Неудачная шутка

Джокер, упрямо силясь не двигаться, тяжело дышал; ему вдруг захотелось знать, каково это - желать прикасаться к уродливым шрамам, и он лениво поднял руку, отираясь. Мерзейшая гниль его рта, прозрачная при соприкосновении с иным реагентом, гасилась, но все же была слишком ядовита. Поглощенный узостью, в которой пребывал, Брюс, неожиданно даже для себя, переместился с плененных губ на левый шрам, слизывая свеженатекшую туда слюну, желая проследовать за его заботами, и от бесстыдности этого странного, интимного жеста их пронзил импульс неожиданности: запоздалая судорога. Мышцы сжались, что-то снова ухватило обоих за позвоночники, и клоунский рот недовольно скривился. Усмехаясь, деспотичный герой бесхитростно счел, что еще немного объятий не помешает, и не дал обмякшему злодею избежать тяжести его тела сверху, неосознанно втираясь бедром в его бедро. Осознал, как это выглядит, помрачнел, поспешно двинулся наконец назад, тяжело выскальзывая, размыкая губы - не желал его оскорбить. Неловкость, так и не случившаяся прежде, подобралась ближе, но снова осталась в иных сферах: всех остальных взаимодействиях с другими людьми - чем желанней, тем дальше - но не тут, в исключениях из правил. Джокер понимающе хмыкнул, властно удержал его холодной от остывающего пота голенью, чудесно прижимаясь ягодицей к опадающему члену, и сделал, вскидывая брови, самый чудесный на памяти Брюса Уэйна жест: подставил свою руку, приглашая еще как-нибудь воспользоваться и ею. - Подле-ец, - противореча себе просипел он, щурясь, и Брюс застыл у его ног, склоняясь. Подобные высоты в предсказании бэт-реакций стоило обдумать. Потом. - Уэйн может позволить себе быть подлым, помнишь? - не без удовольствия захрипел он черт знает когда сорванным горлом, одобрительно втирая ладонью пот в белое колено, под которым, словно странные струны, часто ходили излишне выделенные худобой сухожилия. - Не понимаю, почему ты так много сдерживаешься? Или тебя устраивает только суровый Бэтмен. Точно, как я мог забыть... Джокер фыркнул, отчего-то недовольный. - О, рыцарь, в отличие от вас, шизиков, я тебя не разделяю. Я сейчас просто не в форме, так бы развлеклись по-настоящему, - продолжил он тему противоречий, насмехаясь. Тонкое место, пята самости, и только этому человеку, как равному, позволено выставлять оценки. Оценка, впрочем, была невысокой? Брюс Уэйн смиренно дал себе обет так отодрать его, что... Немного только отдышаться... - Что же мешает тебе быть в форме? - самодовольно спросил он, не желая даже пытаться хватать себя за язык. - Неужели я? Это был вызов, совершенно непродуманный, бессмысленный и опасный, особенно после того, как он так бесстыдно отметился в самой глубине. - Да, пожалуй. Ты, - вдруг равнодушно подтвердил Джокер, всем своим видом излучая отсутствие интереса, и Брюс начал подозревать, что попал в силки: в затишье перед особенной шуткой. Или это был особый разговор - на странном, незнакомом языке? - Почему? - не медля спросил он серьезно, тревожась от того, насколько ему интересны эти пустые глупости. Джокер ненадолго задумался, пристально изучая смуглую руку, украшенную лоснящимися потом буграми мускулатуры. - Это же ты, Бэт, - лукаво сказал он наконец, пожимая плечами. - У меня просто нет выбора. Брюс растерянно застыл, услышав в севшем от усталости голосе неприкрытое снисхождение. Но Джокер, казалось, был серьезен. - Ты... это, - он мягко повел ладонью, изображая вдруг в лице что-то каменное и обтекаемое одновременно, и герой-жертва задохнулся от возмущения. - Я тебе покажу "это"! - рыкнул он мрачно, и пленил наглую руку, сжимая ее в своей руке в чем-то неопределенном, но меньше всего напоминающем дружеский или враждебный жест. Не слишком скрытно пришедший в восторг от новой победы Джокер изобразил зверя, и получил тычок под ребра, все еще пошло измазанные спермой, сразу же стекая в удобное, привычное