Остаться с тобой навсегда

На крыльце избушки, которую, как нам с Максом хотелось думать, мы покинули навсегда, появляется один из тех двух парней, которых некоторое время назад мы уже видели здесь, и направляется в нашу сторону. - Как прогулка? - ехидство, с которым незнакомец обращается к нам, легко могло бы вызвать вполне справедливый гнев, если бы не владеющее мной и Максом состояние полной ошарашенности. - Больше так не делайте. Мне, конечно, не сложно, но я не горю особым желанием тратить на вас магическую силу. - Так это ты нас зачаровал? - вступает Макс в диалог с дерзким молодым человеком. - С какой целью, можно поинтересоваться? - Вы должны оставаться здесь, и это не обсуждается, - сухо констатирует парень и, указывая рукой на избу, требует нашего подчинения. - Послушай, - Макс делает шаг навстречу незнакомцу, - отпустите девушку... Я останусь, даю слово, и выполню любое условие, какое вы ни потребуете. Все, что угодно. Но в ответ парень лишь отрицательно мотает головой. Макс помогает мне подняться на ноги, и мы удрученно плетемся к крыльцу. Я подавлена, совершенно подавлена полной безвыходностью нашего с Максом положения настолько, что перестаю бороться. - Макс, меня они не отпустят, это ясно как белый день. А поскольку мы с Даной связаны древним заклинанием, я бы впуталась в эту историю рано или поздно. Видимо, это мой крест. Мы поднимаемся по скрипучим ступеням и подходим к чуть перекошенной, но на вид еще достаточно крепкой двери. - Юна, во-первых, не говори ерунды, а во-вторых, мы еще посмотрим, кто кого, - Макс, в отличии от меня, не сдается или ради меня делает вид, что оружие складывать не собирается. - И постарайся не отходить ни на шаг. Незнакомец, сыгравший с нами злую шутку, остается снаружи, а мы, осматриваясь, заходим в дом. По правую руку вдоль стены стоят несколько стульев, стол и лавки вокруг него, ближе к середине стены, что напротив нас, – старый, но, судя по наличию золы в топке, еще работающий камин. Левая часть комнаты скрыта от посторонних глаз занавеской от потолка до пола подвешенной на чуть провисшей веревке, концы которой закреплены на двух противоположных стенах. Макс и я в полном молчании устраиваемся за столом на одной из лавок, садясь спиной к стене. Вижу, как взглядом парень обследует нехитрое жилище, и догадываюсь, в поисках чего. Я тихонько пихаю друга локтем и кивком головы указываю на металлическую кочергу, небольшим концом рукояти торчащую из холодной каминной топки. Макс намеревается мне что-то сказать, но тут фалды занавески вздрагивают, распахиваются, и мы видим мучаемого немощью Грега. Макс превращается в комок напряжения настолько сильного, что я слышу, как скрипят его стиснутые зубы. Следом за Грегом появляется второй из незнакомцев. - Грег, дождись Аманду. Она уже скоро будет здесь. Тебе нужно сначала подлечиться. Но оборотень не слушает настоятельные увещевания, а, с трудом передвигая ногами, приближается к нам с Максом. - Даже не думай подходить! - шипит Макс. - Макс, прошу тебя,.. выслушай... - Грег делает паузу, наполняя небольшое помещение дома шумным, тяжелым дыханием. - Я не... не сделаю ничего... плохого... - Я не верю тебе! - атакует Макс. - Ты лжешь, ты все время лжешь! - Я... не лгал тебе, говоря,.. - Замолчи, я не поверю больше ни одному твоему слову! Ты притащил нас сюда в этот чертов лес и ни разу не был с нами до конца откровенен. - Я виноват, согласен,.. но не в том, что привез вас сюда... - Ты говорил, что мы не пленники, но у нас не получилось даже выбраться на дорогу, и это потому, что здесь все, буквально все пропитано вашей магией, противостоять которой у меня, к сожалению, нет возможности! - Макс, выслушай... - А ведь ты... - Макс сглатывает тугой ком. - Ты... ты обещал, что защитишь нас... Юну и... меня… Ты настаивал, чтобы я доверял тебе! Грег подходит к нам на расстояние вытянутой руки и останавливается, словно натыкаясь на невидимый барьер, который возводят последние сказанные Максом слова. На лице оборотня следы боли. Но не физической. - Я виноват... в том, что не продумал свои действия... на случай, если вы