Остаться с тобой навсегда

Я в первый раз оказываюсь в таком необычном доме. Мягкие сумерки, в которые погружена гостиная из-за отсутствия искусственного освещения, кажутся таинственными и хранящими много секретов. Мебель, это сразу видно, слишком древняя и порядком изношенная, но подстать самому дому она с достоинством почтенного камердинера встречает гостей. Поскрипывающие половицы под моими босыми ногами, неширокая, устланная изрядно потертой ковровой дорожкой лестница, ведущая наверх, ее массивные перила и узорные медные подсвечники на стенах, - кажется, я всем своим нутром чувствую дыхание старины. Всё говорит о том, что этому дому очень много лет. Очень много. - Вот тут я и живу, - Дана чуть усмехается, видя мою озадаченность. - Дом довольно старый, но это единственное место на земле, где мне хорошо. Причудливый, темного дерева секретер у окна, небольшой обеденный стол с парой стульев около него и металлическая кровать – вот та нехитрая обстановка, что украшает одну из комнат второго этажа, куда меня приводит Дана. Убранство этой спальни ничем не отличается по стилю от обстановки остальных помещений дома, разве что выглядит более обжитой, чем, к примеру, та же гостиная. Волчица поспешно расправляет складки на небрежно наброшенном на кровать покрывале и предлагает присесть на нее. - Мне нравится здесь. Я ещё ни разу не видела ничего подобного, - старые пружины скрипят подо мной, но, к своему удивлению, я отмечаю, что они довольно упругие, и я почти не проваливаюсь. Дана садится рядом. - Это дом моих родителей… мой дом. Я молчу и по выражению лица девушки вижу, как ее одолевают сильные чувства. - Дана, - касаюсь ладонью темных прядей волчицы, - если тебе тяжело говорить об этом, то не нужно. Я ведь не требую… - Ты хотела узнать, кто я, а это место самое подходящее, чтобы рассказать о себе. Дана взбивает руками огромную пуховую подушку и, укладывая мои ноги на кровать, помогает мне принять горизонтальное положение. - Я жила в этой деревне когда-то. Это было очень давно. Мои родители, в ту пору беднеющие фермеры, из последних сил старались удержать хозяйство на плаву, но проводимые государственные реформы не давали возможности мелким земледельцам выбраться из всё больше ухудшающегося положения. Моя старшая сестра переехала в город, чтобы устроиться на фабрику и как-то поддержать семью, а я и старший брат - остались с родителями, помогая им по хозяйству. Однажды во время охоты на зайцев на огороженных полях мой брат познакомился с дочерью богатого землевладельца. Их брак мог отчасти спасти наше положение, поэтому, когда молодые объявили о своем желании обвенчаться, вся семья с радостью восприняла эту новость. Не смотря на очевидность выгоды такого союза, никто не сомневался в чувствах Джорджа к его избраннице, но был человек, который оставался категорически против этого брака - брат невесты. Он считал такую партию не подходящей для своей сестры и порочащей честь их фамилии и не раз прибегал к разного рода предупреждениям и даже к угрозам, до последнего не желая мириться с подобным решением. Даже его собственный отец не мог образумить парня. Но, как бы яростно ни сопротивлялся Рассел предстоящей женитьбе, день свадьбы был благополучно назначен, и члены обеих семей почти совсем перестали обращать внимание на нападки недовольного молодого человека. Накануне долгожданного события, когда в нашем доме все уже готовились ко сну, к нам на постой напросилась какая-то женщина. Из-за экономии большинство помещений в доме давно не отапливались - в них было холодно и сыро. Поэтому брат не велел разводить огонь в собственном камине в эту ночь, чтобы была возможность согреть отведенную для постоялицы одну из комнат для гостей. Родители были против такого расклада, но Джордж настоял на своем. Мне не спалось в ту ночь, и я долго читала книгу в гостиной. Когда часы пробили три, я поднялась в свою спальню и предприняла ещё одну попытку заснуть. Но поскольку сон так и не шел ко мне, я захотела вернуться в гостиную к