Неудачная шутка

Что он творит? Что это? Сумо? Регби? Какая гадость. Джокер недоуменно уставился на происходящее, забыв полностью отменить оскорбительный жест, и так и застыл, удерживая пальцы в знаке "Окей". Брюс тяжело дышал, его грудная клетка поднималась-опускалась - часто, сбивчиво. Свернутый в поклоне вроде бы по собственной воле - своими ненужными принципами, непреодолимым с их подачи стечением обстоятельств, каким-то невыполненным условием - он держал колени так низко, что, казалось, готов и правда обессиленно осесть на пол. С чужаком его разделяло расстояние вытянутой руки, соединяло их - прикосновение. Будто утешая, тот уложил ладонь ему на плечо. - Хватит, Бэтмен, - проговорил он бодро, но нетерпеливо, будто ему приходилось повторяться, и уже не в первый раз. - Я и не подозревал, что ты такой болтун. Прекрати упираться и сдавайся. Не хочу тебя повредить. Не менее нечитаемый, этот мужик рвал шаблон даже будучи абсолютным незнакомцем. Отчего? Кто здесь болтун... Джокер вывернул шею, но так и не понял его лица. Гладкое, белое, нестарое... И все? Даже глубоко надвинутая, его бейсболка не должна была справляться с тем, что в полной мере обеспечивают лишь балаклавы и накладные маски, но глаза, даже острые, отводила все равно. - Я же сказал, - подал голос Брюс, и выяснилось, что он прилично ограничил воздействие вокодера, - тебе проваливать. Почему... ты еще здесь? Почему ты вообще тут? Чужак дернулся, будто такого никак не ожидал. - Причина, по которой я здесь... - задумчиво пробормотал он довольно прилежным тоном, но спохватился, возвращая себе свою непроницаемую безликость. - Пожалуй, тебя она не касается. Этот вопрос, судя по его поведению, был чем-то... невообразимо аномальным? Вызвал, как минимум, у него сильное удивление. Джокер был удивлен не меньше. Он ни черта не врубался. Это не его промах... Да это заговор против него! Опасливо вышагивая вперед, к ним навстречу, он тишил, ступая помягче, стараясь не привлекать внимания, пока избавлялся от остатков страховочной конструкции и серчал потихоньку. Его значимость опровергли, волю - отвергли, попытку поставить себя - смазали на самом прологе. Запретный для других, этот герой был для него открытой книгой. Всегда, неизменно. Даже если сейчас ничего нельзя было разобрать... Он услышал еще раньше, пока дрыгался на привязи за окном, переполох активированной ловушки, но тогда был немного занят и наплевал на это. А не стоило: сработала не какая-то прогнозированная часть, все до единой. Вот что должно было быть причиной странной бэт-слабости - оглушенность от взрывной волны? И зал было не узнать. Не самый ухоженный прежде, теперь он вовсе превратился в развалины. Мебель, в избытке населявшая углы, разлетелась подпаленными обломками. Тянуло горелым и, если присмотреться, можно было увидеть, как плавают по полотнищу полумрака матовые загогулины дыма. Не уцелело и раскладное кресло, грузным утопленником осевшее ярким ориентиром на дне бассейна, под качающимися кружевами раскисшей воздушной кукурузы. На предполагаемых виновниках разрушений те не отразились, но их участие вряд ли можно было поставить под сомнение. Кое-кто надоедливый, даже обвешавшись своими бэт-штуками, так и не научился отыскивать все его растяжки, поэтому навострился обходить их - и наверняка проделал это снова. Это был тот, другой - и остался невредимым, надо же... Что же произошло? Его спасли, вот что. Дрожащая вода, посветлевшая в предрассветных сумерках, понемногу затихла, транслируя их перевернутые копии. Между двумя напряженными, рослыми силуэтами он едва узнал третий, непрошено вклинившийся посередине. Безжалостное зеркало отразило размытое, обезглавленное фиолетовое пятно. Бой продолжился - если это двустороннее, чуть ли не показное избежание кулаков друг друга и обмен уклонами можно было так назвать - производимый в полном молчании, но под дураковатый шорох вражьей куртенки, придававших всему этому оттенок пустой несерьезности, будто это была тренировка или дружеское соревнование в пределах спортзала, он оставлял ощущение чего-то эталонного и холодного. Джокер поежился, унимая себя. Совсем не в его стиле. И что-то было не так. Развлекаться вздумали? Этот остолоп стоит того? Хуже всего было то, что разрушение докатилось аж до раздевалок. Там, подле кофейной зоны, хранились сокровища. Он их там хранил, что важнее! Арсенал, его ящики с припасами. Словно подавленные слоном, остались одни руины. Даже запчасти, некоторое количество которых внешне не утратило целостность, скорее всего потеряли необходимую прецизионную качественность. Какого черта? Взрыв не должен был задеть эту область. Бэтмен тем временем сделал ход, бросаясь вперед своим фирменным проломистым рывком. Движение, по умолчанию могучее, было спорым и выверенным - и вот уже вражье тело заперто в клинче, и все странности отошли на второй план. Стоило сделать неосторожный шаг, и он заметил это - об этом сообщил излом его рта, характерный, как если бы он стирал себе пустыми пережевываниями эмаль, его именной, ни на что другое не похожий - смесь антипатии, отвращения, классической для него вскидчивости и... волнения? Версию контузии стоило отложить, как ошибочную - со слухом, выходит, у него все в порядке, как и с восприятием - приборы его шлема, пусть мощные и чувствительные, были бы бесполезны для взболтанных, загаженных белым шумом сотрясения мозгов. Привод предоставил трос, его уверенная кисть усмирила тугие поводья, умело, но как-то без должной удали лонжируя накрепко захваченные щиколотки врага. Узлы он вязал как полубог. Джокер так и не смог избавиться от плетеного корсета, остановленный ими, поэтому, украдкой крыся на напряженность, выделил еще минутку, скусывая его с себя железным ртом инструмента. Многофункциональная нитка. Как-то нежненько, еще бы кнут взял. Он тоже так мог, ничего особенного. Все задвигалось, и он тоже - побрел неспешно, горбясь в обход по большой дуге, дабы не отхватить невзначай, придирчиво приглядывая себе обзорную точку - сперва надо было проверить запасы. На него не обращали внимания, но он все равно был насторожен, ныряя в темноту, за свет панелей, принимаясь рыскать по развалам. Он уже заметил главное: умышленное перемещение сражения в определенную сторону. Эдакий неуклюжий, тягучий двойной побег-танец по направлению к крытой пожарной лестнице. Какая у всего этого цель, кто был инициатором этого? Такие маневры, да еще реализовываемые так щепетильно, всегда сигнализировали о наличии какого-нибудь подклада. Его собственное изгнание - буквальное - за рамки, за сцену, значило что-то более существенное, чем он предполагал? Почти философское созерцание ситуации сопровождал беглый осмотр, в процессе которого выяснилось, что из всего прежнего изобилия уцелел лишь один плохонький Ремингтон полицейского типа. - Джентльмены, не ссорьтесь, - невнятно проворчал он одними губами, и стал, подтягивая брюки, пробираться по стеночке осторожнее, однако уцелевшую палку смерти прибрал под пальто, плотно прижимая жиденький чехолец локтем. Он и в самом деле считал, что без аперитива поданное не будет иметь вкуса. - Нет такого затруднения, которого не решить за чашечкой дарджилинга, мм... Он был все еще обижен за свой полет по мусоропроводу. Комплектация найденной пушки его не устроила, но у него с собой был подходящий ствол подлиннее, и он решил еще понаблюдать за обстановкой. Обручая пазы и выступы, он шнырял взглядом, проводя нудную, но обязательную реконгсценировку. Ссутулился в углу, в котором был растворен за розово-лимонным неоном в темноте, якобы не следя, и принялся заряжать, мягко дергая локтем у бедер. Даже если вычесть этот вопиющий инцидент... Он ни черта не понимал - что за херня? Ситуация виделась повседневной (список покупок, монетки в ладошке), но от этой искусственности все казалось еще диковинней. В разделе влияния его притесняли хронически. За анализом в таких случаях привычно вставали гадалкины пророчества: человек, которому он должен был обосновывать себя неизменно, объясниться с ним не счел нужным. Но все же... Брюс это Брюс. При всем прочем, вроде вычурной выучки ниндзя, высокой чуткости и многолетнего боевого опыта, он оставался в первую очередь горой мышц, набитых мешаниной из взрывного характера, излишней сердечности и разнообразных