Teen Top – Love is
Джексон быстро вытирает слезы, сбегая с крыши. Несется по лесенкам со всей дури, перепрыгивая по две, а то и по три подряд, чтобы щеки высохли. Чтобы он больше не чувствовал унижение от влаги в глазах. Мать всегда говорила, что слезы – это показатель слабости. Поэтому она никогда-никогда не плакала в присутствии сына. Только когда он спал. Уткнется тихонько в подушку и рыдает бесшумно всхлипывая. А потом на утро снова улыбается, словно в мире каждый день праздник. Только Джексон помнит каждую ночь, когда доносились хрипы матери из ее комнаты. Каждую минуту. Сам Джекс не способен даже подумать, что это слабость. Он совсем не может думать. В голове пусто. И каждая клеточка тела безбожно ноет и плачет. Каждая фибра души тянется назад, на крышу, где теплые руки, что обжигают и хриплый голос, с сигаретным вкусом. Вроде отвратно, а тянет обратно. И так всегда… Помните чувство, когда даже думать больно? Просто мысли в разнобой бьют по черепной коробке, расхерачивая ее в крошки. Итон забегает в маленькую кладовку для швабр. Отличное место, где можно тихонько поплакать, без лишних глаз. Но он шмыгает и рукавом свитера подтирает нос, из которого течет. Так же вытирает и глаза. И не важно, что они уже сухие. Он слышит, как с топотом пробегают мимо комнатушки и давится слюной. После молится, чтобы его гортанный кашель был незаметным. Кажется, ему пора поверить в Бога, потому что никто не вернулся, чтобы вырвать дверь с крючком, на который он заперся изнутри. Звенит звонок и он выходит, посмотревшись в экран смартфона для начала. Убедившись, что глаза не опухли и он может видеть, отпирается. Спускается не спеша. Трогая перила. Мысли роем жужжат в голове. Хочется поверить, что Кристофер прекратил свои эти штучки с любовью. Что это вообще за нафиг? Становится не по себе, когда Джекс понимает, что несколько минут назад во все горло кричал о том, что любит его. Он кривится, вспоминая глаза, что нежно ласкали взглядом. Будто взгляд способен шелком провести по щеке… Бред ведь? Но примерно это чувствовал Джексон, когда Кристоф смотрел на него. Нежные прикосновения, без касаний рук. Но Крис ведь хороший актер. Джексон помнит. Поэтому голова стремительно нагревается и он чувствует, как щеки предательски краснеют. Да что там щеки, его лицо было краснее, чем цветы на платье Эммили, что шла к нему навстречу. – Если ты сейчас начнешь просить прощения – я тебя ударю, – проговаривает она, обнажая зубы. Хлопает по плечу и тянет мальчишку на себя. Он снова ниже нее сантиметров на десять, за счет каблуков девушки. – Это угроза? – хмыкает он в плечо подруге. – Предупреждение, – она отрывается от него и неотрывно смотрит в лицо. Убирает пару прядей с лица и улыбается. – Ты же мне все расскажешь? Почему сломаны очки, почему ты сейчас выглядишь так, будто я утром съела все твои пирожные. – улыбается, как маньячка, нужно заметить. И нездоровый блеск в глазах добавляет ясности в картину. – Уверен, ты уже сама все знаешь. Не знаю, как и откуда. У меня складывается впечатление, что на этой гребанной планете я один дурак неразумный, который ни черта не знает и не видит очевидного, – выдыхает Джекс, хватая подругу за руку. Ведет за собой к кабинету, чтобы забрать сумку. – Дурачок, – хихикает девушка. – Откуда мне знать? Я же не слежу за тобой, – она кулаком стукает его по плечу. – Хотя надо бы. – Если бы ты начала это делать, уверяю, до конца дня ты бы не дожила, – хмыкает Итон. И он пока не знает, насколько он, блять, прав… – Я девочка большая, самостоятельная. Почти состоявшаяся, – на этом моменте Джекс прыснул, за что получил шиканье со стороны