Brain and Brawn Ship EC—1410 (Корабль "мозг-тело" ЭЧ—1410)

– Лэншерр, ну вы же понимаете, если не ваши способности и заступничество влиятельных пилотов, то вам места просто бы не нашлось! Мы закрыли глаза на ваш вздорный, просто таки отвратительный характер только из-за того, что никто в своем уме не возьмется за это задание! В который раз Эрик слышал подобные речи – он не считал. Уже не считал. Так начинались все миссии, за которые он по чистой случайности не получал ничего, кроме обещанных кредитов. И то, не всегда. В этот раз он вызвался добровольцем. Задача состояла в том, чтобы лететь немного за край изученного и хоть немного обитаемого космоса. Корабль-разведчик потерпел крушение на чумной планете, погиб разведчик. По непонятным обстоятельствам, погибли еще два ближайших разведчика, которые подошли к нему на помощь. Единственное, что успели передать в рапортах, так это короткую сводку: «Имеются остатки строений, кислородная атмосфера, для жизни благоприятна, форм жизни нет». И все. И больше ничего. Ни кораблей, ни информации. – Так точно. Видимо, это все таки повод допустить меня снова к мозговым кораблям. И дать им возможность меня выбрать… – Мы очень надеемся, что с кораблем, который приписали к этой миссии, у вас отношения сложатся. Случай беспрецендентный и мы даем вас пилотом на один рейс. Если Икс-Ч-1410 согласится дальше с вами работать – будет славно. Ибо корабль это с таким же чертовски дурным характером. – Да неужели, – Эрик хмыкнул. – И в чем же это выражается? – Он отбраковал ВСЕХ пилотов за последние два выпуска. ВСЕХ. Такого еще не случалось. Мы подбирали и по психотипу, и по всему… нет! Никак! А он, между прочим, самый современный и мощный из имеющихся у Ценкома кораблей! У него, внезапно, оказались очень мощные капиталы, которые он пустил на то, чтобы стать самым совершенным кораблем. Причем, еще до того, как его поместили в центральный корабельный пилон! – Это точно не барышня какая-то? – пилот удивился. – Точно. Чарльз точно мужчина. Но при том – переборчивый козлина. Он ставит очень высокие планки требования. Иногда – абсурдные. Представь, что тебя приветствуют фразой «если не умеете играть в шахматы – можете даже не пытаться зайти»! Как тебе такое?! – Я точно зайду, – лицо Лэншерра искривила самодовольная усмешка. Шахматы были его излюбленной игрой. *** – Корабль Икс-Ч-1410! Прошу разрешения зайти на борт! Прибыл пилот-тело, Лэншерр. Эрик Лэншерр. Эрик чеканит фразы, которые заучил еще в Академии. Бортномер корабля менялся, но фраза оставалась та же. Иногда его на борт не пускали, иногда – выставляли после первых пяти минут беседы. Но никогда еще его не принимали и не давали шанса показать свои навыки именно как пилоту-телу. Эрик чеканит фразы поставленным командным тоном, но голос все равно чуть-чуть вздрагивает. – Корабль Икс-Ч-1410 пилоту, – тут слышится явная усмешка в электронном голосе корабля, – Эрику Лэншерру. На борт можете не подниматься, если вы не умеете играть в шахматы. Хватило отсталых приматов, которые только и умеют крутить штурвал, – вот тут в голосе послышались усталость и раздражение. – Еще посмотрим, кто кого обставит. Партию? Играю черными, – хмыкнул пилот, растягивая губы в своей непередаваемой акульей улыбке, которую едва ли не панически боялись пираты, имевшие неосторожность с ним столкнуться. – Если это не бравада идиота, который только вспомнил, что шахматы бывают белыми и черными, то поднимайся на борт. Пискнула и спустилась кабинка лифта. Старомодных, но функциональных лестниц Эрик не увидел, так что шагнул на тонкую пластину из карбонопласта, который заменял лифту дно. Плавно его подняли на борт корабля. Вместо стандартной камеры при входе, он оказался в стерилизующей кабине, именно ей заканчивался лифт. Естественно, тут же его обдали со всех сторон сухим, но неприятным, газом, который должен был убить якобы существующие вирусы. Закашлявшись от повышенной концентрации вещества-стерилизатора, Эрик явственно чувствовал, что корабль над ним потешается. Вот стерва! Ну и что, что мужик! Стерва! Злокозненная и решительно зловредная. Что-то в глубине души подсказывало пилоту, что он – белый, пушистый… да вообще – зайка и пусечка, по сравнению с вот этим вот феерическим образцом «гостеприимства». Вот просто таки ЧУЙКА