Золотая Флейта

      Пробуждение в отличие от погружения в бессознательное состояние оказалось крайне неприятным для Эдварда. Терпкий воздух неприятно холодил кожу, а высокая влажность удваивала эффект. Золотые глаза распахнулись - он был совершенно наг. И это, недавно образовавшееся знание, вызвало негодование и смущение. Мало было того, что разбудили его ни свет ни заря, отправили с двумя кретинами в подземные тюрьмы для обследования "недочеловека" так его ещё и самого в камеру умыкнули! И на каких основаниях?! Вот найдёт он этого придурка Мустанга...       А этот Энви тоже хорош! Вырубил его и только с одного...! - на этих мыслях парень покраснел, благо, что в помещении темно - поцелуя. Уж лучше бы он его прибил, как тех двоих! А теперь эта картина напрочь засела в его белобрысой репке, и даже пинками её оттуда не выставишь!..       И что самое ужасное... ему понравилось. Этот поцелуй был первым. И что-то внутри в ту минуту не вспыхнуло сразу... а момент за моментом понемногу согревало изнутри. Словно вначале тихо зажигали свечу. А теперь в груди теплился маленький костерок, греющий изнутри сущность мальчика. Да, Эдвард в свои юные годы так и не познал первый опыт в любви. Вся жизнь крутилась только вокруг его младшего брата Альфонса да Философского Камня. На сверстников противоположного пола не то что времени не было... вообще даже мысли не появлялось! Даже рядом с Винри...       Правда, случай с Рокбелл может объяснить вспыльчивый характер девушки, у которой друзей заменили звук закручивающихся гаек, свежий запах масла да скрип и звон металла. Она каждый раз орала, если её работу ломали, а Элрик-старший с колоссальным успехом ломал автоброню на заданиях и с таким же провалом уворачивался от гаечного ключа, нацеленного прямо в голову. Но даже после того, как она успокаивалась, долгое молчание было свидетельством того, что между ними стена. Эдвард не мог доверить некоторые тайны девушке, отчасти это оправдывалось нависшей над ним и, наверняка, над всеми, кто им дорог, опасностью. И всё же... счастья рядом с ней ему не суждено. Что-то внутри него упорно утверждало алхимика в этом.       А то, что произошло в подземной тюрьме... выбило парня из колеи, перевернуло все представления о жизни с ног на голову. И он думал: что хотел от него этот гомункул? Чем было это ему выгодно? И почему... он так на него смотрел? Словно на того, кому он не просто отдаст свою жизнь... всё своё существо, всего себя: и тело, и душу... и сердце.       Размышления прервал противный скрежет ржавых пружин. Неяркий свет факелов всё же резанул по радужкам: вероятно, что Стальной алхимик был довольно продолжительное время в этой камере. Он не мог видеть, но он чувствовал чужое присутствие. В воздухе раздался свист и жёсткий лязг - цепи перерублены. Парень упал на пол. Но неудачно: бок вспыхнул болью да так сильно, что он не мог сопротивляться тем, кто взял его под руки и потащили куда-то.       Голова прояснилась только тогда. когда над ним прозвучали стальные щелчки оков. Он дёрнулся, но было уже поздно - наручи намертво прижимали запястья и ноги к подозрительно похожему на операционный столу. Стальной алхимик дёрнулся на звук звона стекла. И увидел фигуру, облачённую в белые одежды. В воздухе резко резануло по внезапно ставшему чувствительным обонянию спиртом. Фигура обернулась, держа в руках шест, на котором был закреплена колба, похожая на шприц.       Вот тут Элрик почувствовал страх. Он видел много способов замучить человека до смерти, но никак не ожидал, что его, зафиксированного на операционном столе, в помещении, напоминающем больничную палату, будут истязать таким образом! Неужто на нём будут ставить опыты?! Впервые Эдвард понял, каково это: быть подопытной крысой. И парень задёргался, чтобы хоть на йоту отдалиться от опасно сверкнувшей холодным светом лампы ледяной иглы. Но чья-то костлявая кисть жесткой хваткой заставила повернуть голову в сторону, и острая боль пронзила шею холодной пустотой, которая заставила скривиться от боли. Через мгновение пустоту в игле и колбе начала стремительно заполнять ярко-красная горячая кровь.       