Неудачная шутка

Эти минуты были заполнены металлическим запахом скверны поражения и это было совершенно нестерпимо. - Покажи мне швы, Бэтти, - нетерпеливо потребовал Джокер, больше обычного разлизывая свои тонкие бледные губы: восковой бежевый грим приводил его в бешенство. Бэтмен вскинулся: считает, что он шалеет от крови. Наивный. - Ты не доверяешь Альфреду? Он должен узнать, что все гораздо хуже: ему все равно. Но некоторые вещи оставались несколько... непростительным. - Нет. Но просто хочу посмотреть. Брюс вдруг вспомнил нечто важное - нельзя быть таким дураком. - Что ты сделал с ней? Джокер, надевающий чужую рубашку - мелькнули подмышечные впадины, покрытые бледными волосами, беззащитного вида которых невозможно было терпеть - хмыкнул и вернулся на кровать. - Спохватился. - Джокер! - Я давал тебе слово. Ее - бросил в ресторане. Так лаконично он выразил следующие действия: взваливание тела на спину, спуск по пожарной лестнице, заклеивание зрачка камеры, проникновение в кухню ресторана с помощью отмычки, почти полный перенос дневной выручки из кассы в ее сумочку, прощальный душ для дамы из бутылки "Сантори". Надо было еще напоить ее для чистоты образа. Но, с учетом того, что он еле подавил самый сильный за многие годы прежде приступ гнева, эта идея была плохой: кто знает, где могла бы найти приют в ее теле эта скромная бутылка виски. - Жаль, не смог допросить. Теперь сам с ней прыгай тут. Возмущенный подобной наглостью Брюс - это он здесь брал ответственность за придурочных преступников и давал свое слово - открыл было рот, но завибрировал его телефон. Джокер встрепенулся, довольный неожиданной паузой. - Это меня! - излишне бодро возвестил он. Пролез в чужое личное пространство и удобно устроился. Но мобильный снова покорно перекочевал в чужие руки. - Ага, конечно же это я. Раньше нельзя было? Что, прости? Что ты там рвешь, чучело. Забыл, с кем разговариваешь? Это что, Крейн? Ярость, немного шевельнувшаяся в Бэтмене при оценке нарушения своих границ Джокером, теперь восстала, ярко пылая. - Ты же знаешь, позвоночник через... Так бы сразу. Что за наглое имя, мм. Что? Я тебе кто, Красный Крест? Избавь меня от подробностей. Никому не говори. Спасибо. Проваливай. Джокер отключился, возвращая телефон - ничего объяснять он, похоже, не собирался. - Расслабься, там защищенный номер, я проследил, - снисходительно отметил он совершенно неважные детали. - Ты спросил ее имя? Брюс немного подостыл, все еще не зная, чего хочет больше: придушить его или просто сидеть с ним рядом. - А что? - Крейн сказал, что ее зовут Гильотина. Брюс подавил порыв виновато улыбнуться. - Она примерно так и сказала... Джокер захохотал, приподнимая брови, сотрясая матрас - дикое, прекрасное существо, почти не человек. - Гильотина, Бэтс. Ты просто псих. - О, да заткнись уже, припадочный клоун. Под этим ярким электрическим светом, если постараться, можно было посмотреть через медь его глаз. Возможно, даже вглубь, кто знает... - Тебе надо было натянуть ее в лифте, затруднил бы мне слежку. Могу показать.. И легче легкого быть благодарным ему за отмену лиризма. - Джокер! - ...как заблокировать лифт между этажами, если сам не умеешь. Я уже ничему не удивлюсь. - Очень смешно. - Нормально. В последней дурке иногда бывало, что я мог перемещаться, особенно когда лежал в реанимации. Немного подвигаться, размять, так сказать, спину. Переполох из-за пространства, равного моей камере - как тебе? Тень Аркхема незримо встала над ними, мрачная даже так далеко от родины. - Ты прав, это абсурд. Ты собирался остаться там? - Возможно. Не хочу об этом говорить. На его лице промелькнула ярость, довольно сильно смутившая Брюса: он сразу же решил, что все понял. - Они что-то сделали тебе? В больнице? - Нет. Я слишком сильный. А тебе, в тюрьме? Рассматривая улыбку Глазго, скрытую силиконом, Брюс вдруг ощутил протяжную печаль - подобное он чувствовал, вспоминая детство. - Нет, я тоже не нежен, если ты не заметил, - он вдруг почувствовал, что его несет. - непривычно видеть тебя со светлыми волосами. - Я тебе кое-что покажу! - невинно ответил на его лирическое настроение псих, изогнул брови и растянул губы, снова напоминая ему об опасности. - Вот кто я