сомнений. Даже если теперь он не колебался - не стесняясь, размахнулся, нанося хрусткий, резкий удар в челюсть оппонента. Джокер оживился, поворачиваясь, запрещая себе помнить, как уязвлен (Его нагрели! Его нагрел Бэтмен! Рисковал его жизнью... Это, впрочем, было приятнее лести). За идеальным хуком последовал еще один. Натиск усилился, и вторженец, и без того дезориентированный, совсем расплылся, даже не пытаясь не то что избежать попадания, но хотя бы прикрыться руками. Едва не падая, зачем-то вытаращился вниз, на путы, хотя об их существовании, безусловно, был осведомлен. Казалось, он не мог поступить с этим препятствием самым очевидным способом, и мучительно искал ему пристойную замену. Скрипнула подошва - Брюс, еще недавно так свободно ведущий, вдруг отскочил. Вовремя - иначе бы пропустил. Откуда он всегда знал, когда... Они разошлись ненадолго, пожирая друг друга взглядами. Гордец никогда не поймет выгоды уловки, а тут таких было двое. Свободу таинственного вражины больше ничего не сковывало, но как это произошло, осталось неясным. Его кулак, наивно тряпичный простой серой вязаной перчаткой, по-медвежьи необходительно пролетел в плохоньком свинге, точно отмечая место, куда уже бить не стоило из соображений разумной достаточности - туда, где его не стали бы ждать. Но такой прыткий он - отчего? Трос остался лежать у его неуместных теннисных туфель неприметным мотком, а после и вовсе был выслан прочь с помощью равнодушного пинка, булькнул дохлым темным глистом с края резервуара. Джокер ощутил недвусмысленное желание протереть глаза - и сразу же рассвирепел. Конкурентов в непредвиденности у него прежде не бывало. О, да ладно. Это не такое уж достижение - его рисковую доблесть в подъеме себя над городом не отметили и это было досадно, вот и все. Он переоценивал себя, он должен был стараться лучше. Так что, это на самом деле фокусник? Он сразу скис - обдумывая подобное, он иронизировал на грани. Это был первый раз, когда он видел, как этот черри проявляет побуждение хоть к чему-то, кроме движения напролом. Даже его вздорные разговоры про то, как он не хочет "повредить" и "обрушивать" были не более, чем носорожьим резонансом на доминацию в его сторону. Нужно было признать, что держался он - после стольких-то плюх от признанного бэт-отбойника! - просто превосходно. Мотивы его поступков, между тем, действительно имели огромное значение. Что побудило этого незнакомца? Не так легко догадаться. На то, что Брюса сегодня не будет в Готэме, никакого заклада и правда не было, но загодя его появление равнозначно сложно было предсказать. Нет, судить об этом рано, не зная истинной картины событий. Но какой толк в физической силе? Этот мужик тоже блаженный, раз не носит оружия. Что это, слет кунгфуистов? - А ты сменил пластинку, Бэтмен, - заинтересовался тот, звуча отрешенно, даже апатично. - Я ожидал услышать... ну... что-то в том же духе, что и раньше. До того, как... вернулся этот человек. "Пластинку". Джокер, "этот человек", вдруг понял, что слышит. Едва-едва, небесспорное, но наводящее на размышления, имеющее резон - малозаметное карканье, британоподобный... Северо-восток. Это их словечки. Атлантическое побережье? Он недавно как раз намыливался туда... Насторожился, чуя намек. Получается, он был на верном пути тогда - интересно... Бэтмен наконец остановился. Буча уже прилично продвинулась к выходу, но он, без всякого сомнения, считал это явно недостаточным. Причина, по которой он так туда стремился... - Не передергивай, - прогрохал он динамиком. - Он тут ни при чем. Слышишь? Я здесь из-за тебя. Ты... - Я. Я тут, потому что могу, кто мне запретит? - продолжил за ним враг, и это была не поза, не бахвальство или провокация, а спокойная убежденность в своих правах, так несочетающаяся с его обликом пусть силача и ловкача, но любителя. - Ни при чем? Я бы так не сказал... Не надо, - вздохнул он стесненно, когда решил, что ему хотят ответить, - не надо пытаться разговорить меня. Тебе не нужно выкручиваться, или что вы там обычно делаете, когда вам прищемляют хвосты... Не питай ложных надежд, ничего не сработает. Метнувшись вперед без системы и перехода, он снова предпринял попытку уронить Бэтмена - все ту же, будто это было так легко, будто было ему доступно... Тот в фальшивом падении поставил ему подножку, попутно хладнокровно, с отбойным мясным звуком пробивая двойку в печень и ребра, титаном удерживаясь на ногах - затрещала резина, надулось под черным, заскрипели суставы. Побуждение вышло вторженцу боком - равновесие, что он задумал отнять, отняли у него. Увалень... Он не упал, но присел, неловко выпячивая задницу, обтянутую этими раздражающими, такими наивными светленькими штанишками. В бою нет места для изящества, иногда можно и нюхнуть вражий пах в захвате, но это... Как он додумался лезть сюда с такими навыками... Его прежнее ловчайшее освобождение стало представляться недоразумением. Совпадением. Но даже так... но разве он не доминирует? Периодически... Не та ситуация, когда двое на одного считаются чем-то непристойным, не в реальности улиц. Брюс так занят, подсираясь - по этому поводу или нет, не важно - главное: зачем он сдерживается? Зачем он сдерживается против этого мудака? Если только... если только это не притворство. Джокер почесал затылок, недоумевая. Головоломки. Чертовы загадки! Он их не выносил. Верно, время действия сильно ограничено. Его это не расстраивало - напротив, запряженный принудительно в одно с Бэтменом, он желал расправиться с проблемой побыстрее. Вынужденной границей было запланированное нашествие извне (незатейливый, но оригинальный рецепт, включающий в себя науськанную заранее, но неоповещенную до поры спецгруппу наркобюро, уже готовых действующих лиц, а так же сильно проштрафившегося комиссара). Для угроз и запугивания не было размаха, и обман представлялся чрезмерно хлопотным в условиях полного информационного вакуума, но у него, конечно, было представление о том, как обстряпать данное дельце. Для начала надо было отвести жертву подальше - и, разумеется, не в ту сторону, в которую было выгодно двигаться по чужому плану. Всхлюпывая, чтобы подобрать слюну, он тоже отчего-то притормозил, хотя прежде спешил более, чем обычно себе позволял. Лучше было бы соблюдать дистанцию, но эта грустная пукалка никуда не годилась, дорожка у воды была скользка, и ему пришлось подойти чересчур близко. Дождавшись слепого окна в водовороте взглядов, он шагнул им за спины, вскидывая руки с дробовиком, приятно подставляя упор плеча прикладу. Что-то не самое забавное, но терпимое, чтобы занять вечерок? Какая опасная ошибка. Какая глупая - в расчетах не учитывать Бэтмена. Тот, точно имея глаза на затылке, вдруг широко шагнул-упал на него спиной, размахиваясь, далеко захватывая ствол под мышку, будто приятеля. Уже готовый выстрел, грохнув, сорвался. Представленьице было что надо - тарарам, хаос, дробь ухнула им под ноги, кроша кафель в осколки... Джокер, ослепленный мельтешением послушного хозяину плаща, попытался засмеяться, но у него изо рта выпало одно изумленное ворчание. Вот это номер... Защищаясь, он покрепче вцепился в ложе, но Бэтмен, даже, судя по отсутствию звука, не использовав шулерских приблуд пневматики, дернул сильнее, и выбор был или падать следом, или лишиться преимущества. У него не было проблем с рефлексами, и он нырнул вниз, твердо ставя ногу. Кулак! Ждал его там, предплечье щетинилось мечеломами. Это было неожиданно, но он уклонился. Нахрена?.. Это было ошибкой: могло стоить ему Ремингтона - его пальцы, поскрипывая сцепом перчатки, стремительно теряли позиции. - Ты! Что это ты делаешь? - норовя всадить локоть в сахарные богатейские зубы, зарычал он, давясь смехом, в секунду, выкраденную в этом мелькании конечностей, шагов, хватов и парирований. Он неохотно, но справился с предстоящей потерей. Все равно этот костыль скорее мешал, чем был полезен. - Как, блять, это называется, Бэтти, мм? Новичок за ними, как и ожидалось, не поспевал. Первое наблюдение, не оказавшееся ошибочным... За ним, даже погрязнув в молниеносном обмене противлением, наблюдали двое, но он не отсвечивал. Так вот - какой толк вообще добираться до лестницы? Несложно. Вычитая побег или маловероятные сюрпризы (обязанные произойти якобы нечаянные встречи либо