уже обличье - бледный, холодный, острый, темный, насмешливый мужчина средних лет, таящий скверну тайн и разрушений глубоко и под странными льдами. - Иногда мне хочется тебя сломать... - безвольно признался засмотревшийся Бэтмен, неохотно выпуская сухие пальцы, не-заслуживающие поцелуев. Смеха в ответ он не дождался. - Иногда, - совершенно серьезно и здраво выдал Джокер, нализывая губы своим фирменным жестом, - мне хочется тебя не сломать. - Не зли меня, Джо-кер. Джокер только фыркнул. Зря: Брюс почувствовал слабину. Любое взаимодействие превращалось в противостояние. - Знаешь, чего бы я хотел еще, Джек? - торопливо зашептал он, справедливо опасаясь, что в сонной атмосфере горчащее эро-представление закончится и непрочная ткань морока постели прорвется, наталкиваясь на непреодолимые шипы реальности. - Мм. Судя по тону, что-то безумное, - скучающе протянула жертва. - О, именно, - обрадовался такому специфическому пониманию Бэтмен, вдохнул побольше воздуха, наклонился, только удерживая в цепком кольце пальцев костистую лодыжку - пусть будет ветрилом в его порыве, хоть что-то должно его вести - и широко лизнул клоунский живот, собирая языком вязкое семя. - ?! - изобразил своим подвижным лицом Джокер, и комично наклонил набок голову: ведет расчет. Всем самым жарким и провокационным прежде заведовал только он один. - О, да ладно... - просмеялся Брюс, чувствуя себя то ли злым богом секса, то ли неопытным юнцом. - Не будь таким скромником, меня это пугает. Но бесстыдного вылизывания не прекратил. - Ну вот, каннибал, теперь тебе точно нечем меня удивить, - неосторожно восхитился фальшивый скромник, в блеске глаз выдавая свою темную природу: непокорный герой, прекрасный образец нравственности, ест с руки - отличная аналогия, определенно неудачная шутка. - Да? - улыбнулся Брюс, принимая встречное движение. - Вот как. Обидно, но что поделать... Кстати, не одолжишь мне двадцатку? Дурные намерения рассеялись без следа, Джокер вскинул брови и одобрительно захихикал, принимая - в свою очередь, но до поры - поражение. - Вот это эволюция, Бэтси: начинал с детских шуток про бобы, дорос до первых иронических проб! - У меня отличный учитель, - заворчал Брюс, глубокомысленно хмурясь его улыбке, потому что по-другому не мог. - Первых проб. Настоящий мастер. - Я еще не сдался, - деловито проинформировал его вышеупомянутый учитель. - Это вызов? - Ага-а. Одолевать его всегда было слишком правильно. - Ты уверен? - усомнился Брюс, когда перебрасывание вполне весомыми угрозами достигло точки невозврата. - Я уделал бы тебя в три счета. Если бы мне это понадобилось. Джокер благосклонно изобразил интерес. - Я не сделаю тебе ничего плохого, мальчик, - провозгласил первый пункт Бэтмен, получая желанный отклик: новый удивленный взгляд, не успевший еще перейти в опасный. - Вот, видишь? - продолжил он, и вдруг подмигнул тем самым - его личным - жестом. - Ты прав, совсем забыл о твоих способностях к подобным... мимическим экзерсисам, - признал и второй пункт Джокер, пытаясь подавить зевок, рожденный безапелляционной мужской физиологией. - А вот это настоящий вызов, Нэпьер. Собираешься вздремнуть, пока я тебя тут развлекаю? - Похоже на то. - Отлично, - согласился Брюс, ухватился за тощие ноги и развел их в совершенно неприличном жесте, возвышаясь над сопостельником ровно так же, как и пару минут назад, но с одним ужасающим различием погашенного пожара: ужасно, а ужасное Джокеру по вкусу. Взлетели брови, еще хранящие следы грима, блеснуло медное стекло, опасно искривились шрамы, у его бедерной артерии незамедлительно щелкнуло выкидное лезвие, и провокатор захохотал. - Ты просто нечто: на тебе нет даже белья, но когти на месте. Не старайся, Джек, я не хотел тебя напугать, - нахально выдал он, втайне сгорая от стыда и восторга: и правда желал бы увидеть истечение своего семени из этого непокорного тела - одна мысль об