Brother

       Майки только замахнулся, чтобы нанести последний удар имевшему неосторожность напасть на него дракону, как прозвенел будильник. В сердцах парень совершил-таки движение, которое ему не удалось доспать, и будь будильник драконом, от него точно отвалилась бы сразу вся чешуя, а так он всего лишь перестал издавать противный звук. За окном моросил мелкий противный октябрьский дождь. Когда ты лежишь в тёплой кровати или пьёшь чай с мятой температуры вулканической лавы, то, конечно, начихать бы хотелось на витающую в воздухе мокрость, но… Сколько не мечтай, всё равно Майки надо было идти в чёртову школу. Ну как, учиться он, в принципе, любил, друзей хватало, учителя были адекватные настолько, насколько это в принципе возможно в обычной школе, однако погода очень настойчиво шептала на ухо «не выходи из комнаты, не совершай ошибку».        «Вернусь часов в пять и пойдем, как и договаривались, окей? хо Джи», — гласила записка, заботливо оставленная Джерардом на столе.        Первым уроком была геометрия. Сырые и печальные ученики изо всех сил пытались не заснуть под бдительным взором старухи Холдман. На самом деле ей было лишь немного за 45, однако её внешность и характер прибавляли ещё лет этак 20. Ко всеобщему счастью она не успела провести грозно обещанную в начале урока контрольную. Спасительный звонок прогремел как нельзя кстати. Уже не сырые и развеселённые выражением лица миссис Холдман одноклассники Майки вместе с ним самим неслись на следующий урок.

***

       Время идёт. Минута за минутой, секунда за секундой. Они затейливо переплетаются друг с другом, создавая паутину жизни. И кто может знать, что случится в следующее мгновение?        Время идёт. Иногда кажется, что стрелки часов еле тащатся, того и гляди встанут или вовсе повернут обратно. Иногда наоборот — ненавистный тикающий агрегат сменяет свои показания со второй космической скоростью. Или даже с третьей. Однако это всего лишь иллюзия. Время везде и для всех одинаково, вне зависимости от части света и часового пояса. Сколько же человек делают что-то одновременно с каждым из нас? Никто не знает.        Так уж совпало, что оба Уэя в половине первого сидели, подперев кулаком лицо, разглядывали облака за окном и ждали своего освобождения: старший — с работы, младший — из школы. Потому что история, может быть, и хороший предмет, но не когда идёт разбор мотивов союзников и прочей ереси. Потому что работа офисного клерка, может быть, и неплохая, но не когда в тебе умирает художник.       

***

       Осенний вечер — совершенно волшебная штука. То налетит магический ветер, то за шиворот плеснёт сверхъестественным дождём, от которого третий раз за день становится фантастически сыро и прохладно.        Парни подготовились к прогулке основательно — надели тёплые плащи, взяли зонты, так что погода им не сильно досаждала. Удалось даже найти не тронутую дождём скамейку под раскидистым клёном, листья с которого ещё не полностью опали. Джерард всегда был мастером рассказывать сочинённые на ходу истории — события из жизни были слишком серыми, чтобы их перебирать, Майки любил и умел слушать. Неудивительно, что и теперь обоим было комфортно в привычных ролях. Джерард отпил немного чая из предусмотрительно захваченного термоса и спросил у брата:        — Не против, если я прилягу?        — Нет. Ты ведь устал        Старший Уэй растянулся на скамейке, положив голову на колени младшему, сложил руки на груди и устремил мечтательный взгляд ко вновь затягивающемуся тучами небу. Майки накрыл своей рукой руки лежащего, слушал его спокойное размеренное дыхание. Что-то незнакомое прежде разливалось по его телу, замутняло взгляд. Он вгляделся в лицо брата. Даже наступающие сумерки не скрыли блеска его золотисто-хризолитовых глаз, не затушевали лёгкого персикового румянца на щеках. Зато постоянные синяки под глазами посветлели. Майки нежно, практически неощутимо провёл пальцами по отросшим тёмно-каштановым волосам Джерарда.        — Джи, тебе чаще нужно гулять. Ты сейчас даже на труп стал не похож        — Вот это успех. Но ведь если я не буду похож на труп, то стану совершенно обычным, заурядным        — Не станешь. Ты прекрасен.        И мы не сможем быть чище воды,        Кислотных снегов и дождей        Мы не сможем быть добрее, чем есть        Мы не сможем быть добрее людей