захотите... сбежать... - и Грег, с трудом стоя на ногах, в очередной раз отвергает помощь своего приятеля, который норовит поддержать иного. - Ну конечно, мы же оказались такой легкой добычей, что заставить нас подчиняться было проще простого! - Макс! - почти рычит Грег, заставляя моего друга умолкнуть. - Ты ничего не понял... Подобный эмоциональный выплеск обходится оборотню очень дорого: Грег, теряя равновесие, наваливается руками на стол, и только неимоверным усилием воли ему удается не упасть. Макс резко подается вперед, но, видя, что иной еще может самостоятельно держаться, снова усаживается на лавку, кажется, даже не придавая этому порыву того значения, которого он заслуживает. - Что же я не понял? - чуть сбавляет обороты Макс. - Выйдя из дома... вы нарушили защиту... он... воспользовался... - Грег, мотаясь, словно мертвецки пьяный, садится на лавку по другую сторону стола от нас с другом. - Я ведь просил... просил вас... вернуться... в дом... - Так значит, мы, покинув дом, сделали себя уязвимыми? - растерянно лопочет Макс и виновато горбится, закрывая лицо руками. - А ты? Ты, получается, подставил себя под его нож, чтобы... - Я... чувствовал его... - Грег говорит очень тихо, почти теряя сознание. - Он маг... очень сильный... а я оборотень... у меня нет такого могущества, чтобы противостоять его чарам... Я знал, что он близко, но не знал, насколько... но я был готов... - К чему? - упавшим голосом спрашивает Макс, полный раскаянья. - Чт... Не договаривая, Грег валится навзничь, но незнакомец вовремя подхватывает тело, бережно опуская на пол. Тут же подоспевший Макс помогает опустить ноги Грега на пол, а затем опускается на колени и, поддерживая иного за плечи, сгребает в охапку безвольного Грега, заботливо пристраивая у себя на груди его голову. Грег приоткрывает глаза, но взор его слеп. - Я... готов... - Молчи, молчи, Грег, - шепчет Макс, и голос его обрывается, словно ему пережимают горло. - ...готов... он... убил меня... - Тише, тише, прошу тебя… - уговаривает Макс и начинает раскачиваться так, как делают, чтобы убаюкать ребенка. - Лишь бы ты... Макс... остался... жив... - Молчи же ты, - парень низко склоняется над оборотнем, крепко прижимая его к себе. - Ты не умрешь... Ты обещал... Слышишь? Ты обещал... ради меня... - Ради тебя... я... Макс... я... люб... Оборотень умолкает на полуслове, и по тому, как Макс начинает трясти иного за плечи, я понимаю, что ситуация складывается для Грега наихудшим образом. Незнакомец громко окликает парня, что был все это время за дверью, тот вбегает в дом, и они вместе уносят Грега в левую половину комнаты. Макс еще какое-то время продолжает неподвижно сидеть на полу, затем неуклюже взбирается на лавку, а я, наблюдая его крайне расстроенный вид, пытаюсь подобрать слова ободрения, но так и не нахожу их. - Юна, я снова поступил не так, как следовало бы, - Макс смотрит на меня, и взгляд его тяжел от глубочайшего сожаления. - Из-за меня Грег рисковал своей жизнью. - Макс, я тоже причастна к этому... Мне искренне жаль оборотня, но нельзя не брать во внимание, что вся эта ситуация с недоговоренностью, с недопониманием происходящего натягивает нервы до предела. - Макс, мы с тобой - причина несчастья, случившегося с Грегом, но я не уверена, можно ли нас винить в нем. Макс отрицательно качает головой. - Мы запутались во всей этой неразберихе... Нас не отпускают, но и не говорят, что на самом деле происходит. Может, мы и могли бы доверять Грегу, но... Насчет остальных - я не уверен. Из-за шторы появляется один из незнакомцев, строго смотрит на Макса, а потом командует. - Зайди. - Я пойду к нему, - роняет Макс, немедленно с готовностью поднимаясь на ноги. Я хватаю парня за руку и останавливаю. - Макс, послушай, я все обдумала и приняла решение, - торопливо шепчу другу на ухо. - Меня они не отпустят, так как я им определенно нужна, но ты, Макс, ты ведь здесь по собственной воле. Грег тебя любит, он не сможет тебе отказать, к тому же он... он... - более уместное слово никак не хочет приходить мне на ум, и я говорю так, как есть на самом деле. - Он, возможно, умирает... - Нет, нет, Юна!.. Макс