такого поведения со стороны Чунхена ещё сильнее сжимало сердце и мешало нормально дышать. Боль и любовь соединились вместе, позволяя, ко всему прочему, Хенсыну понять, что нужно делать дальше. Осталось только успокоить любимого парня. — Я куплю тебе новое зеркало, не переживай ты так. А теперь оставь меня. — Как я могу?.. — Признался в любви и теперь думаешь, что я в тебе нуждаюсь? Пошел на хуй! Чтобы духу твоего здесь не было! Ты меня заебал, сволочь! Мне не нужна ни твоя жалость, ни любовь, ничего!!! Сколько можно повторять?! — заорал парень, которого не волновало сейчас, что он в чужой квартире. Это боль. Тупая боль и ничего больше. Как ни странно, его крик не только не испугал Хенсына, наоборот, парень опомнился и по осколкам зеркала за считаные секунды оказался рядом с Чунхеном. Хенсын не заметил, как руки и колени покрылись мелкими, но вполне глубокими ранами, из которых тут же началась сочиться кровь. Ему было все равно на ничтожную физическую боль. Душевная боль Чунхена в тысячу раз сильнее. Ещё секунда – и он уже крепко обхватил руками шею гонщика и уткнулся носом в его плечо. -— Чунхен, все будет хорошо, все будет хорошо... — успокаивал он парня. — Да кто ты такой?! Что ты обо мне знаешь? Как смеешь говорить, что все будет хорошо?! — заорал Чунхен и оттолкнул молодого прокурора к противоположной стене. Но столь резкое движение отозвалось в его плече, заставляя парня тяжело выдохнуть и поморщиться от боли. Но Хенсын не сдавался. Он снова предпринял попытку обнять гонщика, за что был наказан хуком в нос. Пошла кровь, смешивающаяся с кровью Чунхена из той самой разбитой руки. Но Хенсыну сейчас было плевать на все. Он опять обнял парня, причитая и всхлипывая, но стритрейсер, к счастью, сопротивляться больше не мог. Он лишь обреченно вздохнул и положил разбитую руку на спину прокурора, позволяя тому зарыться в своей шее. — Я помогу тебе... — прошептал Хенсын. — Ты? Мне? Чем?.. — в голосе гонщика была боль, страдание и недоверие. — Я поймаю их для тебя. И мы можем погасить часть долгов по содержанию твоей матери. У меня есть деньги. Не много, но они смогут оттянуть время. А ты пока выиграешь соревнование. Ты ведь сможешь, я знаю. То, что я тогда говорил — правда, Чунхен. Твое вождение, ты сам... я люблю тебя. И помогу во всем, поддержу во всем. Ты можешь ничего не отдавать взамен, даже любить меня в ответ не обязан. И жалеть мои чувства тоже не надо. Просто позволь помочь тебе ещё разок... Гонщик застонал, а когда Хенсын поднял голову, из прикрытых глаз с новой силой струились слезы. И тогда в первый раз в жизни Хенсын сделал что-то подобное, не скрывая своих эмоций. Он, приподнявшись, поцеловал парня в уголок глаза, откуда стекала очередная слезинка. Чунхен удивленно распахнул веки и какое-то время всматривался в лицо своего штурмана. Прокурора. Просто парня, совсем недавно спасшего ему жизнь. — Я отдал тебе долг. — Ты мне ничего и не был должен. — Нет, я всем должен. Я всем, черт возьми, должен! – Чунхен сокрушенно прикрыл лицо руками. — Кому всем? – прошептал Хенсын. — Матери, Сухену, Дахе... и тебе. — Я же сказал... — Не спорь! И тут Чунхен резко притянул к себе Хенсына, впиваясь в его губы требовательным поцелуем и вызывая у прокурора низкий стон. Вцепившись в волосы Хенсына, Чунхен грубо целовал парня, который в тот момент почему-то мог лишь на автомате отвечать на поцелуй. В голове Хенсына пронеслась целая туча эмоций и вопросов. Отпрянув от прокурора, Чунхен заглянул ему в глаза… как-то так, будто на той самой фотографии… а потом снова поцеловал, но уже мягче, словно извиняясь за свое прошлое поведение. Так думалось