Неудачная шутка

Вопреки уверенности Бэтмена в скрытых в его одежде хитрых системах, снижающих урон от электричества, Джокер таких не имел, по крайней мере в бордовых тряпках, которые носил, подыгрывая маслянистым, жирным как чертов пирожный крем, настроениям Пингвина. Впрочем, в его привычном шутовском облачении был только резиновый отвод, без случая совершенно неиспытанный, но, скорее всего, малоэффективный. Сиреневый георгин бесповоротно поник и болтался, вялый, обтирая собой бетонную стену, на которую деятельный клоун трагично опирался с частотой раз в секунду. Еще пару лет назад представить, что ему снова понадобится защита от игл, глушаков и больничных проповедей было невозможно - он твердо стоял на ногах, он научился скрывать себя так, что сам в себя, ненастоящего, верил. Иногда ему даже мерещился шанс даже дожить до старости - тревожная, гадкая перспектива. Но как можно позволить себе умереть в лазарете, когда в этой реальности еще существуют рыцари? - Сука. А ты тяжелый. Так... сразу... и не скажешь, - в очередной раз прорычал Алый, захлебываясь тяжелым дыханием: тащить такого высокого человека он был неспособен, а уютное гнездо, которое он свил для него, похоже, было слишком далеко для убитого двумя зарядами Тазера. - Двигай, я знаю, что ты притворяешься. Джокер улыбнулся шире - долгожданный противник неожиданно оказался удивительно забавным в своей слабости, а его ежедневник был удачно свободен и для таких спокойных игр - и еще больше обмяк, уже готовый завладеть оружием. Но куда торопиться? Дождаться Брюса и вдоволь нарезвиться с ним - может, наконец в мясо, сразиться до конца, до самого окончательного, лучезарного, блистающего финиша... - Иди, Джозеф, у меня для тебя кое-что есть. Готов поспорить, тебе этого не хватало, - увещевал его захватчик, бессильный против углов и шпал нагромождений клоунских костей. - Я привык обходиться малым, - добродетельно вздохнул неподъемный Джокер, скромно опуская ресницы, решив до поры отработать по полной как самая идеальная жертва. - Пожалуй, я готов потерять сознание: все эти твои грубости, вселяющие ужас, угнетающе действуют на мою ранимую натуру... - Так, да? - обиделся Алый, шумно сопя от натуги у его локтя. - Хорошо. Я тебе кое-что скажу. Кое-кто считает, что это сделает тебя посговорчивей. Не думаю, но проверим. - Чт..о же такое ты можешь мне сказать, малышка? - прохрипел Джокер, морщась: шокер для бывшего клиентом Аркхема - слишком сентиментальное оружие. - А я думал, поговорим о твоей самоотверженности при спасении утопающих, мм? - неосторожно отвлекся Алый, но быстро исправился: без пут Джокер слишком опасен в любом положении, а пресловутые медикаменты убили бы все удовольствие. - Та пукалка не пробила бы кевлар, ты знаешь? Осознаешь, что разменял себя на него, да еще и зря? Заинтересованный его общительностью и пантомимами Джокер саркастично улыбнулся, и ничего не ответил. - Конечно, ты знаешь об этом, Джозеф. Такой, как ты - как может не знать? - продолжил прежде долгожданный враг, нарочито бдительно вглядываясь вперед, в темноту, хотя любому на его месте стоило скорее ожидать погони, чем предвкушать грядущее. - Думал, тот очкастый глист хранит полуавтомат в брюках? - Я всегда работаю чисто, - с достоинством ответил Джокер, в действительности и правда при принятии решения вальнуть Крейна учитывающий его возможность сделать в Брюсе пару сквозных отверстий. - Если бы ты знала, что иной раз хранится у мужиков в брюках, даже у таких плохоньких, как Джонатан, ты бы не спрашивала таких глупостей. Отключи модификатор, я тебя еле понимаю. Оскорбление Алого почему-то только позабавило. - Ну уж нет, не отключу! Не хочу, чтобы ты узнал меня раньше времени, - усмехнулся он, наваливаясь тощим, костистым согрудием на клоунское плечо. - Короче, чувак. Не