имела место быть. Но как все сложится – это уже лучше смотреть дальше. Так что махнув на все, он шагнул в приветливо пискнувшую при открытии дверь. – Пилот Эрик Лэншерр на борту, приветствую. Отчеканив положенную фразу приветствия, Лэншерр обернулся целенаправленно к центральному пилону, в котором было скрыто тело капсульника. Не обязательный и совершенно не важный жест. Многие этим пренебрегали, но у Эрика было правило – смотри на того, с кем говоришь. Даже если ты не видишь своего партнера, это совершенно не значит, что к нему надо поворачиваться задницей. Это не вежливо. Пусть даже глаза у него – везде. Нет, надо обращаться напрямую. – Плюс тебе за вежливость, – чуть менее компьютеризированный голос раздался откуда-то из-под потолка. В этот раз он даже показался вполне приятным. – Если у тебя есть партнер, то нужно обращаться к нему, к человеку, а не к системе и камерам, – хмыкнул Эрик. – Могу пройти? Он огляделся. Совершеннейший и современнейший пульт с сенсорными панелями и панелями-голограммами, кресло пилота с современнейшими системами против перегрузок и… и библиотека. Вообще, весь командный пульт и он же – кают-компания был достаточно крупным помещением. Форма его напоминала срезанный посередине эллипс. И если на острой оконечности располагался командный пункт, в центре – диваны и журнальный столик с металлической вазочкой, а на правой стороне – вход, то вся левая стена была занята стеллажами с книгами. Философия, классика английской и мировой литературы, научные монографии, книги о космосе и самые смелые труды о том, что за границей Обитаемых Миров. – Проходи, – голос звучал снисходительно. – У тебя отличная библиотека, – только очень бегло пробежав взглядом по настоящим бумажным корешкам взглядом, восхитился, абсолютно искренне, Эрик. – Тем более что это – бумажные носители. Можно осмотреть чуть ближе? Я уже много лет не видел и не держал в руках такого сокровища, как настоящая книга. – Смотри, – в голосе корабля послышалось удивление. – Даже те, кто умудрялись подняться на борт, часто игнорировали книги, думая, что это сугубо декорация. – У моих родителей, до гражданской войны на Новой Европе, была отличная библиотека. 5 тысяч бумажных книг, еще примерно тысяч десять – книг электронных, старинных, которые были по одной в стилизованном ПК. Я прочитал все, до чего к своим двенадцати годам успел добраться, – буквально в два-три шага преодолев пространство основного корабельного помещения, он подошел к стеллажам и еда ли не с нежностью провел по корешкам книг. – А потом? – в голосе капсульника скользнул интерес. – А потом это великолепие сожгли вместе с моими родителями, а меня забрали в экспериментальный научный лагерь, в качестве крысы подопытной, – фыркнул Эрик, при этом таким тоном, будто рассказал не об ужасах войны, а просто повествовал «А потом мы нарвали ромашек и поставили их в вазу». Чарльз примолк на некоторое время, будто позволяя рассматривать все свои сокровища. А ведь эти книги стоили едва не столько же, сколько сам корабль! И вообще, он же еще не в одну миссию не отправился, откуда у него деньги?! А, стоп, ведь говорили, что у него были капиталы до. Ну, теоретически, это мог быть самый богатый ребенок, у которого больше не осталось родственников. Ну и ног, рук, чего-то там еще. Ладно, оставим это все на совести, собственно, самого капсульника. – Если мы сможем работать вместе, я бы хотел иногда прикладываться к этому источнику знаний и вдохновения, – протянул неожиданно поэтично, по собственным меркам – излишне поэтично, Эрик. Он даже обернулся к центральному пилону, на автомате пытаясь найти взгляд собеседника… и нашел. – Ну, попробуй. Из обшивки центрального пилона, словно приведение, вышла полупрозрачная голубоватая голограмма. Молодой человек лет двадцати пяти-тридцати, ощутимо ниже Эрика, с роскошной шевелюрой неопределенных темных волос. В том, что глаза у него действительно непередаваемо голубые, а не только от окраса проекции, Лэншерр готов был поклясться. Одет человек-голограмма был в простой белый костюм, стандартный для работников корпуса науки – белые брюки, белые же сапоги и, естественно – белый, френч с множеством карманов. – Оригинальный ход. И отличная проекция, – мгновенно отреагировал пилот. – Бу? – голограмма в надежде изогнула