пробует высвободиться из моих рук, но я цепко, со всей остервенелостью впиваюсь в его футболку и тяну на себя. - Макс, послушай, попроси Грега тебя отпустить. Ты и так натерпелся по моей вине. Он не откажет, Макс! Парень силой отцепляет от своей одежды мои руки, а в голосе его звучат металлические нотки. - Я никуда не уйду, пока… Я остаюсь одна. Но мое одиночество скоро прерывается, и я, не зная, радоваться мне или еще больше огорчаться, испуганным взглядом приветствую входящую в дом Аманду. Ее сопровождают несколько молодых людей, двоих из которых я узнаю, так как видела их три дня назад, когда ждала, гуляя по аллее, возвращения Даны. Старушка лишь мельком недобро смотрит на меня и торопливо проходит за занавеску. Я ожидаю немедленного появления Макса, но даже теперь судьба не на моей стороне. Сначала за ширмой воцаряется полная тишина, а затем начинается шумная возня. Шторы идут как материал для импровизированного гамака, на который водружают Грега. Макс вызывается помочь нести раненого оборотня, и вскоре в доме остаемся только я, Аманда и четверо ее сопровождающих. - Пусть исполнится то, что предначертано судьбой, - голос старухи скрипит, словно изъеденный ржавчиной, доживающий свой долгий срок механизм. - Ты изначально была обречена на гибель, и то, что тебе однажды удалось чудом остаться в живых, лишь вопрос времени. - Что значит обречена? Моя фраза звучит нелепо и жалко. Я чувствую себя чужеродной в племени этих людей, не понимаемой и воспринимаемой лишь как объект, непосредственно связанный с историей, касающейся Даны. Аманда смотрит на меня с нескрываемой горечью. - Заклятье, наложенное на тебя, могло помочь Дане вернуть себе человеческое обличье. И оно исполнилось бы тогда, когда тебя лишила бы жизни сама Дана или другой оборотень. Так и должно было случиться, не будь волчица настолько мягкосердечной, чтобы пожалеть тебя... - Пожалеть?.. Пожалеть меня?.. Дана?!.. Нет! Она говорила, что... Она говорила... - Ох уж эта ее непреодолимая страсть спасать людей... И ты слишком легко веришь всему, что тебе говорят, - глаза Аманды смеются, внося в облик старой женщины нечто жуткое, устрашающее. - Я предупреждала тебя, чтобы ты держалась от волчицы как можно дальше, однако ты захотела идти на поводу у своих необоснованных амбиций. Но это уже неважно... Теперь единственно значимым остается намеченная на сегодняшнее полнолуние схватка Даны и Гленды. - Я вам не верю... - говорю я едва слышно. - Ты можешь верить во что тебе нравится. А можешь принять истину, каковой она является. Ты не послушалась меня, и теперь все только усложнилось. - Что вы имеете ввиду? - Все изменилось. Условия заклинания поменялись. - С чего... с чего вы это взяли? - Это все маг, который на стороне Гленды. У них давняя дружба, корни которой уходят в далекое прошлое. Рассел очень сильный колдун и смог изменить заклятье. Для Рассела ты не только избранница Даны, с которой у него такие же давние счеты, ты - единственный потомок его родословной ветви, к которой маг не питает, отнюдь, ни капли любви и с которой зарекся покончить. Поэтому условие заклятья Рассела очень простое: если Дана убьет Гленду, ты умрешь. - А Дана! Дана знает об этом? Аманда не испытывает ко мне ни капли сочувствия и не скрывает этого. - Дана знает то, что ей нужно знать... чтобы победить Гленду, - холодно отвечает старушка. - Когда я поняла, кем является этот маг, то чего-то подобного ожидала с его стороны, поэтому всячески старалась отгородить Дану от общения с тобой, чтобы ее привязанность к тебе не помешала волчице исполнить ее долг. - Я не понимаю только одного, какой вам прок от моей смерти? - Милочка, я так давно живу на этом свете, что уже и не помню, когда последний раз была пристрастна. Я лишь стремлюсь поддерживать логичный порядок вещей. - Сколько же вам лет? И разве вам не жалко тратить оставшееся время на... - Это твоё время бесценно, потому что мимолетно, а моё – скорее походит на проклятье. Оно как монета большого номинала, но вышедшая из обращения. Годится лишь для украшения пропахшей нафталином коллекции любителя