остывающему камину, решив свое одеяло отнести брату, который, наверняка, замерзал. То, что предстало моим глазам, когда я заглянула в спальню Джорджа, заставило меня замереть на пороге его комнаты: скрючившись, словно иссохшее дерево, и что-то шепча, гостья черной тенью нависала над братом. Я спросила постоялицу, что ей нужно, но женщина, ничего не ответив, торопливо вытащила что-то из мешка, который стоял у ее ног, и замахнулась в сторону спящего брата. Не знаю каким чудом, но мне удалось в миг оказаться между Джорджем и колдуньей и схватить ее за руку. К сожалению, женщина оказалась намного сильнее. Она буквально отшвырнула меня. Я больно ударилась о спинку кровати, а пока поднималась, ворожея прокричала колдовские слова и набросила на меня волчью шкуру. Дана замолкает, угрюмо смотря себе под ноги, а я, меняя положение, располагаюсь головой у нее на коленях и, обвивая руками за талию, утыкаюсь носом девушке в живот. Не проходит и минуты, как потяжелевшее дыхание волчицы вынуждает меня с испугом посмотреть на нее. Ожидаю увидеть взгляд, наполненный тоской, но золотистые вкрапления, обрамляющие края радужки глаз любимой, рассеивают мои опасения и заставляют забиться мое сердце в ускоренном ритме. Кажется, причина таких перемен мне известна. Я смущенно прижимаюсь к Дане, пряча от нее свой взгляд. Чувствую нежные ладони, приглаживающие мои волосы, непроизвольно замираю и, горячо выдыхая в тонкую ткань футболки волчицы, закрываю глаза от удовольствия. - Юна, на мне лежит проклятье. И пока я не избавлюсь от него, я не смогу стать свободной. - Понимаю. Но ведь есть же способ снять с тебя чары. - Способ есть, но шансов у меня не так много. Колдунья очень могущественна. В ближайшее полнолуние я сойдусь с ней в схватке, но остается только уповать на чудо, чтобы исход битвы оказался в мою пользу. Забираюсь на колени к Дане и сажусь к ней лицом, обхватывая тело девушки ногами и обнимая руками за плечи. - А я верю в тебя, - прижимаюсь щекой к щеке любимой, позволяя ее ладоням скользить по моим бедрам. - Дана, ты обязательно справишься с ней, справишься. Поцелуй, горячий как солнце, что сейчас нещадно выжигает землю палящими лучами, остается на моих губах. - Юна, приближается назначенное полнолуние, и я буду вынуждена покинуть тебя. Мои глаза распахиваются от возмущения, негодования и удивления одновременно. - Нет! Нет, Дана! - мотаю головой и насколько могу крепко прилипаю к волчице. - Что... Что это значит?! Ты же говорила, что не отдашь меня никому и никуда не отпустишь! Ты... Ты лукавила? Дана пробует высвободиться из моих обретших внезапную цепкость объятий, которые, возможно, причиняют ей боль, но я стискиваю пальцы ещё сильнее, впиваясь ими в плечи. - Юна, я не обманывала тебя, но я, действительно, сейчас вынуждена тебя оставить... на некоторое время... - На какое время? На сколько? - требую я немедленного ответа, заглядывая в отливающие красным золотом глаза девушки. - Как надолго? - Не знаю точно... Все будет зависеть от исхода сражения. - То есть... То есть ты допускаешь вероятность того, что мы можем больше никогда не увидеться? - Я вернусь к тебе, Юна. Я отказываюсь слышать все то, что мне сейчас говорит Дана, каждой клеточкой своего существа желая прирасти, пустить корни, слиться с любимой воедино, чтобы ничто и никто не смогли нас разлучить. Никогда. - Я не верю тебе. - Ты должна мне поверить, - Дана чеканит слова одно за другим, но, однозначно, с поправкой на меня четко дозируя жесткость, с которой она их произносит. - Ты привезла меня сюда, чтобы сказать о том, что оставляешь? - Я привезла тебя сюда, потому что это мой родной дом. А следовательно, это единственное место в мире, где я могу себя чувствовать относительно комфортно. Именно здесь мне проще всего было рассказать тебе, как я стала той, кем являюсь теперь. Отвожу взгляд, не в силах смотреть волчице в глаза, которые словно пронзают меня насквозь. - Юна, - ощущаю на своей шее легкий укус, - у меня сейчас очень важный период. Мне нужно