Какая бывает любовь.

Саундтрек: Passacaglia Johann Johannsson — Я люблю тебя. — Шептала она, на мгновение отлепившись от его губ. — Мы вместе. И я знала. Я знала, что так будет. — Я люблю тебя. — Повторил он. — Ближе тебя у меня никого. Если в следующий раз захочешь порвать со мной, бери с собой нож. — Чтоб сразу в сердце? Смешно. Как просто было заплакать, как мало для этого нужно сделать, как много надо потерять. Даша смотрела, как Макс лежит там, под окном, накрытый белой простынёй с красными пятнами. Она задержала взгляд на животе и ждала. Один вздох, всего одно шевеление. Пожалуйста. Как колдуны воскрешают мёртвых? Столько рассказов, столько легенд. Как колдуны воскрешают мёртвых? Наверняка есть набор слов, всего лишь расположить буквы в правильном порядке, и чудо произойдёт. Но Даша не знала последовательности. Зато знала, что чудеса случаются не с ней. Она ждала, пока лицо его снова станет розовым, но оно было бледным и задумчивым. Понимал ли он, что произошло? Знал ли, что она делает с ним и к чему это приведёт? Если бы знал, выжил бы. Но он не выжил. Он не знал. Не ожидал ударов от той, которая знала, как больно их получать. Даша ждала. Но было поздно. Поздно. — Это ты? — неуверенно спросил он. — Или снова не ты? — Я. А это… это ты? — Это я. Максим Морозов, которому снится хороший сон. — Но это не сон, Макс, никакой это не сон. Я тут. — И больше никуда не уйдёшь, ясно? Ты больше… — …никуда не уйду. — Правильно. Правильно. Нет, всё неправильно. Всё исчезнет прямо сейчас, вот увидишь. Подожди минуту и всё опять исчезнет. Он был её оазисом, её океаном в пустыне, путеводным светом в кромешной тьме. Парни сменялись, друзья уходили один за другим, подруги терялись и гибли, но Макс был всегда. Беззаботный и грубый, пошлый, но трогательный, он покоился на сыром полу, как дохлый зверь, как те животные, которых приносил с охоты. А Даша ждала. Пока ждала, оазис срубили, последняя капля воды в пустыне сгорела на солнце, а путеводный свет померк. И запасных лампочек нет… И больше Даша не ждала. Потому что знала, что она будет с ним вопреки всему. С ним и ребёнком, которого должна была родить любой ценой. Но цену заплатил Макс, а ребёнок так и не родился. Больше она не могла смотреть на труп Максима Морозова. Даша почувствовала, как Авикеджи держит её за руку и отпрянула в сторону. — Почему вы ничего не сделали? — она задавала вопрос всем, но смотрела лишь на свои руки. — Почему… почему вы дали ему умереть? — Ты была невменяема, набросилась внезапно. — Хладнокровно ответила Авикеджи. — Мы не ожидали такого исхода, а когда поняли, было уже слишком поздно. Ты вцепилась в него, но Макс кричал, чтобы мы не подходили, уверял, что всё под контролем. — А дальше? — Взгляд ненависти, адресованный рукам, Даша перенесла на Авикеджи. Женщина прищурилась и наблюдала, оценивала и думала. Но Даша не хотела психоанализа, она хотела правды. — ЧТО БЫЛО ДАЛЬШЕ? — Ты ударила его скальпелем в живот. Он видел, как течёт кровь, но продолжал удерживать тебя, уговаривал прийти в себя. Он думал, что сможет привести тебя в чувства. Потом ты порезала ему шею. Макс закашлял кровью, тогда-то мы и бросились оттаскивать тебя. Ты почти не держала его, у нас бы всё получилось. Но Макс… он не хотел отпускать тебя. Думаю, от шока. Только… после того, как ты срезала кусок кожи у него с лица, он упал. Он что-то говорил перед смертью, но разобрать было невозможно. — Всё ясно… — прошептала Даша. — Я хочу… — Она отвернулась от кровавого свёртка и стала искать чемодан Захара. — Я хочу принять успокоительное, нужно прийти в себя. — Не дожидаясь одобрения, Даша направилась к аптечке. — Даша? — всё это время стонущая у стены Лиза поднялась и, вытирая слёзы, обеспокоенно следила за подругой. — Авикеджи, где Захар? — Пошёл за Майком. — Журналистка переняла её озабоченность и пошла позади Даши. Она быстро догнала её и схватила за плечи. — Дорогая, ты не хочешь… — НЕ ХОЧУ! НЕ ХОЧУ! Я НИЧЕГО НЕ ХОЧУ! — Одно движение и Даша сбросила с плеч чужие руки. Быстро повернувшись к Авикеджи, она оттолкнула её подальше от себя. Женщина упала на спину, но сразу поднялась. Даша выиграла время и помчалась к чемодану. Справа она слышала, как приближается Лиза, а сзади что-то кричала Авикеджи. Нет, Даша не даст им себя опередить. Им не догнать её. Она не останется в этом