на самом деле, не забывай об этом. - Я помню. - Не похоже, - впал вдруг в откровенность Джокер, и от холода в его взгляде можно было устраивать ледник. - Поспорим? - О, да хватит. Не льсти себе, никакой ты не зверь. Я тебя насквозь вижу. Джокер сделал лицо попроще, мгновенно превращаясь обратно в того, кому бы он мог сказать эти слова. - Знаешь, однажды меня нанял один мужик... Брюс даже представить не мог, что детские кошмары бывают наемниками. - И говорит такой: ты настоящий ублюдок, Джозеф Керр. Внизу, в деревне, есть дом, ты его сразу узнаешь - он выкрашен яркой синей краской. Летнее небо, морские воды, вот как он сказал. Он перевернулся на бок, вытягивая свои невозможные ноги в высоких фиолетовых носках - шрам на бедре снова выглянул из-под тонкой ткани белья и полы рубашки, страшный и прекрасный - и посерьезнел. - Джей... - Там живет самая красивая женщина в этом городе - убей ее. Знаешь, что я сделал? - Я не хочу знать. Джокер самодовольно кивнул, и Брюс понял, что такой ответ был ошибкой. Сейчас он, не скрываясь, мог смотреть на его плечо, скрытое своей собственной рубашкой, на сильные руки, на безнадежную болезнь. - Твой старик идет, - прозвучал в абсолютной тишине его низкий голос. И правда, дверь открылась и вошел Альфред, нагруженный пакетами. - Как ты это делаешь? - восхитился Брюс, тяжело сглатывая непозволительно вязкую слюну: сам он никогда на слух не жаловался, и прекрасно ориентировался по нему и без костюма. А это был, очевидно, природный инстинкт, которого не добыть в тибетах. Джокер почему-то разозлился - его аж затрясло - когда он спросил это, и отошел в противоположный угол комнаты. - О, Фред, принес мои вещи. Только ты меня понимаешь. Помимо раздражения от пресловутого поведенческого каната Брюса начало мучить что-то вроде ревнивой обиды. Дворецкий молча протянул сумку, тревожно глядя, и Джокер ускользнул в ванную. - Альфред... - Я вас предупреждал. От этой предсказуемой фразы сразу стало легче. Брюс принял невозмутимый вид и открыл справочник, сразивший Гильотину, чтобы делать вид, что читает. Книга открылась на главе с хинонами, и он уставился на смазанный черный грим - не-отпечаток кое-чьего неопрятного пальца на дешевой бумаге. - Мастер Брюс? - Что? Оставалось только надеяться, что это не нравоучения. - Вы собираетесь отпустить его одного? - В смысле? Альфред только посмотрел на него, словно на умалишенного. Брюс вскочил, слишком резко и неаккуратно, и его пострадавшая рука ожглась болью - потревожил швы. Он дернул дверь в санузел - не закрыто. Никого нет, только распотрошенная сумка, небрежно водруженная прямо в раковину. - Что за херня? - Не будьте так эгоистичны. Как можно было не заметить, что с ним происходит? Что сказал бы ваш отец! - Альфред! Старик, совершенно спокойный и невозмутимый, вздохнул. - Они оскорбили его: пустили вам кровь. - Проклятье... Брюс вывернул чемодан с костюмом, переодеваясь, проклиная всю эту глупую затею с Лигой в целом и кое-кого очень двинутого в частности. - Вы знаете, где искать? Пятый этаж, этот молодой человек поражает воображение... Молодой человек? Это сгусток злости, темная мокрота смерти, жалкое, грязное, поганое отродье... - Что случилось, все же было нормально, - этот отчаянный, печальный возглас никак не противоречил яростному презрению, в которое мгновенно опустился дезориентированный Бэтмен, потерявший опору по воле не называемого преступника - то близкого, то далекого, непознаваемого, зловредного, злокачественного... - Не вы один испытываете проблемы с самоконтролем. - У меня все в порядке с самоконтролем! - воскликнул Брюс - дворецкий хмыкнул, но он не заметил этого и нелогично продолжил. - я ненавижу его. Проклятье, да я убью его. - Тогда мне не стоит советовать вам позвонить по последнему входящему номеру в вашем телефоне. О, он еще не знал про жучок в Гамильтоне... Эти мужчины и женщины были довольно умелыми. Джокер чуть не лишился правой ступни и пары зубов, но они были напуганы, а это было большой ошибкой, когда пытаешься иметь дело с ним. Внутри, в желудке, закипела кровь или что-то типа сукровицы, и запросилась наружу. Гной? Гниль? Слизь? Та самая белая гниль... Звуки исчезли, он не мог дышать, губы пересохли и