Jackson Waters – Center of Attention
Джексон не помнит, когда в последний раз так бесполезно проводил вечера. Сидеть и пялится в экран. Даже не вчитываться в новости, которые ты «читаешь». А все потому что «темный» не пишет. Он даже не появлялся в сети. Плевать, что ты проводил вечера точно также буквально пару дней назад. Просто кажется, что он с Крисом общается гораздо дольше двух дней. Общение кажется вечным. Привычным. И поэтому отсутствие такое тяжелое. Слишком много времени, чтобы подумать… Ужасающее количество мыслей лезло в голову. И отбивали такой же четкий ритм по корке мозга, как сейчас ливень по окну. Кристофер нашел его, верно? Что теперь? Он ничего не говорил о том, чем ему нужно помочь. Он же ради этого, собственно, искал его? К чему столько часов проведенных один на один, через экран? Странно, что он не сказал ему ехать вместе с ним к отцу в офис. Вообще это слегка все попахивает бредом. И Джексон думает о том, что нужно скорее уснуть, чтобы проснуться и убедиться в том, что это ебанный сон, который разобьет тебя к хуям. Делать все равно нечего. Джексон ложится в постель, чтобы поскорее разбить последние осколки надежды. Джекс думал, что не в силах запомнить каждое прикосновение на своей коже, что он чувствовал сегодня. Но нет, это возможно. У него будто на обратной стороне век отпечатано каждое действие Кристофа. И, закрывая глаза, он проживает этот миг снова и снова. Он помнит каждое слово, сказанное в перерывах и в поцелуях. При ласках и простых посиделках. Кристофер вообще много говорил тогда. Он вообще ничего не контролировал в присутствии мышонка. Ни эмоций, ни действий, ничего другого. Поэтому он был крайне настоящим.Flashback
Кристофер зарывается ладонью в выкрашенные волосы и что-то нашептывает себе под нос. Он сейчас такой уютный и домашний. Улыбчивый, хитрый, но такой глупый. Спустя секунды, Джексон улавливает мелодию, что напевает парень, на котором он восседает.Aqualung - Brighter Than Sunshine
«Раньше я не понимал, I never knew what love was for Я не знал, для чего существует любовь, My heart was broke, my head was sore Мое сердце разбилось, мое сердце заболело What a feeling Этим чувством под названием любовь. Tied up in ancient history Увлечённый историей античности, I didnt believe in destiny Я не верил в судьбу. I look up you're standing next to me Но вдруг, подняв глаза, я увидел тебя рядом с собой... What a feeling Какое же это чувство!» Кристофер улыбается, смотря на удивленного Джексона, а потом хохочет, когда и Джекс улыбается. – Так ты не шутил, когда говорил, что хотел бы петь? – Итон капельку наивно выглядит сейчас и это чертовски подкупает. Кристофер бы хотел пообещать, что споет ему снова однажды, но молчит. Рид кусает свою губу и волком смотрит на него. Потому что не готов открываться без путей отхода. Потому что страшное дело – выворачивать душу. Потому что не хочется быть ненужным. И, Крис уверен, если о нем узнают всё, он определенно станет ненужным. Поэтому, чтобы не отвечать, он теперь кусает губы напротив.End Flashback
Jackson Waters – Center of Attention
И да, слова могут ласкать так же приятно, как и любимые ладони. Возможно, даже в разы нежнее. Лежит он совсем недолго потому, что в комнату не спеша вваливается Эммили. Крайне недовольная. – Кристина звонит, – мычит Эмми, протягивая телефон. Итон выпрыгивает из-под одеяла и спешит подбежать к Харрис, пока та не ляпнула чего в трубку. Сердце радостно совершает кульбит, предвкушая услышать голос любимой женщины. Она далеко, но она его дом. Странно осознавать, но дом у него не один. – Привет, мам, – немного улыбается Джекс и видит, как кривится Эммили, отворачиваясь. Она уходит. Не в ее силах выдержать этот «спектакль». Она ненавидит эту женщину, что так дорога тому, кто дорог ей. – Привет, милый, – хихикает в трубку женщина. – Славная девочка, рада ее слышать. – Что она тебе сказала? – Джек выдыхает и накрывает лицо ладошкой. Но он знает, что Эмми не наговорила бы многого, зная, как это не нравится ему. – Ничего лишнего. Давно не видела ее. Когда она приехала? С ее папой проблем не возникло? Я помню тот скандал, что устроил ее отец, забирая во Францию. – Ох, тот скандал помнит, наверное, весь квартал в котором мы жили. – Не исключено. – Что-то случилось? Уже одиннадцать часов вечера. И мы разговаривали четыре часа назад. Джексон крайне спокоен. Он старается не думать о том, что сейчас где-то рядом с любимой женщиной находится