припрятанные инструменты), выходило лишь удобство. Одна версия: в ограниченном, но протяженном пространстве - таком, как там, единственном таком в этом здании, выстроенном в основном из холлов и залов - легче контролировать двух человек. Выйдя против здоровяка, Бэтмен замышлял выйти и против него тоже! - Самооборона, - лаконично ответил тот, грохая ружье об пол вместе с управляющей им рукой, отдернутой только в последний момент, и, зорко бдя за обстановкой, притормозил, чтобы несколькими грубыми наложениями пятки поразить его самые уязвимые части. - Разброс, Джей. Заденешь меня. Это помешает. Мне некогда, поиграем потом. Это обрывистое, сухое сообщение не было шифром, не имело подложки, он строил предложения не иронично, не язвительно, не злобно, в его голосе, пропущенном через мясорубку звукофильтра, не содержалось ни капли возмущения или гнева... но разве можно было судить серьезно по такому скудному образцу? Фактически этот праведный акт вандализма стоил ему дороже, чем можно было предположить: пусть и незначительное, но лишком потраченное время, оставило и его незащищенным с двух сторон - в него тут же полетел кулак почуявшего шанс чужака, который ему пришлось встретить плотным блоком. Бэт-направление было загруженным - и ему явно требовалось иметь еще парочку рук, раз уже его, скрещенные, были заняты сдерживанием иного напора. Удар сыпался на него за ударом. Довольно бестолковая прямолинейность, но эффективная тем не менее, раз уж отвергала любую передышку. Джокер в свой черед ломаться не стал, напрыгнул на него тоже, выставляя перед собой приличествующее случаю длинное, любовно наточенное лезвие, под небольшим углом вверх нацеленное под ребра. Самосовершенствование всегда было лишь поисками самого оптимального способа убийства, сражение - аукционом. Кому-то, может, и нравилось побеждать, кичась богатством, значит - щедростью, но все же самым логичным было прикупить лучшее или желанное максимально недорого. Он знал, что произойдет, иначе не стал бы так рисковать - не в этот раз, но он был разъярен и холоден в одинаковых пропорциях, поэтому выпустил себя, не тратясь на сопли сомнений. Он не ошибся - слабый на прокол кевлар был защищен экстраординарной интуицией - укрытый его панцирной коркой торс качнулся, необъяснимо изящно для своего сложения изгибаясь, чтобы уберечься от ножа. Он едва успел поймать расползающийся в улыбку рот. Так и нужно, предсказанное случилось - острие, не медля, устремилось дальше - туда, где ждала ничем не защищенная печень неизвестного. Небольшая погрешность не играла роли. Рост всех троих был лишь приблизительно равным, но он с самого начала постарался учесть все допуски. Обзор сузился до синей таслановой долины плеча, и приятная вибрация оповестила его о том, что лезвие пропороло ткань, очевидно - и кожу; следом - о том, что поторопившаяся в защите рука, ухватившая клинок, занята в этот миг также, и... Отличная скорость. Особый стиль, хороший учитель? Но исполнение... Просто удачливый или прилежный автодидакт? Крови не было. Кровь не появилась. Где протечка хотя бы на ладони? Неприметная перчатка стала выглядеть необычайной. - Как ловко! - отбросив невозможно легко отобранный нож, энергично воскликнул тот, хапая его пятерней за плечо, и замахнулся, демонстрируя невежественно сложенный, но готовый для применения кулак. Ненормальная лихость - выступать с подрезанной печенкой! Джокер обнаружил себя позорно пораженным. Он не разрешал себе предположений - все это значило, что его атака повредить никого не смогла. В принципе, он знал, как можно принять получение ножевого за заурядный тумак... такое возможно на месте жертвы, но не так, не в его темной роли. Миновать получение сдачи было бы несложно, но эти властные пальцы на поверку оказались цепкими донельзя, давили настойчивыми тисками так, превалируя над его сопротивлением, будто от этого зависела чья-то жизнь, вязко съедая время на уворот. Держали его так... он сам бы так не удержал. Угол обзора сменился на противоположный, перевернулся: теперь, когда он испробовал это на себе, тот бессильный присяд, так озадачивший его прежде, стал выглядеть тяжелым подъемом. Он был непростительно слаб, хлипок и невынослив по меркам чемпионов и не мог быть мерилом, но Бэтмен... Бред. Бредятина. Не так много уникумов могли тягаться с Брюсом в силе, в стойкости его и вовсе невозможно было одолеть - но не верить своим глазам всегда было слишком опасно: он был в этом положении, безвыходном для него самого, и, пусть неодолимым этот хват для него тогда не был, то затруднение ему создал точно. Наркота? Какой-нибудь ядовитый стимулятор. Не самое распространенное дело, но... это же блятский Готэм! Ему стало казаться, что он тут в этом городе один... такой. Так и не вписался. Он задергался активнее, но уже знал, что получит. Движение совершилось, но кулак цели не достиг, под тревожный хрусткий "бум" приземляясь раньше его надчревья в напряженной когтистой лапой кевларовой кисти, явившейся из-за его спины. Не мог не встрять... Их дернуло, слепило вместе, пошатнуло, отбросило на пару метров - потенциал удара был поразителен. Джокер нахмурился, оттормаживаясь на пятках в противовес инерции. Опознать эти навыки как неквалифицированные было неверным. Сотни ударов в его карьере подлеца были обыденностью - от каких-то он мог увильнуть, какие-то - сносил с разной степенью успеха; реже - производил сам, по большей части - был очевидцем, и не мог бы оспорить, что данный был убедительным заявлением. Неплох. Этот мужик неплох. Гораздо лучше, чем он сперва о нем думал. Брюс был наделен возможностью - вражий кулак увяз в обертке его пальцев - и ринулся вперед, используя его несчастное, уже потрепанное плечо, как плацдарм для рывка, едва не вырывая сустав. Кости заскрипели, перенапрягся под предельно резко взятым весом позвоночник, по испытанной на прочность лопатке разлился болевой жар. Как грубо! Парировать второй удар, выписанный свободной левой, тот не смог бы - увлеченный вмешательством в чужие дела, он огреб сам. Пропустил недопустимое, выпадая из обоймы: сложился на полу, дезориентированный ударом - болевой или в челюсть. Заслужил. Взял на себя его порцию! Джокер оставил его за спиной, не удостоив осмотра, хотя момент его поражения просмотрел, отвлеченный иными задачами - сраный мистер Икс вперился в него, он чувствовал его взгляд, хотя глаза были скрыты. - Что? - подтолкнул он его, надеясь спровоцировать в этот бэт-пробел, хоть минутка на продых была не лишней тоже. - Чего вылупился? Интересуют мои шрамы? Хочешь знать, откуда они? Давно уже назревала необходимость прояснить пару вопросов. Что с ним такое? Что за мутный секрет он прячет? Любое несоответствие - признак фальши, а здесь ведь непоследовательное встречалось на каждом шагу. Противоречия.... Этот мужик прямо состоит из них. Он вял, нерасторопен, но ни в чем не опаздывает. Индифферентен, встречаясь с хитростью, но та его не берет. Он неповоротлив, но быстр, в конце концов. Абсурдное сочетание... При всем прочем было выявлено кое-что небесполезное - исключительно обывательская реакция на подобное обнажение. Незнакомец был пристыжен его вопросом. Не менее лицемерно, учитывая его определенно недобрый умысел. - Не лезь, просто не лезь, - попытался отстраниться тот, защищаясь при этом вполне вежливым жестом "Смотреть? Я бы не посмел". - Ну да! Никак не насмотришься, мм? - Джокер сделал вид, что не заметил жестикуляции. - Ты же не в цирке. Хотя... Вот здесь, - сочиняя, он указал на левый уголок рта, смазывая грим языком, - стали резать. Главное выбрать инструмент, тогда пойдет как по маслу! Думаю, это было мачете! А что, сурово. Нет? Что-то попроще? Примитивный кухонник - пускай... Вот тут у автора дрогнула рука - видишь, как неровно? Тут - порыв, вензель, подпись, взрыв смеха! А здесь - вот, посмотри - дошло до кости! Там потом начало гнить, вот откуда я знаю. Он переборщил с энтузиазмом. Враг очнулся, едва ли не встряхиваясь, чтобы сбросить навороженое. - Я не стремлюсь быть хорошим для всех. Я не такой, как твой друг рыцарь, - спесиво фыркнул он, и в его голосе и в самом деле отпечаталось пренебрежение того сорта, какое всегда возникает у бюргеров к нему, к таким, как он. Это следовало воспринимать как "Я тут единственный хороший парень". - Самая