Неудачная шутка

Во сне приходили родители, но они были мертвы, и оставаться с ними было пусто и смешно, хотя пробудило его не это, а последний, самый веселый и торжественный залп постпарадной канонады. Он очнулся посреди подыхающего ноября в собственной спальне, освещенной бледным солнцем ламп - он был жив и даже видел какие-то сны, привычно серые и тоскливые, но не о Тупике, который ему уже некоторое время не снился, а безличные, наполненные только пронзительным телефонным писком - ни одной хлопушки или кукурузного зерна не лопнуло подле, не чадили жаровни, и рука его не нашла человеческого тепла. Точно, четвертого июля он хотел бы пойти смотреть фейерверки, хватило бы и вида из спальной пентхауса, но лето давно прошло, а неведомый звон, прочно связанный в его памяти с чем-то мучительным, никак не хотел утихать. За панорамным окном таяли последние голубые, красные и белые искры, и темный силуэт, ютящийся у гардин - Альфред - упорно протирал несуществующую пыль с корешков книг. Брюсу понадобилось куда больше времени, чем обычно, чтобы очистить разум и сфокусировать зрение. - Где он? - немедленно спросил он, как только марево сна стало понемногу отступать: он не ощутил ни холода презрения, ни пристального взгляда, а значит, Джека тут не было. - Альфред, - заносчиво проворчал он снова, не услышав ответа, но, быстро поднявшись, только глупо уставился на свою одежду. - Который час? Ты успел переодеть меня? Когда ты вернулся из Лондона? - Ах, годы летят так незаметно! Кто бы мог подумать, сэр, что прошло всего два года, - подло поддел его совершенно обнаглевший старик, по-своему трактуя озвученные запросы, и дал ему напиться. - Только недавно в этих числах под Благодарение мы с вами обсуждали проблематику лесных пожаров... Пришло на ваше имя, - нахально проигнорировал он свои обязанности, когда озирающийся по сторонам в поисках себя Брюс уставился на белый куб коробки, притаившийся на краешке тумбочки. - Яйцерезка. Может ли это быть, я стесняюсь спросить, предупреждением? В какое странное время мы живем, как много... нестандартных личностей... Гнев был успешно вызван - его неблагодарный хозяин резко встал, преодолел головокружение и процедил: - Где. Мой. Чертов. Клоун? Старик позволил себе не скрывать превосходства: пару часов назад у него состоялся очередной разговор по душам с Джокером, обругавшим его (через неубедительное, но препятствие в виде гостевой двери), но которого он знатно оделил нравоучениями, отчего ныне пребывал в самом неуемно наглом настроении. Ему было жаль только, что покой не сможет продолжиться дольше, чем несколько теневых взмахов. - Вы не боитесь, что он услышит вас, сэр? - находя одергивание пылких юношей первоочередной задачей, невинно поинтересовался он, устанавливая на кровати поднос с едой, сразу же, разумеется, отвергнутый. Обнадеженный новой отсрочкой Брюс, конечно, поостыл, задумчиво потирая заросшие щетиной щеки. - Нет, - тем не менее увильнул он, на последних словах не сдерживая вопросительной интонации. - Мне нечего от него скрывать. Я пустил его в подвал, какие уж тут секреты. Ответ, который он получил, был выдан тоном подозрительно хладнокровным и беспристрастным. - Я сменил все пароли и замки. Мистер Нэпьер не в духе, забаррикадировался в южной гостевой. Боюсь, он взял ту область в заложники. Чучело тукана особенно... привлекает его. Я все еще не получил ваших распоряжений по поводу ежегодного благотворительного вечера совета города. Изволите выделить западное крыло, как и прежде? Брюс принял самый невозмутимый вид из своего арсенала безразличных, хотя вся эта повседневная болтовня вокруг одиознейшего из людей изрядно смутила его. - Никого не пускать, просто дай им денег напрямую. Побольше. Процентов на пятьдесят сверху, - нетерпеливо выдал он, осматриваясь в поисках брюк, но не выдержал, разрешая себе презреть условности, и принял непростое для формалиста, но решение выступить против