кошмар его детских снов. И все равно, что «детские сны» продолжаются по сей день, хоть и не так часто. – Просто мне как-то неспокойно стало… У тебя все хорошо? – женщина говорила уже без былой радости. – Да. Ты зря волнуешься. Все в порядке. – он проходит в комнату и садится на кровать. – Ты же понимаешь, что все не всегда идет так, как хочешь ты. Это жизнь. Джексона пугает, что Кристина знает так много, не зная по сути ничего. – Просто… Я не понимаю, как за несколько часов, один человек может стать совершенно другим. Вот что сдавливало горло. Вот что не пускает воздух в легкие. Вот что замедляет ритм сердца. Не мог же Кристофер за несколько часов научиться любить кого-то. Дорожить кем-то. Не мог вдруг познать ту «дзен», что ему не доставало, чтобы быть нормальным человеком, чтобы любить. И хотя Джексон уверен, что это не любовь, действия Криса выдавали с потрохами. Он был слишком открыт. Слишком настоящим. Слишком любящим. – А ты уверен, что знал достаточно хорошо того человека до? Уверен, что он не был таким всегда? Знаешь ли ты его обычную меру поведения? Слова матери сдавили виски. Он не уверен, что знал его. Даже нет, он определенно не знал его. Совершенно. Это чуточку обидно. – Не знаю… – Милый, говорят «не знаю», когда боятся сказать «да», – даже сквозь километры Джексон чувствует улыбку Кристины. Та глупая и совершенно чистая улыбка. – Где-то я слышал подобное… Кажется, она этому научилась у тебя, – он тоже улыбается, потому что это забавно. Эммили ненавидит Кристину, но говорят они одинаково. – Кто? – Эмми. Не так давно она сказала мне нечто похожее. – Ну, могу сказать, что она и вправду обожала твою маму. Эммелин однажды сказала мне это. Джексону становится смешно. Потому что Эмми такой ребенок. – В любом случае, ты должен понять мотивы того человека, что вдруг стал вести себя не как обычно. – Не думаю, что понял, что именно ты имела в виду, но попробую. Все, отдыхай. У меня все хорошо. Кладу трубку. Итон отключается и со стоном плюхается в кровать. Его немного раздражает то, что он не может решить такую легкую задачу, если это так можно назвать. Он ни в коем случае не хочет остаться в дураках. Не в его это стиле. Нет. «Должен понять мотивы» – легко сказать… Что Кристофера могло заставить тлеть в объятиях Джексона? Непонятно. Может быть, стоит покопаться? И плевать, что Джексон на своей шкуре знает фразу «Докопавшись до правды, хочется закапать ее обратно». Он встает и плетется к компьютеру, что безрадостно запищал, включаясь. Стоит посмотреть, чем он должен помочь. «Холодный сердцем» скидывал информацию, но Джексу было просто лень посмотреть. Да и не интересно это было тогда. Холодный сердцем: этот ребенок сбил защиту с главного сервера. Теперь один определенный файл, каждую ночь, подвергается нападкам. \видимо, именно там что-то ооочень инетересное\ Тебе нужно восстановить файлы, что удалил этот малец и поставить защиту, в лучшем виде. И еще, для начала, тебе самому нужно проникнуть туда. Легче было бы конечно с главного компьютера в их офисе… Ну что ж. Для Джексона это дело пяти минут. Поэтому он ухмыляется, потому что, кажется, он сейчас найдет чье-то бельишко. Не то чтобы он любил в нем копаться. Просто это определенно связанно с Крисом. А все что связано с этим задротом, определенно трогает и Джекса.***
Sia – Bird Set Free
Джексон не может сдержать мат. Он шипит и кусает губы, потому что понимает, что пиздецки ошибался, считая это делом пяти минут. Сжимая волосы на макушке, он даже немного жалеет тех людей, что пытались пробраться в маленькую брешь в защите в течение пяти дней. Ему это дело не дает покоя уже второй час. Пот больно разъедает глаза, и он трет их нервно. А потом так же рвано убирает челку, что щекочет нос. Он бесится, потому что еще немного и он получит доступ. А сейчас глаза раздражаются от зеленого света, что излучает экран компьютера. И кто сказал, что зеленый цвет успокаивает? Виски пульсирует с бешеной силой, будто кто-то изнутри старается раскроить черепушку. Пальцы ломит ровно так же, как и колени, которые он подмял под себя. Кусая ребро руки, он чувствует, как в животе неприятно булькает. Кажется, он слишком нервничает, что даже получил несварение. Он все еще продолжает упорно пялится в экран, где было много-много цифр и линейка загрузки. Он по клавишами бьет с такой силой, на которую только способен сейчас. Сердце бьется бешено. Теперь это не кажется такой уж отличной идеей. Абсолютно