но что
если тяга делать зло
станет вдруг сильней
чем я?
это мне не повезло
не устоять
электрофорез — зло
*** Неделя как он не видел Нонну начиналась сегодня. Неделя как он, не возвращаясь в их с Нонной студию даже за сменным бельём, жил в чужеродной квартире. Вскипевший чайник щёлкнул и выпустил облако мокрого пара. Развалившийся на «своём» стуле Карпов проигнорировал готовность кипятка, сосредоточенно всматриваясь в монитор ноутбука. Завесившись отросшими волосами, просматривал фотографии обезображенных трупов, листая одну за другой. Где-то среди них он надеялся найти нужное фото. Печальная прерогатива — знать, что есть нехилая вероятность попасть в Интернет после смерти. Очередным омерзительным фото засветиться в закрытой группе, состоящей из сомнительных личностей. Ему уже снилась сборная солянка из жертв ДТП, обезглавленных проституток и почивших стариков. И он точно знал, что в этой группе обитает человек, работающий в их отделении. Иначе не объяснить обнародование снимков именно тех трупов, которыми занимались они с Сашей. Недобросовестные судмедэксперты — пока что единственное, на что он мог положиться в своём расследовании. Фотографии первых жертв Подражателя уже были слиты в сеть. Его слегка колотило. Он отхлебнул от третьей кружки растворимого за это утро. Люди на фото казались смутно знакомыми. Без имён и фамилий он не мог быть уверен на сто процентов, да и вместо лиц у обоих жертв было размозжённое месиво, но ему казалось, что он видел их когда-то на улице или в автобусе. Маленький город — большое проклятие. Даниил не объявлялся все эти дни. Не поджидал за углом и не подсматривал из-за соседней полки с продуктами в магазине, как Дима себе представлял. Он исчез и оставил ему время на подумать, взвесить, принять решение. Терпеливый ублюдок. Дима прокатил на языке сладковатое варево и сглотнул, продолжая тапать по тачпаду. В основном попадались фото из других городов. Ни одной мумии. Ни одной старухи. И так всю неделю. И никаких новых трупов с размозжённой (не в ДТП) головой. Сдаёт позиции этот Подражатель. Или ждёт, когда копошащаяся по тёмным закуткам Интернета жертва aka бывший помощник следователя наконец приползёт к нему сама. Вот только приползёт он при полной боевой готовности. Дима даже из дому не высовывался без недавно приобретённого электрошокера. Подарочный нож Куплинова тоже ждал своего часа, равно как и травматический пистолет отца, который пришлось стащить во время специально спланированного похода в гости. Наблюдение за тем, как папа умалчивает о трупе в загородном доме, только придавало сил на самостоятельное расследование. Они с Нонной ещё поймут, кого считали недоумком. Откладывая ноутбук и ругая ноющую спину, Дима поднялся со стула и прошёл к окну. Призрачные панельки уныло глядели на тощего парня, что распахнул раму и, покопошившись в карманах явно больших ему треников, прикурил от спички, тут же закашливаясь. Дребезжание дверного звонка застало его на второй сигарете. От неожиданности хапанув ртом только что выдохнутое облако, Карпов вновь закашлялся, отмахался от дыма и бросил сигарету в пепельницу. Пора. Он быстро направился в прихожую, подхватывая по пути папин пистолет со стола. Трясущимися руками снял его с предохранителя, сунул в карман и взял со станции трубку домофона. Не задавая лишних вопросов, нажал на кнопку и застыл, слушая, как в динамике пищит открытая дверь подъезда и кто-то входит внутрь, стуча ботинками по гулкому бетону. Вот сейчас… Сейчас этот