Эмми. – Смогу постоять за себя. – Ой-ли, сможешь? В детстве только я тумаки за тебя получал, – улыбается он, поглаживая руку Эммили большим пальцем. – Как от твоего отца, так и вообще по жизни. Сверстники почему-то тебя не очень любили. – Потому что я носила пчелиные колготки, резиновые сапоги и шляпу ковбоя. Мне было тринадцать. У меня были огромные очки, как у тебя и брекиты с розовыми бриллиантами, – она хихикает, вспоминая. Она улыбается, несмотря на то, что это не лучшие воспоминания в ее аллеи памяти. Она улыбается, несмотря на то, что тогда получила столько дерьма в свою сторону, сколько не получала после. Она улыбается, несмотря на то, что в глазах встает лицо маленького Джекса с кровоподтеком под глазом… – Не повод для ненависти… – цыкает Джекс, чуть сжимая ладонь девушки в своей. – Где бы они нашли еще одну такую же? У тебя были самые лучшие пчелиные колготы! – улыбается он, отпуская руку подруги только чтобы зайти в класс за сумкой. – Джексон, – вскликивают почти у уха. – Ты-то мне и нужен! – продолжают взволнованно пищать. Джекс не спеша перехватывает лямку от сумки и вешает на плечо. Он узнал голос. Трудно не узнать. Он чуть ли не идентичен с Крисом… Только чуть выше. Оборачивается на крик и видит, как белые волосы распластались по плечам, благодаря ветру, что дует из открытого окна. – Ты сегодня без очков? – почти улыбается Джекс. – Как и ты, – химик не улыбается. Напротив. Остается серьезным, что немало напрягает. – Чего тебе нужно, Стивен? У меня никакого желания что-либо делать. Тем более проверять за тебя лабораторные. – Дело не в этом. Ты сейчас пойдешь со мной. И не спрашивай зачем. – Так дело не пойдет, – шикает Джекс, выдергивая свое запястье из руки Хилла. – Что за детские игры? – настрой от собеседника распространился и на мальчишку. – Или ты говоришь зачем или я остаюсь здесь. Стивен, я знаю тебя достаточно давно. Ты можешь мне сказать. – Ты кое-кому очень нужен. Прямо сейчас, – сдается химик, потирая белый глаз. Джексон сдвигает брови и чуть щурится. Кому, блять, он мог понадобиться в этой школе? Кому, кроме Кристофера? Тем более, ничьи другие просьбы учитель не стал бы выполнять. Джекс с полгода уже знает о их связи. О родственной связи. Итон как сейчас помнит, сколько времени он тогда сидел, онемев. Ну не может такой хороший человек, как Стивен быть братом этого садиста, блять! – Твой братец? Я все Кристоферу уже объяснил. И не собираюсь повторяться. – Джек предельно серьезен, когда сжимает зубы. – Тебе, правда, стоит выслушать. – Кажется, ты знаешь гораздо больше меня, да, Стивен? – Может, тебя лучше называть «Холодный сердцем»? – вмешивается Эммили, проходя в класс. Она словно кошка проходит мимо парт, подбираясь ближе к ним. Хилл напрягся, это заметил даже Джекс, чью руку он снова схватил. – М, Стивен? Или лучше Кобра? Как больше нравится? – она гаденько улыбается, вглядываясь в лицо блондина. Подходит почти в плотную, смотрит ему в глаза, медленно вытаскивая руку Джексона из его. – Никак не нравится? – с явным вызовом, она присаживается на край парты, все еще смотря на обескураженное лицо. Стивен, к слову, только с секунду начал хмурится. Но ни слова не сказал. Нахальная девка не выведет из себя. Не заставит говорить. Он изгибает бровь, наклоняет голову и смотрит на девчонку. Где они могли познакомиться? Лицо ее запоминающееся, но он совершенно не помнит ее. Это злит и мышцы на лице заметно начинают дергаться. А Джексон чувствует, как сердце больно ухает и падает вместе с комом в горле. Он и вправду чувствует себя идиотом. За его спиной играют грязные игры, а он даже не в курсе. Хакер, блять. Он