зли меня. Иди по-хорошему. Джокер удивленно моргнул: чувак? Гипотетические лишние дырки в Бэтмене перестали его интересовать. - Ты ничего не перепутал? Не думаю, что мы могли быть знакомы раньше, - надменно процедил он наконец сквозь зубы, решая, что человек, способный так к нему обращаться, вряд ли может сильно его развлечь. - Нет. Не перепутал, - нервно зашептал ему в шею враг, метя в затылок, как и ожидалось, не обладающий достойной выдержкой, и прежняя, вернувшаяся четкость слов, осторожно нанизанных в предложении, создавала впечатление чтения по шпаргалке. - Не ожидал просто, что ты и правда с ним так повязан. Так вот, насчет твоего... Зря ты поставил на него. Зачем он вообще тебе нужен? Он сделал приличную паузу, наконец замечая, как туго и открыто сжалось тело полупленника перед броском, и явственно, на грани с паникой, зашустрил. - Брюс Уэйн, - прошептал он поспешно, и Джокер застыл, купленный с потрохами: фантомное бензиновое зарево, темнота крытой парковки, ледяной, разреженный воздух ноябрьской ночи, хруст костей под кевларом. Это было слишком приятно. - Брюс Уэйн, ага. Ваша местная звезда, - самодовольно, но невзрачно повторил Алый. - Все-таки это кое-что значит для тебя, а? Пойдешь по хорошему и скажу че-к-чему. Недовольный блекло прошедшим моментом бэт-разоблачения, Джокер скрипнул зубами в лучших традициях того самого Брюса мать его Уэйна, и бодро направился к пункту назначения: странно, но это был он - человек, который спровоцировал его на желание покинуть темный угол камеры. Такой... мелкий. Он почуял еще одну, оставшуюся в тени, персону, и пообещал себе сохранить холодность до ключевого момента. - Во как почесал! - восхитился захватчик-невеличка, уважительно осматривая в миг достигшего пункта назначения Джокера. - Охренеть. Садись, - он махнул оружием на инвалидное кресло. - Садись, сучара, и привязывай сперва левую руку. Проверю, можешь не бузить... Манера речи и жесты подтверждали подозрения: очень молодой человек? Почти мальчик - Джокер вдруг искренне расхохотался, приводя неудачливого похитителя в бешенство. - Ничего, посмотрим кто посмеется! - зашипел тот, и проследил, чтобы руки пленника были накрепко привязаны. Голоса гулко отдавались в темноту, не задерживаемые пустотой покинутого помещения - немного досадно было оказаться в роли ждущего в месте, лично выбранном для финального месилова с Бэтменом. Прежде этот завод, торжественно врученный ему Освальдом, он убрал весьма тщательно - но теперь обустроенную грязную нору было не узнать: пыль, в стратегических местах заботливо ссыпанная из ритуально обнаженных ладоней, потоптана, сваленный по углам картон разбросан, вид портят дилетантски выставленные капканы... - Я жду, - низко проурчал Джокер, когда осмотр Алым рисков - его рук - затянулся. - Не бойся меня. Вопреки ожиданиям заметивший выводы, сделанные на его счет, Алый не слишком искренне усмехнулся, осторожный, но было видно, что он не боится - это было странно, но не больше, чем то, как он старательно копировал пленника, безуспешно пытаясь это скрыть. - Чего ты там ждешь, мужик... Ждет он. Тебе конец, ага, - радостно возвестил он, шмыгая под тканевой маской носом. - И можешь не отвлекаться на своего очередного дружка, он занят. Знаешь, как я там, - он махнул куда-то неопределенно рукой, - все устроил! - Наверняка впечатляюще, - перебил его Джокер, тяжело вздыхая. - Он мне не "дружок". Ты нуждаешься в форе, поэтому я скажу тебе одну вещь: он идейный. О, этот человек особенный, а значит будет биться за тебя, потому что ты слабее и тебе угрожает опасность. Представляешь? Может, для этого я дал ему тут свободно побегать? Кто знает! - Че, серьезно? - засомневался мальчик, и эта, брошенная нехотя, через силу фраза была единственным его действием - шли минуты, но он не