кто-то улыбнётся сальной усмешкой, потирая подбородок усеянной пластырями рукой, и пригласит бывшего помощника следователя на встречу. Как ему себя вести, что говорить? Согласиться? Конечно согласиться. Патроны есть. Не убьют, но задержат. А Даниил и не ожидает, что он вооружён. И Подражатель тоже. Непослушными пальцами проворачивая замок, Дима сделал вдох поглубже и расслабил напряжённое лицо, толкая дверь и готовясь произнести нечто приветственное. — Ты?! Ему даже сказать ничего не дали. Он лишь приоткрыл рот, глядя на парня за порогом, пока тот, морща лоб, на всякий случай осматривал лестничную клетку — вдруг ошибся номером? — Что тебе надо? — проговорил Дима ровно и нарочито жёстко, наблюдая за тем, как тип поджимает подбитые губы и возвращается на коврик перед его дверью. — Разговор есть, — бросает Вадим, без разрешения переступая порог. — Какой? — продолжает Карпов так же холодно, засовывая руку в карман — ради спокойствия. Не столь давно разукрашенный Нонной и до конца не зажививший раны незнакомец прошёлся по небольшому коридору, осматривая стены от пола до потолка, обернулся к Диме и деловито заговорил: — Даниил попросил передать, что будет ждать тебя сегодня вечером, в пять часов. — Так ты на Даниила работаешь? — Он сказал, чтобы ты вышел, когда я заеду за тобой, и не брал с собой никого. Условия простые. Он надеется, ты поступишь правильно. — Вадим проигнорировал его вопрос, а договорив, засунул руки в карманы кожанки. Глаза хищно глядели из-под капюшона толстовки. — Цель встречи? — Дима сощурил взгляд, тоже стараясь выглядеть грозно. — Цель? — переспросил, усмехаясь, парень, дёрнул бровями и глянул в сторону, пожимая плечами. — Знакомство. — С кем? Вадим вернул взгляд к нему и несколько секунд бегал им по лицу, словно изучая. Смеженные брови выдавали некоторую озабоченность, но он произнёс довольно спокойно: — Мне велено не называть имён. И ты должен знать, о ком речь. Так что, братан, не надо из себя дурака строить, разойдёмся до вечера, а там уже у Даниила спросишь. Дима кивнул, потными пальцами потирая ствол. Вадим, кривовато приулыбнувшись, повторил за ним и увёл взгляд в сторону спальни. На мгновение повисла тишина. Пальцы сжали травмат. Но наконец парень отмер, отвернулся и двинул в сторону выхода. — В четыре часа в домофон позвоню, спустишься. Дверь хлопнула, Дима тотчас кинулся защёлкнуть замок. В ушах стоял шум крови, прилившей к пульсирующей голове. Он выхватил пистолет из кармана, поставил его на предохранитель и перевёл дух. Вот теперь нужно точно устроить себе мозговой штурм. «Какого хрена парень, который бывший Веры, с которым недавно дралась Нонна, работает на Даниила?! — Дима стоял у двери, ёжась от холода, тянущегося из незакрытого окна. — Господи, это уже походит на арочные сериалы. Ещё и Даниил был в курсе их драки… Значит, подослал его? А Вера как с этим связана? Что происходит?» А если он — Подражатель? Дима не знал ничего. Он лишь прошёл обратно на кухню, закрыл окно и сел за стол, доставая из-под ноута тощую тетрадь с ручкой. Нонна Гринёва Вера? Даниил? Вадим? ДАНИИЛ — убил Савелия, своего помощника? Рак Химия Подсунул косяк — был в квартире? Он — Подражатель? Вадим работает на него МУМИЯ в доме мамы Димы Зинаида Вячеславовна убита Мумия — убита давно? Об этом сказал Даниил Папа скрывает Что знает Нонна? НОННА скрывает что-то больше не принимает гормоны? подсунула косяк? работает на Даниила? Драка с Вадимом Вера -? Чирканье ручки по бумаге прервалось, голова