корит себя и материт, пока смотрит на парочку в классе поочередно. Джек сейчас тоже зол. Может, даже еще сильнее, чем Стивен. «Холодный сердцем» - был главным поставщиком клиентов. Почти с самого начала «карьеры» Джекса. И нашел он его сам. И предложил игры крупные тоже он… Ответственность за всё брал на себя. И вообще, он почти два года был словно фея. И клиенты прибыльные и работа всегда сложная и интересная. Джексон много секретов чужих узнал. За молчание и его работу ему хорошо платили. «Холодный сердцем» денег совсем не брал, как бы Джекс не предлагал. Потому что «Я же всего лишь поставщик, мелкий, перестань. Не нужны мне твои деньги». Всего лишь пешка в большой игре, да? Так ли это…? – Где он? – шипит Итон, смотря на дверь. Теперь он и вправду должен поговорить с Кристофером. Он похож на зачинщика. Пиздец, как похож. – На стоянке, – буркнул Стивен, не спуская глаз с нахальной ухмылки девушки. Джексон быстро скрывается а проходе, проследив за его спиной, Стивен возвращается к девке. Эммили тоже встает, собираясь идти за другом, но Хилл тормозит ее. – Я тебя знаю? – всего один вопрос. Если она замешана в том же деле, что и Кристофер и Джексон и отец, немудрено, что она знает Кобру. Вопрос откуда она его знает – решен. Теперь один вопрос. – Мы встречались, – без интереса говорит она и выскальзывает из класса.***
Сначала Джекс шел размеренным шагом, раздумывая, что первым должен спросить. Может «Это ты убил мою мать?»? Или «Ты вел игры за моей спиной?»? А что насчет «Я был марионеткой в твоих руках?»? Или сразу с кулаками на него бежать? Он дышит через раз, выходя из школы. Он сбился с шагов, поэтому сорвался на бег. Побежал так сильно, как должен был бежать от него. Но он снова бежит навстречу. Материт себя, потому что чувствует комок в горле и слезы в глазах. Готов ударить себя чем-нибудь очень тяжелым, потому что застывает завидев спину Криса. Застывает, как в морге. Мурашки уже размером с букашку и сыплются по всему телу, и он ежится, наконец, отмирая. Собирает все, что только можно в маленький кулачок и вдыхает два раза. Потом столько же выдыхает. Собирается окликнуть, чтобы его заметили, но вздрагивает от прикосновения к плечу, потеряв крик в глотке.Elias – Cloud
– Вместе, – почти шепчет Стивен, смотря сверху вниз. Джексон рвано сбрасывает руку с плеча и идет сам, противясь сейчас чужой поддержке. Он сам справится. Идет почти уверенно. Шмыгает тройку раз за пять секунд и думает повернуть, потому что чувствует, как глаза жжет и они слезятся. Но гордость не позволяет даже секунду думать о побеге. Поэтому он упорно идет вперед, синим рукавом вытирая лицо. – Криси, – прикрикивает Хилл, когда они почти подошли. И Джекс и Кристоф кривятся от сокращения и крика. Итон останавливается, когда остается буквально шагов десять. Смотрит испытывающе, давая шанс сделать первый ход. Несмотря на то, что он ненавидит шахматы, готов сейчас сыграть в партийку. И он точно не проиграет. Джекс хочет ударить Криса в лицо, потому что он виновато поднимает уголки губ и блестит влажными глазами. Бить, пока глаз не опухнет и кровь не потечет из носа по губам. Потом Джексон поцелует губы вместе с кровью и металлический вкус останется у него на языке не только от крови, но и от слез, что сейчас стоят в глазах. Или если не ударить, то хотя бы пнуть под колено, чтобы тот упал на колени. Крис чешет затылок и отходит от машины, на которую опирался до этого. Шагает медленно, следя за реакцией глаз, в которые он смотрит неотрывно. Те, пока позволяют сделать три шага. «Между тобой и другим человеком есть ровно десять шагов. Каждый должен сделать