удерживать в себе зверя на протяжении всей лунной фазы, чтобы в момент ее наибольшей активности обрести максимальное количество силы и гнева. - Но разве я тебе способна помешать? - Не хотелось бы этого признавать, но Аманда права. Нам нужно расстаться на какое-то время. Я должна покончить с колдуньей не только из-за собственной в этом заинтересованности. С тех пор как Гленда обратила меня в волка, я преследую ее, чтобы защищать от ее нападений простых людей. Это смысл моего существования. Мой долг. И пока на мне лежит проклятье, он меня не отпустит. - Дана, я хочу быть рядом с тобой, чтобы ни происходило, чем бы ни грозили мне или тебе обстоятельства. Волчица крепко прижимает меня к себе, и я чувствую, как мелкая дрожь пробегает по ее телу. - Я вернусь к тебе, Юна, - повторяет она, вонзая в бледную кожу над трепещущей артерией острые, оставляющие синеватые следы зубы. Опьяненное сознание начинает подводить меня, и я с тихим стоном тянусь губами к губам Даны за лишающим меня остатков воли поцелуем. *** Не спеша натягивая футболку, я наблюдаю, как Дана наливает в чашку травяной чай, заваренный и принесенный с кухни для меня, а слегка обжаренный хлеб и небольшие мясные рулетики наполняют бесподобным ароматом небольшое помещение комнаты. Заставляя громко скрипеть пружины, я поднимаюсь с кровати и направляюсь к Дане. - О-о-о... - с нескрываемым аппетитом волчица окидывает взглядом мои обнаженные ноги. Я делаю вид, что не замечаю подобной реакции, и как ни в чем не бывало усаживаюсь на стул. - Тебе нужно восстановить силы, - хитро прищуриваясь, Дана пододвигает ко мне тарелку с горячей закуской и с удовольствием наблюдает, как мои щеки заливает яркий румянец. Когда волчица ласково проводит кончиками пальцев по моему запястью, продолжать изображать отстраненность мне становится много сложнее. Я стаскиваю с чайника узорное полотенце и расстилаю его поверх своих неприкрытых ног. Дана хохочет, приседает на корточки и разворачивает меня к себе. Приподнимает белое полотно и нежно прикасается губами к коже. Ее поцелуи начинают медленно подниматься наверх по бедрам, делая мою попытку удержать их плотно стиснутыми провальной. Наклоняюсь вперед и целую волчицу в макушку, а затем соскальзываю с шелковой обивки навстречу любимой, подталкиваемая ее руками, и оказываюсь стоящей перед Даной на коленях. По настойчивости и глубине поцелуя я догадываюсь о желании волчицы, а ещё по тому, с какой юркостью ладошки девушки снуют под моей футболкой. Однако мне не удается вновь погрузиться в эйфорию близости с любимой, так как настойчивый звонок колокольчика на первом этаже и сопровождающий его громкий стук в парадную дверь грубо прерывают наше уединение. - Как некстати, - шепчет Дана и, быстро поднимаясь сама, помогает и мне встать на ноги. - Я посмотрю, кто там пришел и зачем, а ты пока поешь и оденься. Девушка выходит из комнаты и направляется вниз, а я устремляюсь к недостающим, беспорядочно разбросанным по кровати деталям моего сегодняшнего гардероба, чтобы уже полностью облачиться в него. *** Мириам нарочито громко цокает острыми каблучками, вышагивая по гостиной. Рыжеволосая девушка подходит к небольшому диванчику, на котором сижу я, и мне становится очень неуютно под наполненным неприязнью взглядом, когда Мириам совершенно беззастенчиво осматривает меня. - Дана, она знает, что тебе предстоит? Волчица в мгновение ока оказывается между мной и непрошенной гостьей. - Мириам, я не собираюсь обсуждать с тобой подробности моей личной жизни. Если ты сказала все, что Аманда просила передать мне, то можешь идти. В глазах Мириам вспыхивает гнев. - Ты меня выгоняешь? - Пока только прошу покинуть мой дом. - Да как ты смеешь так со мной говорить после всего, что между нами было?! - возмущенно вскидывается девушка, делает решительный шаг, приближаясь к Дане, и заносит руку наверх. - Не передергивай, Мириам! - волчица легко останавливает удар, крепко хватая гостью за запястье и, быстрыми шагами удаляясь к выходу, силой вынуждает девушку