Неудачная шутка

Прошли четыре дня, содержащие в себе: жаркое, палящее солнце, работающее в режиме с семи утра до одиннадцати вечера, изводящее город сорока градусами в тени; возвращение подозрительно туманного Крейна; отсутствие каких-либо сведений об Алом. Самое неприятное, что, несмотря на запрет, за эти четыре дня он выпустил кишки трем мужикам, еще одному сломал шею, а ведь и еще одного столкнул под машину... Джокер находился в весьма лирическом настроении. Он развалился на том, что Крейн называл кроватью, и спешно прикидывал, что теперь делать со своими грязными делишками, которые точно не понравятся кое-кому, весьма серьезно (не реалистично) относящемуся к их соглашению. Это был настоящий пат: забывшись, он не просчитал обстановку - в его планы пока уклонение и от Бэтмена никак не входило - и всего лишь за четыре-пять вражеских единиц его выстроенное прикармливание героев летело ко всем чертям. Все-таки, не умеющий делать долгих пауз, он встал, натянул темно-зеленые - самые легкие из своих брюк - и отправился хоть что-нибудь делать. В замке повернулся ключ и он притормозил, ожидая Крейна. - Привет, Спарки, - с порога нагрубила ему Линда. Он поднял глаза и с удивлением оглядел ее странное зеленое платье с обширным квадратным декольте и белейшим передником. Какой-то древний кельтский обычай одевать женщин под доярок? - Отлично выглядишь, - припечатал он, и баба Крейна не нашлась, что ответить. - Давайте я уже зайду, а? - раздался робкий голос бывшего психиатра, вынужденного стоять под солнцем в черных брюках и пиджаке. - Пошли в кабинет, ладно? Линда фыркнула и скрылась в комнате. Джокер прошел в кабинет за Пугалом, на ходу застегивая рубашку. - Просил же не тянуть. Крейн обернулся, сочась потом - не-Пугало - и Джокеру совсем не понравился его виноватый вид. - Так. - Джей... - Что ты натворил? Несчастный Крейн сглотнул и сжался - все-таки этому человеку не стоило давать повод для гнева. Кроме того, сам он ничего не делал. Почти. Он тревожно отвел глаза и соврал, надеясь, что устрашающий клоун ничего не заметит: - Меконопсис. Я почти нашел их остатки. Теперь надо будет и правда найти их... Джокер внимательно рассмотрел его, явно не поверил, но сказал: - Это отличная идея. Спасибо, Джо. Крейн стыдливо отвернулся, мучимый фантомным лезвием ножа под ребрами. После посещения семейного склепа он всегда наполнялся торжественным, мрачным гневом, прилично разбавленным жалостью к себе и разнообразными сожалениями, поэтому старался носить цветы на Парк-Роу, где всего лишь впадал в отчаяние. Но сегодня ему захотелось увидеть кладбище. Отчего-то он оставил ирисы у статуи ангела. Постарался не смотреть на телефонную будку и ему это почти удалось, но в последний момент не выдержал, завернул в сторону и уставился на нее, словно ожидая, что телефон зазвонит. Этого, конечно, не случилось. Сел в свою машину, уже обо всем догадываясь, стараясь только держать лицо. Надеяться, что он не заметит его метания у телефона было бы просто наивно. - Ты мог просто приехать в особняк. Джокер, нахохлившийся на пассажирском сиденье, похоже, так не считал. - Я не хотел встречи. Ты меня уже достал, - жестко сказал он. - Но ты, похоже, этого не понимаешь. Кроме того, для тебя это все слишком опасно. На нем были зеленые брюки и сиреневая рубашка с коротким рукавом, и шрамы ничем не прикрыты, и Брюс в очередной раз удивился, как он умудряется скрываться в таком виде в черном, мрачном даже летом, городе. На коленях у него лежал фиолетовый пиджак, тоже вряд ли способный укрыть его от косых взглядов. Галстук плотно обхватывал шею. Столь частое отсутствие грима не могло не радовать. Брюс хотел бы сказать об этом, но это, конечно, было бы