зла прямо в пижаме. - Джим? - Комиссар Гордон лучше прежнего. Еще что-то, сэр? С вашего позволения я бы хотел отправиться на рынок за праздничной птицей подобающих этому дому параметров, - скромно поинтересовался дворецкий, и получил ответ, созданный приливом хозяйского вдохновения: - К черту индюков, закажи морского черта, - лихо отмахнулся Брюс, несколько злорадно ухмыляясь. - Еще кое-что: я кое-кому задолжал. Есть один человек, который чтет долговые обязательства. Сделай для него безотлагательно вот что... После минутной раздачи распоряжений, показавшейся ему часовой, он, оглушенный скрипом своих суставов, устремился в южное крыло, беспокойно перекладывая в кармане пижамных брюк тельце отцовского Брегета, с неохотой остановившись лишь ради визита в уборную. В зеркале он увидел привидение - можно было догадаться! - но хорош же он был бы, если бы не почистил зубы перед визитом на ковер его Величества... В искомой комнате свет был приглушен, почти не существовал, словно в сплетении ветвей на тропических обоях было время прятаться ночным животным, но пуста она не была, и его перекинуло из ледяной, угрюмой покинутости в огневую, навязчивую жажду. Все та же осень плескалась за окнами, вкрадчиво втекала, прелая, отдающая белым признаком предстоящих холодов, в лазейку приоткрытой фрамуги. Вальяжно рассевшийся на неприбранной кровати Джокер коротал время среди приличного бардака за изучением стены - его хищные глаза тлели привычно надменно и холодно, и в них пока не было настоящей тьмы - треска рвущейся реальности или потребности причинить недоступному боль, только неимоверная скука. На нем были лишь привычные противозаконно узкие брюки и уродливая лиловая рубашка, сдобренные одной только бледной мишурой подтяжек: нестандартный приступ задумчивости сразил его прямо посреди облачения? На нижней губе застыла крупная капля слюны; лицо, лишенное грима, все равно молочно белело в полумраке, будто равнодушная театральная маска. Брюс, как самый аскетичный из владельцев вычурных особняков, эту гостевую, созданную пусть и с по-семейному ограниченной, но эксцентричностью, не любил, но с этим обитателем она приобрела некоторый шарм: пыльный дух старины сменился пряностью таких противоречивых соседей, как крепкий пот и мыло, фарфоровые кошки на каминной полке оказались разложены так, будто собирались максимально неразборчиво приступить к грязнейшей мартовской оргии, а на носатую голову престарелого птичьего чучела, в декоративных целях водруженного на секретер еще Патриком Уэйном, был демонстративно натянут клетчатый носок с дырявой пяткой. - Нет, - с порога выдал он, на пути к злодейскому ложу натыкаясь на локальные залежи грязного цветного белья, разрозненные стопки дорожных карт, дрянных бульварных романов и справочников, потоптанные брецели, помутнелые виноградины, похожие на глаза давно мертвых рыб, тарелки, полные вялеными временем колечками лука, раскрошенными огрызками тыквенного пирога и подсохшими корочками хлеба (похоже, сэндвичи с тунцом с его израненным желудком ему по вкусу, надо же), удивляясь только, как и зачем Джеку удалось нейтрализовать заботливую руку дворецкого, сделавшего наведение порядка смыслом своей жизни. У него даже получилось разгрести себе проход, и тряпки отправились в угол, а стопка тарелок - за дверь, хотя наклоняться было тяжело, и в ушах начинала шуметь тяжесть давления - до этой секунды он и не представлял, насколько сильно его приложили неведомые медикаменты. Пышущий агрессивным морозом Джокер покосился на него, безнадежно плохо имитируя непринужденность, поскольку любопытство в нем взяло верх над драматизмом. - Ты о чем, Бэтти? Опять начались глюки? - хрипло отозвался он, спуская вызывающе оголенные ступни на пол, и взялся так пренебрежительно разглядывать мягкие спальные брюки хозяина, будто это был пояс для чулок. - Могу посоветовать хорошего врача. И таблетки у него без рецепта. У Брюса