этом работала как удар йохимбином по крови, рождая настоящее темное цунами похоти. - Где ты всегда прячешь эти чертовы ножи? Острие уперлось в кожу, ощутимо, но пока бескровно - в глубинах, далеко, но явственно, вспыхнула искра. - Так я тебе и сказал, - угрюмо проворчал снова цельный в его взгляде Джокер, плохо скрывая в голосе лед. - Давай, скажи что-нибудь про мою беззащитность. Брюс только хмыкнул, прекратил испытывать неидеальное злодейское терпение захватом, но далеко не ушел - удобно устроился подле белого локтя. - Виноват. Это было слишком? - кротко спросил он, пряча самолюбивую улыбку. Нож исчез так же таинственно, как и появился. - Слишком? Напугал? Кто здесь еще самый самовлюбленный, Уэйн, - прохихикал вдруг чертов хладнокровный клоун, и он начал догадываться, что снова где-то сглупил. - Мое крепкое лезвие защитило тебя в нужде, разве нет? В этот раз тоже, а то ты и правда рисковал выскоблить меня язычком, словно моя маленькая бэт-сучка. Это было элегантное исполнение чужого обещания "взвоешь"? Брюс мог бы догадаться, что вступать в противостояние с Джокером на поприще издевок было безумием. - Ладно, понял, - невозмутимо поддержал он общий градус лихого веселья. - Но когда тебя надо будет поскоблить - обращайся. - Ты подозрительно изворотливый в последнее время, - с комичной завистью забил последний гвоздь в гроб чужого превосходства языкастый злодей, поводя плечами, - я прям завидую. Мне бы твою... гибкость. Я говорю о приспособляемости. Неразборчивости. Он уже был готов взвыть от смеха - почему нет? - но оказалось, что это было еще не все, что можно было проворачивать с откровенными сдачами и нападениями. - Джек... - позвал Брюс его уже серьезно: неосторожные слова про защиту совратили его на низменное, необоснованное желание получить еще больше. Джокер притаился, пытаясь растянуть губы в улыбке попроще. - Ну что еще? Брюс постарался проследить за выражением его лица, тщательно обтирая с белой кожи остатки семени собственным свитером, заботливо ждущим его на стуле, и спросил: - Скажи, ты когда-нибудь был с мужчиной? Какой смысл лицемерить? Это интересовало его неизменно. После безумных игрищ с огнем пути назад все равно не было... Впрочем, все пути отхода всегда были только иллюзией? Возможно, в финале этой бесконечной ночи он и правда обрел что-то - например, горькую истину: от себя не убежишь. Встревоженный Джокер заерзал, извиваясь под кашемиром как под пучком сумаха - лихорадочно соображал. Этот доверенный, дистиллированно благообразный жест был куда хуже этих свежеопробованных экспериментов с неловкостью - это был сигнал сложить оружие. Такого он себе позволить не мог. - Ага-а, только что, - нагло выдал он. Прежде он не мог представить себе такого вопроса и паясничанье было ничем не хуже... Но отчего-то не-Джек захотел ответить - солгать, пусть это и шло в разрез с его планами. - Только с тобой, - этого было достаточно, но он решился, выделил приличную паузу и продолжил, слабовольно удовлетворяя и себя. - А ты? Давление кашемира на перелом усилилось, вознаграждая его за фальшивую откровенность. - Только с тобой, - осторожно ответил Брюс, все своей сутью не способный кривиться от правды. - Не выношу тебя, - развеселился Джокер, активно отгоняя сон. - Мечтаю схватить тебя за горло! Во всем этом трепете не было никакого смысла. - Я заметил, - слишком спокойно отреагировал Брюс, невозмутимо перепрятывая хранящуюся под подушкой в изголовье книгу. Человек, которого прозвали Джокером, не собирался сдаваться так легко. - Доверяешь мне? - грубо спросил он, мысленно призывая для поцелуя ответные губы - только потому, что не верил в паранормальное. - Да, - просто ответил Брюс, хотя ничего простого в этом плане между ними не было: он, вскрытый идеальным ключом этой личности, лишь хотел верить в то, что Джек никакого доверия не достоин. - Мм... - протянул обозлившийся Джокер, принимая