кошмаре больше ни на день. Хватит. Пришло время проснуться навечно. Она бежала, а через секунду согнула ноги и приземлилась возле сундука. Откинув крышку, она взяла несколько пластинок с таблетками. Но открыть не успела. Лиза набросилась справа и стала дёргать за плечо, а Авикеджи упала сверху на спину и тоже затрясла. — Отдай! — Лиза, бей по рукам! — приказала Авикеджи, выбивая несколько пластинок из рук Даши. — Нет, вы не можете, не можете! — Даша, пожалуйста, приди в себя, — взмолилась Лиза, вытолкнув ещё часть лекарств. — Мы поможем тебе! — НЕТ, УМОЛЯЮ, УБИРАЙТЕСЬ! — одна из рук освободилась от лекарств, и Даша сжала пальцы в кулак и ударила позади себя, прямо в глаз Авикеджи, а затем отпихнула хрупкое тело Лизы. Журналистка снова свалилась на пол, Лиза отшатнулась на полметра, а Даша стала горстями брать лекарства и вталкивать себе в рот. Она знала, что таблетки ей не достать, друзья не позволят ей этого сделать, а потому оставался лишь один выход — впихивать в себя пластинку за пластинкой, надеясь, что они порвутся внутри и сделают своё дело. Твёрдые и острые, их было не так уж просто проглотить. Тогда Даша засунула в рот руку и стала вдавливать упаковки в горло. Только бы повредилась хоть одна, только бы посыпались лекарства. Пусть их будет много, пусть они объединятся против неё, против её тела, пусть уничтожат, как уничтожила тело Макса она. — Даша, прекрати! — Лиза не могла помешать ей глотать таблетки, но могла перекрыть доступ к новым упаковкам. Она подбежала и стукнула ногой по чемодану. Тот отъехал от Даши на метр. Авикеджи подхватила эстафету со своей стороны и пнула чемодан ещё дальше. Проехав почти три метра, он замер. — Клади её на спину! — крикнула Авикеджи. Лиза встала перед Дашей и навалилась на неё всем весом, склоняя подругу к полу. Даша сопротивлялась. Скрюченное лицо вопило от боли, изо рта торчали мокрые пластинки с таблетками, руки боролись, но сил в них больше не осталось. Авикеджи взяла её за край футболки сзади и потянула на себя. Даша, вскрикнув, упала на спину. Вновь оказаться на ногах она не могла, силы оставили её. Даша плакала и молотила руками по полу. Пластинки сыпались изо рта. — Я убила его! А-А-А! НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ СЕБЯ! ПОЖАЛУЙСТА, УБЕЙТЕ МЕНЯ, УБЕЙТЕ МЕНЯ! — Даша, мы поможем тебе. — Обещала Авикеджи, хлопая её по щекам. — Хорошо, всё будет хорошо. Авикеджи аккуратно отвела нижнюю челюсть Даши и ввела два пальца в рот. Через пару мгновений все способы умереть вышли из горла в приступе ужасной рвоты. Разноцветные комочки омыли лицо Даши и руку Авикеджи. У неё не получилось. Она жива. Жива. Впервые это слово стало мерзким упущением. — Вы — предатели, вы не мои друзья… — Последние остатки сил ушли. Даша лежала на спине и смотрела в потолок. Лицо её побледнело и опухло. Глаза точно умерли, оставив вместо себя две горящие, красные дырочки. — Сегодня у вас получилось. Завтра я попробую ещё… — Отдыхай, Даша. — Тихо сказала Авикеджи. — Завтра мы похороним Макса, а потом ты отправишься в очень хорошее место. — У-у-у, — послышался усталый звук, и Макс разлепил глаза. — Уже утро? — Я не знаю, — ответила Даша. — Я знаю только, что люблю тебя и… Макс, тест отрицательный. Я не беременна. — Что? — и тут Морозов проснулся окончательно. — Почему? — Ещё не время. — Убедительно кивнула Даша, улыбаясь. — У нас ещё обязательно будут дети. — Бля, но… я же хотел именно этого несуществующего крепкого пацана, будущего хоккеиста. — Досадно произнёс тот. — Я бы даже согласился на хоккеистку, но… пиздец. — Ты расстроен даже больше, чем я ожидала. Больше, чем я. — Потому что я люблю тебя. И спустился Майк, Захар пришёл, почесывая бороду, а в двери школы влетел Богдан. — Как она? — спросил Майк, опускаясь на колени рядом с сестрой. Он взял её руку в свои и поцеловал кончики пальцев. — Я как раз говорила о том, что Даше необходимо лечение. — Сказала Авикеджи. — Минуту назад она пыталась покончить с собой. — Она не поедет, если сама не захочет. — Предупредил Богдан, глядя на Дашу сверху вниз. — Она сильная, — заступился Майк. — Сильная? — Авикеджи непроизвольно усмехнулась. — Как психиатр, уверяю вас, в Даше Старковой нет никакой силы. Понимаю, ей нравилось романтизировать проблемы, в которые попадала, думать, что через любую преграду она проходит с гордо поднятой