Неудачная шутка

День был слишком длинным: Готэм, в который он гляделся в начале дня, пока небо, в этом городе никогда не темнеющее до пристойных глубин, заполняла вирга, уже зажигал огни, но он же не мог позволить себе перевести теперь дух, теперь, когда намек о кое-чьем местоположении, столь упорно выявляемом, был так стыдно и легко преподнесен. Конечно, не найти его с теми ключами, которыми он теперь обладал от его жизни, было невозможно. Наблюдение и сбор информации не показывали ничего экстраординарного, даже - на первый взгляд, разумеется - противозаконного: Джокер столовался в грязнейшем притоне в итальянском квартале, очевидно, целыми днями не выходя из каморки на тридцать шестом этаже поганого общежития, распространяющего миазмы наркоторговли и проституции по всей Маленькой Италии. Теперь он служит классической итальянской мафии? Блюдет омерту? Смешно... Голова кружилась от недосыпа, и приборы недвусмысленно указывали на то, что пришло время отступиться. Брюс попытался справиться с собой - нельзя было игнорировать Джокера, незаключенного под замком более, чем это уже было позволено - но все равно повернул к машине. К черту все, он не обязан каждую секунду вступаться... И остолбенел, обнаруживая в себе новую, гадкую сторону, не иначе как след чертовой злодейской скверны. Конечно, он был обязан. Кроме того, это Джокер, его искаженное отражение: если бы не было его, этот человек не появился бы здесь. Таким образом, Брюс был виновен в... Он скрипнул зубами, потому что собственное безволие приводило его в ярость, и поднялся наверх, кривясь от того, что выглядит как чертов тарзан на ебучей лозе. Признать себя взвинченным равнялось признанию собственной слабости, и он бросил даже привычные молчаливые монологи строгости - кроме того, с этим отлично справлялся встревоженный дворецкий, нудящий в микрофоне. Удобно устроившись на подоконнике, Брюс осторожно обозрел вражье логово. Искомый объект совершенно по-животному притаился в углу - горбился, скалился, наносил ладонями грим, не используя зеркало. Плечо, закованное в привычную фиолетовую броню паяца, равнодушно обтирало грязную, засаленную черт знает чем стену. Длинные пальцы, измазанные в белилах, уродливо летали, искривленные судорогой: закончив свое бессмысленное наведение марафета, родили колоду карт, словно не могли остаться без дела. Брюс уныло вздохнул, и пустился было вскрывать окно, но дверь распахнулась, и на пороге образовался еще один человек. Здоровущий мужик, уродливый, был, пожалуй, кроковой масти, но в его мощном мясе и огромном росте даже было что-то по-животному красивое. - Радость от посещения зоопарка. - пробормотал измученный Бэтмен. - Любишь побольше, да, Дже-ей... Гадость, вырвавшаяся шепотом из его рта, поразила его, и подействовала благостно: он окаменел в привычной строгости к себе. - Шеф! Брюс не ожидал услышать настолько восторженный тон от такого громилы и головореза. Его мясистое лицо наискосок пересекал огромный мясистый рубец: общество увечий. - Ну что? - лениво откликнулся Джокер, сбрасывая карты по одной в угол словно задумчивый сеятель. Каких только всходов он ожидает?.. - Я привел вам бабочку! - бодро отрапортовал подчиненный. - Все, как вы и просили! Взял на себя смелость проинструктировать ее! Громила наконец удостоился прямого взгляда. - Чего-то ты долго, Джесси. И за что я тебе плачу... - Шеф! Как можно... Вы мне не платите! - возмутился чудак, и Джокер приподнял брови. - Да? - он подошел к своей сумке, походя неожиданно и сильно выдавая престарелой, но обширной кровати, застеленной несвежими, почему-то розовыми простынями, мощный пинок, и вытащил увесистую пачку купюр. - Тогда возьми и заткнись. Он бросил деньги, и подручный поймал их, тупо глядя перед собой. - Но тут не меньше ста тысяч, шеф... - Мало? - Никак нет, сэр. Но... Джокер стал очень ласков и вдохновенен. - Ты мне что, сейчас перечил? - Как можно! Вы здесь топ... - Ну и иди тогда, пока кишки на месте. У тебя ведь они еще на месте? - злодей глухо захихикал, отрабатывая самый гадкий и тупой канал своего специфического юмора. Серое, синеватое на горизонте из-за фирменных готэмских фонарей небо треснуло, вывалило досадно никем не замеченный крупный, ранний снег, уродливыми плоскими хлопьями мгновенно налетевший на город, сероватый от смога - приближаясь к каменному карнизу, он таял, нежизнеспособный в конце октября. - Семпер фиделис! - рявкнул напоследок слуга, и открыл дверь, приглашая войти шикарную женщину. Шокированный Брюс остался стоять с открытым ртом, даже когда он испарился, и не-Джек с проституткой, деловито и без лишних разговоров стягивающей с себя платье, остались наедине. Семпер фиделис... Всегда верен. Изуродованные какой-то незаметной для граждан войной солдаты, безумные и