Хенсыну. Странно, что практически дождавшись ответа от гонщика, он мог лишь в мыслях рассуждать о причинах его поведения, запоздало реагируя на ласки. Это не ускользнуло от Чунхена. — О чем ты думаешь? — Почему?.. — Потому что я так хочу. — Но… — Хенсын, давай не будем все усложнять. — Но… как же… — Тебе мало? – и Чунхен снова поцеловал Хенсына, да так, что сердце у прокурора ушло в пятки. — Я не хочу жалости к моим чувствам… Как и ты не хочешь жалости к себе, — когда Чунхен оторвался, выдавил из себя Хенсын, едва сдерживая желание вновь прильнуть к губам гонщика, при том, что сидели они близко друг к другу. Хенсын весьма удобно устроился между разведенных коленей Чунхена, сидя к нему практически вплотную и чувствуя его дыхание на своем лице. — По-твоему, я похож на человека, который будет жалеть, когда сам ненавидит это чувство?! – горько спросил Чунхен. — Тогда что… Но Чунхену надоело разговаривать, и он просто накрыл губами губы Хенсына, вторгаясь в его рот горячим языком. Гонщик задал бешеную скорость и ритм, целуя Хенсына так, что последний уже спустя минуту почувствовал, как ему не хватает не воздуха. Чунхен схватил парня за воротник и приблизил его настолько, чтобы между ними не осталось даже миллиметра расстояния. Проводя языком по зубам, покусывая губы, гонщик очень долго не мог оторваться от Хенсына. Спустя какое-то время, ощущая знакомый жар в теле и нарастающее желание, Хенсын попытался отодвинуться от Чунхена, но парень лишь привстал на колени, мешая штурману, однако не удержался и завалил из обоих на холодный пол ванной комнаты. Испугавшись, что Хенсын мог пораниться (а Чунхен-то в падении оказался сверху), парень ненадолго оторвался, но, решив, что все в порядке, с новой силой принялся исследовать рот молодого прокурора, а так же его шею, лицо, уши, проводя по ним языком, покусывая и не обращая внимания на слабые попытки Хенсына вырваться. Причин не желать близости у прокурора было не много, но они казались слишком весомыми: ранение Чунхена, тяжелое душевное состояние парня в данный момент. Забота о гонщике для Хенсына значила очень много, потому что это единственное, что по-настоящему мог дать ему прокурор. Да и собственное здоровье сейчас оставляло желать лучшего. Рассудок во все горло кричал остановиться, но предпочтительнее оказался тихий шепот сердца: «Люби, просто люби. Вам обоим это сейчас нужно». Множество мыслей в голове Хенсына внезапно заняла только одна: «Я-то его люблю… Но… Если Чунхен меня не любит, если я ему не нравлюсь, зачем он все это сейчас делает? Именно тогда, когда ему так тяжело, почему он так поступает? Это очередная игра?» Но тот же тихий голос сказал ему не рыпаться, сказал принять все, как есть, и не копаться в причинах. Любить. Просто любить. Поэтому Хенсын рискнул обнять гонщика, целомудренно положив руки ему на спину. Правда, после нескольких страстных поцелуев, они перекочевали под рубашку, которую Хенсын вчера так долго одевал на Чунхена. А ещё спустя какое-то время, Хенсын уже помогал снимать с себя ненужную футболку, по пути избавляя от нее и гонщика. Раз. Два. Три. И Хенсын почувствовал прикосновение оголенного живота стритрейсера к своему, что в несколько раз усилило и так невероятное возбуждение. Пол, засыпанный осколками, не самое лучшее место для занятий сексом, так показалось Чунхену, поэтому схватив молодого прокурора за руку, парень повел его в комнату. Хенсын молча следовал за ним. Там стритрейсер уложил на кровать, нависая над ним. Рука. Боль. Чунхен поморщился, но все же наклонился за поцелуем… — Но как же… твоя рука?.. – обеспокоенный голос был чуть хрипловатым. — Переживу... И