двигался, только пристально глядя на набеленное лицо. - Почему ты дал себя связать? - страстно продолжил он, опасливо отступая назад. - Почему ты не двигаешься? - Начинай, - поторопил его пленник, сделавший из обстановки определенные выводы. - Почему дал, вот это вопрос! Забыл, как оглушил меня пару минут назад? Я тебе не герой комиксов, чтобы превознемогать поджопники и в горе и в радости... Хотя идея мне нравится: Капитан Дуплет, друг всех обездоленных. Слушай, а ты подготовился. Неплохие инструменты, отличные наручники. Стоят бешеных денег. Кто содержит тебя? - Капитан... кто? Ну ты даешь! - возмутился Алый, но послушался, демонстративно резко вытягивая ступней из-под ближайшей трубы железный ящик для инструментов - разумеется, красного цвета. - Не будь ребенком. Будто не знаешь, что сейчас будет? Все это - барахло, но лучшее из того, что можно достать. Я не жадный, мне для тебя ничего не жалко. Тут мы с тобой не похожи... - демонстративное движение, однако, тоже было странным: словно эта показуха была отрепетирована многими часами тренировок. - Ну так что, сучара? - нелепый захватчик выпрямился над ящиком, свирепо выдыхая воздух носом. - Начинай оправдываться. Можешь начать со своих ранних лет, у нас полно времени, потому что он - не придет. Ничего не дождавшись - пленник, улыбаясь, блуждал в своих мыслях - он усердно, но ловко взмахнул рукой и в его пальцах блеснуло выкидное лезвие. - О, ты серьезно? - обиделся Джокер, лениво прикидывая, что ему выгоднее: вырваться теперь и отмудохать малыша, теряя в преимуществах, или смахнуться потом с Бэтменом, нивелировав нынешним отдыхом слабость, качающую его. - Пытать меня будешь, что. Ума не приложу, почему, у меня так мало секретов... Но мне немного неловко... Столько обожания... Может, хочешь автограф? Расписаться тебе на грудоньках, мм? Он кисло скривился, когда понял, что его не слушают. Игнор, конечно злил его, но беда была в другом: жертвы на размен и правда в последнее время все укрупнялись. Можно было уже получить все, если бы кое-кто досужий не соизволил навестить сегодня это чертово подполье. Окончательно поверивший в эффективность пут Алый, раздраженный, но еще держащий себя в руках, вдруг подался вперед, ловко всаживая кончик ножевого лезвия под ноготь указательного пальца правой руки пленника прямо через перчатку. - Ого. Нацелился на мою ведущую руку! - удивленно проговорил Джокер, разглядывая результат. - Я думал, мы будем тут макраме плести. Нормально, становится интересней. Но предупреждаю, это моя любимая конечность. Не переборщи: вдруг я левой даже подрочить себе не смогу. Почему-то осаженный Алый зябко повел плечами, словно был растерян, но кивнул - провел лезвием ножа дальше, и боль волнительно прошибла все тело добровольной жертвы. - Почему ты такой, Джозеф? - несколько натужно зашептал он, и отключил модификатор голоса, выпуская в темноту свой настоящий, пока неопознанный, но озвонченный шепот, впрочем, мало похожий на женский. - Кричи от боли, а еще хотелось бы увидеть твои слезы. Да ладно, прекрати, не делай такое лицо! Конечно, ты будешь рыдать. Окончательно решивший набраться силы перед встречей с беспокойным рыцарем Джокер улыбнулся и получил за это пощечину, которая, впрочем, развеселила его не меньше. - Согласен с тобой, инкогнито, боль аргумент. И аргумент неоспоримый, - смиренно подтвердил он, прикрывая глаза в даже для него странной, жгучей печали труженика, обозревающего бесконечную рабочую неделю. Только ему идея пыток на самом деле пришлась по душе: это было привычно. Среда обитания, в которой собственное тело не предает тебя, выдавая совершенно непонятные кульбиты. В этом замечательном состоянии может быть только повреждение плоти, никаких деформаций разума. - Можешь называть меня Анархия, раз ты уже не знаешь моего