дикие, живущие по своим несложным представлениям о иерархии. Преданности... Это было жутко, и касалось тайны личности чертова клоуна так близко... Джокер - наемный, но военнослужащий. Военный. Можно было догадаться... Сведенная татуировка на его жилистом, сухом белом плече приобрела вдруг совершенно иное значение. Пока растерянный Бэтмен рассматривал привычные вещи под другим углом, Джокер внимательно осмотрел молодую женщину, задумчиво разлизывая шрам на нижней губе, и остался, очевидно, доволен. - Как тебя зовут, шкура? - ласково спросил он, сочетая в себе невозможные вещи: грубую мерзостность и специфическую обходительность. - Далия, - невозмутимо солгало услужливое мясо, подмигивая, и Джокер издевательски хрюкнул. - Это надо понимать как Элизабет? - с нескрываемым наслаждением прошипел он. Брюс знал, почему: имя принадлежало легендарному покойнику со взрезанным лицом, и хоть не должно было насмешить его - слишком даже для привычных грубых шуток - но бледный георгин, бывало, прятался в его рукаве: настоящий сарказм. - Можешь понимать, как хочешь, - девушка томно потянулась, слишком красивая, чтобы заставлять ее ждать, и не-Джек опустился на несвежую постель, а Брюс поднялся, скрипя измученными суставами, обессиленно держась за стенной выступ импровизированной исповедальни - было бы еще кому отпустить ему грехи - собирался уйти, пока не стало слишком поздно. Определенно, ей могла грозить опасность, но... Джокер не слишком вежливо махнул ей, разрешая оседлать свои бедра, неторопливо справляясь с пуговицами на ширинке. Раздеваться он, похоже, не собирался. Хоть что-то хорошее. - Но я буду звать тебя Дженни, - провозгласил самодовольный клоун, потягиваясь в странном движении: не доводя до конца какое-то спорное действие. - Была у меня одна такая... Жена. Да. Такая же краси-ивая - черненькая, гладенькая - вроде тебя. Далия не выказала басням про шрамы должного уважения, ловко перехватила инициативу, излишне соблазнительно извиваясь на нем, встряхивая блестящими черными волосами. Смуглая кожа сразу же покрылась испариной - там, за границей, в недоступном, запретном для Бэтмена месте было, очевидно, очень жарко. Клиент позволил ей расстегнуть на нем рубашку, а Брюс позволил себе задержаться еще немного, обрадованный недостаточным обзором на него - совершенно растерялся. Он же не мог захватить его сейчас? Сколько новых граней он в себе откроет? Сперва фетишист, теперь вуайерист... Но насмешливые мысли не помогали: подобное зрелище скорей способно было отбить ему потенцию на пару дней, чем возбудить его. Он отрубил слух, слишком сильно нажимая на тумблер в шлеме. Нечуткая девушка явно вознамерилась лишить Джокера одежды, и уже отвоевала ослабление галстука, и Брюс мученически вздохнул. Когда-то он думал, что этот человек вообще ни с кем не спит, вообще не спит; а чего стоили наивные, жаркие фантазии о его девственности? А еще бывало, он был уверен, что делит его с Крейном - тошнотворные мысли! И он говорил, что не выносит проституток... Желанное, гибкое тело; грубая белая кожа, жесткие светлые волосы... Поразительное сочетание хищника и человека, удивительные глубины верности и предательства... Девушка вдруг наклонилась, неосторожно прижимаясь губами к губам своего страшного клиента, и незамедлительно получила размашистую пощечину, практически снесшую ее со скромного ложа не-любви. Брюс пораженно застыл, совершенно теряясь, и его воображение явственно добавило звук удара и вскрик. Может, и его разозленное дыхание... Он вдруг понял, что происходит - собственная поразительная беспечность и равнодушие к женским страданиям сразу же потянули его руки к земле - и начал выдавливать окно, помня, к счастью, о кое-чьем исключительном мастерстве по расставлению ловушек и сигнализаций. Джокер тем временем поднялся и закрепил успех прелюдии, выдавая несчастной девушке новый, более ощутимый удар. Брюс ускорился, включил звук, отругал себя строго и безжалостно... - О, милая Дженни, я думал такие, как ты, не делают подобных глупостей, - врезался в тишину вкрадчивый голос чертова клоуна, впутывающего свои злые пальцы в красивые волосы жертвы. - Такие, как я. Да, - неожиданно довольно спокойно простонала проститутка, корчась от боли. - Ты мне понравился. Красивый мужик, только больно ебнутый... Продолжим, и ты мне еще чаевых накинешь, вот посмотришь. - Наглая. Мне такое не нравится, - вынес свой вердикт ее последний клиент и щелкнул выкидным лезвием ножа, примериваясь к щекам. - Хочешь попасть в серию, мисси? Я могу устроить. Оправдаем твое новое имя. Голову пришлось зафиксировать - причиненная грубой хваткой боль помогла ей осознать происходящее - и хорошо, что она не успела обмочиться, когда лезвие прочертило пробную линию - зачем создавать еще больше неловких штрихов