неуместно. - Не пытайся определять, что для меня опасно, - вместо этого выдал он, и получилось неожиданно злобно. - Уэйн. Он чуть было не вздрогнул - позорная слабость - и непонимающе уставился на Джокера, стараясь не обращать внимания на его плечи, сведенные какой-то нечитаемой судорогой - настороженность? - Это все и правда опасно, поэтому я отвечу на три любых твоих вопроса и исчезну, а ты постарайся больше не крутиться вокруг меня. Брюс усмехнулся, успокаиваясь: снова нехитрые забавы в его неповторимом стиле, хоть что-то привычное. Хорошо хоть не погони или похищения. Следы Милуоки почти прошли с обоих. - Сказочник. Это заманчивое предложение. Джокер скривился, но кивнул. - Заманчивое. Постарайся выбирать вопросы правильно. Он и правда не мог удержаться от игр с ним даже теперь, когда точно решил убраться из Готэма подальше: стоило быть честным и признать, что контролировать ситуацию можно и на расстоянии. - О, не беспокойся. - И не забывай закрывать окна в своих колымагах. Ты меня провоцируешь? Брюс проигнорировал поучения, удостоверился, что Джокер слушает его внимательно, и с наслаждением сказал, ожидая особенной реакции: - Ты с Юга? - Это серьезно, Бэт! - взорвался псих, из последних сил сопротивляясь улыбке, растягивающей его лицо. - Спросил бы о Короне. - Я серьезно. Ты не ответил. Джокер недовольно посмотрел в окно. - Да. Брюс не стал скрывать гримасу превосходства, отмахиваясь от условий сделки: откровенность равно исчезновение. Это было слишком выгодно, значит - неправдоподобно. - Твоя фамилия. - Используй Квинзел. - Джокер? - Ты забыл, как опасно спрашивать меня о таком? Брюс вспомнил вырезанную на животе парализованного Тихони букву Джей и устыдился. Но темный поток радости, который он почти с облегчением обнаружил в себе, склонил его в сторону беззаботности. - Ты мне обещал. - Ты веришь обещаниям психопата? - Твоим верю. Джокер почувствовал себя очень глупо, а заодно щедро ощутил это и за беспечного Уэйна. - Если я раньше возился с тобой, это не повод терять голову. Плохой вопрос. Брюс снисходительно оглядел его на предмет кривляний и, ничего не найдя, кивнул. - Сколько тебе ле... Нет. Я просто сейчас заблокирую дверь и отвезу тебя в особняк, раз ты слишком гордый, чтобы попросить меня о помощи, а на самого пришлось два киллера за четыре с половиной дня. Джокер захохотал и стал снова собой - нельзя сказать, чтобы это Брюсу не нравилось. - Какой ты осведомленный. Побереги стекло. Хотя подожди, эта перспектива... мм... Была и какая-то высокая, не прозвучавшая еще нота. - Я должен был оставить эти вопросы на потом, да? Он завел мотор и попытался не смотреть на пассажира. Джокер вскинул подбородок так, словно готов был сказать какую-то чудесную мудрость. И ему это удалось: - О, Бэтси, никогда не знаешь, когда тебе выпустят кишки. Дворецкому совсем не понравился вид воспитанника: с таким лицом Брюс обычно совершал самые дерзкие глупости. - Блудный клоун к вашим услугам! - Джокер постарался не приближаться к Альфреду, опасаясь насильственного кормления. - Добрый вечер, сэр. Могу ли я вам дать один совет? Он на всякий случай остался на своем месте и осторожно разрешил: - Скорее всего я рассмеюсь тебе в лицо, когда услышу его, а так - давай. Альфред улыбнулся - Брюс знал эту улыбку, такой у него удостаивалась красивая молодая ведущая кулинарной передачи, которая была очень мила и удивительно безмозгла - и мягко сказал: - Будьте конкретнее. Например, я уже вижу, что вы уезжаете, но вы ведь будете пудрить нам мозги сегодня-завтра, опять станете голодать, нарушите множество законов просто потому, что... - Ладно-ладно, хватит. Я понял. Тебя волнует только жратва, Фредди. - Это правда? - встрял Брюс, не