имени, - пафосно провозгласил ретивый юноша. - Ты сдохнешь тут, Керр. Каково это? - Не думаю, - возразил Джокер, хотя на кон поставил вражью способность сейчас, в данный момент времени грохнуть его сразу, пока оковы, подчиняясь энергосберегающему промедлению, пока не сняты. - И что "это"? Анархия склонился над ним, придвигаясь ближе, и он почувствовал запах дорогого табака, смешанный с алкоголем. Ошибся? Чем там пахнут сопляки - медом, молоком и печеньем? В этом вопросе он был почти дилетантом: не было нужды учиться вскрывать детей. - Все. Каково терять все, Джокер? Я знаю кто ты на самом деле, всю твою подноготную. Знаю, что ты за человек... Что бессилен против ножа и пули так же, как все остальные... Для кого-то крупное открытие, ага? Но я-то сразу знал. Знаю, как тебя зовут, знаю, кто твой жирнозадый помощник... Впервые человек, которого не-звали никогда Джек Нэпьер, запутался. По крайней мере постарался - из бестолковой болтовни выходило, что он считает Уэйна его слугой - приятно недалеко от правды, но все же: его личность, черная и отвратительно праведная, осталась за пределами понимания этого парнишки. Еще бы, ограниченным не понять, прикладывая маски к этому человеку. Простым обывателям не почуять тень за его спиной. - Своего последнего подручного я убил этой ночью, - терпеливо парировал он, заговорщически подмигивая. - Не без участия твоего великодушия и добросердечности. А, так ты о себе, мой маленький сообщник! Решено, буду звать тебя Рудольф. Надеюсь твой нос не такой красный, как все остальное... Так вот, Руди, скажи-ка, как ты попадаешь в закрытые клубы? Туда, куда не помогут попасть никакие деньги, а лишь красивое имя. А конкретно в ту надушенную, убранную позолотой дыру на центральной авеню Петли. Шестнадцатый этаж, налево, мимо шлюх подешевле. Ну, я-то босяк и шулер, и попал туда как-то раз по протекции своего хорошего друга, мистера Освальда Кобблпота: надо было кое-что узнать. Девчонки ничего, сочные, и нет всякой шушеры вроде мафии, мм. Тебя он бы не стал называть племянником, Уэйн, к которому я, кстати, виновный лишь в совпадениях, не имею никакого отношения, тоже... Как твоя фамилия? Кеннеди? Керри? Ротшильд? Ах, для таких этого город недостаточно шикарен! Какая жалость, что в Готэме так много знати, мм? Его перебил рухнувший на пястную кость удар, но то, что ему было нужно, он увидел: Алый прекрасно понял, о каком месте идет речь. - Хватит, - холодно отмахнулся он беспечно, не желающий вести Джокера по следу своих прошлых преступлений. - Хоть тут не упирайся. Ему нужно было быть осторожней, если он хотел сохранить вашу связь в тайне и не снимать весь стафф Аркхема после твоего отбытия, пользуясь своим настоящим именем! - победно закончил он, подтверждая свое неведение. Пришедший в неожиданно добродушное настроение Джокер некрасиво хрюкнул от смеха. К чему было упоминать запретное имя, а теперь не уметь связать это имя с Бэтменом? Этот чудак только чья-то пешка. Заскрипела срезаемая кожа, затрещала в рваном звуке, полыхнуло огнем у мяса, но это не стоило внимания, и важно было другое: когда Брюс хотел что-то скрыть от него сознательно, у него это отлично получалось - поганец был слишком умен, хорошо хоть вспыльчив и задурманен бедой. Снять весь состав чертовой дурки незаметно, в тайне от него - это заслуживает наказания. - Ты знаешь, Рудольф, теперь я еще больше убежден в исключительности твоего хозяина... - благосклонно сообщил он, досадливо морщась. - У меня вот кроме Осеньки никаких источников среди дворянства не-ет... И он был и разочарован, и заинтригован: контраст между тем, до поры неизвестным человеком, и который составлял определенную угрозу для его планов, и этим бесполым существом был слишком сильным. Какая-то умелая рука ловко управлялась с его тенью: создавала