упала на сложенные на тетради руки. Рукава свитера заглушили протяжный полустон-полувздох, спина слегка взрогнула. Он тут же выпрямился, поджимая губы и оглядывая написанное. Если эту чёртову записку найдут, когда он снова пропадёт, это будет феерический проёб. И он не имеет права до него докатиться. *** Нонна смотрела на неё, подняв бровь и сложив руки на худой груди. Жёсткий взгляд потемневших глаз заставлял слегка испугаться, но в желудке было достаточно алкоголя, чтобы выдержать. Они вместе выпивали уже который вечер подряд, завалившись в Верину однушку после рабочего дня. Кажется, что Нонна уже негласно прописалась у неё. Да и вообще, их конфликт с Димой заметно затянулся, но девушке такое было неудивительно. Время с напарницей проходило куда лучше, чем в одиночестве (это если не считать за компанию Тишу, разумеется). Однако было нечто общее у мохнатой сучки с Нонной. — Не хочу, — пожала плечами та, как бы поджимая лапы и хвост. Чуть ли под кровать не лезет, чтобы от неё отстали с «Правдой или действием». — Да ну ладно, Нонн, это просто игра. — Так и ладно, игра ведь просто. Игра, в которую я не хочу играть. — Она приподняла край рта. — Можем выбрать другую. У тебя, кажется, плейстейшн есть? — Не увиливай. — Вера наклонилась и уставилась ей в глаза. — Думаешь, каждый день у меня ночуешь, и я не захочу узнать тебя поближе? Нонна вздохнула, снова улыбаясь, опустила глаза на мгновение, и подняла их тут же, поменяв взгляд на более настойчивый. — Вер, это глупо. Я говорю тебе, что не хочу, а ты продолжаешь. Я так и пить с тобой перестану, а то больно ты наглеешь, когда пьяная. — Хорошо, давай так. — Вера положила руки на колени и выпрямилась. — «Я никогда не». Тут мы обе вскрываемся, уже не стыдно. Нонна закусила нижнюю губу, молча глядя на Веру задумчивыми глазами. Повисла тишина. Тиша, крадучись пройдя в комнату, в которой они расположились забравшись на кровать, побежала к подоконнику и ловко вспрыгнула на него, тут же устраиваясь на своей подушке у окна. Взглянув на присоединившуюся к ним кошку, Нонна наконец кивнула и, посмотрев на Веру, произнесла: — Хорошо. — Ура! — Только налей мне ещё, раз предложила, — протянула практически пустой стакан. Вера разлила джин и капнула несколько капель сиропа себе. Нонна наблюдала за её движениями, уж больно напоминая Тишу, следящую за тем, как ей подсыпают корм. То ли Веру уже слегка торкнуло, то ли сходство и правда было колоссальным, но удержаться от смешка ей не удалось. — Что, уже придумала свои каверзные вопросы? — А чего ты так боишься? — Ничего. — Вопросы у меня на карточках есть, погоди… — Вера поставила свой стакан и пошла к стеллажу, чтобы выудить с верхней полки небольшую картонную коробочку с надписью «Я никогда не… / ШОТ!». Нонна проследила, как она открывает коробку, и немного отпила. — Смотри, правила простые. Ведущий говорит «Я никогда не…», потом то, что написано в карточке, и если ты это делала, ты пьёшь. — У тебя на все случаи жизни настольная игра есть? — всё-таки прокомментировав существование коробки с вопросами, произнесла Нонна, вздохнула, взглянув на свой стакан, потом на Тишу, и продолжила: — Хорошо, начинай… — Это весело, вот увидишь. Ты никогда не играла? — Мы начали? Если так, то пить не буду, не играла. — Ну, вообще-то не начали, но ладно. — Вера сделала глоток. — Так, давай. Я никогда не… Спала с мужчиной. Тут иногда про секс вопросы, ты не против? Нонна молча выпила. Вера, пожав плечами, повторила. — Теперь ты вытягивай. — Ай, мать