поверхностная характеристика Бэтмена из всех, что я слышал, - Джокер скривился, влепляя себе нижайшую из оценок. Бюргер? Только что он решил, что это бандит. До того - что это новый бэт-друг. И что на самом деле это такое - виллан? Виджиланте? - Ты ведь редко это делаешь, да? - бросил он вслух, будто проговариваясь. - С детства стараюсь не ввязываться в драки, - доверительно признался ему враг, прицениваясь к низвергнутому Бэтмену, пошел на него, разгоняясь. Джокер, обиженно насупившись, устремился к нему навстречу, посылая вперед себя стальную депешу, чтобы представиться в надлежащей манере, одновременно опробывая воду. Острая карта шлепнулась плашмя, отбитая предплечьем совершенно по-любительски, извернулась, прорезая рукав, и отлетела в сторону. Это было глупо, и он даже засомневался в себе - этот прием никогда не срабатывал так чисто. Да что там, нанести хоть какой-нибудь ущерб, даже если это была всего-навсего порча одежды, было трудно... Он был этим озадачен, но случая не упустил - напал еще до того, как снаряд звякнул об кафель. Стандартно, он был проворнее, чем прошлый оппонент этого бугая. Это - даже более ощутимое преимущество, чем опыт. Он не безобиднее, чем эти два перекаченных умника! Он был уже очень близко, когда понял, что что-то не так. Чужак, так ничем и не вооружившись, умудряясь избежать нацеленного в его скулу кулака, сам жахнул в ответ, и он уклонился с трудом, едва не опоздав, ловя колебания воздуха у уха - там, где чужое касание прошло в миллиметре от его поражения. Это было опасно. Но он был упрям аналогично. Он был упертым не меньше других. Пропущенный удар был силен так, как не мог быть силен удар, не наполненный намерением убийства. Его пытались сокрушить с полной отдачей, но пока этого не произошло, он этого не предчувствовал - не увидел глазами, не почуял жопой. Даже теперь он, уже победивший по очкам, осторожно двигаясь в рамках плана с заново нацеленным под обреченное ребро длинным, тонким хирургическим лезвием нового ножа, которого, в отличие от предыдущего, отнюдь не хотел бы лишиться, оставался напряжен так, будто сам был на волоске. Что за странное... Этот ублюдок, даже успешный на местности, явно не подготовлен. Наоборот, великий мастер? Хорошо скрывается? "Если техника будет доведена до совершенства, другие не смогут узнать о ее существовании", так что ли? Его крупное, мощнокостное тело, угадываемое под одеждой, все же не заставляло заблуждаться - элементарная генетика, не более. Его пархатая прабабка понесла от коня-тяжеловоза? Не исключено. Очередной эксперимент насильника Юпитера, не результат усилий. В укрытых старомодными мешками штанин голенях, может, и был виден бег по утрам, марафоны или эстафеты, а в мелких знаках подле натуженных бицепсов, распирающих ткань, угадывались признаки гольфа или тенниса, всех этих бабских увлечений. Это тело, вроде бы, ничего не скрывает, ничего не содержит - но все же эффективно так, как бывает эффективен только самый отборный экземпляр... Джокер надулся, перекидывая нож обратным хватом. Если бы он мог добраться до своего отца, дал бы ему пизды. Веса в двести-необходимых было бы проще достигнуть, имей он такую же породу! Ах, он так несовершенен. Если бы надо было готовиться дольше, он бы не опозорился. Но все происходит так быстро, так быстро кончается, что он просто не мог себя обуздать. Болтовня лезла из него, как под напором, но он заталкивал ее назад без остановки, тесня слюну. Он ударил так сильно, как мог, работая на зрелищность. Жало прокралось под ткань, опробовало твердость кости, куснуло начинку - и сорвалось, издавая сухой, сравнительно громкий звук, меняя курс под резким, неаккуратным отбивом вспуганной руки - чужак, обороняясь, выглядел взволнованным, но... разве серьезным? Так отгоняют осу от своего стакана с содовой. Что у него там? В любом случае, завидная скорость и быстрота реакции... Полные противоположности - острие и задник рукоятки - под его защитным взмахом поменялись местами, и теперь в мясо упирался последний. Уже наверняка, сейчас-то уж точно... Соединенный с чужой плотью посредством идеального проводника смерти, он вызнал зазор. Защиты без изъянов не существует. Ничто не сможет их разлучить. У него не было времени, но он немного жульничал, поэтому, выкраив секундочку, взглянул - сперва на свою кисть, угрожающую жертве беззубой рукоятью, после - под козырек бейсболки, в морду недруга. Его не боялись. Никто тут не был напуган. И так и не было никакой крови, ни капли. Он так увлекся... Что-то забыл? Ох, ну конечно! Что-то подозрительно тихо на бэт-стороне. Он погладил невидимую кнопку на черене прежде, чем его миленькое перо замыслили бы отвергнуть. Тыльник выпустил второе, потаенное выкидное лезвие - оно успело, он знал это точно. Мало кто кричит в ответ на такой прокол - обходятся обрывистым вздохом, и этим обиженным-обиженным взглядом... Все, готов? Он переусердствовал с наблюдением за одной областью, и его застали врасплох. Трахею пережало, он глянул вниз - черное предплечье. Он заплатил за предполагаемую неукоснительную точность, за железную гарантию своим пленением. - Мм... не... смущай... меня, - деловито захрипел он, принимая повинность быть открытым перед двумя, - Бэт... не при детях... Голову повело, и он обнаружил, что ему что-то поплохело. Бэтмен мастерски придушил его, лишая изрядного количества кислорода. - Мы же договаривались! Только ты и я, - загремел тот, интересуясь только новичком. Джокер завертелся, царапая воздух скрюченными пальцами. Сжимало ощутимо, но не чересчур, и он не стал вырываться по-настоящему, не счел это необходимым. О, Брюс Уэйн в этом весьма нерадив. Оставить несчастного потрошителя вверх тормашками на пару часов, не беспокоясь о кровоизлиянии в мозг, или треснуть по соседствующей с таким непрочным сокровищем спинного мозга сонной артерии насильника - как на него похоже! Но он сам пока не собирался быть жертвой его халатности. Только не халатности! Его губы были так близко к уху, что могли бы шепнуть что-нибудь без труда и немедленно - но они молчали, не хотели говорить для него. И этот оскал... Помявшись, он присвоил ему новый порядковый номер - вслед за прошлым чуть-другим, вызванным предложением отведать похлебки из белок, добытых в центральном парке. Между тем враг сознания, прямохождения и самообладания не утратил. Ущерб был недостаточным? Недополученным, не полученным вовсе? Благоразумно отскочив от них, оцепенел поодаль, растерянно прикрывая место ранения локтем, как цыпленок крылышком. Как в нем это сочетается? Эта чуть ли не подростковая скованность и поразительная, элитарного уровня живучесть? - Боже... - высказался он, побужденный на это настороженным молчанием. - Не думал, что... Почему ты так переполошился? Бэтмен? В прошлый раз ты показался мне рассудительнее. Будь осторожнее, не лихачь передо мной. Джокер прислушался. Вот и он хотел бы узнать, почему. Мрачное, скользкое чувство поднялось из желудка вместе с рожденной смутой кислотой. Секрет. У них есть от него секрет, они сообщники... хотя бы в укрывательстве чего-то "этого" от него. Этот чудик должен быть ранен. Почему он так бодр? Почему так мобилен?.. Уязвленный новой осечкой, он вдруг захотел знать, где этот его нож. Он никогда не врал себе ни в мелочах, ни по-крупному: в том мясном полене его не было. Одна ручка двенадцать сантиметров. Так далеко даже он не загнал бы. Он больше не понимал даже примерно, что происходит, и вряд ли смог бы - по крайней мере, не с места наблюдателя. Для адекватной оценки ему надо было продолжить бой, вступить в новую схватку. Вместо АТФ стоило забронировать антитеррор. К слову, уже должны быть признаки приближения группы захвата. Робби не мог налажать. - Почему ты тут? - взвился Брюс. - Почему не в Айсберге, например. Не в Чайна-Тауне? Почему тут? Враг даже отшатнулся, обескураженный его экспрессией. - Не твое дело... - уклончиво пожал он плечами, будто желая разрядить обстановку. Бэтмен свирепо выдохнул, играя желваками. - Не мое дело! - зарычал он, объективно несоразмерно бурно реагируя. - Договор-то между нами был, как бы ты бы ни крутился, отрицая... Кто этот клоун, по-твоему? Злой гений? Очнись, это блаженный, никчемный шизик. Обленившийся, отработанный псих. Зачем ты лезешь к нему? Заняться нечем? Он