серьезный образ, пускала нужные слухи, легко управляла им - вот это была интересная иллюзия. Стоила внимания. - Разочарован? А чего ты ждал? Противника, который поможет тебе притвориться великомучеником перед твоим заклятым черным другом? - неожиданно проницательно поддел мальчик, и даже удостоился одобрительного взгляда - но его истерика была так близка, и так глубока была пропасть между ним и реальностью, что Джокер снова разочарованно вздохнул. Он и правда всерьез рассматривал возможность - даже необходимость - не препятствовать благоприятному для его репутации уравновешенного психа развитию событий. В то, что паренек способен лишить его правой руки он, разумеется, не верил. Поврежденный палец жгло, сверлило болью, и он кисло щелкнул языком: чего бы ни "подготовил" конгломерат Алого и до поры так и невидимого хозяина медбрата, Бэтмен появится, как всегда, даже слишком быстро. На здравый вопрос, давно уже отзвучавший в их огненном углу, он не ответил. - Ну? Все просрал, да? Недооценил меня? - весело, но как-то недостаточно бодро забегал Алый со своим ящиком. - Твои руки, Джозеф... Твои козырные грабли. Почти символ, не? Ты можешь сколько угодно нести чушь про эти ваши подковерные темы, но я же знаю, что ты в ужасе! Бросив нож, он дернул пленника за руку, снова примеряясь секатором к среднему пальцу правой руки. Ноготь на указательном пальце уже был сорван - фиолетовая кожа срезана до фаланги, и Джокер мутно уставился на незамеченные повреждения. Легко было забыться, избаловавшись, но самопризыв прекратить допрос не подействовал: все шло удивительно гладко. - Мне нечего терять, малютка-инквизитор, - он позволил себе немного расслабиться - почему нет? Время, вопреки опасениям, идет слишком неспешно. Руки Алого дрожали, поэтому он ударил добровольного пленника локтем в солнечное сплетение - не попал, разом разозлился, поэтому отшатнулся от обожаемого трона, и с усилием разогнавшись, ухнул первым попавшимся предметом - им оказался бесхозный разгрузочный брус, в меру тяжелый и прочный - по застывшим в предвкушении клоунским ребрам. Раздался подозрительный треск - но больше ничего. - Почему ты так спокоен? - заныл Алый, крутясь на месте, словно собачонка. - Почему ты не пытаешься выбраться? Почему ты не чувствуешь боли? Джокер, не имея возможности вытереть кровь, только пожал плечами, справедливо полагая, что насилие он применить всегда успеет. Возбужденный охотой, он позабыл даже про свои специфические отношения с болью - недостаточная для выживания реакция тела, испорченная особенным детством и суннитскими рейвами - и обычно он осторожен, но такие птицы, как эта, лучше всего поют на воле, от страха у них пропадает голос. - Кого я у тебя забрал? - он попытался говорить более эмоционально, но от нетерпения пустить врага в ощип ничего не выходило. - Твоего родственника? Друга? Девчонку? - Почему ты не сопротивляешься? Ты осознаешь, что тебе кранты? Я могу сделать с тобой все, что захочу! Я мог бы вырезать у тебя почку, пока ты витаешь в облаках, и зашить нахер обратно! Ты такой жалкий, Джокер! - Анархия впал в ярость еще более неуправляемую, чем раньше. - Жалкий слабак, уродец, гомик!.. Джокер злобно улыбнулся, не желая, чтобы кто-то углублялся в эту сторону его жизни. Пошло, между тем, хорошо - кто мог знать такое про него? Кто мог быть уверен в подобном? Кто мог рассказать об этом малышу? Брюс, Фред, он сам. Все опять сходилось на дворецком, как и тогда, с потрошенной шлюхой... Странно. Будущее не имело значения, поскольку еще не существовало, и если чей-то нож войдет ему под ребра как в масло, потому что он не предусмотрел настырность Брюса в достижении цели, значит такова его цена. Шутка про собственную продажность только начала оформляться, но уже насмешила его: властитель помоек, кавалер