следовать за собой. Шатенка продолжает негодовать, выкрикивая в адрес Даны проклятия, пока та не выталкивает ее за порог. - Мириам, возвращайся к себе и перестань приписывать вещам ложный смысл. - Дана! Дверь перед носом самоуверенной девушки захлопывается, оставляя ее ни с чем. - Дана, ты ещё пожалеешь об этом! Я вполне понимаю, что у каждого из нас есть свое прошлое. И оно ни в коем случае не должно отбрасывать тень на настоящее, в котором жизнь идет своим чередом. И что у нас у всех однажды случались первые отношения, после которых, возможно, были последующие. Я все это знаю. Но. Доставляя мне очень неприятные ощущения, в душе просыпается ревность. Возвращаясь, Дана не смотрит на меня. Ей этого не нужно, чтобы догадываться о том, что сейчас со мной происходит. - Юна, я отвезу тебя домой. Сожалею, что ты стала свидетельницей этой нелепой сцены. Мириам не сдержана и импульсивна чрезмерно. И часто не обосновано. Поэтому постарайся не обращать внимания на ее выходки. Соглашаясь, киваю головой и очень явственно осознаю, что если немедленно не сменить тему разговора, то мои мысли относительно рыжеволосой девушки и волчицы меня поедом съедят. - Дана, она - твоя девушка? Вскакиваю, как умалишенная, и почти бегу из гостиной, боясь услышать ответ и почти ненавидя себя за то, что всё-таки спросила об этом. - Юна, мне казалось, что я вполне однозначно отвечала на действия Мириам. Совершенно глупо улыбаюсь, нелепо размахивая перед собой руками, открываю рот, чтобы что-то сказать, но, так и не найдя нужных слов, молча выскакиваю за дверь. Теперь Дана точно будет думать, что травма моей головы не так уж и безобидна. На моем лице появляется гримаса разочарования. Ну вот почему остальные люди, как люди, а я всегда умудряюсь всё испортить? Звук открывающейся двери за моей спиной помогает мне взять себя в руки. Не то, чтобы полностью, но в какой-то степени, да. Ну хорошо, совсем немного, самую малость, но этого достаточно, чтобы выглядеть, не вызывая состраданья... Ладно, я принимаю решение держать язык за зубами и изо всех сил стараться производить впечатление человека, бесконечно довольного жизнью. Дана запирает дверь, практически не сводя с меня взгляда. - Юна, ты в порядке? Улыбаюсь как можно беззаботнее. Волчица пристально всматривается в мое лицо и бережно берет под локоть. - У меня такое чувство, что ты сейчас свалишься в обморок. - Нет, Дана, все хорошо, - отворачиваюсь от девушки и, спускаясь с крыльца, театрально восхищаюсь садом, деревья которого щедро предлагают сулящую спасительную прохладу тень. – Какой огромный сад. В такую жару находиться в нем – было бы самое лучшее. Тянусь рукой к пышной зелени и скольжу пальцами по листьям. Сбегаю по оставшимся ступенькам вниз и едва делаю шаг вперед, как чья-то тень, мелькая между толстыми стволами деревьев, заставляет меня остановиться. Дана приобнимает меня за плечи, прижимает к себе, а затем громко и отчетливо произносит: - Твоя сущность не способна измениться, Мириам, как ни старайся. Даже обычный человек запросто может обнаружить твое присутствие. Но никто не появляется и не откликается. - Мириам, я запрещаю тебе находиться на территории моего дома без моего на то разрешения. Сейчас же покинь этот сад! И Дана направляется к тому месту, где по ее предположению должна быть рыжеволосая девушка. Ощущая возрастающее нервное напряжение, я пячусь назад и присаживаюсь на ступени крыльца. Тем временем Дана медленно продолжает приближаться к Мириам, но в какой-то момент останавливается и в голосе волчицы я слышу испуг. - Мириам?! В следующее мгновение неописуемый ужас сковывает все мое существо, слова застревают в горле, а пересохший язык словно прилипает к нёбу: из-за дерева навстречу Дане выскакивает огромное, чудовищного вида существо. Темная густая шерсть топорщащаяся и издающая отвратительный запах, который мне приносит горячий воздушный поток, свирепый взгляд налитых кровью глаз, комья земли, летящие из-под тяжелых лап с длинными когтями, - всё это как нельзя лучше