свои пять. Если ты сделал свои, а тебе навстречу нет – смело разворачивайся и уходи» – Кристина как-то давно говорила об этом и Джекс вспомнил прямо сейчас, потому что Крис сделал свои. Слова громко громыхают в голове. Так громко, что виски начало ломить. Кристоф стоит на месте, сделав ровно пять шагов. Кто знает, может он действует именно по этому принципу «десяти шагов», но Джекс не может думать об этом. Он храбрится, шагая вперед. Делает первый несмелый шаг, дрожащей ногой. Ноги, к слову, почти не слушались. Он еле передвигал ими. Сделал ровно три шага. После Кристофер подбежал, преодолев два лишних шага. Это заставило бухнуться сердце куда-то вниз. Оба смотрят неверующе. Почти не моргают. На стоянке кроме них почти никого. Только Стивен смотрит издалека. Как бы братец не натворил чего. То, о чем будет жалеть долго. Очень долго. Крис тянет руку к лицу напротив. Тянет не спеша, пытаясь разглядеть протест в глазах, но его нет ни секундой позже, ни после пяти. Поэтому аккуратно кладет ладонь на щеку. Джексон позволяет себя касаться. Но при этом не перестает думать о том, что давать шанс человеку, который вас обманул, наверное, то же самое, что дать вторую пулю тому, кто в первый раз не попал в вас. Но кто знает, может второй пулей он убьет того, кто стоит позади тебя с ножом…? – Поговорим? – спрашивает, поглаживая большим пальцем скулу. Итон кивает, но лицо все-таки отворачивает от рук Рида. – Стой! – кричит девушка, выбегая из школы. За секунды добегает до друга и хватает его руки в свои, поднося к губам. – Ты думаешь, хорошая идея – идти с ним? Ты же теперь знаешь о нем все. – она говорит громко, чтобы ее услышали все, помимо друга, но при этом ее слова были с нажимом. Со всей серьезностью. – Даже ты знаешь, – хмыкает он, огорченно. Вытаскивает руки из ее ладоней и идет к Кристоферу. Крис поддерживает Джекс ладонью на спине, по сути, не касаясь его. Невесомо удерживает, чтобы тот не сбежал. Но он уверенно шагает к машине. После залезает на заднее сиденье и ждет водителя там же. Как только оказывается в салоне, замирает. Внутри пахнет дымом его сигарет и парфюмом. Ненавязчивым таким. Он шлейфом проникает в ноздри, ласково щекоча. Это чуть расслабляет, давая закрыть глаза. Кристофер не до конца верит, что Джексон покорно сел в его машину. Поэтому стоит несколько секунд на улице, втягивая носом воздух, полагая, что это поможет охладиться изнутри. Моргает часто, сжимая черную ткань шелковой футболки в районе сердца. Оно бьется безумно. Крис нервничает, кусает верхнюю губу и не может даже в голове связать пару слов. Он не знает, как будет говорить в машине. Тем более, он хочет поговорить о многом. То, чего не говорил до этого ни единому человеку на этой планете. Джексон будет первым. Это успокаивает. И он сам не уверен, почему. Напоследок вдыхает еще раз холодный воздух и садится на водительское сиденье, рвет рычаг и нетерпеливо выезжает за пределы школы, визжа тормозами на поворотах. Итон с ногами забирается на сидение, накрывает руками лицо, пытаясь скрыть дрожащие губы. Он даже думать не может. Просто не может. И хоть мыслей в голове просто дохуище, ни об одной он не может думать полноценно. Они уходят сквозь пальцы. – Что скажешь? – не отрывая рук с щек, спрашивает Джекс. – Что бы я ни сказал, ты не поверишь мне, да? – Крис вздыхает безнадежно и, кажется, боится посмотреть даже в зеркало, чтобы увидеть там комочек боли, что съежился на кожаных сидениях. – Если бы это было так, я бы не сидел здесь, – твердо говорит он. – Тогда, попрошу тебя не перебивать, пока я буду говорить. Договорились? – водитель не поворачивается