выбитых зубов, похищенный драконом размером с куропатку аристократ водосточных стоков, поставивший все на кон ради пары латных оплеух. - Ах, я могу уповать только на то, что раз ты меня уже не убил, то для этого пока не время... Слушай, девонька, а чего такие все стали дерзкие, мм? - задыхаясь от хохота, риторично вопросил он, не умея победить очередной приступ болтливости. - Я просто в шоке, сейчас каждый думает, что может стать мне ближе. Посмотри в мое лицо, что ты видишь? Анархия остановился и затих, прижимаясь к креслу пленника всем телом. - Теперь ты злишься! - его голос стал выше, подрагивая от счастья. - Я тебя задел. Задел! Ты наконец-то стал серьезен. Я чувствую, как изменилось твое дыхание. Хочешь разобрать меня на составные части, верно? Так ты обычно говоришь, я не ошибся? О, ты хочешь. Умеешь только разрушать... Иногда я ее не понимал. Никогда не понимал - ты? Я был очень удивлен. Она могла получить любого, так была красива. Но выбрала тебя. - Разберу, не переживай, - добродушно согласился Джокер, довольно щурясь: разгадка неожиданной эмоции, прошившей его секунду назад и прежде неизведанной, была близка - можно было позволить себе еще немного помедлить - разум, пусть непрочный и опустошенный, в глубине души - где-то совсем далеко - почитался им как единственное свое достоинство. Призрачная "она" осталась неисследованной: не было смысла пытаться понять, о чем идет речь, когда в памяти не задерживалось ничего незначительного, и даже многое важное стоило держать покрепче, чтобы не ускользало. Алый никаких положительных динамик в поведении Джокера не замечал, не умея оценить и той выгоды, что ему выпала от этого в итоге, и только мелко дрожал, вдохновленный. - Разберешь? Ох, нет-нет, все будет ровно наоборот! - он глубоко вдохнул, оскалился, как пес, обнажая мелкие белые зубы в прорехе маски, и наклонился ближе к уху пленника. - Не так ли, отец? Джокер, опустил голову, все еще не издавая ни звука, но его плечи тряслись. Анархия рванулся, снова пытаясь оказаться с ним лицом к лицу, и пинком подвинул свой красный железный ящик, хранящий его ужасные инструменты. - Я ожидал подобного. Что, нечего сказать? Пришлось подождать, пока пленник беззвучно отсмеется. Наконец Джокер посмотрел прямо в глаза своего инквизитора и произнес лениво, отвлеченный: - У меня нет детей. Какая жалость... Слушай, прости, что я все о работе, когда тут у тебя... такое. Хочешь мороженое? Карусели? У меня есть лицензия аттракционщика. Анархия, ожидавший этого, затряс головой, пытаясь совладать с предвкушением. То, чего он так долго ждал, свершается прямо сейчас. - Знал, что ты будешь все отрицать. Молить о пощаде... - Просить прощения, - весело подсказали ему. - Да, да, просить... Если бы ты знал, если бы ты только знал... Она мертва, Джозеф. Ее больше нет. Знаю, что ты просто этого еще не понял. Думал, это все несерьезно. Не рассчитал силы. Джокер, находящийся в своем самом опасном настроении, сочувственно улыбался. - Мертва! Наверное, моя единственная любовь, какая жалость... Вот только понимаешь, какая штука: у меня точно нет детей. За этим я особенно внимательно слежу. Или твоя мать проститутка-гастролерша, фертильная настолько, что ее можно оплодотворить, не сливая, мм? Даже сквозь драйв победы почуявший реальность Анархия выпрямился, достал бензиновую горелку и замахал ей нетвердой рукой: конечно, он будет лгать, что не помнит. Но это - временно. - Взгляни же в глаза этой женщине... С этими словами он стянул балаклаву, обнажая свое белое лицо, все словно наспех наброшенное романтическим маньеристом, копну красных ирландских волос и мутные синие глаза. - Ну прям даже не знаю как тебе помочь, страдалец, - протянул Джокер, таинственно улыбаясь. - А еще что-нибудь есть? Половые, так сказать, органы? Это весьма