soulmates never die

       Барри собирает боль, как некоторые — конфеты на Хэллоуин. Здравствуйте, не хотите ли двинуть мне поддых своим предательством? О, а ещё заверните в боль и душевные муки, да, спасибо, именно так.        Следующий!        Барри вытаптывает собственные воспоминания; вырывает, как сорняки с грядки. Ироничный прищур ярко-голубых глаз — вон, понимающая улыбка — долой, пропитанный теплом и верой голос — в топку.        Чёрт бы побрал эти глаза, эти губы, этот голос.        Барри привык, что он бракованный, что его «H.W.» на запястье не нашло обратного адресата; он вглядывался, он проверял, он надеялся, пряча буквы под ремешком часов, кожаным браслетом, костюмом — под чем угодно, лишь бы, господи-боже, никто не узнал. А потом Эобард сбросил маску и всё встало на свои места.       Знакомьтесь: Барри Аллен, бракованный человек, всю жизнь пытающийся сбежать.        Знакомьтесь: мальчик, у которого не выходит.        А потом появляется Харрисон Уэллс, версия 2.0, улучшенная и доработанная, сарказм и независимость в придачу, фальшивое безразличие и тотальное нежелание привязываться.        Появляется и рушит всё к чертям.        Барри замечает миллиард различий, Барри стремительно сокращает пропасть между ними, толкает в нужном направлении жестами и молчаливой поддержкой, тихим «я прощаю тебя» в темноте лаборатории — делает себе, чёрт возьми, рождественский подарок — осторожными попытками ненавязчиво влезть в личное пространство, мимолётными напоминаниями, что Харри может ему верить, что он может верить Харри, что уже доверился и пути назад нет — сломан, уничтожен, стёрт в пыль. Харрисон постепенно открывается, исчезает постоянное напряжение в плечах, всё чаще появляются улыбки — и Барри расслабляется тоже, чувствуя себя в относительной безопасности.        Знакомьтесь: Барри Аллен. Человек, который не теряет надежды.        Харри говорит что-то об осторожности, злится, что Флэш так глупо жертвует собой, хлопает ладонью по столу, выдавая беспокойство. Барри ничего не может поделать с улыбкой, откидываясь на спинку стула, теряет бдительность, и заветные буквы резко очерчиваются в ярком свете ламп. Уэллс замолкает на полуслове, складывает руки на груди, и предельно спокойно спрашивает: — Ты ничего не хочешь мне рассказать?        Барри испуганно молчит, натягивая рукава на подрагивающие пальцы, отводит взгляд. Он хорошо изучил Харри, знает, что тот тоже собирает боль по всем закоулкам, но пытается противостоять, а не сбегает, оттягивая момент истины.        Может, стоит хоть раз взять пример с него и признаться — честно и хотя бы себе — в том, почему продолжает верить; почему поверил вообще.        Барри зажмуривается, набирает побольше воздуха в лёгкие, будто собирается разогнаться и пройти сквозь стену, избавляясь от тикающей на руке бомбы — и хрипло отвечает: — Здесь и так всё ясно.        Уэллс качает головой, горько усмехаясь, спрашивает: — Ты поэтому мне поверил?       Аллен вглядывается в чужое лицо, плавно поднимается, подходит ближе, хватаясь за тёплые руки, бросается словно в омут с головой, шепча: — Я поверил тебе потому, что это ты. Не он, Харри, никогда им не был и не станешь. Ты тот доктор Уэллс, которому суждено быть моим.        Он поднимает рукава чужого свитера вверх, отчаянно боясь снова столкнуться с гладкой кожей на красивых руках, и у него подкашиваются колени, когда он видит.        Знакомьтесь: Харрисон Уэллс, версия 2.0, улучшенная и доработанная.        Харрисон Уэллс с долбанным «B.H.A.» на запястье.