перехватило дыхание: это была злая обида, тлеющая ярость, достойная соразмерных в представлении этого человека демонстраций: заложенной в школе бомбы, лезвия у горла, долгой грязной ссоры - какое наказание придумал ему этот категоричный тиран, какую каторгу? Сперва ему было невдогад, где лицемерно опускаются ресницы, а где начинается уже настоящая болезнь; но сейчас он с некоторой долей удивления обнаружил высокое знание каждого тайного жеста, а потому мгновенно решил, что снова ошибается. Он должен был, но отродясь еще не говорил с людьми снизу, и оттого слова застревали где-то в районе надгортанника, и он позволил себе слабость промедления, разжигая пристенный камин: глупый клоун, должно быть, как всегда продрог. За дверью вспыхнуло и затихло тихое шуршание - Альфред коршуном бросился на выставленный прочь хаос - и он вымученно улыбнулся, впервые не зная, как говорить с Джокером. - Знаю я твоего хорошего врача, - как мог беззаботно бросил он, зачем-то проверяя кочергой идеально сложенную растопку, хотя золы там не было и быть не могло: он был бескрайне одинок, в его мрачной берлоге не бывало гостей, которых мог бы обогреть его очаг, - лучше помолчи. И я не свихнулся, по крайней мере не так, чтобы разговаривать с галлюцинациями, - слишком быстро закончив с полешками, он подошел, и не слишком аккуратно уселся вплотную, останавливая себя только от обычного собственничества. - Я говорил с тобой. Нет, ты не будешь больше печален, Джокер. Никогда. Я тебе запрещаю. Джокер мерзко, фальшиво захохотал, содрогая своим крепким бедром бедро Бэтмена - чудесное место соприкосновения, сейчас единственное в физической плоскости, но незначительное в невидимом клубке огненной лонжи, поддерживающей их. - О, ты совершенно обнаглел. Ты? Мне? Запрещаешь? - заиздевался тот, не слишком бодро вызывая к жизни опасный тон и вульгарную, пошлую маску, и хорошенько натер нижнюю губу своим острым розовым языком, заставляя плоть обильно блестеть от слюны. - И что ты мне сделаешь, мм? Он, противоречивый и небывало тихий, был гладко выбрит - Брюс со своей многодневной щетиной и ввалившимися щеками почувствовал себя клошаром в сравнении с ним - и когда он успел так обрасти... - Ты придурок, Джек, - с наслаждением вывел он, довольный незаслуженной наградой в виде пусть шаткой, но обыденности. - Ага. У меня это в истории болезни записано. Они застыли, наслаждаясь отзвуком любимого развлечения - словесной перепалки. Несмотря на то, что пробуждение состоялось совсем недавно, легкомысленно не вызнавший указаний врачей Брюс чувствовал себя удивительно усталым; кроме того, какие-то особые глазные боли - очевидно, последствие их небольшого суаре на троих с Томми - были достаточно резки и совершенно неуместны. А сил ему требуется много - больше, чем он прилагал раньше. Это отчаяние не должно было длиться: его пламенный, естественный отказ увидеть смерть этого человека, прозвучавший прежде, пройдя естественную метаморфозу и став делом прошлым, сейчас равнялся почти импотенции, почти абсолютному бессилию, и он разлепил губы, собираясь нападать и защищаться, возвращая себе активную роль. Но, не умея вдруг справиться с собой, склонился у лилового плеча, тягостно вдыхая тревожный запах хищного тела, недавнего душа, родного дома, словно его отяжелила огромная невидимая рука, будто был пройден долгий путь, и теперь все, всему пришел конец - и, может, это и было так? - Прости... Прости, - прошептал он изгибу ключицы, следом поднимая глаза, потому что должен был и хотел взглянуть прямо, но увидел только белое ухо и розовую спираль шрама: в него самого смотреть не желали. - Я не мог иначе, и никаких чикано, Джек. Подвел тебя, но не хотел, чтобы тебе было... как было. Можешь сказать... - Он заставил тебя кричать от гнева. Это только мое право. Так что могу, - перебил его Джокер, вслепую, только на уровнях разума определяя смысл сбивчивых слов, - но не стану. В этом нет