облегчит опознание! Алый отшатнулся, сгибась от безусловной сердечной боли. - Я знаю, что ты приходил к ней тогда! - заорал он, теряя человеческий облик: обнажились в оскале белые зубы, натянулась кожа на лице, словно сухая, туго налепленная на сухожилия маска. - И она умерла! Тебя не было так долго, и не было бы дальше, но не-ет, это же ты. И вот ты появляешься, и все летит в задницу. Знаю, что это был ты. Знаю, потому что она сама мне сказала, подыхая, как собака, счастливая. Глупая... - Согласен, - мирно проворчал бестолковый перед лицом чужой беды Джокер. - Кто-то с интеллектом выше среднего не стал бы воспитывать от меня ребенка. Сечешь? От того, кто стал бы резать ее потом, как свинью. Что там глупая, она была дурой! Алый перешел на визг. - Прекрати! - почти взмолился он, раненый в самом неожиданном месте. - Прекрати лгать! Резал ты ее! Ты бил ее, пока она не начала блевать кровью! - Ну, ошибся, с кем не бывает. Пытался войти в образ, - повинился Джокер, хотя знал, что его уже не слушают: здесь было не обойтись без рюмки нашатыря и хорошей отцовской затрещины. - Слушай, малыш, я немного раздражен, - благосклонно сказал он, не пытаясь перекричать истерику. - Сделай все, как я скажу, и я обещаю оставить тебе зрение, а я знаешь, как не люблю, когда на меня пялятся! Буду благороден, надо же когда-то начинать, верно? И озвучу вопрос, ответ на который желаю получить побыстрее. Так вот, ты попал в одно закрытое место - как? Кто заплатил твоим нянькам, чтобы ты мог развлечься, не пугаясь каждого шороха? Кто потом почистил за тобой? Кто-то отлично разбирается в уборке, и это не может быть такой, как ты. Эй, не отвлекайся, это твой реальный шанс. Но его, конечно, не слушали. И быть благородным, даже в шутку, оказалось нелегко - куда хуже, чем терпеть ранящие лишь самолюбие детские пытки. К счастью, его внутренним самощущениям такое повредить не могло, хотя приближающийся момент истины начал сверлить его: кто знает, какие откровения ему готовит этот город дальше - предугадать их было нелегко. - Я бы хотел побыть с тобой еще... - шептал подросток, совершенно помешанный, но и с этим Джокер умел обращаться - с безумием не должно было быть слишком сложно. - Еще дольше. Хотел, чтобы ты знал, как сильно я тебя ненавижу. Но не получится. Вообще. Если он догадается, где я... - То будет ругать? - иронично вставил новоиспеченный отец, не умея удержаться от шуток, в восторге прислушиваясь, чтобы не пропустить приближение помех, пытаясь только критично оценить, насколько эта радость погони может повредить его руки, все его тело - самый важный инструмент. Но цель была так близка! Рассчитывать на захват Алого в долгосрочной перспективе было самонадеянно - Брюс был слишком близко и слишком проблемным - но самое главное он уже почти узнал. Все это и правда было смешно, это было весело - веская причина тоже хотеть остаться подольше. Снова все складывалось как нельзя лучше - вот только еще чуть-чуть, еще немного сил, и он снова получит возможность принять участие в рыцарском поединке, для шутов недостижимом, а поэтому желанном. Жаль только, что после каждого вскрика снова наступает мертвая тишина. - А ты все веселишься... - печально вздохнул безумный мальчик. - Я рад, что во мне так мало от тебя. Твои пустые глазенки отвратительны. Ничтожество, Джозеф, ты такое ничтожество... И чего я ожидал? Скажи, ты тоже не знаешь, как все это, - он неопределенно махнул рукой в сторону, - устроено на самом деле? Как все это выглядит, когда ты нормальный? - Не-е. Не знаю. Кто догадается, мальчик? - И тебя это не пугает? То, насколько реальность тебе неизвестна? - вопросительно закончив фразу, Алый вдруг опустил глаза, будто понял, что серьезного ответа не добьется, и по тому, как мелко дрожало его худое тело, Джокер, в миру соизволяющий