его лаконичность за чистую монету. - Предпочитаешь крайности. Брюс. - Что? - У меня ребра сломаны. Может, только хрящи пострадали, ерунда. Слева, восьмое ложное точно не в порядке. - Твою мать, Джокер! - подскочил Брюс, поспешно оценивая, какой ущерб мог нанести. Неожиданный результат капитуляции - проигравших снова было двое. - Восьмое, слева? - холодно спросил он, пока безо всякого практического смысла оглядывая покрасневшую кожу у перелома. - Не учи меня только больше, я тебе могу что-нибудь случайно отломать. Или не случайно, - Джокер отловил его руку, застывшую в движении, наложением указывая искомое место. - Ты жестокий ублюдок, Нэпьер, - вздохнул Брюс. - Неужели я не достоин честности? Эта тема по праву могла бы считаться генеральной для нынешнего времени - и если он сам выбор не-доверия совершил быстро и в последствии сомнению не подвергал, то для его преследователя решить, сколько информации стоит озвучивать, было нелегко: всегда есть риск потерять больше приобретенного. Джокер слишком быстро и глубоко вдохнул, борясь с усталостью и неудобными оковами костей, и желудок ему резануло - в погоне за этим разумом он мог себе позволить даже пожертвовать особенным доступом к этому телу, что уж говорить о иных жертвах... Отсутствие прогресса в устранении врага изводило его, и кто знает, каких успехов тот добился за такое приличное количество времени? Ничего не должно было помешать им сойтись. - Не достоин? - тягуче переспросил он, крапленый, пытаясь вызвать в себе что-нибудь вроде скромности или совести, пока раздраженный герой возмущенно оберегал перелом его ребра. - Ты большой оригинал, Бэт... Даже зная обо всем, что происходит в твоей голове, я никогда не могу предугадать, что за финт ты выкинешь следом. Можешь гордиться собой. Ничего не выходило: выбрав стратегией гордо оставить без внимания угрозу своего разоблачения, Бэтмен становился ему помехой. - Считаешь, что знаешь, о чем я думаю? - удивился Брюс, выпрямляясь. - Опасная самонадеянность, даже для тебя, особенно для тебя. Люди будут тебя еще удивлять... - он вдруг снова оказался слишком близко, вплел свои совершенные пальцы в нелепые зеленые волосы в псевдо-агрессивном порыве - словно хотел отодрать придурка еще раз, сейчас же, немедленно; перетек на бок, мощный, чтобы снизить резкость, и левый фланк его пресса сжался, мускульный, словно под кожей твердела гигантская драконья чешуя. - Это не шутка, Джек. Хочу забрать те слова. Время для осторожных расчетов было неподходящее, но Джокер все равно выпал, бережно осматривая новую информацию. - Почему? - на самом деле удивленно вопросил он, наклоняя голову. - Ты неплохо прочищаешь мозги, - честно ответил Брюс, хотя мог бы отговориться официальной правдой чистоты помыслов и поступков, которую соблюдал. - Решил попробовать твою терапию. - Аддералл или велбутрин в зависимости от ситуации и обязательные пиздюли налево-направо? - быстро уточнил Джокер пытаясь скривиться, но не смог приладить на себя настоящего - никакого, пустого и примитивного - подходящую маску. От него только отмахнулись. - Так почему? - наконец снова спросил он через паузу слишком открыто, не умея вдруг паясничать, ненавидя кривляния так же страстно, как прежде обожал, когда они укрывали его от липкой белой блевотины взглядов, таясь и хищно оглядывая атлетичное геройское тело как важнейший трофей этого темного города, даже не подозревая о иных сферах, помимо желанных, в которые был вдруг допущен. - Что-то изменилось? Брюс неожиданно горестно вздохнул. По его гладкому, мощному бедру обильно стекал пот. - Разглядел твою шикарную задницу, - отшутился он, не решаясь отвлечься от осмотра перелома, и снова прикоснуться к голому плечу, отмеченному госсистемой, неряшливым кудрям, мутной капле семени у темного соска, не попавшей под учет ни придирчивого уборщика, ни ее удивительного источника. Но в результате