древности. - Хорошо, я могу понять, почему моя участь для вас неважна, но как вы смогли допустить, чтобы жизнь вашего человека, Грега, оказалась под угрозой? - Грег сам виноват в случившемся, - Аманда говорит таким спокойным тоном, слово речь идет о совершенно обыденных вещах. - Но ты и твой друг прекрасно сыграли свои роли. - Наши роли? О чем вы говорите? - Чтобы я смогла пробить защитный барьер мага и выяснить, какие цели он преследует, необходимо было заманить его в ловушку. А для этого нам понадобилась хорошая приманка, - Аманда приближается ко мне, и под ее пронизывающим насквозь взглядом оторопь сковывает все мое существо. - Наши желания - это отчасти то, что влияет на нашу судьбу. Ты хотела сюда попасть, - и вот ты здесь. Все остальное оказалось результатом хорошо проделанной работы. За исключением поступка Грега. - Грег должен был нас защитить, когда мы вышли из дома? - нерешительно спрашиваю я и удивляюсь собственной наивности, когда получаю ответ. - Грег вообще не должен был вмешиваться в дальнейший ход событий. А поскольку он ослушался, поставив тем самым под угрозу срыва задуманное мной, то наказан по заслугам. - Да как вы смеете так говорить?! - Я смею, девочка. - Грег не пожалел себя! Он знал, что маг сильнее, и все равно не остался в стороне, когда мне и Максу грозила опасность! Старушка усмехается, и ее вскинутая вперед рука лапой огромной хищной птицы утыкается в меня кривым когтистым пальцем. - Ты все время забываешь, что хоть и являешься частью заклинания, но не ты главная фигура на этом поле. И решается не твоя судьба. Ты - лишь средство для достижения цели. Я долго ничего не могу сказать, да ответ мой никому и не нужен. Аманда уходит в сопровождении Пола и Клайда, а я остаюсь в доме под присмотром двух мне незнакомых... людей ли? *** За маленькими окошками дневной свет совсем гаснет, и теперь я и двое моих охранников сидим при неярком освещении двух керосиновых ламп, подвешенных на торчащие из стен огромные крюки. Теперь я знаю многое, очень многое, даже, возможно, то, чего мне знать и не нужно было бы. Не сразу у меня получается собраться с мыслями, но когда это удается, расклад, и правда, выглядит очень простым и логичным. А еще, словно двигаясь по замкнутому кругу, мысли неизменно застревают на одном единственном моменте: попытается ли Дана каким-либо образом помешать свершиться заклятью, если знает о нем, или все ее слова и обещания были всего лишь частью игры, чтобы без особых усилий заставить меня действовать по своему плану. Отсутствие Макса усугубляет угнетённость состояния. Где он? И знает ли о том, что теперь условия, от которых зависит моя жизнь, изменились? Только теперь осознаю, что амулета, подаренного Даной, со мной нет. Видимо, он сейчас там же, где и моя сумка, и телефон, и таблетки: в доме Грега. Думать о побеге - смысла нет. Блуждание в ночи по лесу меня не прельщает, к тому же вторая наша с Максом попытка, как, собственно говоря, и первая, показала, что это не лучшая идея. Так или иначе, пока я сижу и жду своей участи, в моей голове возникает много вопросов, однако поделиться рождающимися догадками и сомнениями мне не с кем. Я совсем одна. Совсем одна. Постепенно меня начинает одолевать сон. Я съеживаюсь в комок, облокачиваясь о стену, закрываю глаза и тут же оказываюсь в плену поглощающих меня сновидений, стремительно уносящих из реальности. *** В череде быстро меняющихся сюжетов и лиц мне слышится чей-то оглушительный крик, и я резко просыпаюсь. Глаза мои открываются раньше, чем мозг выходит из состояния сна, поэтому до моего сознания не сразу доходит, что я вижу перед собой. Лицо Даны, бледное и осунувшееся, резко контрастирует с обвязанным вокруг шеи легким разноцветным шарфом, задача которого, видимо, скрыть следы недавно полученных травм. С длинными рукавами свитер, выбранный явно не по погоде, вероятно, надет с той же целью. Напряженный взгляд волчицы прикован ко мне, я ощущаю неимоверно сильный прилив чувств и наконец-то совсем просыпаюсь. - Дана? - нерешительно произношу я, так как все еще сомневаюсь в действительности происходящего. - Это