читать чужие эмоции только в крайней необходимости выгоды или опасности, вдруг понял, что он и правда разгневан, просто не так сильно, как пыжится представить. Ненависть была его любимым инструментом. - Иногда доставляет неудобства, - честно признался он, пытаясь сымитировать ласковый, но ненавязчивый тон, который бывает у каждого, кому не все равно. - Кто будет тебя ругать? - Так что скоро все, конец, - проигнорировал его мальчик. - Эта кличка, моя кличка, она сама возникла. Никто ничего не понимает в цвете, этот цвет - цвет ее волос. Когда я выйду отсюда, оставляя за спиной твой труп, я буду зваться Анархией. Не хотел брать это красивое имя сразу, думал, ты поймешь, кто я, и он найдет тебя раньше. Постарайся не обделаться, когда будешь сдыхать, не похерь мой имидж. Ты уже в кашу, а я еще не начал. Все во мне - она, а от тебя ничего. Усиленно вслушивающийся в застенные шорохи - шелест шоссе, топот быдла ГПУ, разводящих руками от лени пройти пару сотен лишних ступенек и скудоумия - Джокер опустил глаза и, после некоторых сомнений, признал, что повреждения, полученные в пылу допроса мальчишки, достаточные - еще немного, и хватит. Он не мог себе позволить увидеть снисхождение во взгляде Бэтмена. - Только худоба, бледность и криминальные наклонности. Ла-адно, - ласково протянул он, одобрительно оглядывая огонек горелки. - Иди сюда, обними папку. Тех самых шагов, запретных и нежеланных, слышно не было. - Да блять, конечно. Уже иду, - отшатнулся от страшного старого инвалида Алый, но по нему было слишком просто увидеть, как с космическими скоростями вызревали ловко вброшенные семена зла. - Ты мне башню сносишь, старик. У меня для тебя есть еще сюрприз. Подтверждение силы. Потом свожу тебя, посмотришь, как там твой лучший враг. Преподнесу его тебе на блядской красной дорожке. Он попытался засмеяться, пока боролся с собой - так, как делал это Джокер - но получилось слишком нервно. - Проклятье, мальчик, ты мне нравишься! - воскликнул тот, тепло щурясь. - Правда? - озадаченно вопросил Алый, безуспешно пытаясь скрыть гримасу отвращения от лицезрения слюнявого рта. - О, да, - губы пленника сложились одобрительно, и когда он поднял взгляд, прочитал в карих глазах подтверждение: Джокер и правда оценил его. - Стал бы такой, как я, лгать? Не-ет, я всегда говорю правду. И не такой уж я и старый... - ласково проворчал он, стараясь подобрать губами натекшую туда слюну, словно стеснялся своих шрамов. Так и было, он был уродом - Алый кивнул себе, складываясь пополам от хохота - и как он сразу не понял, что на самом деле нужно с ним делать? Никакая физическая боль не перекроет урон от предательства. Поверил, Икс был прав: ничего он из себя не представляет особенного, немного поманить его именем-источником денег, немного помурыжить - и он готов. Слишком просто. И еще немного нажать... - Ты же сейчас сам обделаешься от гнева, - насмешливо фыркнул успевший вздремнуть в полглаза Джокер. - Почему ты сдерживаешься? Давай, сынок, покажи мне настоящего себя. Эти неторопливые беседы, отмеченные кровью, проходящие в совершенной темноте на пороге рассвета, на чужой территории и при условии абсолютной вражьей беспечности были даже уютными. - Знаешь, как долго я искал тебя? - зашептал Алый, криво, издевательски улыбаясь, и вдруг наклонился, прикладывая свои тонкие губы к мерзкому сальному гриму на лбу Джокера, жадно желая размягчить его еще, еще больше. - Мой мальчик! - в тон ему тихо проговорил Джокер, и мальчика затрясло сильнее. - У всех есть своя цена, и я ее знаю. Ну... - он комично пожал плечами, легко и до поры незаметно освобождая левую руку. - Почти у всех. А так... не знаю, что ты искал и что с тобой будет. Потому что всегда я только лишь шучу. И вот и теперь... Бу! Алый взвизгнул и попытался обратиться в бегство.