Золотая Флейта

      Шок... это странное состояние леденящего душу и тело цепенения из-за источника шока, коим для живых обычно является то, что для них по сути своей является невозможным, чем-то выходящим за рамки их понимания. Но кем устанавливаются эти рамки? Тем, кому это нужно. Одному нужно себя ограничить в сладком из-за кариеса или сахарного диабета, другому - от переживаний из-за сердечного приступа. Но как бы это ни было странно, почти всех на моральном уровне ограничивает власть людей. Причём так виртуозно, что все стрелки переходят на бунтовщиков, тормозя их размышлениями, что они сами виноваты во всех грехах: и своих, и чужих. Они правы, но в тоже время лгут: да, каждый человек ограничивает в чём-то себя сам, но власть - это лишь повод для массового ограничения.       Эдвард же себя ограничил рамками алхимии. Примесь магии и науки... Магия - это сила, наука есть рамки. Равноценный обмен - это тоже рамка. Но на его понимание может уйти вся жизнь. А у него на это ушло около 15 лет. И в этих рамках они с братом искали Философский камень, сырьём которому служили людские жизни. Но если моральные рамки запрещалали использовать братьям Элриками людей, то как можно было создать камень, если он требовал именно эти жизни?! Они так и не узнали ответ из-за непредвиденных обстоятельств*.       Но то, что происходило с ним сейчас, не собиралось входить ни в какие рамки... даже в рамки Алхимии... И это его напугало. Он невольно хотел отстраниться от длинного хвоста, чуть ли не карабкаясь на стену. Но хвост исчезать не собирался, кроме того, он невербальными движениями собрался под Элриком кучкой. И только минуту спустя, когда он понял, что ничего не меняется, он медленно и обречённо опустился на белёсые кольца. - Как же это?.. - сжав зубы, Эдвард запустил пальцы в свои распущенные волосы, сжав их в кулаки, пытаясь хотя бы болью вернуть себе рассудок. - Нет... Как такое возможно?! - вскрик прервался, когда он увидел своё отражение в луже на каменном полу. И было отчего...       Лицо изменилось, исчезли резкие линии, утончая черты. Волосы блестели на лунном свету переливчатым перламутром, лежа на плечах мягким шёлком. Янтарная радужка глаз отражала свет, а края змеиных зрачков трепетали от бушующих внутри их хозяина эмоций. Эдвард, всё так же находясь в шоковом состоянии, коснулся пальцами своей щеки. На ощупь кожа стала более нежной. Это отрезвило его и он отвернулся от своего нового отражения.       Но на глаза попалась его новая замена ног. Эдвард Элрик неуверенно, но решительно протянул руку, остановившись в нескольких миллиметрах от серо-белой кожи. Область, над которой нависла ладонь, отдалась лёгкой щекоткой и плоть прильнула к протянутой руке. Чувствовать под собой чешуйчатую плоть, что принадлежит себе, было Эдварду непривычно. К тому же, она была тёплой, а он ожидал совсем другого, ведь обычные рептилии на ощупь прохладны... - Как же так?.. И что же теперь будет? - На эти вопросы Эдвард ответа не знал. Не знает, что теперь будет с Альфонсом, Винри и всеми его друзьями и коллегами... и что будет теперь с ним, он тоже не знал. Он изменился. Сильно изменился. И его сознание, возможно, тоже. Но он всегда будет их помнить.       От мрачных мыслей новорождённого нага отвлекло ощущение того, что он не один в тёмной камере. И не ошибся: в тени отдалённого угла виднелся чешуйчатый хвост, помахивающий в воздухе пурпурно-красной кисточкой. - Не думала я, что моему братику кто-то понравится, - женский сладкий голос заскользил эхом по каменным стенам. - Тем более, из самого ненавистного ему вида, человека, - красно-фиолетовые глаза задумчиво блеснули, окидывая взглядом окрас хвоста Эдварда. - Вы кто?.. - заплетающимся языком спрашивает наг. - Его... - перед глазами промелькнула тёплая улыбка Энви, - родственница? - Скорее, сестра. Старшая, - из тени на лунный свет выползла брюнетка, чей изящный чёрный хвост, а пластины выгодно подчёркивали грудь изящным декольте. - Ласт, - представилась она. - Эдвард... - кивает в ответ новорождённый наг. - Эдвард Элрик. - Эдвард... - протягивает Ласт. - Хорошее имя.       