твою… — со вздохом протянула Нонна, залезая рукой в коробку и мешая небольшие картонки. Пальцы остановились на той, что была в самом углу, и подцепили её, вытаскивая на свет и переворачивая. — Ммм… — Она закусила нижнюю губу, задумавшись на несколько секунд, а потом, приподняв брови, положила карточку посередине, говоря: — Я никогда не спала с женщиной. — И, чёрт подери, сделала глоток. Приоткрыв рот, Вера поморгала, но промолчала, только взглянув на собственную порцию джина. Вот и одна из тех загадок, на хранение которых была способна её сменщица. Неужели коробка с игрой по-настоящему пригодится? — Я никогда не… — Вера помешала вопросы, — напивалась в хлам. — Какие-то детские вопросы. Мы на пути к этому. Обе выпили. Нонна, уяснив правила, полезла в коробку. — Я никогда не встречалась с кем-то больше года, — проговорила, откладывая вопрос, и пригубила к стакану. Вера повторила и стала шариться. — У меня никогда не было завтрака в постели. Ну, самостоятельно приготовленный, разве что. Это не считается, я не пью. Нонна подёрнула плечом и сделала глоток. — Я никогда не влюблялась в учителя. — Стакан остался на месте. Верин тоже. — Я никогда не давала кому-то свой номер телефона. Обе пьют. — Я никогда не умела плавать. Обе пьют. — Я никогда не ходила на вечеринки. Обе пьют. — Я никогда не подмигивала кому-то… Вер, если ты хотела споить меня, можно было просто споить меня, а не устраивать блиц-опрос! — Клянусь, там не все вопросы такие! Обе выпили. — Тааак… Я никогда не, не, не… — Вера пошарила по карточкам, вытащила дальнюю и произнесла: — Ну наконец-то у меня перерыв. Я никогда не была в отношениях с двумя одновременно. Они встретились взглядами. Нонна, задумчиво отведя глаза, выдохнула в сторону и прикончила свой стакан. — Блять, серьезно? Твою ма-а-мать, — Вера прикрыла рот рукой, неконтролируемо заливаясь смехом, пока Нонна поправила волосы и опёрлась щекой на руку. — Правда что ли? — Нет, я просто так выпила. — Погоди, а это было до Димы или… Ответом был многозначительный взгляд. — Боже, охуеть! — Вера всё так же прикрывала улыбку ладонью, уставившись на смещицу. — А как… он был не против? — Наверное, — пожала та плечами. — Ну ты… Ладно, ладно, — вовремя почувствовав излишнее давление со своей стороны, стушевалась девушка и начала мешать карточки в надежде на не менее интересный вопрос, но вытащила лишь: — Я никогда не писала в душе. Потрясающе, — и выпила. Нонна, слегка расслабившись после предыдущего, приулыбнулась и подлила себе, чтобы тут же пригубить. В тот момент, когда карточки начали становиться до тошноты — буквально — однотипными, и пить приходилось всё чаще, Вера взвесила, можно ли сейчас повторить своё предложение. Нонна казалась достаточно пьяной, чтобы быть разговорчивой. Это было неправильно — вот так узнавать что-то о человеке, но нечто задорное внутри так и подстёгивало играть на широкую ногу — вдруг Нонна решится рассказать ей что-нибудь ещё, что-то удивительное, как и она сама? Они работают вдвоём вот уже столько времени, а если подумать, что она про неё знает — да кот наплакал! Вера решила идти ва-банк. — Ещё один вопрос про то, не моргала ли я когда-нибудь, и я переплюну всех алкашей в этом районе. Может, всё-таки поиграем в «Правду или действие», сделаем перерыв? — и, заглушая было начавшую отказываться Нонну, продолжила: — Если не захочешь отвечать, мы просто пойдём дальше, я не буду давить! Нонна цокнула, закатывая глаза и запрокидывая голову. На её шее вновь