Мучитель в белых одеждах выдернул прибор из-под кожи так же быстро и болезненно, как и вогнал секунды назад. За ним исчезла и эта хватка, от которой, казалось, треснул череп - такое она оставила после себя неприятное ощущение. Всё это заставило что-то внутри алхимика бежать кровь быстрее, а сердце ускорить ритм. Он был возмущён и зол! - Уроды! Вы что творите?! - крик бешенным звоном отразился от покрытых кафелем стен. Но именно он смог заставить незнакомца заговорить. - Всего лишь эксперимент, - холодный факт. - Вы похоже псих, если идёте против закона, - прохрипел Элрик. - Если ты о законах Вашего мира, - выделив "вашего", ответил мучитель, проходясь пальцами, облачёными в белые перчатки - казалось, что он весь был белым, но едва заметный контур не давал сливаться со стенами комнаты - по бутылочкам и пробиркам, взял одну, довольно большую и вылил в неё выкачаную из блондина кровь, - то, возможно, ты и прав. - Ч-ч... что?.. - дыхание спёрло. - Что вы... имеете в в-виду?.. - Ты теперь не в своём мире, Эдвард Элрик, - говорит мужской голос. - Я перенёс тебя сюда, - в колбу посыпался порошок-реагент, жидкость зашипела, когда её взболтнули. - Зачем?! - что за бред?! Что несёт этот псих?! Этого Элрик понять не мог. - Узнаешь, - жидкость вспыхнула ярко-ярко, и вскоре заиграла манящим индиго. - Всё дело в том, что в этом мире людей нет, - начал пояснять неизвестный. - Они вымерли от неизвестной болезни. Непонятно, откуда она пришла, но эта Смерть косила всех без разбора: мужчин, женщин, стариков!.. Но лишь детей не тронула, и то только тех, кому было не больше семи лет. Меньше, чем за четверть года она искоренила всё человечество! - Голос стал походить на загробный. Эдвард почувствовал холод. Он не мог понять, откуда он шёл, и это пугало. - Потом прошло после этого семь лет. Казалось, что эпидемия затихла, но она вспыхнула вновь! На этот раз она пошла более изощрёно: она унесла за собой только женщин. Мужскому полу она принесла огромные мучения! - преобразованная кровь скользнула змеёй в колбу. - Внутри всё скручивало, сжимало спазмами, горело, выпирало!.. Что-то внутри шевелилось, а по коже проходил такой холод, что он сковывал движения. Это была самая ужасная лихорадка, которую они испытывали. И не было от неё антидота. Но только так казалось, - колба со сверкающимся содержимым прикручивалась к шесту. Стальной не мог оторвать взгляда от синей плазмы, невольно слушая обладателя белых одежд. - Несмотря на эту лихорадку, они жили. Недолго, но жили. И тут одного из них укусила змея. Тогда яд её должен был избавить от мук, но... он стремительно шёл на поправку. Через минуту спазмы прекратились. Через час пропала дрожь и жар. Через день он начал видеть всё, что его окружает, осознавать действительность. А через неделю он почувствовал голод, который не чувствовал всё то время, когда бился в бреду. Это дало ему сил, и вскоре он смог утолить его парой горстью ягод с соседнего куста, - Фигура подошла к пленнику и вытянула шест. - Это бред какой-то... - Но это правда, - возразил голос. - И как оказалось, не только его укусила змея. Два десятка человек тоже перенесли её укус. Но этот укус изменил их навсегда, - рука резко смахнула халат, скрывавший нижнюю часть тела... и Эдвард Элрик не смог отвести взгляд от длинного змеиного хвоста. - Эта история стала легендой. В этом мире правит чистая магия. Мы теперь - расса Нагов. И ты отныне - один из нас! - в артерию вновь вонзилась полая сталь, через которую ушло прохладное индиго. Колба пуста. А Эдвард медленно терял сознание. - Эдвард Элрик... ты скоро найдёшь здесь... свою судьбу, - было последним, что он слышал, падая во мрак.