Чунхен, в обход жаждущим продолжения губам, поцеловал сначала левый, а потом правый сосок Хенсына, покусывая его и втягивая в себя. Тихий стон Хенсына выдал гонщику все его чувства, поэтому парень вновь поцеловал молодого прокурора в губы. Пара движений. Заминка. Ещё пара движений, и Хенсын полностью освобожден от одежды. Как и сам Чунхен. Лежа рядом, они на какое-то время остановились, заглядывая в глаза, не целуясь и не даря друг другу даже самые невинные ласки. Просто лежали рядом, обвивая тела любовника руками. Утопая в карих глазах, Хенсын остро почувствовал, как когда-то в один момент их руки связала невидимая нить судьбы… Нет, это была не просто нить, а наручники, насмерть сковавшие их, не давая покинуть друг друга ни на секунду. И это было так давно… А вспомнил это он только сейчас. «Так вот что значило то неясное ощущение?..» Время шло, а они все лежали… Взгляд Чунхена был таким же, как на фотографии, таким же, как и в первую, даже во вторую гонку, но и другим… мягче… Он смотрел на Хенсына гораздо теплее, чем раньше. «Неужели?..» Но додумать самое важное молодому прокурору не дали, потому что очередной поцелуй, полностью отнявший возможность дышать и мыслить, не оставил другого выбора, как подчиниться силе гонщика. Буквально на несколько секунд разорвав поцелуй, Чунхен облизал два пальца, а потом снова накрыл губами губы штурмана. И больше Чунхен от губ Хенсына практически не отрывался. До самого конца. Через несколько секунд мучительного ожидания, Хенсын почувствовал, как сначала один, а потом и второй палец Чунхена входит в него. Инстинктивно сжавшись, он замер. Не целовал, не двигался, не дышал. Чунхен же только глубже вогнал пальцы, растягивая любовника. Когда Хенсын вскрикнул, гонщик, до этого просто прижимавшийся к губам парня, смог попасть языком внутрь, в очередной раз страстно целуя и стараясь увести мысли прокурора от болезненных ощущений. Двигая пальцами внутри Хенсына, Чунхен то входил сильнее, то, наоборот, вытаскивал их, выводя круги по тугому колечку мышц, словно дразня и лишь сильнее распаляя желание парня, ещё и периодически проходился рукой по напряженному члену. Просто лежать и получать удовольствие Хенсын не очень хотел, поэтому пока Чунхен растягивал его, как только болезненные ощущения притупились, он взял в свою руку член гонщика. Водя по нему рукой от основания к головке, Хенсын стимулировал возбуждение парня, а через какое-то время добился приглушенного стона. Голова парня уткнулась в плечо молодого прокурора, здоровая рука остановилась, а потом и вовсе переместилась на руку Хенсына, убирая ее. — Перестань… — Но я же… — Думаю, ты не захочешь, чтобы я кончил раньше времени. — О… И гонщик, находясь на пике, вошел в Хенсына без предупреждения. Хорошо хоть растянул, иначе бы прокурору было бы гораздо хуже. Но почему-то боль понравилась Хенсыну, отдаваясь в его сердце эхом прошлых событий. То же было и с Чунхеном. Это отражалось в его глазах, отчего Хенсыну захотелось плакать. Да, их близость сегодня была чем-то вроде забытья. В прошлый раз игра, теперь страдания, что будет в следующий раз? «Надеюсь, любовь…» — Да, Чунхен… да… — стонал Хенсын, когда Чунхен ни на минуту не останавливаясь, вбивался в Хенсына, делая это жестко и грубо. Не останавливаясь до самого конца. Пока оба не упали на кровать. Без сил. Не как в прошлый раз. А Хенсын надеялся, что им больше никогда не придется так спасаться от боли. Клин клином вышибают. Да, это помогает. Более сильная боль, сопровождаемая ещё и наслаждением, доставляя в итоге невероятное удовольствие, заглушала рану в сердце. Они есть друг у друга. Хотя бы сегодня.