к этой тошнотворной сцене? Материализовавшийся безжалостной тенью Брюс не слишком нежно захватил зазевавшегося Джокера, выкручивая ему руки, выдавливая рукоятку ножа из цепких пальцев. Он ожидал услышать озлобленное рычание, но тот застыл, оцепенел от ярости. Девушка пялилась на Бэтмена слишком изумленно. Как можно быть такой неосторожной? Как можно быть такой глупой? - Советник один, запиши в третий список облаву на притоны, начнем с самой активной части города, - излишне легкомысленно проговорил он в динамик, беспомощно рассчитывая, что говорит с равнодушным бэт-компьютером, что Альфред не осуждает его сейчас, сидя в печальном старом доме, пустом и холодном. Он мог позволить себе это, потому что вдруг обнаружил, что все не так уж плохо - все живы, целы, его злобное Преступное Высочество снова в его власти... Джокер и правда исказил его по своему подобию, перевернул, обезобразил? Он так не считал, но в любом случае уповал на свою способность правильно выбирать, ведь без веры в себя продолжать печальный путь героя было невозможно. Как он раньше жил? Как он был слаб, как низко опускался... Как можно было знать добро, не познав зла в полной мере? Как странно все это... Конечно, он позабыл про откат - какой-нибудь ночью, когда он наконец доберется до постели, происходящее ударит его очень сильно - кто знает, во что могут обернуться равнодушная радость, грань безответственности, выбор между собой и миром, пусть не свершившийся в эгоистичную сторону, но стыдный для его кодекса... - Почему ты еще здесь? - не считаясь с вежливостью, спросил он несостоявшуюся жертву. На ее щеке алел ужасный след, губа была разбита, из носа тонкой струйкой текла кровь... Она продолжила пялиться, пребывая, очевидно, в ступоре. Посттравматический шок? Джокер был довольно страшен в гневе, и его лезвие... Но этой жалкой дозы боли было явно недостаточно... - Ты в порядке? - продолжил допытываться Брюс, так и не решив, что предпринять, стискивая яростно извивающегося преступника сильнее, чтобы застегнуть ему брюки, демонстрирующие непозволительно много белизны. Это неожиданный поступок сильно продвинул его в этом непростом деле - Джокер прекратил сопротивляться и пораженно застыл, накапливая заряд гнева более мощный, чем прежде; девушка отмерла и встала, собирая свою одежду. - Ты меня достал, сучара! - наконец зашипел пленник, не умеющий терпеть переход из захваченного состояния в безнадежное: Брюс крепко фиксировал его и доставал наручники. Можно было попытаться ему объяснить? Нет, он бы не понял... Отвратительный монстр, привычное чудовище... - А уж как ты меня достал, Джокер. Далия не слишком поспешно оделась и снова разглядывала Брюса. - Боже, женщина, как можно быть такой беспечной? - не выдержал он, страдая от мерзкой тупой боли в затылке - логичном следствии нервного, бесконечного дня. - Жизнь не дорога? Я понимаю, что тебе, может, надо кормить... - Никого мне не надо кормить, кроме себя. Я коплю на новые сиськи, - вдруг нагло выдала она, и ухватилась за свою и без того внушительную грудь. - Мечтаю стать актрисой. Но что ты можешь знать о мечтах, чувак? - Да ты слабоумная, вот это номер! - захохотал Джокер, шипя и отплевываясь. - Проваливай, - прорычал Бэтмен, борясь с тошнотой, и она наконец ушла. - Сложно было постучаться? - вдруг совершенно непринужденно прохихикал чертов клоун, словно продолжая прерванный диалог, словно все было как прежде. В том месте, где его щека была прижата к паркету, натекла лужица слюны. Брюс застыл, справедливо полагая, что время для бесед кончилось. Без прежних сомнений встать лицом к лицу с той самой пустотой, о которой было сказано столько вкрадчивых слов и на которую было потрачено столько часов растерянных размышлений - во время унизительного зализывания ран он особенно ударялся в философствования - было горько: Джокер и был этим ничем. И правда, что он там такое - кости, обтянутые тугой кожей, гибкая, дикая, мужественная зверость, клочок волос - и больше ничего. Скатиться в недостойное при соприкосновении с этим человеком было легче легкого. - Заткнись. Я обещал, что не дам тебе упасть, - против воли просипел он, смятенный, не успевая поймать себя за язык, и, может, он давно свихнулся, но мог еще распознавать все те гадкие манипулятивные примочки, гордость психопатов - все эти приглашения к псевдоконструктивному диалогу, апелляции к прошлому, не-философские переливания из пустого в порожнее: пустота, не-существование, зеркала, канаты и двойники, просьбы, соглашения и обещания... Тело пленника обмякло, и Брюс уже приготовился отстранять вышеуказанные жесты.. - Не помню такого, - равнодушно выдал Джокер, и это было слишком странно. Бэтмен, Брюс Уэйн больше не был достоин даже этих глупых игр? Под полой заскрежетало что-то тревожное.