свидетельствует о намерении зверя. Вдруг оборотень как-то неестественно содрогается, словно захлебываясь собственной слюной, громко хрипит и начинает отфыркиваться от вязкой мокроты, которая брызгами разлетается в разные стороны. Я, повинуясь в данный момент исключительно инстинктам, начинаю отползать по ступенькам наверх, пока не упираюсь спиной в дверь. Вжимаюсь в нее сколько могу и чувствую, как начинает ныть затылок, посылая пульсирующие спазматические толчки в висок, словно напоминая мне, как однажды подобная боль уже вела отсчет последних минут моей жизни. - Да... Дана... - выплевывает озлобленная тварь имя волчицы, капая с выпирающих клыков тягучей слизью. - Покажи... своё истинное лицо... - Зачем ты сделала это, Мириам? - Дана немного отступает, но по-прежнему сохраняет человеческий облик. - Ты же понимаешь, это не поможет справиться со мной. - Я не... с тобой... - оборотень делает движение обойти Дану, но девушка тотчас преграждает собой путь. - Даже не думай! Ещё один шаг в ее сторону, и я тебя не пощажу. Вон отсюда, Мириам! Если ты вынудишь меня сейчас быть более убедительной, то тебе придется туго! Животное грузно отпрыгивает от Даны, сбивая часть коры со ствола, ударяется боком об дерево, за которым недавно пряталось, и начинает уходить в глубь сада. - Возвращайся к Аманде, немедленно! - не сбавляет напор Дана. - И никуда не выходи из ее дома. Я вернусь через некоторое время, и мы будем думать, что с тобой делать. - Дана, - сквозь рычание роняет зверь, - теперь мы можем быть вместе... навсегда... Эта девчонка умрет, а я останусь с тобой... И... я никуда не уйду... Со стороны ворот слышится посторонний звук. Фрэнк, буквально врываясь в них, бежит к дому, видит меня, неподвижно сидящую на крыльце возле двери, и неподдельная тревога появляется на его лице. - Фрэнк! - окликает парня волчица. - Фрэнк, немедленно увези Юну домой! - Дана, плохие новости! Мириам добралась до… - он замолкает, ошеломленно уставившись на ощетинившегося зверя. - Я уже знаю, Фрэнк. Парень рассеянно кивает головой и снова переключает внимание на меня. Несчастный вид загнанной в угол жертвы без лишних слов говорит о моем состоянии. Фрэнк торопливо приближается ко мне, подхватывает под руки, и мое тело подчиняется. - Дана... - окликаю любимую, семеня за парнем по узкой дорожке, но вздрагиваю и, отшатнувшись, налетаю на него, когда Мириам делает выпад в мою сторону. Фрэнку ничего не стоит развернуть меня, цепенеющую от страха, словно неуклюжую, безвольную марионетку, таким образом, чтобы я оказалась спрятанная за ним, а когда я снова пытаюсь отыскать взглядом Дану, то вместо девушки вижу огромного волка. Отливающие карминовой медью глаза волчицы лишь мгновенье взирают на меня. - Быстро! Уходим! - коротко командует Фрэнк. Будто в прострации, словно это происходит не со мной, позволяю усадить себя в уже знакомый пикап, и лишь когда Фрэнк разгоняется так, что, я, подскакивая на ухабах, головой задеваю крышу кабины, я начинаю приходить в себя. - Что это сейчас было? - животный страх, владеющий мной, не желает отпускать, оттого слова звучат еле слышно, но водитель улавливает их. - Мириам никак не может смириться! Хоть и убивать тебя ей не с руки...- начинает тараторить парень, но немедленно осекается и умолкает. - Фрэнк?.. - Тебе Дана потом сама расскажет, - угрюмо бурчит в ответ парень, вперившись взглядом в дорогу. - Дана... Дана... - рассеянно шепчу я. - С ней все будет в порядке, даже не сомневайся. Эта Мириам поступила довольно глупо и не осмотрительно, но Дана ей не позволит совершить задуманное. - А чт... что она задумала? - смотрю на скривившиеся губы Фрэнка и отказываюсь признавать очевидное. - Нет... - мотаю головой, отчего боль в виске становится ещё сильнее. На очередной рытвине меня подбрасывает так, что я с особой силой достаю самой верхней точкой своего организма до отнюдь не мягкой обшивки кабины, вскрикиваю и затихаю на своем месте, закрывая руками лицо и беззвучно роняя слезы. Когда деревня остается далеко