необходимости. - Если не можешь, попробуй отплатить мне, - не сдался Брюс, мечтая о любой реакции, исключая это равнодушие. - Но я предпочел бы что-нибудь попроще для начала. Тот боковой захват вполне сойдет: буду думать, что это объятья. - Это то самое твое последнее желание? - криво улыбнулся Джокер, лениво злясь на униженную просьбу. Брюс кивнул, прикрывая глаза - дотронуться, подобраться еще ближе - прижать, заключить, вобрать в себя, закинуть на плечо: какого черта, каждую минуту, когда он был связан вражьей недоброй волей - даже тогда он нуждался в этом меньше, чем теперь - но он не мог? Больше не мог. Каждый раз, когда он бездумно подчинял, он заменял этого человека его темнотой - та радостно или гневно отзывалась, создавая десятки клонов, способных служить ее целям - и теперь он был готов преодолевать и себя, и ее, что угодно - только чтобы не допустить никакой смерти, и духовной в том числе. Никаких гарантий, ну разумеется - но если Джека нет, то что вообще тогда существует? У иллюзий не торчат так эротично под кожей тонкие птичьи кости, не ложатся под глаза тени от недосыпа, не урчит в непослушном животе, равнодушном к поддержанию величавого образа черного смешливого палача... И по бедру так и разливалось тепло, и он опомнился, заерзал, разыскивая в тумбочке протеиновую смесь, которую предусмотрительный дворецкий распихивал везде, где только мог: уже вовсю гремела льдом холодная ночь, а согласно кое-чьему настоятельному доносу, несносный псих ничего не ел с самого утра. - Что там с Бэтменом? - совершенно наглым образом спросил он походя, таясь и выжидая: пытаться подобраться к Джокеру с тыла никогда не было легким занятием. Тот ожидаемо хохотнул, но как-то отстраненно. Верно: неудачная шутка. Но стоило ожидать ответного взмаха - подобной болтовне этот легкомысленный шут был верен в исключительных пределах. И Джокер - всегда быстрый, стремительный, обязанный гореть от нетерпения, но сегодня отчего-то сонный и ленивый - благосклонно изобразил интерес, удостоил его взглядом. - Откуда Джокеру знать, что там с Бэтменом? - насмешливый тон ложился на глубокий низкий голос блекло и плоско, и стало понятно, что он и правда удивительно не в форме. - Кому еще знать, как не ему? - поднажал Брюс, удерживая графин с водой как бывалый эквилибрист, и намеренно дернул бедром, сотрясая постель. Резкое движение сработало как дефибриллятор - жаль, что наверняка ненадолго. - Знаешь, что? - повел плечами ненадолго оживившийся из теней тот самый злодей. - Предположим, в офис ЭнБиСи приходит видеозапись. Этот ваш Джокер любитель подобной показухи, мм? Брюс непонимающе уставился на протянутую к нему руку, широко раскрытую ладонь - жест креативного подхода - и осторожно придержал ее в своей ладони, как можно незаинтересованнее вкладывая в обожженные пальцы одноразовый шейкер. Ожог подсох - теплый, он напоминал нагретый индейским летом сухой, шуршащий лист, и заслуживал продленного касания. - Да, - осторожно подтвердил он, потому что собирался выправить свои требования в отношении контроля противоправных действий, которые гипотетически мог бы совершить этот человек. - Наш - любитель, ужасный позер. Мнимый: на самом деле он... Заставить себя договорить было слишком сложно, и он замолк, удобно умещая в паузу проглатывание своей порции одним махом, но так неуклюже, что рисковал захлебнуться. - Да, он... Неважно. Подожди-ка! Кто бы мог подумать, что такой приличный мальчик, как ты, Уэйн, - развеселился Джокер, темно взглядывая: основная проделка только готовится, - ест в постели? Ух ты. Удивительно. Чего ж ты не предупредил заранее, я бы... - Заткнись и пей, - быстро перебил его Брюс, откладывая из кармана подальше мешающиеся часы. - Я знаю, что ты собираешься сказать. Лучше молчи, все равно это самая плоская шутка на свете. Джокер, придурочный любитель пошлостей, победно оскалился, и он с опозданием понял, что насмешка, даже не