немного ослабил давление, курируя удушье, но захвата не отменил. Джокер, болтаясь у него на плече, без труда ухватил суть. Это была не поза, не обман, не грязь со злости, но запрос о пощаде для него, такого убогого. Он предвидел эту вспышку еще до того, как она назрела - ощущал ее содержание, витающее в воздухе, в самой атмосфере, тут чутье его не подвело. Кроме того, он сам о себе это знал. Суть была в другом: вещи, сказанные в темноте, в затине постели, не существовали в реальном мире, просто не могли в нем существовать. А ведь они давали зарок - больше никакой мольбы, никаких просьб или уговоров не между ними. Ничего. Его нечасто прокидывали, он этого не позволял, и в этот раз он мог использовать некоторый... запас прощения. Почти христианского. Зря он, что ли, получал соленой розгой в алтарной приюта? Он ждал, что враг скажет что-то вроде: "Эй, свихнулся? Он меня ранил. Да похер, он в меня стрелял, он меня чудом не убил" - но тот только буркнул недовольно: - Можешь сколько хочешь усложнять. Ничего это не изменит. Я здесь - в своем праве. Будто это было естественно - гарантированная неудача, настигающая того, кто на него покушается. Бэтмен хрустнул шеей, поводя плечом; присел, напрягаясь пружиной - завел себя перед рывком, который за этим последовал так скоро, как это было возможно - еще до того, как стало ясно, что захват сброшен, он был уже далеко, принимаясь осыпать их странного противника угощением из хуков куда доставало и джебов по корпусу. Проседая в неустойчивости вновь обретенной свободы, Джокер попытался сфокусироваться, но ему это удалось не сразу. Мозг жадно напитывался кислородом - обзор плыл, мигало оранжевым, яркие пятна обступали черный силуэт, в который он мучительно вглядывался. Как все это было возможно? Эти руки, достигшие пика развития, жали недалеко от рекорда - около четырехсот! - и пробивная сила его с минимумом дополнительных приспособлений вроде перчатки уже давно превысила все мыслимые нормативы, будучи чуть ли не вдвое больше этого показателя - предмет снисходительного, одобрительного почтения, тщательно завуалированной зависти, еще дальше упрятанной гордости. Тут же творилось немыслимое - эти кулаки не наносили того урона, которого можно было ожидать. Точно так же разочарованный своим фиаско, Бэтмен бросился на врага вновь - подскочил, вздутый, упертый - врезался ему в грудь, близкий к тому, чтобы уронить его - едва, не вышло. Тела столкнулись, схлестнулись руки, тяжелые. Ему ответили прямо, открыто, не дрогнув, запросто сломив его напор, отменяя натиск - чужак давил в ответ, не мучаясь ни сомнениями, ни натугой. Не показалось. Он его перебарывал! Какой мощный! Джокер помрачнел, мучая брови. Он давно подозревал... Фобос? Нет, невозможно. Он уничтожил его лично, очень внимательно к деталям, никому не доверив - все, все о нем, не считая его создателя, поскольку добраться до него до того, как его заграбастало безвозвратно, не смог, и доступом к нему не располагал, как он думал... Так это он? Крейн еще жив, может сделать сотни доз... Нет, это перебор, но десяток-то точно... И он функционировал в лаборатории при Айсберге еще некоторый срок. Даже если на поверхности все были убеждены, что Освальд так и не получил желаемого... а ведь ходили слухи, что он так и не отказался от поисков и создателя, и токсина... Что-то другое? Невозможно ни с какими допущениями. Да и какое это теперь имело значение? Это было решительно не важно. Он был поражен, шокирован даже. В этом тоже таился намек, как и во многих других неувязках: он был такой один. Никого здесь, кроме него, все эти броские, даже сенсационные странности не смущали. Он презрительно искривил рот, быстро соображая. Отныне и он в гондоне - все пушки поломаны. Под воротник заползла тонкая змея неприятного возбуждения - если сложить это сочетание крепости и силы с каким-нибудь достойным оружием, в одиночку управляться с укрощением этого ублюдка, пожалуй, будет нелегко. Схватка накалилась, титул "второго номера" для Бэтмена замаячил совсем близко. Отличный момент. У Джокера были свои соображения по поводу необходимого, поэтому он, метнув себя вперед, подскочил в эпицентр боя, желая, воспользовавшись беспорядком, нагадить как можно... ...вместо этого он встретил отпор - его смахнуло с места под громкий, звонкий хлопок, просто снесло к черту. Ладонь, врезавшая ему в опорную ногу, несла в себе ровно столько силы, сколько положено при исполнении заслуженного наказания - но тем не менее... Обжигающее унижение поразило бедро и часть ягодицы с таким импульсом, что он отлетел, запинаясь, бестолково взмахивая конечностями, с грохотом рухнул на колени, едва не разбивая их. Зашипел от боли, медленно втягивая воздух через открытый щелью рот, через стиснутые зубы. Больно. На самом деле больно. Ожог, горит огнем. Он приложил пальцы к пострадавшему месту, недоверчиво улыбаясь. В наставшей тишине это счел достойным комментария только враг, равнозначно ошеломленный. - Довольно, - объявил он нервно, в брезгливом жесте оттопыривая локти. - Довольно. Ничего подобного не должно было... Псих, я так и знал, ты совсем без тормозов... Какая мерзость... Это же твой союзник, Бэтмен. Разве это не твой союзник? Он замер, властно держа широко расставленные ноги, выпрямляя спину, похоже, на самом деле заходясь в отвращении, вот теперь без шуток разъяренный. Джокер прищурился на него, тратя паузу на активное шевеление извилинами. Ему неплохо было это видно - снизу, с пола, куда его закинуло после того, как рука, покрытая кевларом, отшлепнула его по заднице с поля брани. Сломал что-то? Совсем офонарел? Еще повторить, не поступаясь - его хлопнули по заду, словно капризную суку или непослушного ребенка! Он открыл рот, чтобы хорошенько выбранить зарвавшегося... - Как же ты заебал, - не оглядываясь, прогрохал Брюс. - Какая же ты заноза, Джей Эн. Лежи так - узнай уже свое место и не рыпайся. Прежде казалось, что обесцененная лексика находится в регионе, куда этому человеку запрещен доступ. - Он на коленях! Из-за тебя... Исподтишка... - еще более истерично возмутился незнакомец, подчиняясь вспышке негодования, звуча, как заглянувший на огонек для инспекции сотрудник кризисного центра по борьбе с домашним насилием. - Насмехаться над ним... Каким бы ублюдком он ни был, это недостойно. Ты бьешь его только потому, что можешь! Чувствовалось, что и он не часто сквернословит. Брюс оставался холоден и неприступен. - Это тебе не девочка, - проскрипел он, слишком надежно замаскированный даже ослабленным скрежетом динамика, чтобы можно было определить, какие эмоции он испытывает, произнося все это. - Так его не обидеть, уж поверь мне. Ах, верно. Настоящий неизвестный здесь - он. Джокер, лишь непредсказуемая переменная, никем не вскрытый аноним. Он, праздно потирая подбитый бок, устроился на полу поудобнее, пользуясь неосторожным признанием логики, в которой павший равнялся неприкосновенному. К тому же... пошли блаженненькие лозунги о правильности и верности - ну ясно, он имеет дело с очередным добряком. Еще один, кроме Темного рыцаря, беспредельщик со "своей правдой". Хлопот с такими немерено. Кроме веского мнения у таких обычно за душой пшик, сдуваются они резвее и задорнее, чем он успевает щелкнуть пальцами. Но не этот, этот - не такой... Герой. Неместный, другого города герой. Такое бывает! И как его сюда занесло... - Ах, Бэтси, твое заступничество вырастило на моем сердечке мягкую травку, - засмеялся он раскованно, не сумев проконтролировать себя - и вместе с невзвешенным попреком из него вырвалась мутная взбитая волна слюны - он прижал ее языком, но остановить не смог. - Может, введешь меня в курс дела? И так... я смогу... лучше тебе посодействовать. Сделать так, как тебе надо, мм. Бэтмен не дрогнул. Его спина не отозвалась, ее твердая линия не стала плавнее. - Нет, - отрезал он бескомпромиссно, правильно переведя этот выпад ("сделай так, как мне надо, умоляй о помощи или тогда выступи против по-настоящему, а не с паддлом вместо ладони"). - Нет. Никогда ты не был на это способен. Джокер запрокинул голову, рассматривая эту непримиримую стать. Ненависть? Нет, но злоба, желание разделаться с ним, отстранить, удалить, прогнать прочь - неподдельное. Почему он не лишил его сознания, пока мог? Вероятно, опасался бросать в