сдался, протяжно смазывая ее большим пальцем. - Самая плоская шутка, Уэйн. Удивительно, - сдался дознаватель, и покосился в настенное зеркало, видимое в дверном проеме ванной, отразившее взмокшего придурка - привычное мясо, привычные кости - обычное дело, ничего особенного - не сочится тьма, не лезет черная гниль из глаз, не хлещет кровь из рваного рта. - Зря, что ли, похвалил, мм? Однако одно точно выглядело превосходно: яркие следы поцелуев, подсыхающая пленка похоти, блеск чужого пота... Смуглые руки, аккуратно ощупывающие красное пятно ушедшей навсегда ночи. - Шутками тут заведуешь ты, Нэпьер, - привлек его обратно в реальность Брюс, любуясь схожестью белого цвета бинтов и влажной кожи. - Не двигайся, дай я проверю... - Желаю помериться с тобой. Шутками, - объявил экстренно пришедший в приподнятое настроение несносный злодей, намеренно ерзая. - Мне кажется, выиграю, мм? Вот так, - он сложил пальцы пистолетом и красноречиво указал на длину между кончиком большого и крайней точкой указательного. - Жаль, нет ничего под рукой оригинального размера. А, нет, погоди секунду... С длиной его пальцев выглядело еще пошлее. Но можно было надеяться на... - Сегодня пир, а завтра пост? - прохихикал подлец, и надеяться стало не на что. - Сороковник на двоих, столько лун спустя! - О, заткнись, хватит сальничать... Джокер снова оскалился, самодовольный - почему нет? Пребывал на вершине. - Ах, я теряю свои прекрасные волосы! - печально воскликнул он, потрясая своими ужасными патлами, и вызывая снисходительную улыбку - неплохо, но могло быть лучше, и он поднажал, властно желая размягчить твердую линию слишком прямой спины героя. - Не хотелось бы выглядеть через пару лет, как Джек Николсон. Если доживу, конечно. Вот теперь эффект был пристойный: мрачный темный рыцарь наконец засмеялся, выскальзывая из то ли раздраженной, то ли меланхолической задумчивости. - Боже, ты хоть знаешь, как он выглядит, умник? - просмеялся он, и простая, но нестандартная для него, даже несколько мальчишеская улыбка осветила его лицо, чудовищно четко выделила затертые его обычной хмурью мимические морщины. - А, опять чертов Татлер. Тебе это не грозит. Вот теперь на самом деле впечатленный Джокер открыл рот, но все, что он мог бы сказать, было слишком... непроверенным, и он с усилием заткнулся, привставая, чтобы облегчить неловким грубым рукам наложение окончательного варианта иммобилизирующей повязки. - Джек, - привычно помрачнел Брюс, с опозданием обнаруживший, что шутку венчает иголка тьмы, и Джокер вдруг пожалел, что оставил ее там: усталость-преграда была слишком глубока, всеобъемлющая, обширная, неутолимая... Что-то и правда изменилось? Но ведь ничего не меняется само по себе. Никогда. Только после наложения его умелых рук на горло-другое, и то ненадолго. А он кругом проиграл, и в последняя время терпел поражение за поражением - что-то в нем самом испортилось, не тянуло больше ни одного нового уровня сложности? Гордыня, его проводник и порука, ранено заныла: нет ничего, чего он не мог бы, иначе ничего не имело смысла. - О, да хватит, - резко сказал он, доведенный неясными, нечитаемыми жестами до крайности, впервые за много дней обнажаясь на самом деле. - Мы не созданы для такого. Мы оба сдохнем еще до того, как солнце снова встанет, во-от для чего мы рождены. Это правильно. Это - среда обитания, верно? Все эти... Вот они все обрадуются, да? Твои драгоценные люди... "Было бы здорово, если бы эти фрики передушили друг друга", мм? Думаешь, они тебе памятник поставят? - Солнце уже встало, мужик: десятый час утра, - перебил его Брюс, слишком собственническим жестом прощупывая остальные ребра на всякий случай. - Не поставят, и мне бы не хотелось этого. Пойдешь в душ? - Не-е, - протянул Джокер, и попал под тяжелое, скользкое от пота плечо. - И мудрая готэмская троица, и вся королевская рать, не могут, не могут... Притулившийся на