получивший достаточной дозы своего любимого шоу "Чудесное укрощение дикого клоуна". Джокер стащил с себя пиджак - чего он в особняке опасался, если надел его? - выглядя весьма помято, отшвырнул его так, словно в нем не было как минимум пол-литра кислоты, и отвернулся к окну. - Да. Как ты догадался, Фред? - Секрет. Загадочный Альфред ободряюще улыбнулся мужчинам и откланялся. На предостерегающие взгляды Джокера он не отреагировал. Последнего прилично взволновало окружение: судя по еле слышному рокоту, над зданием кружил вертолет, и он быстро прикинул пару убедительных планов на случай полицейского вторжения, раз уж Уэйн ничего не замечает. - Итак, можно устраивать мясорубку, если кто-то пытается убить меня? - легко сказал он, надеясь, что легкомысленный Бэтс еще не забыл про минус четырех с половиной киллеров. - Ты хорошо сдерживаешься, не так ли? - Брюс намеренно сказал это так, чтобы казалось, что он хвалит собаку: это была очередная провокация. Он снова позабыл, что любое приглашение от чертова клоуна необходимо игнорировать. Джокер с каким-то печальным воодушевлением подхватил предложенное противостояние. - Знаешь, в чем основная идея? Я не удерживаюсь от чего-то там, - он раздраженно потряс своей обманчиво хрупкой кистью в воздухе, - делаю, что захочу, сечешь? Я не раб хаоса. Хорошенько запомни это. Его пиджак, слишком небрежно брошенный на спинку стула, начал соскальзывать на пол, и Брюс придержал его за шерстяной рукав, гладкий и еще хранящий тепло чужого тела. Джокер, к счастью, ничего не заметил. - Я не думаю, что ты раб. Ты сам хаос и есть. - Когда ты так убедительно не веришь мне, Бэтси, я тоже начинаю сомневаться в себе. А мне так нравилось думать, что я обычный бандюган с отклонениями. Но ты прав. Однажды грохнет, а? - Я не допущу этого. Совершенно очевидно, что его надо отвлечь от этой опасной темы. - Грохнет. И я буду этому рад. А ты? Брюс тяжело вздохнул. Сострадание - то, от чего он так давно пытался откреститься - охватило его, и это было бы странно, если бы не кое-что похуже: сейчас он определенно был охвачен острым, тяжелым, тревожным возбуждением. Только протянуть руку, сжать пальцы на тощих плечах - спровоцировать тот самый взрыв, убедиться, что он не сошел с ума, и этот человек на самом деле чудовище. - Я доверяю тебе, - солгал он наконец, чтобы не молчать, чтобы снова услышать старый добрый легкий тон, чтобы сбросить ужас совершенно ненормального влечения. Джокера, конечно, нельзя было обмануть так легко. Но, вопреки опасениям, он не впал в ярость, даже не засмеялся фирменным смехом - издевательски и нервно - просто повернулся и с таким понимающим видом оглядел его... Это, определенно, был тот взгляд из Кендлвуда: "Ты теперь думаешь, что я слабак". Да, перед ним был самый настоящий слабак. Больное, хрупкое, отвратительное создание. - Я был в Аркхеме, ты знаешь? - легкомысленно выдал Брюс наконец. Он сразу почувствовал себя лучше, не понимая, что сдается своей собственной темноте, копившейся в нем с их последней встречи. Джокер, задумчиво разглядывающий книжный шкаф, не ответил, и он поднажал: - Был там с Нэштоном. Видел твою камеру. - Понравилась? Мне тоже. Там еще пахнет моей рвотой? О, мне там нравилось. Особенно мне пришлись по душе их тесты. Брюс, прочитавший в его досье про... тесты, осознал, что не должен был поддаваться искушению вызвать в Джокере желанные эмоции. - Хочешь об этом поговорить, клоун? Я не твой терапевт. - Еще мне нравились безмозглые садисты, которые имели наглость делать для твоего города за официальную зарплату то, что я делаю просто потому что могу... А эти их новые шокеры? Мм! - Тебя там избивали? Пьяный ирландский нейрохирург понадобился, без всякого