головой, но это не так. Стрессовые ситуации либо пробуждают в ней тягу к самоубийству, либо заставляют замкнуться в себе. К сожалению, это не сила. Посмотрите, к чему привела эта «сила». — Дочь права, девчонка опасна для себя и окружающих. — Встрял в разговор Захар. — Ей здесь не место. — Я тоже опасен, дед. — Богдан смерил старика холодным взглядом убийцы. — В отличие от Даши, мне не нужно сходить с ума, чтобы захотеть кого-то убить. — Ну давай, сосунок, подходи. — Прорычал Захар. — О, ну хватит! — разозлилась Лиза. — Вы же мужчины, найдите в себе силы заткнуться. Человек умер! Максим Морозов, он был одним из нас, помните? Сегодня он спас меня из огня, а я не смогла отплатить ему тем же. Он помог уничтожить целое пламя ради меня, а мне нужно было всего лишь протянуть руку, чтобы защитить его. Я стояла в двух шагах, но он все равно умер. Он умер, поймите же. Этого не изменить, не переиграть, историю не переписать. Человек умер. Он был тут с самого начала, ещё до того, как появились вы и я. Он был, а теперь его нет. Больше двух лет в кошмаре, а итог один: он так и не проснулся. Так замолчите же хоть на минуту, проявите жалость, уважение или хотя бы понимание. Перестаньте ругаться. Дайте ему покой. — Я смастерю гроб… — сказал Богдан и запнулся. — Вернее, гробы. Один для Макса, а второй… — он посмотрел на Лизу — …второй вдвое больше. — Спасибо. — Лиза с горечью задумалась про второй гроб, но быстро одёрнула себя, перебивая мысли: — Захар, Даше нужно самое сильное успокоительное, которое у тебя есть. — Разве она ещё не успокоилась? — Старик оценивающе пощёлкал перед глазами Даши пальцами. — Папа! — осадила его Авикеджи. — Я пытаюсь понять, думает ли она о чём-нибудь. — Она ни о чём не думает. У неё сильный шок. Это состояние может затянуться надолго. Если в её голове и остались какие-то мысли, то все они связаны со смертью. — Слишком многое в последнее время связано со смертью. — Сказала Лиза и взяла руку Даши в свою. — Но всё наладится. Обязательно наладится. Даша слышала звуки голосов, но не знала языка, на котором говорили эти люди. Их голоса звучали, как удары молотом в гонг. Тихие режущие удары у женщин и громкие жужжащие у мужчин. Они говорили, а Даша слышала удары в гонг. И где-то недалеко запела птица. Даша хорошо знала этот стонущий звук, ведь птица пела о потери. Язык смерти Даша освоила на высшем уровне. Хрипы и стоны, бульканье и скрежет, крики и плач. Она говорила с Максом на языке мёртвых. И теперь она вдова. Но Авикеджи права. Сильный стресс мешает думать, сложно сосредоточиться на чём-то одном. В голове слишком много картинок и ещё больше голосов. Зато все они теперь принадлежат ей одной. Она победила. Победила человека в чёрном плаще и других призраков прошлого. Она победила всех, даже тех, кого не нужно было побеждать. А приз — слёзы, которых, казалось, лишилась навсегда, играя в робота. Теперь она плачет. Как же легко было заплакать. Надо было только победить. Смешно… но победителей не судят? Теперь она поняла, что чувствует человек, которому нечего терять. И что самое страшное, она знала, что рано или поздно жизнь подарит ей это чувство. Она представляла этот момент каждый день. Больше ей нечего терять. Достигнув предела, она готова уйти. Возможно, там ей будет лучше. Ей нужно было это «там». Потому что оно точно не может быть хуже «здесь». А это уже неплохо. — Если бы я мог, я пережил бы эту ночь вместо тебя. Даш, я осёл, я обязан был ехать с тобой или… ехать за тобой. Я нихуя не сделал, я тупо отсиделся в школе, пока тебя убивали. Я не знаю, как теперь быть… — Я тоже… — Даша закрыла глаза. — Я тоже не знаю, как быть. Я теряю равновесие. Каждый раз, когда я улыбаюсь, я знаю, что мне придётся за это заплатить, я знаю, что улыбаюсь в долг. Каждый раз появляется очередная… — Мразь. — …которой что-то от меня нужно. Почему всем от меня что-то нужно? И почему это всегда что-то ненормальное? Почему я? Ну почему же это всегда я? Я устала, я устала, как же я устала бороться ни за что. Избавляюсь от одной проблемы и тем самым даю зелёный свет второй. Самое ужасное в том, что я даже не знаю, за что проклята. Теперь она знала, что проклятие было в её отце, а сама Даша — жалкий плод изнасилования. Ей просто не нужно было рождаться. Тогда бы никто не пострадал. А птица продолжала свою песнь… Конец.