ты? Дана!.. Я немедленно вскакиваю на ноги, делаю несколько шагов навстречу волчице, но в этот момент зловещим эхом меня оглушают слова Аманды, вдруг звучащие в голове. Я останавливаюсь как вкопанная, испытывая сильнейшую внутреннюю борьбу между терзающими мою душу сомнениями и желанием позволить своему чувству взять верх и отдаться во власть любимой, чем бы мне это ни грозило. - Юна, я здесь, чтобы еще раз увидеть тебя, прежде чем отправлюсь... - Дана, - перебиваю я волчицу, но вместо слов у меня начинают литься слезы, совершенно не позволяя мне что-нибудь произнести. Волчица мгновенно приближается ко мне, но в ее заботливых, уютных объятиях я еще больше раскисаю, поток слез переходит в истерику, и я плачу навзрыд, содрогаясь всем телом, крепко обвивая шею любимой руками. - Юна, прошу тебя, успокойся. Скоро все закончится, и мы наконец-то сможем быть вместе. - Вместе? - я, хлюпая носом и размазывая слезы по лицу, отстраняюсь от волчицы. - Как мы сможем быть вместе?! Насколько мне известно, дела обстоят хуже некуда... И... Ты скрыла от меня правду, ты обманула меня, а я не люблю, когда меня обманывают! Я знаю, кто ты! Я понимаю, что происходит, но, я настолько запуталась, что не уверена, чему могу верить, а чему нет! - Если я скажу тебе все, как есть, то ты никогда больше не захочешь меня видеть. - Да я тебя уже не хочу видеть! - вдруг, сама себя не узнавая, кричу я. - Что всё это значит?! Моя жизнь всегда была похожа на чрезвычайное происшествие, но с той поры, как я встретила тебя, она превратилась в сплошную катастрофу! Что это за дом? Кто эти люди?! - Здесь тебе необходимо побыть некоторое время, а эти люди будут тебя охранять. - Почему мне необходимо быть здесь, Дана? Для чего?! Скажи мне! Скажи же!! Волчица подходит ко мне, вешает на шею свой тотемный амулет и крепко сжимает в объятиях. - Помолись за меня. Задыхаясь от переполняющих меня эмоций, я с диким криком вырываюсь из рук любимой, налетаю на попавшийся под ноги стул и, теряя равновесие, падаю на пол. - Я вернусь за тобой, - волчица, сверкая в полумраке желтоватым светом глаз, разворачивается и выходит из дома. Тут же один из находящихся в доме людей запирает за девушкой дверь и остается около нее, видимо, принимая своеобразный пост. Срываю с шеи амулет и кидаю со всего размаха в закрытую дверь. - Я тебя ненавижу! - кричу в полной уверенности, что мои слова слышит та, которой они предназначены. - Уходи! Уходи и больше не смей появляться в моей жизни! Зажимаю рот руками, но рыдания с хрипом звучно выхлестываются наружу, смешиваясь с резкими словами в адрес волчицы. Некоторое время я, совершенно забывая про находящихся рядом в полном безмолвии людей, поношу последними словами свою глупость и доверчивость, свою никчемную жизнь, безрассудство Макса и эту самоуверенную, властную женщину, которая просто перевернула мою судьбу, мой внутренний мир. Женщину, которая знает обо мне всё, до самых мельчайших деталей, сама оставаясь для меня неразгаданной тайной; существование которой я ощущаю, даже когда она находится на огромных расстояниях от меня; присутствие которой стало для меня настолько необходимым, что это занимает все мои мысли; которая теперь позволяет себе уйти неизвестно куда, оставляя меня с незнакомыми людьми, зарождая в моей душе ещё большее чувство тревоги за нее. - Когда ты вернешься, меня, может, и в живых-то уже не будет… - лепечу я себе под нос, когда в памяти всплывают слова Аманды, сказанные относительно заклятья, но это меня тут же подстегивает сорваться с места и кинуться к двери. - Дана!!! Кричу так громко, насколько хватает сил, но слишком поздно, чтобы волчица смогла услышать меня. Налетаю на запертую дверь, впечатываясь в нее, и это, словно отрезвляющая пощечина, заставляет мои эмоции стихнуть. Я перестаю реветь, разворачиваюсь спиной к двери, и мой взгляд падает на лежащий на полу артефакт. Приглушенный разговор присутствующих людей привлекает мое внимание, и мне в голову приходит мысль, что выгляжу я в настоящий момент как не совсем здоровый человек... Вернее, совсем нездоровый. В плане психики. Но мне сейчас до этого