назад, хотя почти пустая дорога позволяет сделать это. Джек кивает, но этого не видят на переднем сиденье, поэтому он тихонько согласно мычит. – Во-первых, я только сегодня узнал о Миссис Эммелин. От твоей подружки. Она случайно проболталась. Джек, я, правда, не знал, что она твоя мама. – А если бы знал то что, не убивал бы? – стальным голосом произносит Джекс, нажимая на глаза. Крис прикрывает глаза, чтобы спокойно проглотить это. – Во-вторых, я не убивал ее, – отвечает без эмоций, скорее просто стараясь их поглотить, чем действительно их не чувствуя. – Ее? То есть, убивал кого-то, но не ее? – Нет. – Врешь? – Нет. Нет. Я никого не убивал, – он говорит серьезно, наконец, на секунду оборачиваясь на пассажира. Но его лицо по-прежнему было скрыто в ладонях. Они оба молчат. Уже минуту. Джексон долго решает, хочет ли он верить. Но он, правда, хочет. Так сильно. Но фото, факты… Они заставляют заламывать пальцы и скрипеть зубами. Он прикладывает холодные ладони к своему лбу. Он горячий. Пылает. И всего скорее, у него температура около тридцати восьми. Но кроме слабости во всем теле, он не чувствует больше ничего. Тело, к слову, было еще тяжелее и неприятнее, чем в обычные дни. А голова с трудом держалась на тонкой шее. Ее будто опилками набили. Они колются изнутри, царапая череп. – Не верю. Я не могу поверить. Пойми. Будь ты на моем месте, поверил бы? – Итон предельно откровенен. Даже с собой. Хотя обычно не позволяет себе такого. Мама всегда учила, чтобы он был сильным мальчиком и держал все в себе. Так жить легче. А может ли мама быть не права? Кристоф сильно бьет по рулю, шипит какие-то ругательства, возможно даже проклятья. Возможно, на неизвестном никому языке. Джекс не разбирает ни слова и даже голову вжимает в плечи, потому что разозлил водителя. Он перестает «любить» машину и выжимает из нее все, на что она способна, а способна она на многое. Визжит на поворотах и хорошо сцепляется с дорогой, за что благодарен Джек. Он хоть и чувствует себя паршиво, умереть вот так не готов. Мальчишка пару раз за десять минут езды хотел сказать что-нибудь. Ну, что-нибудь. Но боялся. Просто боялся. Ни злого Кристофера, ни опасной дороги, ни быстрой езды или ненадежной машины. Он боялся себя. И это выедало чайной ложечкой изнутри, заставляя чувствовать себя пустым с каждой секундой молчания. Так же резко Крис тормозит у обочины и Джекс со страхом понимает, что они одни на трассе. Водитель выходит из машины, громко захлопывает дверь. Стоит несколько секунд на улице, выкуривая крепкую сигарету чуть ли не в один затяг. Итон с визгом ахает, когда заднюю дверь несдержанно открывают. Рид на четвереньках медленно вползает, пока мальчишка отползает назад. Он закрывает дверцу и ползет дальше, пока не загоняет Итона в угол. Он не смотрит на него, закрывая лицо ладонями, а Крис садится на задницу совсем рядом, аккуратно хватаясь за холодные ручки. – Поверь, – тихо просит Крис, убирая руки от лица. Джекс почему-то послушно дается. Смотрит на него широко раскрытыми глазами, боясь увидеть ложь в хрусталиках напротив. Но там только сожаление. И влага… – Прошу, поверь мне. В свое время, мой отец не смог сделать этого… Не смог поверить своему сыну. Так поверь же ты. Я не убивал. Ни Миссис Эммелин, ни кого-либо другого… – он крайне убедителен. И мокрые глаза настоящие. – Правда? – сейчас Джексон не стесняется мокрых щек, как тогда, когда бежал по лестнице, сломя голову. Только чтобы никто не видел его «позора». Не стесняется, потому что у Криса они тоже медленно намокают. Рид кивает, не в силах говорить. Слезы душат, не хуже чужих рук. Почти так же сильно сжимают