брови. – Может у меня погоны и алюминиевые в позолоте, но яйца у меня стальные. Если этим ты меня пытался напугать, то спешу тебя расстроить – меня уже не напугаешь даже шайкой чумных пиратов, что берут на абордаж корабль. Проходили и отбивались, – Эрик фыркнул, скрестив руки на груди. – Младший лейтенант, мальчик молодой… только как-то не сильно ты молодой и не слишком на выпускника похож, – голограмма нахмурилась. – И да, это мой вполне реальный вид, не будь у меня капсулы. Так гораздо удобнее и мне, и пилоту. – Пилоту не сильно удобнее, но сойдет, – Лэншерр усмехнулся совершенно по-акульи. – Я уже лет десять как не могу назвать себя выпускником или новичком. А то и больше… – он задумался. – Да, в этом году двенадцать лет как я честно отправился прочь из-под крыла Академии. – Так плохо летаешь? – образ капсульника изогнул удивленно брови. – Нет, слишком хорошо. Говорят, характер – дрянь. Но все равно зовут меня работать, – Эрик пожал плечами, и чуть поморщился, отгоняя странно знакомое неприятное давящее ощущение в висках. – Значит, сработаемся, мой друг, сработаемся… – выражение на лице голограммы стало совсем заговорнически. – Да, но если ты не станешь больше лезть мне в голову, – пилот нахмурился, пристально смотря на голубоватый образ. – О чем ты? – тот явно пытался уйти в несознанку. – Меня не просто так забрали в лагерь на Новой Европе. И эти ваши прекрасные штучки с контролем разума я чувствую. Даже не первых моментах. Так что не надо такого. Иначе я могу тебе и поприжать какие-нибудь проводки. Вазочка с журнального столика медленно поднялась в воздух, пролетела к Эрику, зависнув у него над рукой. Он снова по-акульи растянул оскал и резко сжал ладонь в кулак. Несчастная вазочка тут же превратилась в бесформенный кусок металла. – Нет, я однозначно тебя хочу… – голограмма ошарашенным взглядом смотрел на упавшую без поддержки вазочку. – С мужчинами я не трахаюсь – больно много хлопот, – Эрик издевательски рассмеялся, ляпнув первое, что пришло в голову. – А я тебе и не предлагал, между прочим, – капсульник обиженно фыркнул, а затем протянул руку. – Я приглашаю тебя на борт пилотом. И не только на эту миссию. Сработаемся, уверен. Кроме прочего, своим надо помогать всегда и во всем… «мутанты, все же, достаточно немногочисленны, чтобы просто так разбаривать своих братьев», – окончание фразы прозвучало уже только у пилота в голове. – Так что на счет партии в шахматы? И не тяни ко мне свои прозрачные холодные клешни – что за странные привычки прямоходящих? – Ах, черт… Да, это своеобразный рудимент, – голограмма расстроено убрал руки вообще в карманы. – Чарльз К… корабль-партнер элит-класса. Оснащен современнейшими оружейными системами и исследовательским оборудованием. – Добро должно быть с кулаками, Чарли? – Эрик снова оскалился. Ему ну очень вдруг захотелось взбесить этого кучерявого. – Чтобы врезать по твоим акульим зубам – как минимум, – фыркнул Чарльз. – Перетаскивай свои вещи. Ремонт, конечно, можешь сделать. Мне не особо по вкусу базовый заводской, а менять без пилота мне ничего не дали. Откупиться от Ценкома я пока не захотел. – Событие историческое… – пилот заложил руки за спину в жесте скорее подходящем лагерному надсмотрщику. – Ммм? – голограмма чуть нахмурился. – Первый раз меня принял на борт мозговой корабль, – Эрик расхохотался. – Теперь я могу смело плюнуть в лицо своему преподавателю в Академии, который громче всех орал, что такого олуха, как я, не примет ни один корабль в своем уме! – Не плюнешь, – Чарльз сочувственно покачал головой. – Я не согласен с тем, что я в своем уме. После этого своеобразного заявления голограмма исчезла, а из-под потолка раздался мягкий голос капсульника: – Партию в шахматы начнем после вылета. Я пока обработаю документы по миссии, а ты отчитайся руководству, что у меня теперь бортовой номер ЕЧ-1410. – Угу, и мое личное дело, я так чувствую, ты тоже обработаешь тем временем. Салют! – чуть покачав головой, Эрик направился к выходу из корабля. На секунду замешкавшись уже в дверях, он обернулся и аккуратным взмахом руки заставил подняться вазочку с пола, параллельно возвращая ей первоначальный вид. Только поставив ее на место, Эрик покинул корабль, даже не догадываясь, какое впечатление он произвел на своего нового партнера.