острых костях его тела Брюс стиснул зубы, явственно услышав в низком голосе болезнь. - Ты такой придурок... Я не дам тебе умереть, - тихо сказал он, измотанный усталостью и эмоциональным эшафотом, на который потащился вместе с этим печальным шутом, и на котором тот, обернувшись палачом, его пощадил. - Спасибо, - легкомысленно добавил он, с наслаждением ожидая взрыва, не желая даже догадываться, что изменен без своего участия и где-то за пределами своей воли, параллельно ей. - За предупреждение. Поблагодарить за жизнь - в намерении легким взмахом руки заменить ее на чужую - он не смог бы. - Пфф. Это... предупрежде-ение ничего не меняло, - незамедлительно раздалось в ответ. - Ага, не меняло, - согласился он, неровно дыша, пока разыскивал бланкет потеплее, тут же пущенный по назначению. - Мне просто хотелось сказать тебе об этом. Может, я даже нуждаюсь в подобном? Ты не считаешь, что глупо упускать шансы удовлетворять... потребности? - Ты был такой жалкий. Словно мышь в латексе! - заворчал Джокер, черт знает от чего взвиваясь, и его худосочное тело заходило под одеялом от возмущенного дыхания. - Тебя так легко опустить на колени. Ненавижу. Ненавижу. Брюс снова улыбнулся, снова оказываясь беспомощным перед трудной задачей донести неоспоримую, но недоступную для этого человека истину: кажущееся ему унижением для кого-то радость - отменить чью-то смерть или хотя бы отдалить ее приход - совершенный смысл жизни, не меньше. Ужасающий и бесплодный не меньше, чем любая пустыня, Джек, тем временем, был не лучше его самого - разве это, благое и священное, не тот же эгоизм? Он сам просто платил по счетам, такой же ублюдочный... Он - такой же. - Ага, - вместо массивов слов и километров предложений лениво ответил он, когда тишина начала пособничать усталости в немудреном деле затаскивания их в, пусть временное, но небытие. Но разве он не желал иногда продлить непродлеваемое? - Почему ты улыбаешься, Брюс? - злобно зашипело у его уха, и под ключицу ему всадились острые пальцы. - Ты меня не слушаешь? - Ага. - Я тебе кишки выпущу. - Я не улыбаюсь. Это оскал, - неубедительно возразил Брюс, и улыбка и правда истаяла. - Она была там совсем одна. Мучилась от жажды и голода, от холода, от боли, ходила там под себя. Была напугана... Пригревшийся под шерстяной тканью Джокер осмотрел его краем, то ли осуждающе, то ли ласково, и не стал отстраняться, горько, таинственно улыбаясь: плоть бессмысленна, нет никакого будущего, никакой веры; такой, как он - единственный в своем роде урод - никогда не сможет сорваться с поводка, покинуть болото, не заразить темнотой... Но он был должен? Хотел этого? Сопровожденный конвоем затуманенного сонливостью серого взгляда, он загадочно вздохнул, ухватился за жесткость плеча сильнее, чтобы почти с размаху столкнуть со своим, надеясь причинить предупреждающую боль, изможденный, медлительный. Подобная нескрываемая южность неизменно подкупала его героя. - Не была, - лениво возразил он, не умея не ответить. - Я знаю, что должна была, но не смог этого почувствовать. Может, и не была. Была в ярости. В абсолютном бессилии. Тебе знакомо бессилие, Джокер? - Нет. Не знакомо, Бэтмен. Хочешь рассчитаться сейчас? Когда этот лжец закрыл глаза, можно было верить, что он отрубился: его особая способность, которой можно было только позавидовать. - Нет, Джек, нет. Рассчитаться... Будто у тебя есть, что мне предложить... Родной дом словно гигантский ледник, источник тепла только его плечо. Брюс протянул руку и потер плотно сомкнутые бледные губы большим пальцем, сублимируя сотню порывов: новые откровенные ласки, простые поцелуи - странные желания, учитывая логичное телесное опустошение, которое чувствовал, расслабленный и вялый. Он пристально рассматривал лицо трофейного преступника, не решаясь усилить уже существующее соприкосновение, пока не провалился в сон. Это был очень важный для него момент.