отключке одного. Но так какой в итоге расклад? Факты. Брюс знает про копов. Опасается их появления? Недоволен им (интересно, почему - если и были нарушены какие-то нормы, договоренности, обещания, то точно не с его стороны)... Просил или свалить нахер или не выходить из дома... Хочет остаться с этим мужиком без свидетелей, чтобы... чтобы что? Он ему во всем проигрывает. Это выглядит нелепостью, но он ему проигрывает... Он не считал, что они вдвоем всемогущи (такая вера отдавала бы имбецилизмом), но чтобы они оба оказались так... беспомощны... Он впервые с нетерпением ждал подмогу - предвкушал, как воспользуется казенным оружием, чтобы сокрушить засранца. Выход был слишком близко, менее метра. Добился-таки своего... Нужно было выбрать, куда - назад, защищаясь, или вперед, чтобы быть первым. Он стартанул, натягивая струну - заботливо разложенные по полу нити запели, взлетели, схлопнулись на кевларе. Не жалко, доспех это выдержит. Дожили - заставить его уповать на то, чем он пользовался только для развлечения. Как вообще такое с ним случилось? Остался безоружным... Ничего. Ничего... Чужак же, окутанный от талии, яичек бы не сберег. Переполошенный произошедшим, он, туповато оглядываясь, подложил под силки руки. Идиот... Джокер перекатился, затягивая их своим весом - бежевая ткань не выдержала и пробного рывка, рассеклась - брызнула бы кровь, увидеть бы мясо. Начнется паника, любое сопротивление будет усугублять травмы, поэтому нарезка обнажит сухожилия, нежный желтый спелый жир, кое-где даже кости... А если там, под одеждой, защита, неплохо было бы увидеть ее... Избавить мудака от бронетрусиков, оценив их модель... Паутина блеснула, заскулила, звякнув, безобидная. Лопнула! Вот уж чего... не ожидал... Острастка остановила его у дверного проема - почти, почти, трудный, как выяснилось, рубеж. Предугадать было несложно, но не увернуться, и он успел только напрячь мышцы. Тяжелый черный ботинок с нешуточным усилием влетел ему в живот, и его под жалкий горловой вскрик отбросило назад, будто на резинке. Хлопнувшись об пол виском, он потерял зрение, замененное видениями кружащегося, мутного серого тумана. Головокружение одолело его, и он скрючился, обнимая ребра, задохнулся горьким, снова, снова надрывая легкие. Получался только жалкий сип: этот пинок забрал его дыхание на больший срок, чем он рассчитывал. Это была прочная металлическая леска. Она могла выдержать гораздо большее... Как же так? Снова Брюс постарался? Он еще мог смотреть - и с усилием поднял подбородок, выставил его, неподъемный, чтобы следить, ничего не проглядеть. Сойдет, подняться будет нетрудно. Это не боль, он опять перепутал. Это злость, его врожденная ярость. - Боже, мне тебя уже жалко, - посочувствовал ему неизвестный, в миг нарисовываясь за спиной у Бэтмена, и воздел руку, простым ударом костяшек в хребтину обрушивая того оземь. - Комедиант, верно? Я еще не привык к этой вашей моде на прозвища... Послушай. Ты не понимаешь? Я сам сообразил не сразу... Он защищает тебя. Не хочет, чтобы тебе попало. Методы, конечно... Но ты так настырен. Просто сдавайся. Можешь бежать, звать на помощь, но лучше просто подожди тут. Я вернусь за тобой обязательно. Он сказал это просто, даже с приязнью, но можно было верить - вернется. Обязательно. Брюс вырубить себя не дал. Ушлый, он каким-то образом смог извернуться так, чтобы урон за позвоночник приняла титановая вставка лопатки, и вместо бессознанки был устранен болью - побелели губы, сложились плотно, коряво, горько. Это ему не помешало, собравшись, схватить обидчика под голени (определенно болевой прием, хоть и не высекший ни взрыка, ни вздоха), и поднапрягшись, лишить его равновесия. Они качались в неопределенности всего долю секунды, отчего-то долгую, мрачную - и сорвались, покатились кубарем за пределы зала под грохот локтей, колен, ботинок... Бахнула дверь - оглушительно, почти зримо содрогнув этот убогий мирок. Джокер закрыл глаза, изнывая от гнева. Он обнаружил внезапно, что знакомая обстановка кругового насилия, обычно так приятная ему своей прозрачной понятностью, комфортной предсказуемостью, истаскала его, вымотала. Что он сейчас видел? Там, под прорехами ткани - что было? Он даже этого не смог. Результат - нулевой. Он был наедине с собой, да еще в такой момент - дерьмовая компания - и оттого мука дисквалифицированного была невыносимой. Наконец он смог вдохнуть - и сложился пополам, харкая горячей жижей. Не сильно, но в ключевое место - он принял от мастера. И это еще он вовремя сгруппировался... Его били всерьез. Еще не восстановившись, он пополз, не считаясь с самолюбием и грязью на брюках, когда мог идти - встал, шатаясь, побрел вперед, мечтая уже о первой крови. Какое-то новое предчувствие подступило к горлу, поцарапало гортань, но он его проигнорировал. Что за непробиваемый мудила... Пожалуй, звание самого прочного куска говна можно считать перешедшим. Все средства (две маслины, два колото-резаных ножевых, проволока) не достигли... цели... Если бы не все эти бэт-помехи... Дверь не поддавалась, и он взвыл перед новым заслоном. Примитивный замок в дверной ручке встал у него на пути - кто-то из этих двоих, заперев его, должно быть, выломал ноб до накладки с той стороны. - А как же... пожарная... безопасность? - шарахая в нее ногой, глухо прорычал он, исхрипываясь мешками легких, силясь этой глупостью вернуть себе самообладание. - А если я бы тут... в дыму... задыхался... и не мог выбраться, мм? Добряки ебаные! Вышло жалобно, и так он сделал только хуже. Рамы, однако, хватило ненадолго - тонкая и непрочная, она расщепилась на счет четыре, не наделав шума; выловленная под торец тощая филенка тоже была уступчива, и он заставил себя прислуживать бездумной практичности до конца, без стука пристраивая ее к плинтусу прямо на ходу. Выкатываясь на площадку, он сразу же ослеп снова, давясь слюной. Непроглядно. Полутьма, но для него - кромешная. Колени тряслись, ослабелые. Такое с ним впервые... Нечто особенное - прежде ему ломали ноги такие тривиальные вещи, как самонадеянность, непомерное любопытство и полицейская директива стрелять дружелюбными бобовыми мешочками без предупреждения. Позже он познал беду доверия - ничего, годится, одолеть можно... Но теперь... теперь он даже не мог опознать, что именно содержится в сердечнике кризиса. Под ботинком шелестело - какая-то неопознанная бумага, пыль, сухие трупики окурков. Он задрал рукав, пялясь через черноту в фосфорическое свечение циферблата часов, хотя знал, что это отдалит привыкание зрения к темноте. Без пятнадцати восемь. Поздно даже по бэт-мерке. Исключая все прелюдии... в том числе и позорный полет... Он не выстоял и семи минут. Новый антирекорд. Прежний уже ничего не значил. В ушах еще стоял шипящий звон, через который просачивались всхлипы разбушевавшегося ветра, страстно лижущего стены снаружи. Он был бы рад тишине, даже такой несовершенной: сквозь вату оглушения гремела битва, из которой он был исключен, потому что его показатель был ниже проходного балла. Потому что он оказался слабаком. Гулко отзывалось чье-то дыхание - каким же громким оно являлось?.. Окружение топало, переступало хаотично; эхо борьбы билось понизу, взмывало, хлопая об высокие потолки, заново падало ему под ноги. Они бы не успели уйти далеко. На втором пролете он понял, что не так с освещением - лампы, ясное дело, помочь не могли, отключенные загодя, грех был на окнах. Нетиповые, затемненные фрамужные ромбы на равнодушной высоте зияли слабым рассветом, бестолковые. Сраный хай-тек. Неосмотрительно с его стороны не проверить такое самому - и он возненавидел неведомого-ответственного за это архитектора, да так яро, как ненавидел бы своего кровника. Куда? Он чуть не споткнулся. Он выбрал неправильное направление? Не наверх, вниз? Это же не лабиринт!.. Это было немного... тревожно. В самом деле, какой смысл забираться выше... Ухнуло где-то совсем рядом (кулак? в подвздох? нет, это лопатки, о площадь), и он сразу же забыл об этой заминке, ускоряясь, высоко вскидывая колени, чтобы перешагивать по три ступени за раз. Слишком темно. Неведомое его нервировало. Что там творится? Что он пропускает? Как много? Как самонадеян он был... Звук повторился, и стало понятно, что его издает он сам - мотор сошел с ума, бьется в