иногда он не видел панорамы Готэма, расположенной справа. Он был в его городе? Он был рядом? Это не чертова Лига, скорее всего какие-то подражатели. Ему было уже все равно. Последние четыре человека загнали его по склону - он прокатился на спине, падая в колючие заросли цветущего аканта, расцарапывая себе загримированное лицо - и еще двое попали в его ловушку. Он неловко прикрылся руками, пока его осыпало поднявшейся в воздух от взрыва землей, и счастливо улыбался. Черные комья земли вдруг превратились в сухой желтый песок, в стеклянную крошку, захрустели на зубах железными опилками. Он ни черта не мог вспомнить. Но он ведь очень сильный, разве нет? О, они довольно серьезно относятся к своему искусству: одному из них оторвало ноги, но никаких стонов слышно не было. Джокер прикончил страдальца, проверил второго на признаки жизни, оценил поступок предпоследнего - весьма разумное решение сбежать - и уклонился, когда женщина пыталась ударить его в спину. Он почти нежно схватил ее, сорвал с лица черную повязку - не Гильотина, жаль - и зашептал ей на ухо, больно выворачивая руки, так, чтобы она забыла про то, что может двигаться. - Что ты можешь понимать... Все будет хорошо, мм? У меня есть один знакомый - довольно странный, не может поделить одну шлюху между двумя своими личностями - и доктор мой такой непрочный, знаешь? - Я тебя не боюсь. - Это ложь, красавица. Я не хочу, чтобы он убил меня, понимаешь? Я передумал. Так что, давай, возьми свою зубочистку, - Джокер указал на легкий прямой клинок, - и целься мне в горло. - Это ничего не изменит. Он никогда не признает тебя, ему нет дела до тебя. Джокер почти удивленно заглянул в чужое, женское лицо, словно только заметил ее. Кто это? - Чем быстрее, тем лучше. - нескромно намекнул он, размыкая руки, и она метнулась к мечу. Где-то раньше... Они встречались? - Ты проклят, чудовище. - Ага-а, - он, шутник-без-имени, и правда был проклят. Если бы еще он верил в это. Вся его жизнь - только поиски реальности, а темные силы демиурга - только его собственная болезнь, и нет высшего разума, кроме недостижимой адекватности. Она заплакала и вдруг приставила лезвие к своему горлу. - Думаешь, у тебя одного есть гордость? - возвестила она, нежная, легкая, слабая. - Блять, - Джокер обозрел хлещущую из ее горла кровь и предсмертные судороги, пытаясь зажать его руками. - Сломалась? Сломалась. Он вдруг понял, что наделал, и опустился на траву, рядом с развороченным мертвецом без ног. Копошащиеся личинки мух в животе трупа могли бы подсказать ему его ошибки, но он был слеп, безумен, раскорежен. Это снова тропический остров? Среднеазиатская пустыня? ЮАР? Когда он почуял приближение черного-черного рыцаря, он уже думал, что это к лучшему. Он что-то кричал ему - ну, разумеется - потрясая его презренным телом, оскверненным телом, бессильным телом. Джокер изо всех сил пытался вернуться в сознание. Когда Бэтмен начал успокаиваться и со скорбным лицом закрывать глаза мертвецам... Эта медлительная красота помогла ему очнуться. - Благородство, - прохрипел Джокер, окровавленный, пустой и отвратительный. - Это ты есть. Суть твоя... - Заткнись! - молвил прекрасный рыцарь - живой, настоящий, прямой. - Эти свиньи сами выбрали стезю. Они заслужили. Джокер склонился перед кевларом - о, темнота - и сплюнул сгусток крови в сторону. - Ты предал меня, - возразил Брюс, не смотревший на него - еще бы, плевок под его прекрасными ногами. - Ты чудовище. Из-за Гильотины. Ее ты тоже убил? - Что? Нет. И это не правда... - А что случилось? Критические дни? - Прекрати. Еще можно было попытаться уползти в лес. Он нескромно сравнил себя с раненым хищником, почти теряя сознание. Бэтмен схватил его сзади за плечи, сильно встряхнул, разъяренный, и Джокера вырвало коктейлем из крови и таблеток. - О, циркач с Юга... Снова фокусы? - это презрение невозможно было терпеть. Рвота была крепко связана с каким-то болезненным воспоминанием, запрятанным глубоко в подсознании, и теперь он был в ужасе. В ужасе, смертельный номер. Перед ним ясно встала Луна, и истаяла, бесполезная. Бэтмен за его спиной вдруг оказался без костюма, в невинной мягкой темно-синей одежде, холодный, мертвый, окровавленный... И Джокер проснулся.