***
Прошло уже два дня. Целых два бессмысленных и тупых дня. Я ничего не ела и начала жестоко буянить. Идиотские разговоры Роланда выводили меня из себя. Он мучал меня вопросами о самочувствии и уговорами поесть. Но каждый раз, когда мне приносили пищу, я озлобленно швыряла ее на пол. Пусть терпят из-за меня убытки, скоро у них кончатся тарелки или я, чего доброго, начну кидаться в них самих. Всю эту скучную ситуацию спасал неустанно работающий телевизор. Я успела пересмотреть великое множество всяческих передач, фильмов и даже мультиков.***
На четвертый день я с трудом встала в кровати. Голова шла кругом. Увидев свое отражение в зеркале в ванной, я решила, что поесть все же не помешает, но посуду бить не перестану. Синяки под глазами, бледная кожа, худое уставшее лицо, мешковатая одежда висит, как на вешалке. Этим утром Роланд осчастливил меня своим отсутствием. Мне принесли еду и уже ждали, когда я надебоширю. Как же они обалдели (сложно подобрать другое слово), когда я преспокойно начала есть. Фаршированная овощами рыба, вареные яйца, овощное рагу, десерт… Выбор был огромен. Неплохо, однако. Создается впечатление дорогого ресторана. Наконец, наполнив желудок, я демонстративно спихнула все остальное на пол, намекая, что никому не следует прохлаждаться. Тарелки с треском раскололись. Довольная собой и наполненная энергией я завалилась на кровать.***
С недавних пор я решила попробовать пробить стекло. Схватив стул и хорошенько долбанув им по витрине, я поняла, что это немного не то, чего я добивалась. У меня получилось разбить. Но не стекло, а стул. Я раздробила его на щепки и, решив, что нужно пакостить еще больше, стала делать так каждый день. Еще больше меня бесило то, что они каждый раз подсовывали мне точно такой же стул, словно возвращая его из прошлого. То же темное дерево, светлый материал обивки, форма спинки… Я даже попыталась расспросить об этом Роланда, который уже успел свыкнуться с моим упорством. — Мистер Роланд, можно вопросик? — Слушаю. — Откуда вы берете столько одинаковых стульев? У вас тут что, целая фабрика? — Поверьте, их у нас хватает, — Кристиан хихикнул, прикрыв рот рукой.***
Прошло больше недели. На небольшом календаре, который я с трудом выклянчила у Роланда, обозначалось седьмое число. Я начала нормально питаться и возвращать свой прежний внешний вид. Более того, я начала рисовать. Причем меня одарили неплохими акварельными красками, поставили мольберт и вручили пачку листов. В детстве я любила рисовать, но мама отдала меня на плавание со словами: «Это полезно для здоровья». В итоге любовь к воде привела меня в бассейн «Атвилл Портер», а оттуда в огромное количество передряг. Художник из меня вышел неплохой. Я восстанавливала кадры своих похождений с Шерлоком: яблоко, желтый смайл на стене, пирожки миссис Хадсон, даже зонтик Майкрофта не обошел мое полотно стороной. Но прибавилось и хлопот. Теперь Кристиан настаивал на толковании каждого рисунка, и мне приходилось кое-как ему рассказывать. Внутри себя я постепенно угасала, тоска уходила на дальний план, заменяясь пугающей безысходностью. Я не замечала, как проходили дни, все слишком однообразно, как по отработанной схеме: подъем, завтрак, разгром, телевизор, обед, разгром, рисование, ужин, разгром, сон. Наверняка Шерлок бы уже на стену от такого безделья лез. Эх, мне бы браунинг в руки и всадить пару обойм в эти ненавистные стены. Сегодня день пролетел так же быстро. Ближе к одиннадцати свет приглушают и охрана идет на обход. Я уныло расхаживала по комнате в ожидании проверки, но никто не собирался приходить. Тяжко охнув, я завалилась на кровать и задремала. А что еще делать? Из сна меня выбил громкий хлопок. Точнее приглушенный выстрел. Затем что-то в конце коридора гулко упало на пол. Решетка заскрипела и со звоном ударилась о стену. Я рывком спрыгнула с постели. Внутри все сжалось. В следующий миг я чертыхнулась. На все помещение заиграла странная музыка. Определенно сольный концерт какого-то пианиста. Еще сильнее меня запутало подозрительное, постепенно приближающиеся шарканье. Затем свист. Некто, проникший в здание радостно насвистывал в такт мелодии. Я продолжала стоять на месте, впиваясь глазами в стекло и ожидая выхода этого персонажа на сцену. К моей камере подошел типичный охранник: соответственная форма, кобура с пистолетом, кепка, натянутая на глаза. Я не разглядела лицо, но этот тип явно не внушал доверия. Развернувшись ко мне и, видимо, исследовав обстановку, он начал что-то волочь по полу. Наконец я увидела его ношу. Охранник схватил за шкирку Кристиана Роланда и весело тащил его в мою сторону. Ученый не сопротивлялся, висел как тряпка. Я вскрикнула. Точно на лбу у него багровело глубокое отверстие от пули. Глаза невидяще уставились в потолок. В них еще догорали остатки жизни. — Кто вы?! — незнакомец беспристрастно игнорировал мои расспросы. Он свалил труп Роланда на пол и, схватив его за руку, подтащил палец к панели. Отпечаток соответствовал параметрам и моя камера открылась, впуская убийцу внутрь. Теперь мне резко захотелось сидеть в заточении, а не встречаться с такой персоной. Охранник с открытым презрением отбросил руку мертвого Кристиана. Она грохнулась на пол, как обычный кусок мяса и неестественно выгнулась. Незнакомец шагнул в мою комнату, остановившись в проходе. Он прислонил пальцы к стеклу и стукнул семь раз. Семь… Семь?! Опять эта цифра. Меня переклинило. Я попятилась в дальний угол. Мужчина поправил воротничок рубашки и сделал шаг навстречу. На видимой части лица его губы расплывались в безумной ухмылке. Тонкие нити морщин тянулись от уголков рта. Он наслаждался моей реакцией, подпитывался моим страхом и сильнее раззадоривался. Охранник медленно подошел к столу и рассмотрел лежащие там рисунки. Что-то пробормотав себе под нос и широко, как-то по-чеширски, улыбнувшись, он рассмеялся. Таким диким и ребяческим хохотом. Смахнув с глаз выступившие слезы и, наконец успокоившись, он встал в паре шагов от меня. Мужчина оказался повыше моего роста и я была почти уверена, что он смотрел в мои широко раскрытые глаза. Это гнетущее напряжение. Он смаковал каждым моментом, растягивая секунды. Рука ловко скользнула к козырьку кепки. Быстрым движением головной убор покинул голову своего обладателя, открывая мне его обличие. Темные, почти черные, гладко уложенные волосы, трепетно ухоженные и густые; пронзительные кофейные глаза, блестящие холодным коварством; красивые, забавно выгнутые, брови угольного цвета; широкий светлый лоб; слегка вздернутый аккуратный нос; легкая, едва заметная щетина на подбородке. Кровь в венах заменилась тягучим клеем. Воздух превратился в вязкое непроходимое вещество, с трудом проникающее в бронхи. Руки и ноги сковало. Я ощутила биение сердца: четкое, громкое, взволнованное, частое. Убийца расслабленно засунул руки в карманы. Да ладно? Господи, серьезно? Охренеть! — в голове выстроилась целая вереница разнообразных ругательств и восторженности. Мужчина цокнул языком, явно говоря: «Давай, соображай быстрее. И я включилась, заорав во все горло: — Мориарти?!