глотку. Ему никто не верил. Никто, кроме этого комочка нежности и страха. Переплетение любви и обиды. Этот искренний ребенок. Кристофер благодарен и у него капают слезы. Он чуть улыбается, выдыхая прямо на мальчишку шоколадным запахом сигарет. А тот уже хнычет во всю, потому что больно. Ему колит прямо под сердцем. Будто ножом кто-то царапает изнутри. Потому что сложно поверить. Столько незаданных вопросов. Столько не полученных ответов. Потому что чувствует, что поверив ему, предаст память матери. Но он хочет верить, очень-очень. Поэтому берет руку Криса, что держала его, в свою ладонь. Несмело переплетает пальцы, чувствуя твердую кожу его ладони, и тянется вперед. Жмется к губам, пытаясь заглушить зияющую дыру. Та, как ни странно, медленно стягивается, чувствуя соленную мякоть губ. Кристофер сжимает черные волосы на затылке и проникает языком, скользя сквозь губы. Он целует нежно и требовательно, страстно и горячо. Джексон удивляется, как можно одновременно столько чувствовать от поцелуя. Комета, что только что взорвалась внутри, приятно лизнула огнем ребра, распрыскивая повсюду искры, и все загорается пламенем. У обоих. Сейчас, когда тебя укладывают на сидение спиной и аккуратно выцеловывают губы, Джексону все равно, какие там игры ведут под носом. Он уверен, что в разы лучше справится, если нужно. И это не излишняя самоуверенность. Реальные взгляды на вещи. А Кристофер просто старается не сорваться и не начать рычать и кусаться. Потому что страшно делать больно ему. Снова. – Ты подкармливаешь моего зверя, знаешь? – ухмыляясь, спрашивает он, услышав первый стон мальчишки. – Он у тебя огромный. Как все еще остался в клетке – загадка, – в манер ему, хмыкает Итон. – Ты слишком часто его балуешь. Скоро совсем изленится, – выдыхает в шею. Кусает, вылизывает и снова кусает, удовлетворенно слыша всхлипы и видя краснеющие следы. Он собственник, ни для кого не секрет. Так что еще одно доказательство того, что мышь – его, не будет лишним.***
Ed Sheeran – Tenerife Sea
Оторваться друг от друга удается только тогда, когда по крыше машины начинает тарабанить дождь со страшной силой. Кажется, он давно идет, но ливень начался секунды назад. Кристофер поднимается с безвольного тела, что дышало прерывисто и жарко, вытирает влажные губы большим пальцем, удовлетворенно смотрит в глаза, которые только что открылись и кусает свои губы, облизывая поочередно обе. Джекс покрытый испариной и не отпускающий руки был до чертиков милым. Блестящие от слюны соски призывно стояли. А ровный, подтянутый животик тихонько вздымался от неразмеренного дыхания. – Поговорим? – спрашивает Крис, улыбаясь, застегивая пуговки рубашки на маленьком теле. – Где-то я уже это слышал, – хмыкает Джек, хватая свободной рукой синий свитер, что висел на подголовнике передней сидушки. – Ты уверен, что хочешь? – Рассказать тебе всю свою подноготную? – Кристоф пытается хотя бы немного привести свои волосы в порядок. – Мне пока достаточно и того, что происходит сейчас, – улыбается Джек, стесняясь пока смотреть на того, кто секунды назад сминал твои губы. – Но если ты хочешь, я буду не против. – Я просто не хочу, чтобы было то, чего ты не знаешь обо мне. Джексон сейчас захнычет. Потому что не верит во все происходящее. Трудно поверить, что тебя, кажется, любят. И предельно откровенны с тобой. – Так… Ты приемный? – спрашивает, поглаживая большим пальцем его руку. – Если бы, – хмыкает Крис. – Моя мать сейчас в больнице…. Для душевнобольных. Итон не знает, нужны ли сейчас слова. Да он и не в силах сказать что-либо. Потому что ком в горле застревает. Поэтому он просто перехватывает