грудину. Нехорошо. Неадекватно. Он всегда забывал, что не в себе. Как дошло до такого? Он сам в этом повинен. Был небрежен. Вернулся, и учуял сразу - чужой. Кто-то чужой напачкал подле его укрытия, кто-то присматривался к его имуществу. И что он предпринял, чтобы навести порядок? Не просто ничего дельного, еще и сорвался. В этом ошибка? Нельзя было впускать в конструктивное себя настоящего, быть честным даже с самим собой ему было запрещено. Сейчас бы переиграть. Он бы все сделал по-другому, он был бы усерднее. Сбил бы с себя спесь и принял бы правила! Его передернуло - он сам был себе мерзок. Женами обменяться, вот его предложение... черт... он просто открывает рот и начинается испражнение! В углу под окном кто-то был, шуршал, вздыхая. Значит - прибыл, конец пути. Он затормозил, наткнувшись подмышкой на граненый костыль перил, внезапно осознавая, что ему придется проглотить это, и что глотать будет трудно. Подошвы. Подошвы не касались пола. Чужак хватил Бэтмена за грудки, промяв пальцами закрепы накладки под бэт-символом, и держал так, словно речь шла не о центнере с лишним, а о весе не значительнее, чем у полотенца или пледа. Тряпку тот и напоминал - обмякший, сломленный, изможденно держащий конечности. Эта правящая рука взболтала его одеревеневшее тело - беззаботно, будто качая погремушку - и он, совсем по-простецки заурчав желудком, надул щеки, боясь с тошнотой. Не удержал - его вырвало с высоты мелким красным прямо на брюки мучителя. Хорошо, широко обдало - от выпуклых дутых бедерных бугров до носков кед. Сделало бурым, сделало алым. Джокер попятился. Кровь. Первая кровь, которой он так ждал. Шея загорелась, как после качественной трепки. Это не может быть реальным. Он спит, это сон. Дурной, полноценный кошмар. - Как ты это сделал? - зарычал он, отступая безвольно, бессмысленно. - Как ты?.. Отравил его? Ты не смог бы! Он сам?.. Как ты заставил его? Чем, чем ты ему угрожал? За последним шагом ждала ступенька, и он чуть не упал, ставя ногу в пустоту над ней. Ему уже несколько лет как ничего не снится. - Что с тобой, Шут? - искренне подивился ему непрошибаемый вторженец. - Я, разве ж, похож на отравителя? Ничего подобного я не делал. - Бэт, - позвал Джокер. - Бэт. Враг потерял к нему интерес. - Уж извини за это... вредительство, - доверительно обратился он к Брюсу, примериваясь к его спине, и тут же, подложив пальцы в латеральный плечевой стык, резко двинул локтем, вдруг с характерным звуком выдирая приличный кусок доспеха. - Но мы же договаривались, что Бэтмена пора закончить, помнишь? Я отрицал это, не хотел это признавать, но вот, пожалуйста... Договор, пусть будет договор, хорошо. Ты свою часть не выполнил. Так ты не сможешь сопротивляться, насколько я могу судить. Сорвал наплечник! Прочный полиэфир стыков повис, рваный. Усилия должны были быть... О, к черту - он был силен неимоверно. Нечеловечьи. Джокер не хотел на это смотреть. Он не должен был этого видеть. Это, самое запретное, высшее табу... На его глазах. Бэтмена раздевают на его глазах, как луковицу, а он так слаб, что его присутствие при этом не имеет значения. Заветный вызов, рукопожатие, антипод, желанная пощечина, клеймо железа - им протирают грязь, его уничтожают так играючи... Новое, неизвестное охватило его. Жгучий стыд сломал ему спину, пробил грудь, болезненный, колючий. Их гордости давно срослись вместе - и если он едва может это пережить, то что чувствует Брюс? Отираясь рука об руку, они удваивали мужество легко - но, получается, это было самообманом, и они его теряли?.. Вот еще: "Может, и правда, я - причина хаоса". Он всегда... слушал очень внимательно. - Закончить... Бэтмена... - замороченно повторил он вслух. - Он обещал тебе покончить с этим? Тогда было не так. Тогда... размазанный самим собой... не выдержавший своей тяжести... Он каждый раз обещал это. Но сейчас - против своей воли! И если когда-то он уже проигрывал силачу, в этот раз все было по-другому. Несравнимо. И каждый раз - по его вине. Он был просто создан, чтобы этого человека старалось уничтожить - среда, чья-та воля, стечение обстоятельств, его собственные гуманистические бэт-решения - он был на их пути, словно несдвигаемый валун, он был ему унизительным камнем на шее. Нескованный более досаждающей полутьмой, он мог рассмотреть больше. Заря понемногу расходилась, набирала силу, расчерчивая пол, конечности, виски и щеки красно-розовыми, неоновыми треугольниками первого солнца, и в ее неровном, ярко-мутном от белесого стекла свете все видней и видней становился масштаб катастрофы, выставленный напоказ. Враг, даже в этой обстановке, производил впечатление все такого же простака, чуть ли не пуще прежнего. Если не учитывать контекст... Прежде бежевые брюки казались совсем красными - тот выброс, выходит, был не единственным... Джокер поджался, ошалело обзыркиваясь по сторонам. Он так торопился, но не успел, не смог бы успеть вовремя, это было невозможно. Напрасно полученное знание, в своей несуразности всецело ирреальное - сукно куртки, сочно-синее, тоже хранило намеки: было пробито в двух местах. В бедро. В торс. Его Глок никогда не был заряжен холостыми. Или был? Пару дырок так оставить несложно - но не с той дальности... С какой? Он может помнить неверно. Все окружение может быть иллюзорным. Если бы был возможен досмотр пристальней, он мог бы обнаружить среди прорех от проволоки и следы от ножа... Как? Как он это делает? Наткнувшись на что-то, помимо плоти и костей, как бы он не понял этого? Он ничего не соображал уже, и пришел в себя только в опасной близости к ублюдку. Как глупо было потерять самообладание, как необдуманно он поступил - но он уже набросал схему, по которой... На плече сомкнулась стальная хватка пальцев, и опора пола перестала поддерживать и его. Суматошливо пряча язык за зубами, он выкатился неверяще - враг поднимал его одной рукой под такой сомнительный ухват, не отпуская прижатого другой Бэтмена. Схватил их, как двух кукол. Его лицо выражало смятение сосредоточенности, но не такое, какого можно было ждать от боя на смерть - он колебался, но как ребенок, который не может выбрать, что оставить - мишку или куклу... фигурку героя или пестрого клоуна. Он не выглядел при этом перенапряженным или натуженным, его спину не мучило усилие. Невозможно. Какой там токсин - вместе они весили под две сотни. Не ахти какой рекорд, но не на каждую же руку, не так, на вытянутую, да еще брыкающийся груз... Джокер впал в ступор, безотчетно подтягивая ноги, чтобы собственный вес не сломал ему готовую треснуть ключицу. Провернуть такое... Фобос... Тот навсегда лишает трезвости, это - не тот случай. С тупой мослатой голяшкой - как бы он не справился? Фобос... Этим началось, этим... Закончится. Он мог бы вывернуться. Пожертвовать правой и пальто, да хоть головой, или... Тщетно. Ярость ослепила его, и он опять начал прежде собственной отмашки, со всей дури вмазывая колено в пах агрессора. Никакого эффекта, кроме яркой боли в затылке. - Бо-оже, - охнул неизвестный, и попытался скинуть его в сторону, гадливо морщась, как на кусачее насекомое. - Ну и задира! Джокер вцепился в его запястья, не желая дистанции. Что он осязал сейчас? Он не мог понять. Не удержался, его отбросило - он лишний, это нормально - и он опал-сгорбился у стены, приземляясь на ноги только благодаря въевшейся в его тело выучке. Крах? Еще пару минут назад, не больше - сколько там длится это падение в пропасть? - он считал этим получение непростительной плюхи под зад от обещанной ему ладони. Как он был наивен... Облажался, просчитался, проиграл! Вот теперь, все это - это был настоящий провал. Вот отчего Брюс все замолчал, вот почему скрывал это. Разгром. Слабость. Поражение. - Точно... - забубнил он, беспокойно похихикивая. - Что ты тут забыл? Почему не Айсберг... Или... Навестил бы лучше Триаду... Брюс оставался под присмотром, как наиболее опасный. Был так близко, но оставался недостижим. Если он протянет к нему руку... к примеру... что тогда произойдет? Выступил за него, выступив против него. Миленько, как и все что он делает. Но! Абсолютно! Бесполезно! Совсем не так, как в прошлый раз - от бабьих козней Хаша они, кругом виновные в беспечности и посеянном зле, не отбивались, слепо поглощенные друг другом, свиданиями, побегами и погонями, сами полезли на