сомнения, именно по этой причине. - О, как и везде. Это нормально. Последний зачинщик забавно спускал в штанишки, когда ему удавалось причинить мне боль. Удар достиг цели, и Брюс и правда ощутил сожаление. В легких быстро промелькнула странная сухая боль, обожгла бронхи, перекинулась на горло: остаться равнодушным к видениям Аркхема было нелегко, если питаешь иллюзии о правопорядке. - Ты опять забываешь обрабатывать швы? Не дергайся, я посмотрю. - тупо выдал он: не терапевт, как же. Но не стал подавлять жадно разгорающийся в нем импульс - то ли благой, то ли служащий разрушению - протянул руку, вплетая пальцы в сальные зеленые волосы, ощупывая пресловутый шрам от операции. Кожа на этом месте воспаленно горела, покрытая сукровицей. Джокер резко развернулся, не щадя раны, и вскинул глаза. - Лучше тебе не знать, что такое тюрьма, домашний мальчик, мм, - жестко сказал он, пытаясь определить, что думает по поводу нового несанкционированного вторжения Бэтмена в собственное личное пространство. - Я бывал там. В Маньчжурии, - самодовольно сообщили ему. Почти злое окружение - голос, мимика, отдаленный шум лопастей вертолета - никак не сочетались с аккуратными движениями пальцев. - Ого, достойный старт. А что случилось, украл сам у себя? Это и правда было так. - Ага. В глубинах темного взгляда горело предупреждение - что-то вроде классического "Выпущу кишки. Может быть" - и Брюс вдруг понял, в каком положении находится, в какое положение поставил Джокера, мгновенно впадая в ярость по этому поводу. Голова у него кружилась, зрение отказывало. В районе желудка что-то довольно остро разболелось. Все тело горело, у ключицы била какая-то неожиданная жилка - этот припадочный клоун токсичен? Но он не имел никаких прав на возмущение, и Брюс закрепился на пускай и странной, но выгодной позиции: поднял левую руку и расчертил указательным пальцем рубцы улыбки - правый, левый, минуя центральный. Самый унизительный момент, грубый и не делающий ему чести. Но Джокер не так уж и оскорбился: изучал. В принципе, ради благородной цели исследования реакций Бэтмена он мог бы вытерпеть интерес к своему лицу, несмотря на то, что снова чувствовал себя участником шоу уродов. - Ты меня раздражаешь... - прошептал Брюс, укладывая свободную руку на истонченное голоданием плечо: фиксировал на месте. - Неужели я выгляжу так безобидно? - просмеялся впадающий в неуемное веселье Джокер. Он принял свой самый дикий вид и это дало им несколько минут передышки: кое-кто мог еще мыслить, только когда другой транслировал опасность. Подбородок психа уже блестел от слюны, и Брюс постарался вызвать у себя отвращение по этому поводу. Кожа под его пальцами горела, и он нажал сильнее. Как он раньше сдерживался? Он не помнил. Казалось, он потерял память, у него амнезия? - Ты выглядишь так, словно хочешь, чтобы я тебя отделал, - честно описал он ситуацию, и получил вдруг тот самый понимающий взгляд, которого так опасался. Медные глаза оценивающе оглядели его, словно все, на что он был способен - только дрыгаться марионеткой, и он злобно вспыхнул от стыда. - О, ты и правда садист, Бэт. Смешно. Это отчаянное недооскорбление почти достигло цели: он тоже замечал в себе что-то нездоровое, когда приближался к этому человеку. Брюс под шумок снова обвел большим пальцем аркхемский шрам, разглаживая кожу, вдруг совершенно серьезно рассматривая идею снова ощутить вкус его слюны. - Сколько тебе лет? - спросил он, падая, падая, да еще так низко. Но это была иллюзия вседозволенности: он хотел верить, что Джокер настолько плох, что заслуживает несправедливости - просто так. - Боишься, что я потяну на совращение малолетних? И вот этот гордый удар помог ему наконец опомниться.