Блондин внимательно рассматривал женщину. Что-то в ней было не так... - Но... вы же... - Я знаю, что ты хочешь сказать, - кивает она, подползая ближе к новорождённому. - Да, болезнь поглотила всех женщин. Но меня и мою сестру избрали в качестве жриц Создателя. Мы выращиваем в этом подземном храме новых нагов из существ из других миров. Но только для тех, кто не нашёл пару в этом. А ты, Истинная пара моего брата, жил в другом мире. - Истинная... пара? - озадаченно ерошит в волосах Эдвард. - Да... Только с Истинной парой ты чувствуешь себя счастливым: и морально, и духовно... и физически, - женщина прикрывает глаза от света. - Мой брат ненавидит людей. Говорит, что они слишком ничтожны, слишком мелочны. И так оно и есть, - голос стал холодным, воздух вокруг словно застыл. - Вы слишком запутаны в своих бытовых делах, что холодны к судьбам окружающих. Грехи ваши порождают новые, они множатся, власть устраивает новые воины, больше крови, больше смертей! И вам всего мало... И только могила вас да исправляет.       Эдвард был зол. Сильно зол! И выдавало это злое шипение и треск чешуек напряженно вьющегося хвоста, вот-вот готового хлестнуть мерзавку напротив него! - Молчи! Как ты смеешь говорить такое?! - злой крик ударился о каменные стены. - Вы нас не знаете! Да, люди убивают, да, люди грешат... но это не значит, что мы опустились на дно! - золотые глаза, казалось, метали молнии в сторону Ласт. - Мы продолжаем бороться. Есть там, на Земле те, кто будет сражаться за добро! Там есть добрые люди, которые верят в лучшее, что есть в этом мире. Я не позволю, чтобы вы их убили! - золотые волосы от кружащей вокруг Элрика энергией, поднялись так, что казалось, словно ядовитая кобра раскрыла свой капюшон, а клыки удлинились. Ему не нравилось, что так презрительно относятся к ним. - Вот именно поэтому мы и не будем этого делать.       Такой ответ заставил Эдварда встать в ступор. Молнии исчезли, шипение прекратилось. - Что?.. - алхимика охватила рассеянность. - П-почему?.. - Да, Зависть не любит людей, даже хочет их уничтожить, - отвечает Страсть. - Но ради тебя он этого делать не станет, если ты этого не хочешь. - Я не совсем понимаю, - качает головой наг. - Для Альфы слово Истинной Омеги - закон, - твёрдо говорит Ласт. - Желание Истинной Омеги для Альфы - святое. Истинный Омега для Истинного Альфы - это всё. И это заложено не только в генах. Ты - его Истинная пара. И причинить тебе вред для него всё равно, что навредить себе. Ты - его душа, а он - твоя.       Истинная Пара? Альфа? Омега? Эдвард ничего не понимал. Разум просто отвергал всё сказанное! А сердце... сердце лишь учащало пульс, стоит только вспомнить тёплый взгляд фиалковых глаз и такую же тёплую улыбку... - Истинная пара... - эхом повторил Эд. Внутри него словно возникла безысходность, и он осел на пол, невольно обвив себя кольцами хвоста. - А... Ласт... - Да? - мягко спрашивает брюнетка, подползая почти вплотную. - Я... - замялся юноша то ли от близости, то ли от собственных мыслей. - Не говори, я вижу, что у тебя всё же есть к нему чувства, - улыбается собеседница. На что лицо Эда приобрело насыщенный розовый цвет, а в груди стало теплее. - Хочешь, я помогу тебе с ним встретиться? - А? - неожиданный вопрос заставил Элрика невольно встрепенуться. - Но я... - Не надо смущаться своих чувств. - Не в этом дело, просто... - серо-белый хвост обвил плечи мальчишки, что выдавало, что он нервничает. - Ты - его Истинная Пара! Даже не сомневайся! - фиолетовые глаза уверено смотрели в золотые, а руки в чёрных перчатках крепко сжали ладони алхимика. - Он это понял, едва увидел тебя. Иначе бы ты не был здесь сейчас. Он будет только рад тебя видеть. - Но... даже если это и так, то как я с ним увижусь?.. - волнение словно сковывало Эда. А сущность Омеги рвалась на волю, к своему Альфе. - Мой младший брат через полгода** приедет сюда. Он является Главой Омег в замке моего брата. Я тебя подготовлю и ты поедешь с ним.       Омега внутри Эдварда урчала и благодарно тёрлась о стенки купола его души, где находилась. И именно в этот момент в своей жизни Стальной алхимик понял, что чувствует себя счастливым. Настолько, насколько счастливым он никогда не был.