совершено нет дела. Я подхожу к костяному волку, который с мягким мерцанием желтоватых глаз смотрит на меня... с упреком? Опускаюсь на четвереньки, подбираю вещицу и прижимаю к себе. - Вот только посмей вернуться, я тебе всё выскажу! - снова начинаю подвывать, шмыгая носом. - Только попробуй, вернись! - наглаживаю пальцами молчаливую статуэтку. - Только вернись... - закрываю глаза ладонью и заливаюсь новой порцией слез. - Вернись... Пожалуйста, только вернись… *** Уже глубоко за полночь в дверь раздается стук. Стук очень тихий, скорее, похожий на шарканье или царапанье. Я чувствую себя вынырнувшей из темного, холодного омута, похожего не на сон, а на болезненное забытьё. Сижу на полу, не смея сдвинуться, ощущая в груди сильные, учащенные толчки и испытывая непреодолимое желание позвать, а в ответ услышать дорогой знакомый голос. Парень, что сидит у двери настороженно прислушивается и только спустя несколько мгновений решает открыть дверь. Волчица не заходит, она вваливается в дом, тут же падая на пол в абсолютном изнеможении. Я быстро поднимаюсь на ноги и устремляюсь к Дане. Нависаю над ней и застываю в воздухе, боясь сделать неверное движение. Мои губы что-то беззвучно шепчут, руками тянусь к ней и не смею прикоснуться. Опускаюсь на колени рядом и сквозь пелену, застилающую покрасневшие от долгого рыдания глаза, пробую разглядеть раны, которые, обильно кровоточа, багряно-грязным узором покрывают открытые участки тела волчицы. Дана приоткрывает веки, но я сомневаюсь, видит ли она меня: ее остекленевший взгляд совершенно неподвижен. Провожу рукой перед ее глазами - ничего. Дыхание ощущается, но очень слабое, еле различимое, и, чтобы его почувствовать, я наклоняюсь ухом к самым ее губам. - Дана... - шепчу, с надеждой вглядываясь в пугающее мертвенной бледностью лицо девушки. Парни просят меня не мешать и начинают колдовать над ранами волчицы. Дана почти не реагирует на их прикосновения, лишь изредка глухой стон продирается из ее гортани, даря мизерную, но надежду на то, что ещё не все потеряно. Сижу рядом с любимой и смотрю, как подрагивают ее веки, словно оживая, словно желая, но никак не решаясь распахнуться, а мелкие судороги, заставляющие подергиваться ее скулы, говорят о том, что Дана все же реагирует на боль. Хочу провести пальцами по ее щекам, хочу прижаться к ней и держать в объятиях, пока она не придет в себя. - Люблю тебя... - само собой слетает с моих губ, но я слышу эти слова со стороны, словно их произносит кто-то другой. Вижу, как на мгновение разглаживается лицо Даны, избавляясь от следов испытываемой боли, а с полуоткрытых губ я считываю свое имя. - Юна... знаю... Корпящие над Даной люди приподнимают девушку на руки и выносят на улицу. Я следую за ними, не совсем понимая их намерения, но не осмеливаясь задавать какие-либо вопросы. На некотором расстоянии от дома Дану укладывают на неширокий настил из досок и оставляют лежать под пристальным взглядом огромной спелой луны, истекающей диким, дурманящим соком своих лучей. - Пусть лежит здесь, - говорит один из парней, и они, разворачиваясь, уходят обратно в дом. Опускаюсь на траву рядом с лежащей на импровизированном ложе Даной, беру ее руку, подношу ладонью к своему лицу и прижимаю к щеке. Так и остаюсь лежать на прохладной земле, чувствуя, как постепенно отпускает напряжение, как все мое существо тянется к той, чьё дыхание для меня сейчас единственно важный звук; как меня всё больше захватывает осознание близости той, чьё тепло - единственное, что может согреть меня в этой жизни. Внезапно меня захватывает мысль, что если бы Дане не суждено было проснуться, то я бы предпочла так и остаться возле нее и медленно таять, угасая с каждой минутой, чтобы воссоединиться с ней где-то в далекой призрачной параллели голубовато-матовых прерий горделивой луны. *** Раннее утро будит меня громким стуком в дверь избушки. Я лежу на широкой кровати, закутанная в теплое шерстяное одеяло и не испытываю ни малейшего желания выбираться из-под него. Но стук настойчив, словно желает принудить меня встать и впустить гостя. Я нежусь в тепле своего "гнездышка" и