нет. Линейка загрузки доходит до конца и зеленый цвет, наконец, исчезает. Джекс пытается максимально напрячь зрение, вглядываясь в удаленные файлы. Их больше трех сотен. – Это совсем не смешно… – шепчет Джексон, не в силах произнести голосом, открывая удаленные файлы. Файл за файлом. Фото. Много фото. И почти на всей этой сотне, что он открыл, был он. – Что за чертовщина? Итон совсем не понимает, что за херня тут творится. В дохуя защищенных файлах были его фото? Зачем? Половина фотографий были сделаны издалека. Получается, в течении двух лет, за ним кто-то следил? Кому это нужно? И кому нужен он? Он правда не понимает. Он же не в каком-нибудь ебанном боевике, которые он ненавидит смотреть по телеку. Пролистав еще с десяток, он судорожно выдыхает, видя родное лицо. – Мама, – на глаза быстро набегает влага, и Джексон спешит ее сморгнуть. Следили не только за ним. Он листает быстро, но старается всматриваться в каждую фото. Руки дрожат, и он с трудом держит мышку, крутя колесико. Тысячи фотографии двухлетней давности. И там только два лица. Он и его мать. Но больше его фотографий. Сердце замедляет свой ритм, когда он видит свою маму лежащую на асфальте, покрытую дождем. Джексон зажимает рот, чтобы не закричать. Среди фотографий была статья из газеты с кричащим заголовком. «Приемный сын Мистера Рида, находясь в наркотическом опьянении, сбивает женщину на переходе». Кажется, эта газета так и не увидела света. Статья двухлетней давности. Ровно столько прошло со смерти мамы. "Приемный сын Мистера Рида"... У него всего один сын. Кристофер... Это пугает и Джексон хлюпает носом, продолжая пробираться сквозь защиту. – Нет. Нет. Пожалуйста, нет… Он дышит через раз. Потому что это больно. Это невозможно. Этого не может быть. Кристофер не может быть тем, кто убил его мать. Она же умерла от каждодневной работы. Так сказали врачи, когда Джексон приехал в больницу, в которую ее привезли. Привезли с улицы, где она потеряла сознание… Пот скатывается по щекам вместе со слезами. Это больно. Пиздецки. Тело ломает сильнее, чем наркомана или алкоголика, в завязке. Сильнее, чем двоих вместе взятых. До ужаса хочется закричать. Хочется заорать, израненным зверем. Его маму убил не отец. Его маму убил тот, в кого неумолимо влюблен Джексон. Джекс чувствует, в глазах темнеет, как и в сознании. И он медленно падает, камнем бухаясь об пол.***
Джексон бежит в школу, как сумасшедший. Бежит, будто задыхается, а Кристоф был его кислородом. Бежит, чтобы встретить там убийцу. Интересно, а сблизился он вчера с Джексом, чтобы убить позже? Как убил маму. От этой мысли сердце неумолимо пронзает боль. Тело ноет от вчерашней встречи с полом. Но Итон старательно бежит к зданию, позабыв об Эммили, которая вообще-то ждет его на стоянке у дома, чтобы подвезти в школу. Быстро передвигает ногами и молится, чтобы Кристофер был в школе. Потом он так же бегает по школе, выискивая глазами убийцу. Он не может не всматриваться в толпу. Он уже серьезно ощущает боль в глазах, от поисков. Он должен посмотреть ему в глаза. Просто обязан. Может, тогда он поймет хоть что-нибудь. Но он на это уже и не надеется. Джексону физически больно ждать, пока Кристофер соизволит прийти в школу. Джек ждет уже два урока. Он уже морально избил себя раз сто. Да и физически не забывал убивать. Втыкая короткие ногти в ладошки. Кусая губу, которая все еще помнит вкус чужих губ. Джексон вдруг понимает, что помнит каждую трещенку на губах Кристофера, и от этого на глаза набегают слезы. Ему страшно и больно. Ему обидно и он пиздецки раздражен. Но все, что он сейчас может – стирать слезы, чтобы никто посторонний не увидел слез, которые предназначаются ему… К третьему уроку приползает Рид. Изрядно помятый. Даже волосы не уложены. Заспанный и домашний. Сердце щемит от этого. Они встречаются взглядами в коридоре, когда Джексон смахивал слезы. Кристофер стоит в огромной толпе. Улыбается, потому что один из дружков мгновение назад рассказал смешную шутку. Улыбается, пока Джекс чувствует, как его разрывает изнутри. Улыбается, пока Джекс вытирает слезы. Улыбается, пока Джекс хочет скрестить руки у него на шее. Кристоф смотрит прямо во вселенную, которая наполнена грустью. Смотрит несколько секунд неотрывно, а потом медленно-медленно разворачивается и уходит. Просто уходит в никуда. В огромную толпу, не давая даже спину проводить взглядом. А его глаза холодны. И они разбивают Итона окончательно. Он же был вторым домом.