озвученная, удалась. - Короче, Уэйн-симпатяга, - самодовольно размахнулся тот, - весь такой несчастный, поползает перед ним, совершенно свихнувшимся, на коленях, может, обсопливит ему каблучок ботинка. Поплачет. Можно в модельные брюки вылить стаканчик лимонада, если ты понимаешь, о чем я. Твоя репутация все равно не опустится ниже, чем она есть, а Бэтмен не унижается перед Джокером. Никогда. Я ничего не поимею с этого, но лови момент: благотворительный концерт. Брюс нетерпеливо приподнял брови, но экспресс-созданию очередной дикой затеи не мешал. - Послание для нашего городского рыцаря. Один раз сошло, почему нет? - продолжил шут-махинатор. - Обмануть власти - это одно дело. Все равно там только деньги важны, раз уж ты к их пирогу влияния не притрагиваешься. А все эти ваши обще-ественные комитеты и журналюг - легко, но если не заняться, будет не только спецколонка про твою личную жизнь, а еще и про "вскрытие тайных язв", будто ты их главная беда. О, как это отвратно, особенно учитывая, что даже я им не угроза. Задавят тебя телесами, Бэтмен. Будут сидеть в кустах, чтобы узнать, как попасть в ту твою пещерку, сечешь? Бэт-Уэйн, городская легенда. Прячет на территории своих частных владений розвельские артефакты и крупную популяцию бигфутов. Спит в гробу. Не носит белья, завтракает в полдень, не гнушаясь при этом перекусить преступниками мужского, что самое ужасное, пола... Брюс, немного отвлекшийся на слежение за его голой ступней и оттого рассеянный, согласно, но отмахнулся. - Да, общественное... - начал он, жадно изучая косточку клоунской лодыжки вожделеющим мосол псом, но ожидаемо не закончил: язык вспомнил ее твердость, рот наполнился призрачным вкусом белой кожи, и он, оглушительно сглатывая, поспешно отвел взгляд, не ко времени вдруг обнаруживая, что Джек не осознает на самом деле, как именно звучит это его легкомысленное предложение. Возмездие должно было его уже настигнуть - вот-вот, с минуты на минуту... Оно уже изрядно задержалось. - Общественное! Общественное мне-ение, - высмеял его злодей, снисходительно похлюпывая слюной. - Деньги твои они берут, и не запоминают, а вот терпкие трусики какой-нибудь сладкой малышки на лобовом стекле итальянской супер железки обсасывают потом неделю, верно? Еще бы, им удобно чувствовать себя чистыми на этом фоне. Ненавижу. Стая воронья, прилетающая поклевать тебя, а потом насрать в рану, потому что было невкусно! Это жесткое, меткое и совершенно здравое наблюдение об отношениях Уэйна-мецената и общества-осуждающего хотя бы его поведение со стаканом в одной руке и моделью в другой, из этого рта выглядело довольно забавно. Брюс сразу же завелся, возжелав больших вербальных игрищ - его охватило иррациональное желание наказать Джокера за странную, кривую, но поддержку: его интересовал только темный рыцарь, только ему он давал имена, только его он желал знать. Возмутительно! - И что? Только запись? - почти сдался он к рассмотрению особого подхода: иногда ему казалось, что Джокера поддержание инкогнито Бэтмена волнует сильнее, чем его самого. - Может, мне еще отсосать тебе там? Определенно, этот человек на него дурно влияет. - Не-не-не, - полыхнул глазами злой насмешник, - надо чтобы выглядело есте-ественно. И вот... сможешь обделывать свои грязные делишки, - не дал себя сбить его предприимчивый советчик. - Ты свихнешься со скуки без своей бронированной ослиной шкурки. Можем предоставить им Бэтмена и Уэйна в одном кадре, а бедняга-клоун получит в глаз или в зубы - как вам там будет угодно. - Ты настоящий гаденыш, Джек! - восхитился вновь осаженный Брюс. - Бэтмен и я в одном кадре, - жестче, чем надо, осадил он своего имиджмейкера, - его, значит, какой-нибудь наемник отыграет, а потом ты его вышлешь с билетом в один конец в Карловы Вары, чтобы не проболтался? - Не, - оскалился зверь, млея от удовольствия. - Я обещал - никаких билетов в один конец. Если не попросишь, конечно. Хотя... разве не для