рожон, стали друг другу клином, но в этот раз... - Нет, - меланхолично возразил ему незнакомец. - Не пойдет. Часто перед тобой оправдываются соперники? То-то же. Я почему должен? Все же ты превосходно контролируешь себя. Не ожидал. Тут я ошибся, признаю. Представлял тебя... как бы сказать... диким. Ну, знаешь... неистовым. Совсем больным. Брюс, похоже, и правда еще мог и собирался дать ему отпор - приготовился, почти незаметно, но замерев (то ли перед броском, то ли для использования какого-нибудь гаджета) - и он тряхнул его еще, оробело поджимая плечи, будто стыдился своей власти. Джокер притаился, подзакатывая глаза в пароксизме бессильной ярости. Это его вина. Он счел, что это глупая, неудачная шутка - опасность, о которой ему не смогли рассказать. Ему хватило пару минут ночи, чтобы усвоить это... и непроизнесенную просьбу, даже накрытую десятью слоями недомолвок, он приметил тоже. У него крепкое лезвие, у него твердый ствол. Он не кастрат. Не был им до сих пор. Если бы их хотели устранить, они были бы уже мертвы. Причины не важны, кроме одной: он не способен победить, потому - должен подчиниться. Единственный непреложный закон, помимо физических, который он признавал, потому что не мог отрицать. Но он был не один. Больше нет. - Соперники? Не пойдет? - прилежно повторил он, наклоняя голову, чтобы сбалансировать горячо нахлынувшую в виски кровь. - Тогда... Чего ты хочешь? Чем, - его перекосило, но он смог продолжить, мог еще продолжать, - чем я могу т'ебе за... чем могу помочь? Заблудился? Указать тебе, какая дорожка ведет к метро... мм... Чего ты хочешь? Он выпрямился, не желая слышать один из вариантов, основной. "Бэтмен должен был закончен". Бэтмен должен исчезнуть... Да что с ними со всеми такое? Он не удержал уголка рта - тот взлетел, причиняя самому себе ущерб, едва не надорвался. Заноза почище его самого. Тот, кто хочет, чтобы каждый продолжался, тот, чьего продолжения не хочет никто, даже Брюс Уэйн. Кроме... Кроме только него самого. Он один в нем нуждается, он один заслуживает... Он был слишком настойчив, пытаясь удержать этот темный образ. "Ты делаешь меня сильнее, даже если ты моя самая большая слабость". Он пропустил это мимо ушей тогда, не воспринял всерьез, не принял. Запомнил только, верный привычке ничего не выбрасывать. Иносказание, как же... Чистейшая конкретика. Чужак зашевелился, сгущая атмосферу. - Такой вежливый стал, - удивился он совершенно серьезно, без издевки, и, продолжая работу, с треском сдернул боковину нагрудника. Этого, очевидно, было мало - прицел был на всю центральную пластину, будто не важно было, как она скроена - и он устало вздохнул, откидывая рвань в сторону. - На самом деле.... Ты как-то присмирел. Джокер даже кивнул. Само собой. Невинный, не при делах. Он пахал на пределе сил, создавая это впечатление. Зашарил по карманам, добывая два детонатора, для проформы подписанные его рукой. "Эс" - школа, "Эйч" - больница. Никакой фантазии... Но этого же хватит? - Не пойдет, - будто прочитал его мысли враг, а когда продолжил, стала понятна степень его осведомленности. - Не ври мне. Ни в одной школе или больнице действующего заряда ты не поставил. Я немного переживал из-за твоей репутации, но, можно сказать, ты ее оправдал. Ты очень странный, Шут. Очень странный ты человек... - Ты не можешь знать, - возразил Джокер, балансируя у края замешательства. - Сорок четыре только общего профиля, не считая... Мудила блефует; он блефует тоже, и даже тени неуверенности хватит, чтобы попасться на... - Не считая госпиталей и прочих медцентров, да. Что насчет третьей бомбы? - добил его враг, подавляя бэт-сопротивление мерным вздергиванием Брюса за руку, как расшалившегося мальчика. - Той, что была настоящей. Джокер сглотнул, лаская кнопку третьего пульта, упрятанного в обшлаге рукава. Что значит "была"? Он нажал ее, потому что это ничего не меняло. Ничего. Ничего. Он заминировал это здание с двух сторон, чтобы устроить хаос в случае чего, поскольку, вообще-то, охотился на этого говнюка. - Ты меня поимел, - придавленно прогнусавил он, поджимая диафрагму, чтобы не давать неверных интонаций. - Твои требования? Говори. Он больше ничего не может. У него ничего нет, и не только: его связало накрепко - черное плечо, вывернутое до хруста, ощутимо трещало. - Не принимай это на свой счет, - вновь пожалели его. - И еще... собой мне тоже не надо угрожать. Я по тебе плакать не буду. Никто не будет. Но ведь было что-то... - Он тут не должен быть, - медленно проговорил он. Медленно, медленно, до него едва доходило - мозг поспевал еле-еле, неповоротливый. - Я подарил ему билет на ярмарку. Ему нужно было развеяться. Он вернулся слишком рано. Я плохо все распланировал. Не считал, что это необходимо. Он запнулся, забываясь - губы Брюса задвигались. "Не делай... такое лицо"? - прочитал он по ним, темнея. Это не имело веса, напрасное. - "Джек". "Пригляди". Посмотреть? Куда? Приглядеться? К чему? Он не разобрал. Но ему не стали бы повторять. Враг двинулся, реагируя, будто тоже был допущен в это их-сокровенное. Он взглянул на него, под козырек бейсболки, и без труда угадал в его глазах удивление, сменившееся неловкой сконфуженностью. Похоже, не только они тут умеют читать по губам. Но что это меняет?.. Они так часто оставались единственными посвященными, что совсем отвыкли от этого. От того, что не только они одни решают... - О чем ты думаешь, Бэт? - утопая в сожалении, проныл он тогда. - Недоумок! О чем ты думал? Верно, лицо. Он схватил себя за щеку, унимая лопающиеся шрамы. Он должен сохранить лицо. Могущественный незнакомец ободряюще показал ему пустые пальцы, в этом странном согласном жесте уважительно поддакивая его невеликой, в общем-то, догадливости. - В точку. Он список, скажем так, не возглавляет. Ты. Я пришел за тобой, - добродушно выдал он, не стесняясь громких слов. - Тут у вас так... грязно. В моей стране, Комедиант, так неприбранно... - Давайте проясним, - заторопился Джокер, жадно всасывая на вдохах пыльный воздух, - все всегда имеют право прояснить, не так ли? Ты кто такой? Не-не-не, - запротестовал он, когда почуял предисловие, - давай кратко. Саму концепцию. Чтобы наверняка. Хоть что-то он смог утаить. Облегчение дыхания, отступивший спазм. - Я - тот, кто вернет тебя в Аркхем, - сговорчиво опустив все лишнее, объяснили ему. - Нам стоило начать с этого, да? Я не подумал. Не понять сказанное было бы сложно. - Сделаешь это, потому что Бэтмен не может, - уже без нужды уточнил он. - Потому что он не делает этого. - Верно, - скупо подтвердил чужак, и характерная для него серость никак не разбавилась ни в высказанном ультиматуме, ни в последующем драматично-претенциозном заявлении. - Потому что это - правильно. Джокер прикрыл глаза перчаткой, таясь. Может, этот мудила был лучше еще и в чтении, и урвал тот недоставшийся ему кусок, кто знает... - Ну... - просипел он, дотошно подбирая выражения, чтобы его сдача не вышла пронзительной или, наоборот, циничной, в результате блея невнятно и бестолково. - Тогда... мм... В чем проблема? Это препятствие, непреодолимое для Брюса, он возьмет на себя с легкостью. Медлил не он сам - от ствола позвоночника отделилось что-то щекотное, пошло ерзать - смешок, но он не пустил его, даже если все было так просто, все было так просто с самого начала... Справедливость - надежное место, однозначное. Огромная статуя, и он коротал там, за кулисами, ночи, позволяя закрывать себя завесью плаща, как крышкой ящика. Голуби не додристывались до него, все белые плевки доставались черному зонту. Он не просил этого, но от него требовалось заплатить за услугу... Ну - он был готов. - Думал, ты пришел за мной. Черт, все это время я думал, что ты пришел за мной, как обещал... Если дело в нем, забирай, - вдруг услышал он. - Так бы сразу и сказал... Если речь идет только о том, что им будет владеть государство, я не буду против. Ему никогда не хотелось спрятаться - даже за собственной ладонью - и он вскинулся, рассматривая говорившего. От линз маски отражалось утро, правый глаз горел тепло-белым, словно содержа светодиод, будто это не Брюс Уэйн, Бэтмен стоял перед ним, а потешный ресторанный ретро-аниматроник, готовый сбацать по заказу "Желтую розу Техаса" или "Поднять якоря", что там в каталоге... Джокер не выдержал, рассмеялся.