позади, контроль над собственными эмоциями ко мне частично возвращается. Я нащупываю в кармане брюк телефон, включаю его и судорожно набираю номер. - Макс, - я стараюсь говорить спокойно, но это не приносит желаемых результатов. Из трубки на меня начинает сыпаться целый шквал вопросов одновременно с руганью за то, что не отвечала на звонки, отключила телефон и без предупреждения ушла из дома в неизвестном направлении. Я не вникаю в слова Макса, я думаю, как сказать ему о случившемся, не усугубляя его отношение к Дане. Но, черт возьми, когда Бог раздавал глупость, он не пожалел ее для меня. - Макс, встреть меня на конечной сто пятого автобуса и, пожалуйста, быстрее, как можно быстрее! - мой голос срывается, а в трубке на полную катушку начинает голосить Макс. - Юна, ты где?! С кем?! Ты с этой?... – парень, видимо, по необходимости отбрасывает трубку в сторону, поэтому его голос продолжает звучать отдаленно, однако я разбираю каждое слово, которое он произносит, каждое ругательство в адрес волчицы и каждую угрозу. - Нет, Макс, нет! Дана тут не при чем! Она меня спасла, Макс! - кричу я, держа телефон возле губ, словно микрофон. Прикладываю аппарат к уху и слышу отчетливо и так громко, словно абонент находится в непосредственной близи от меня. - Я убью ее. Как только пикап выскакивает на автостраду, Фрэнк выжимает из послушного авто всё, что только может, и от этого ощущение погони усиливается с возрастающей прогрессией. Макс звонит, почти не переставая, вернее, держит меня постоянно на связи, лишь периодически на несколько секунд отключаясь. В какой-то момент меня накрывает уже знакомое чувство преследования. Кручу по сторонам головой и мимоходом замечаю, как напряжен Фрэнк. Пробую не придавать значения этому факту, списывая на самую обычную сосредоточенность при вождении, - но у меня ничего не получается, и я почти сдаюсь захватившему меня ощущению опасности. "Дана, это ты?.. Или это та, другая волчица, которая так яростно хочет отвоевать тебя любой ценой?" Быстрая езда, особенно на скоростных трассах, меня всегда пугала, но сейчас несущийся на пределе своих возможностей пикап кажется мне еле ползущей черепахой. Принимаю очередной дозвон от Макса, и тут происходит столкновение настолько сильное, что автомобиль выносит на полосу встречного движения, несколько раз закручивая вокруг оси. Предохранительные ремни спасают нас с Фрэнком от принудительной эвакуации из авто, но виском я все-таки ударяюсь о пластик внутренней отделки. Фрэнк хватает меня рукой за подбородок и бегло оценивает рану. Затем пару секунд пристально смотрит в глаза и вновь возвращает ладони на обод руля. - Что случилось? - рефлекторно начинаю осматриваться вокруг, ища причину аварии, но она сама меня находит. Пока Фрэнк выкручивает руль, чтобы вернуть машину на прежний курс, кто-то мощным ударом выносит стекло дверцы с моей стороны. С визгом я успеваю отвернуть лицо от разлетающихся осколков, Фрэнк обеими руками тянет меня на себя, держа за плечи, но все та же упругая эластичная лента ремня безопасности делает меня заложницей собственной защищенности. Клацанье зубов у самого моего уха лишают меня остатков разума, и я, прикованная к креслу, начинаю в панике метаться, истошно голося и хаотично размахивая руками. Звонкая пощечина оставляет свой впечатляюще алый след на моей коже; я замираю, на некоторое время переставая даже дышать, и ошалело смотрю на искаженное гримасой ужаса лицо Фрэнка, который немедленно пользуясь моментом отстегивает фиксирующий ремень и выволакивает моё существо из машины. Парень крепко прижимает меня к себе, уткнув носом в грудь и не давая пошевелиться. Я же умудряюсь изловчиться, и картина двух сошедшихся в схватке волколаков чрезвычайно шокирует меня. Мириам всё время держится рядом с пикапом, и, налетая на него, то одна, то другая волчицы оставляют вмятины на корпусе авто. От лобового стекла не остается и следа, когда Дана отшвыривает от себя обезумевшего оборотня. Вваливаясь на половину туши в кабину, Мириам, смачно