этого нужны друзья? Вытаскивать побратима из тюрячки? Быть шафером на свадьбе? Убирать неугодных! Ладно, забудь. - Обсудим позже, - поспешил закрыть тему Брюс, скрытно оглядывая масштабы: ловкие пальцы вытащили на свет нарушенное каждым из них и потом вовсе отмененное то-самое-обещание, и было бы наивно думать, что у этого неочевидного действия есть какие-то относительно благие причины... одно только влечение, быть может. - Ты просто нечто. Серьезно. Хотя того выхода перед ГПУ мне хватило более чем. И если это повторится, не вздумай тереться об меня, животное. Или хотя бы не цитируй тогда Шекспира... - Ах, ты хочешь соскочить? - всплеснул руками криминальный авторитет, комично хмурясь. - А не надо? - усомнился Брюс, сбрасывая неприятно хрустящие новизной мягкие домашние туфли. - А то втянусь, а через пяток лет буду торговать шмалью на углу улицы. Наигравшийся со сменой комфортных масок Джокер покровительственно вздохнул, искоса надзирая за дерзкими в неожиданном аспекте руками, аккуратно уложенными подальше от его государственных границ. - Шмаль, Уэйн? Что это? - с нескрываемым снисхождением протянул он. - Никто так не говорит. - Возьмешься за мое образование, - ляпнул Брюс, и застыл, переживая за чужую гордость. - Не-е, - совершенно серьезно отмахнулся деловой клоун, рассеянно нащупывая у своего горла несуществующий сейчас узел галстука, с удивлением уставился на емкость в своей руке, только заметив ее, и наконец начал пить. - Это не просьба, - язвительно вскинулся его бэт-соискатель, одобрительно осматривая, как длинные пальцы двигаются в горсти у ключиц, как ладно ходит кадык, как печальные уголки губ преступно не справляются с мутными белыми каплями... - Настоятельная рекомендация. - Точно, совсем забыл! - вскинулся вдруг плавный и текучий Джокер, полыхая глазами. - Своеволие. Мне давали пару уроков на эту тему, мм. Так что ты мне сделаешь, Брюс Уэйн? Что мне может сделать благородный рыцарь? Что мне может сделать амбарная мышь, летучая лисичка, мм? - Что я сделаю? Я тебе расскажу, раз ты такой недогадливый, - обозлился Брюс, пылая под шелковым халатом. - Сначала я тебя зафиксирую, потому что ты слишком прыткий на мой вкус. Джокер только фыркнул, отшвыривая прочь испробованное подношение, и пустился нескрываемо жадно разглядывать видимую в обрамлении безвольной ткани безволосую грудь, плоский живот, скрытые резинкой пижамных штанов тазовые кости, укрепленные мощным мышечным подспорьем, всем своим видом транслируя лишь довольство потребителя. - Потом я заткну тебе твой дерзкий рот: ты ужасный болтун, - понизил голос Брюс, широко расправляя плечи, и заложил за свой прорезиненный пояс большой палец, насмешливо оповещая соглядатая о том, что он раскрыт. - А кто в этом виноват! - воскликнул его удивительный собеседник, плотоядно облизываясь. - Кто тут самый злостный провокатор, мм? - Я бы тебе сказал, кто, Нэпьер. Один мужик с ужасным вкусом в одежде, - приветливо подхватил Брюс, ухватывая и используя подтяжку на мосластом плече как уключину. - И как же ты собираешься меня заткнуть? - прохихикал Джокер, истекая слюной. - Засуну тебе... - Ого, ну ты даешь. Позор! Не ожидал от тебя такого. Какая потеря достоинства, мм. Вместо ответа Брюс протянул вторую руку, и он помрачнел, но не сдался, и даже прощупывание границ доступа было не самым первоочередным делом - помутнев, прижался к ней ребрами, выглядя как недопущенный в лес зверь. Печаль не истаяла, и пустота наступала. - О, у тебя все под контролем, Дже-ек? - цепкие пальцы огладили лямку, все еще неотнятую, поднялись повыше, потерли ей ключичную выемку. - Так вот, я засуну тебе язык в рот так глубоко, как ты предпочитаешь, а ты будешь только стонать подо мной, соблазнительно извиваясь. Разве нет? - Это мы еще посмотрим, - огрызнулось чудесное чудовище. - Ты такое ничтожество, Бэтмен. Печальное зрелище. Бэтмен ничтожеством не был, и никак не отреагировал. - Кто же меня