Джексон/Стайлз.
7 сентября 2016 г. в 21:07
Примечания:
всем тем, кто ждал Стексон:)
***
мир монохромный до встречи с соулмейтом.
***
Angst with a Happy Ending (мне по-прежнему очень не хватает этого жанра на Фикбуке), Hurt/comfort, мифические существа, первый ER (Established Relationship) в этом сборнике.
Джексон стоит на пороге древней лондонской церквушки, смотрит на потёртую дверь, легко хмурясь. Он никогда не верил ни в бога, ни в высшие силы – жизнь в своё время дала неслабого пинка под зад, а потом снова – и Уиттмор окончательно понял, что высшим силам на него глубокое п. о. е. б. а. т. ь.
И именно поэтому он сейчас стоит на пороге церкви, не решаясь зайти.
Джексон не верит ни в бога, ни в дьявола, ни в судьбу, но как только толкает тяжёлую дверь – поминает их всех и сразу, потому что на низкой скамейке сидит Стайлз, мать его, Стилински собственной персоной, разглядывает потолок и расписанные фресками стены, привычно и сосредоточенно закусывая губу. Ноздри забивает знакомым запахом, голова кружится с непривычки – слишком давно не позволял лёгким раскрыться так сильно, жадно дыша чужой пряной неугомонностью – и Уиттмор чувствует себя приятно пьяным.
Благослови, господи-ёбаный-боже, его и эту одержимость другим.
Джексон делает над собой усилие, приближаясь, шумно плюхается рядом, коротко бросает, даже не глядя:
– Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, так это тебя, Стилински. Что ты тут делаешь?
– Тебя жду, – дёргает уголком рта Стайлз и смотрит в упор.
Джексон жадно перехватывает взгляд, впитывает каждое изменение, подаётся навстречу, слегка ослабляя хватку на загривке внутреннего зверя. Стайлз сокращает оставшееся расстояние, зрачки топят радужку, он хватается за отвороты дорогой кожаной куртки и хрипло спрашивает:
– Ты, чёртов ублюдок, ты вообще собирался мне сказать?! Хоть слово, Джекс, хоть одно ёбаное слово?! Неужели тебе было так сложно?!
Уиттмор украдкой выдыхает, а затем резко утыкается лбом в чужое плечо, жадно дышит и едва ли не скулит, чувствуя, как длинные прохладные пальцы запутываются в волосах.
– Господи, какой же ты идиот, – сипло говорит Стайлз. – Какой же ты, Уиттмор, всё-таки идиот.
Джексон согласно кивает, потому что Стилински прав, прав на все сто, на всю тысячу процентов: он идиот, он самый большой идиот во всём мире, только он мог оставить Стайлза тогда, когда их обоих выламывает друг без друга, когда мир снова становится монохромным, когда жизнь перестаёт иметь смысл.
– Поехали домой, – шепчет Стайлз.
– Я дома, – глухо возражает Джексон под тихий смех, и чувствует лёгкий поцелуй у виска.
Он не верит ни в бога, ни в дьявола, ни в судьбу.
Он верит в Стайлза.