окрашивает торчащие острые обломки своей кровью, тут же с диким ревом вскакивает и в который раз нацеливается в нашу с Фрэнком сторону. Парень медленно пятится к обочине, поддерживая меня и увлекая за собой. Мириам отталкивается и прыгает с капота; Дана рывком устремляется наперерез атакующему оборотню, их громоздкие тела снова сливаются в мешковатую окровавленную массу и тяжело падают на дорожное полотно. Вижу, как клыки остервеневшей Мириам погружаются в темную шерсть на шее волчицы, слышу, как Дана, на протяжении всего хода борьбы сдерживавшая себя, чтобы не причинять сопернице смертельных ран, грозным, душераздирающим рыком делает последнее предупреждение той, и каменею, когда раскаленный, лоснящийся изнуряющим зноем воздух содрогается от пронзающих его оглушительных выстрелов. На мгновенье все смолкает. Оборачиваюсь, узнаю машину Макса и двух его знакомых, целящихся из охотничьих ружей в ощетинившихся животных. Фрэнк и я, словно по команде, срываемся с места и мчимся в противоположных направлениях: парень к своему авто, а я - к людям. Макс стремительно направляется ко мне. Решительность читается в каждом его порывистом движении, в тонкой мраморной полоске его плотно сжатых губ, в его гневном взгляде. - Ма-а-акс! Нет, Макс, не надо! - я бегу навстречу другу с раскинутыми в стороны руками, словно выставляя защиту для своей любимой. - Макс, стой! Не стреляй! Мои вопли перекрывает очередной выстрел, и я, оборачиваясь назад, вижу, как, пошатнувшись, Дана грузно заваливается на бок. - Не-е-ет!!! - я останавливаюсь. Мириам, мелькая среди деревьев, моментально исчезает в чаще леса, а Фрэнк, сидя за рулем своего пикапа, что-то громко кричит волчице, стремясь как можно ближе подогнать к ней машину. Звучат ещё несколько выстрелов, и моё тело, словно подхваченное невидимой волной, начинает двигаться в обратном направлении. Дана делает несколько попыток подняться, и в очередной раз ей это удается; Фрэнк разворачивает машину таким образом, чтобы максимально прикрыть волчицу от снайперов, а я, рыдая в голос, со всем отчаянием своим, со всей своей неприкрытой болью стремлюсь к любимой и зову, и зову ее, и умоляю только об одном – спастись. Мне остается лишь обогнуть кузов, чтобы оказаться рядом с Даной, но в этот момент меня крепко хватают за руку, разворачивают, перекидывают через плечо и быстро уносят. Я барахтаюсь, желая освободиться, но всё безрезультатно. - Макс! - кричу я и барабаню кулаками по его широкой спине. - Макс, отпусти меня! Мне нужно к ней! Ма-а-акс! Но мои просьбы остаются без внимания, и в невероятно сильных руках парня я чувствую себя пойманным зверем. - Дана, уходи! Беги, Дана!!! – бьюсь я в непрекращающейся истерике, словно потерявший разум человек. Шквал оружейных выстрелов вновь обрушивается на волчицу, когда та выползает из-под своего временного укрытия на обочину и, с трудом удерживаясь на подкашивающихся лапах, тащится в сторону леса. Фрэнк быстро разворачивает пикап и уезжает. Получая очередной заряд, оборотень вздрагивает всей своей массой и сдавленно, прерывисто рычит. - Дана, Дана... - повторяю и повторяю я, чувствуя, как начинаю слабеть. Делаю ещё несколько рывков и безвольно повисаю на Максе. Парень перехватывает мое беспомощное тело руками, а один из охотников помогает втащить меня в машину и уложить на заднем сидении. Во мне нет сил сопротивляться или бороться. Я даже пошевелиться не могу. Окружающие предметы и люди теряют привычные очертания, расплываются, и лишь образ умирающего оборотня я четко вижу перед собой. - Макс... - произношу, едва шевеля губами. - Не убивай Дану. Слезы горячими потоками беззвучно стекают по вискам; странная немощь, наваливаясь громоздкой, парализующей субстанцией не дает открыть глаза. Я брежу, неотвратимо погружаясь в сдобренное абсурдными сюжетами видение, в которое последним добирающимся до меня отголоском реальности сквозь тяжелеющее, густое, как патока, сознание врываются звуки ещё нескольких выстрелов и чьё-то безразличное: "Готово".