остановит? - нагло заявил он, и начал жадно оглаживать горячую клоунскую подмышку, растирая ласку слишком отчаянно, сам выдавая вдруг неуверенность и нетерпение. - У меня обширный прейскурант противодействий против подобного, ты забыл? - поддался Джокер. - И вообще, смотри как бы кто-то другой не застонал, заткнутый. Чем-нибудь. Поддетый Бэтмен крупно вздрогнул, не успевая проследить за выражением своего лица - не смог улыбнуться подобной шутке, хотя моменты, когда злой клоун пытался поглумиться над ним как можно мягче, втайне были ему приятнее всего. Это не укрылось от Джокера, и он начал сдавать - поднял руку, огладил мощную шею так, словно примеривался ее сломать, задышал тяжелее... - Не только у меня тут проблемы с самоконтролем, да, Джек Эн? - сразу же откликнулся Брюс, получивший послабление: в области жара были и иные коммуникации, а этого никак не могло хватить... Но боль отступила, оттесненная огненными мыслями. - Ага, - смиренно согласился его непокорный соперник, - крутишь мной как хочешь, дорогая. Брюс иронично подзакатил глаза, еще больше заводясь: запретная шутка, совершенное по форме табу. - Иногда я сомневаюсь, что твой интеллект так высок, как показывают тесты, - просмеялся он, выдавая, между тем, что наконец удосужился прочитать пресловутую медкарту. - Как ты оповестил Фокса? Он бы не стал тебя слушать. И как у тебя всегда получается подгадать момент... Спасибо, конечно, но не мог просто сказать мне? Вечно ты делаешь из меня дурака... Откровенное пренебрежение в столь важном вопросе его прилично задевало, и он притаился, насмешливо оглядывая нарушителя, заслужившего, пожалуй, какое-нибудь специфическое наказание по совокупности проступков. - Не мог, - отмахнулся Джокер, нечуткий к нюансам духа из-за морока какой-то особенной похоти, сверлящей под ребрами и в горле, почти ужасающей и болезненной более, чем он мог выдержать. - Ты тогда думал, что я та фальшивка. Мне было бы невыгодно еще и с тобой тогда... разбираться. Пока я молчу, ты не можешь обвинить меня во лжи, особенно если все, что мне есть сказать - правда. Брюс мрачно оценил чужую сомнительную уверенность в себе еще раз. - Я так не думал. Знал, что это не ты, - притворно равнодушно сообщил он. Джокера этот факт изумил, и он тотчас подверг его сомнению. - Во-от эксперт, - протянул он, злобно ожидая увидеть как минимум тень лжи на изможденном больничным режимом суровом лице. - Почему тогда не опознал своего сраного Томми? - Мы с ним не знакомы так близко, - прилежно принял допрос Брюс. - Взрослели вместе с нуля, ели из одной миски, дарили леденцы одной девочке, были почти братьями краткий, но счастливый миг. Но его я не знаю. Мы правда были тогда близки, Джек, просто потом он изменился, да и я изменился необратимо, поэтому не смог понять... Так, подожди.. Какая подлая ловушка, чтобы отвлечь меня! Потом я, пожалуй, - спешно вернулся он к жарким угрозам, ухватывая желанную пасть. - Дам тебе отдышаться - тебе же будет тяжело дышать с чужим языком в глотке, верно? - избавлю тебя от одежды... Представляешь? Большой палец скользнул по губам, опасно и плотно - опустился в уголок рта, огладил твердую эмаль резца и первого премоляра, нащупал скол - плод горьких заблуждений и обоснованного, но недоверия. Стоило освоить это тело, чтобы приобрести навыки совершенно особенного вербального общения с этим разумом - и Брюс в этот раз без труда смирил себя, снова получая взамен не меньше, чем отдал. - Представлениями сегодня заведуешь ты, мышара, - таинственно разогнался Джокер, теряя баллы дикции, но все равно улыбаясь искаженным ртом, щедро вбухивая в атмосферу лживые слова, хотя грандиозное шоу вот-вот готово было стартовать именно из его злых, обиженных рук. - Не сфальшивь только. Твои возможности, может и поражают, но ты не сможешь... Вот Крейн, хоть и шизофреник, прекрасно понял сразу... Упоминание Пугала всегда было отличным катализатором химических реакций.