прикладываю все усилия, чтобы не замечать будоражащего меня звука. "Мне было велено запереться и никому не открывать до условного стука в окно", - укрываюсь одеялом с головой и с тревогой вспоминаю, как на рассвете Дану уносят в деревню, в дом Аманды. - Юна! Слышу доносящийся с улицы приглушенный голос Макса и лишь это заставляет меня покинуть кровать и бегом направиться к двери. - Макс, где же ты был, Макс? - радостно бросаюсь в объятия друга. - Макс, тут столько всего произошло с тех пор, как ты ушел с Грегом, кстати, как он? - Да нормально, - отмахивается парень и это меня несколько настораживает. - Макс, что-то не так? - Юна, да уже давно все не так, как должно быть у нормальных людей, и я предлагаю тебе поскорее уехать из этого места. - Уехать? Как уехать, Макс? - я тяну парня за руку, заставляя пройти в дом и присесть за стол. - Пока я не узнаю, что со здоровьем Даны, я никуда не уеду. Макс молча качает головой. - Юна, разве мало ты пострадала из-за этой чертовщины? - Точно, Макс, другого слова к этому всему сложно подобрать, но я обещала Дане ждать ее здесь и не могу нарушить слово. К тому же, я хочу быть уверена, что Гленда теперь получила свое и наконец перестанет доставать Дану... - А почему ты так уверена, что Гленда жива? - Макс в ужасном настроении, но я не теряю надежды его расшевелить. - Потому что и я жива, - улыбка моя имеет все основания быть веселой, однако сама я все же не до конца оправилась после пережитого. - Юна, ты живешь устаревшими новостями, оттого что увлекаешься только беллетристикой. - Макс, мне кажется или ты действительно знаешь больше моего? - Если тебя интересует, знаю ли я, что мы с тобой пару прошедших дней выполняли функции подсадных уток, то, да, я это знаю. Знаю так же хорошо и о том, что заклинание, наложенное на тебя, было изменено... - Подожди, Макс, - перебиваю друга, не давая ему договорить, - откуда ты все это знаешь? - Хм... - парень не торопится отвечать. Он будто еще больше мрачнеет, некоторое время молчит, плотно сжимая губы, и лишь потом решается продолжить. - Мне все рассказал... он. - Он? - я, подозрительно прищуриваясь, смотрю на друга. - Ма-а-акс, ты вдруг забыл, как зовут Грега? - Я не забыл! - цедит сквозь зубы парень. - Но очень хочу забыть! - Макс, я тебя понимаю, но Грег тут не при чем... - Он тут при всем! - Макс, не в силах усидеть на месте, встает и принимается размашисто мерить шагами пространство дома. - Он нас подставил, Юна! Он!.. Вместо того, чтобы сказать правду, он запутывал меня своими россказнями про... какие-то там чувства! - Макс, я уверена, что Грег, везя нас в деревню, не подозревал о том, что задумала Аманда. Более того, узнав, что на нас охотится маг, он... - Да знаю я! - рявкает Макс, плюхается на лавку и, ссутуливаясь и запуская в свои волосы пальцы, крепко сжимает их. - Макс, думаю, Грег, также, как и Дана, о многом узнавали постфактум. - Я стал свидетелем не очень приятного разговора между Даной и Амандой, в котором слышал, как Дана, прежде чем отправиться на бой с Глендой, заставила Аманду поработать над твоим заклятьем. - Значит, Дана вместе с Амандой все спланировали... - печально заключаю я. - Глупости! Ничего твоя Дана не планировала... Эта старушка проявила себя еще тем организатором... Это она запретила вмешиваться, чтобы не спугнуть мага и более точно выяснить его намерения, когда тебя, меня и Грега маг с помощью своих подельников спрятал в лесу… А вчера, когда Грега принесли в деревню, он заставил Аманду признаться Дане, что маг поработал над тобой, пока ты была без сознания в лесу. Он почувствовал применение магической силы, хотя и сам был еле живой. - И... что теперь с моим... проклятьем? Макс коротко шмыгнул носом и яростно потер ладонями глаза. - Ничего. Старушка, не смотря на свою черствость и чопорность, оказалась отличным профессионалом в своем деле, правда... - Макс растерянно пожимает плечами, - правда, кажется, это отняло у нее почти все силы, но тебе теперь нечего опасаться. - Тогда я не понимаю, за что ты зол на Грега? Взгляд Макса, которым парень смотрит на меня, настолько чувственен, что