двумя руками ладонь Рида и подносит к своим губам. Рид ценит это… Сильно. – Когда ее засунули туда, она не была такой. Мне было четырнадцать. Отец только встал на ноги и ради симпатии, рассказал слезную историю, где я в главной роли. Приемыш, мимо которого отец не смог пройти, когда приезжал на благотворительность в детский дом. Ну и забрал он меня оттуда, якобы. Мама была против. Не хотела, чтобы родного сына без рода оставили. А она тогда имела влиятельность. Поэтому могла поставить отца на место, – невесело усмехается Кристоф, не замечая, как сжал руку Джекса сильнее. – Ну, он ее туда и запихнул, чтобы не мешала. А спустя столько лет, она потеряла рассудок. Еще бы, если столько лет колоть всякую дрянь. Джексон чувствует, как Кристофер катастрофически нуждается в поддержке. Он, не отпуская его руки, поднимается с сидения, и залазит на колени к нему. Обнимает одной рукой и утыкается лицом в шею. – Согреть не смогу, прости. Я слишком холодный, – бурчит мальчишка. – Ты не поверишь, как мне сейчас горячо оттого, что ты просто рядом. Итон хочет усмехнуться и сказать, что верит, потому что чувствуют они одинаково. Все чувства поделены на двоих. – И почему ты сейчас со мной…? – шепчет Крис. – Я столько боли тебе причинил. Он винит себя чертовски. И хочет ударить себя пару раз лопатой. Чтобы хотя бы немного прочувствовать то, что чувствовал Джек, когда он унижал его. – Все в порядке… – лишь губами произносит он, касаясь шеи. И Рид почему-то понимает его… Это чертовски странно. У Джексона десятки возможностей сейчас быть в другом месте, но он сейчас млеет в твоих объятиях. Он сейчас с тобой. Не это ли объяснение…? – А ты знаешь, что ты чья-то мечта? Кристофер усмехается, поглаживая черные волосы. – Я не тот, о ком ты должен мечтать… – выдыхает он спокойно, целуя мальчишку в ухо. Он чуть ежится и улыбается. – Не волнует. Кристофер чувствует, что нашел смысл жизни. И смеется хрипло, потому, что действительно настолько все серьезно. «Весь мой смысл в твоих глазах...». – А еще ты частенько ведешь себя, как падла, – смеется Джек, щекоча дыханием. – Это флирт. – тоже хохочет Крис, опуская руку ниже, оглаживая теперь лопатки. – О, так ты флиртовал? – Полтора года как. Спасибо, что заметил. Живой смех Рида, пиздецки разжигает душу, без щепок и огня. Заставляет чувствовать тысячи животных внутри. И блядских бабочек, что сделаны из титана, и слонов, что топчут внутренности и колибри, что разрывают ребра. И еще много-много чего. Адский букет чувств. – Я люблю тебя… – губами вырисовывает Джекс, не произнося вслух. Он боится говорить это, но хочет. Просто чувствует, что должен. Будет ли он жалеть об этом? Возможно. Будет ли делать так еще? Ясен хуй. Крис думает, что Джек чертов волшебник. Он своими объятиями закрыл всю боль. И все, что делилось на черное и белое, вдруг приобрели другие оттенки. Яркие и совершенно безумные. В глазах плясали искры и они разносились у обоих. Мама всегда говорила сумасшедшие вещи, когда Кристофер навещал ее в больнице раз в год. И эта фраза особенно запомнилась, ведь она такая правильная… «Самый настоящий подарок жизни – это человек, при котором ты можешь мыслить вслух.». Сын тогда согласился и сейчас полностью поддерживает ее слова. Потому что он говорит все, что в голове. Абсолютно. Не стесняясь. Не боясь. – Лучше не придумаешь… – начинает Кристофер, усмехаясь. Отодвигает от себя тельце и вглядывается в синие глаза. Он хочет сказать то, о чем думает сейчас, глядя ему в лицо. Не отрываясь. – Совершенно в моем духе – влюбиться в тебя. Чего у меня только не было в жизни. А любовник-гей завершит мою коллекцию….