у меня немедленно возникает желание пожалеть друга, как маленького обиженного ребенка. - Юна, я хочу уехать отсюда и как можно скорее, - с обреченностью в голосе говорит Макс, и на этот раз меня не приходится долго уговаривать. *** До деревни Макс и я добираемся очень быстро, оказывается, от избушки до нее рукой подать. Пока мы забираем вещи из дома Грега, Макс игнорирует оборотня, всячески избегая разговоров с ним. Мы быстро погружаемся в машину, но едва Макс вставляет ключ в замок зажигания, как мы видим Грега, который неторопливым, в силу плохого самочувствия, шагом приближается к машине. - Макс, мне бы не хотелось, чтобы ты уехал, не простившись со мной, - Грег опирается руками на машину и наклоняется к открытому окну со стороны водительской двери. - Я считаю, мы уже достаточно успели наобщаться, чтобы наконец позволить себе забыть о существовании друг друга. - Макс, не пытайся меня провести, я же чувствую твое смятение. - Это оттого, что мне хочется поскорее убраться отсюда, - Макс поворачивает ключ, и машина мягко заводится. - А я думаю, это оттого, что тебе небезразлично мое присутствие, - Грег просовывает руку в окно и кладет ладонь на плечо Макса. - Не делай этого... - севшим голосом роняет Макс и, стремясь унять дрожь в руках, крепко хватается за руль. - Макс... - но тут Грег замолкает, глядя куда-то поверх машины. Мы с другом поворачиваем головы направо и натыкаемся взглядами на Аманду. - Вы приняли правильное решение уехать отсюда. В этой деревне вам нечего больше делать. - Аманда, почему ты так против нашего общения с людьми? - Грег говорит решительно, но не повышая тона, отдавая дань уважения старой женщине. - Союз оборотня и человека противоречит природе представителей обоих классов. - Но вы не можете запрещать отношения, если они обоюдны, - не могу я безмолвствовать, когда самым неприятным образом идет посягательство на мои чувства и на мою личную жизнь. - Я уезжаю отсюда, но не уезжаю от Даны, и она это знает так же хорошо, как и то, где меня сможет всегда найти. - Дана? - скрипит старушка. - Дана, благодаря твоему упрямству, навсегда потеряла возможность вернуть себе человеческую сущность, и это меня беспокоит гораздо больше, тем все твои пустые слова. - Я не откажусь от Даны, как бы там ни было! Я люблю ее! - стою на своем я. - Но ты снова забываешь, что дело не в тебе, - колдунья устало выдыхает, и глаза ее блекнут, старя женщину еще больше. - Как часто, говоря о любви, человек забывает подумать о чувствах того, кого любит. Не всегда любовь приносит радость и счастье. Ты не сможешь быть с Даной так, как это бывает в понимании простых людей. Дана - оборотень и жизнь ее всегда будет связана с этим статусом. И если ты не откажешься от ваших отношений, то обречешь ее на долгое мучение: мучение видеть, как на глазах любимый человек увядает и умирает. Это принесет Дане лишь боль. Но и до тех пор ты будешь для Даны только обузой, о которой волчице придется всегда заботиться, поступаясь своими принципами. - Макс, Юна, - Грег головой влезает в окно авто, - не слушайте ее... Макс, прошу тебя... Я... Когда я вижу, как Грега переполняет невыразимое чувство тоски и безысходности, мне становится настолько горько, что слезы выступают на моих глазах. Аманда права в одном, мы не должны поступать так, чтобы причинять боль своим любимым. Но где же найти подсказку верного решения? И что же делать в данный момент, ведь мы живем не вчера и не завтра, мы живем - сегодня, сейчас! Где найти силы не дать ростку, который едва проклюнулся, вырасти в большое, сильное чувство, которое на протяжении долгих лет согревало бы душу и стало тем светом, ради которого стоит жить. Подчиняясь уже знакомому ощущению, оборачиваюсь и вижу Дану. Волчица делает все от себя зависящее, чтобы скорее добраться до машины, но не может передвигаться достаточно быстро, очень сильно припадая на одну ногу и придерживаясь руками за кирпичную кладку забора. - Макс, поехали, - выдавливаю я из пересохшего горла, прежде чем позволяю Дане приблизиться на недопустимо близкое расстояние и как-либо воспрепятствовать нашему отъезду.