вырисовался этот странный бугор… — Ты не успокоишься, милая, — произнесла она, поправляя волосы. — Хорошо, давай. — Йес! — Позволь мне начать, чтобы было справедливо, — тут же одёрнула Нонна, выставив палец. — Ишь ты, ну начинай. — Вера не без удовольствия отхлебнула из стакана джин и откинулась назад, на подушку. — Правда. Нонна приподняла подбородок, оценивая её внимательным, долгим взглядом. Вера поиграла бровями и тут же хохотнула. Та не обратила внимания и продолжила размышлять. — Какой твой любимый цвет? — Ты так долго думала, чтобы выдать это?! — Шучу, — Нонна ухмыльнулась, — расскажи что-нибудь о… своём детстве. Что угодно. Вера поморгала, как бы отгоняя алкоголь, чтобы не мешал вспоминать. Вопрос застал врасплох, но был не так плох, как ожидалось. — Я… Я, я, я, я, боже, что я… Бля, это не то, о чём хотелось бы вспомнить. — Тогда говори, — Нонна потянулась за своим стаканом. Интересно, когда она выпьет столько, чтобы быть пооткровеннее? — Ой, господи, я пожалею… В общем, ладно, я как-то раз засунула кошку в стиральную машину. На неё взглянули округлившимися глазами, и Вера тут же затароторила: — Нет, нет, мама вовремя заметила это, вытащила, просто… Не знаю, почему я сделала это, просто видела, что она часто туда заглядывает, как будто ей интересно, ну я и решила помочь. А потом кошка там уснула, мама собралась стирку закидывать, засунула оставшиеся вещи, практически запустила режим… — Нет, ну всё, кончаем игру, ничего более криминального больше не прозвучит, — перебила Нонна стремительно залившуюся краской девушку. — Тиша, ты этого не слышала, — протянула, повернувшись в сторону подоконника. — Да ну тебя нахер, я вообще не знаю, зачем это вспомнила! — Вера засмеялась, виновато взглянув на спящую кошку. Нонна постепенно перестала улыбаться, о чём-то задумавшись. Затем отпила щедро налитого ей джина. — Так что, правда или действие? — не растерялась Вера, поворачиваясь обратно. — Давай правду. — Хитрый прищур. — Всё равно ты этого ждёшь. — Ну-ну… — Улыбка. — Ладно. Давай с простого. Как ты познакомилась с Димой? Нонна смотрела на неё, не меняясь в лице, лишь ненадолго отвела взгляд куда-то на потолок, потом обратно и заговорила: — Где-то лет пять назад… В одном баре. Нас познакомил общий друг. — Ты же не любительница баров, разве нет? — Сейчас не любитель, а так… Раньше бывало. — И что? Вы просто познакомились, а потом? — Стали видеться… Втроём. — Нонна пожала плечами, обводя взглядом Верино лицо. — Потом вдвоём. Всё довольно скучно. — Хорошо, не буду напирать. — Вера кивнула, взглядывая на свои пальцы. — Ну, я так поняла, у меня действие? — Именно. Достань кальян. — Хорошее действие! Разогревая угли, привычными движениями поворачивая их то одним, то другим боком на раскалённой конфорке, Вера накидывала в голове идеи для вопросов. Отчего-то затея с игрой заставляла её чувствовать почти детский восторг. То ли она уже совсем пьяная, то ли Нонна была настолько закрытой, что по-другому не выдалось бы случая спросить её о чём-то эдаком… Но затея была потрясающей. Главное — спрашивать осторожно. И следить, когда можно выйти на следующий уровень. Встречалась с двумя сразу, целовалась с женщиной… Интересно, это связано? Она перенесла кальян с углями в комнату и поставила его на складной столик на постели. К этому времени Нонна уже допила свой стакан и стояла у подоконника, почёсывая Тишу за ухом. — Готово! — Вера кинула два мундштука на покрывало и бухнулась к своей подушке. — Я постою, хорошо? — Ага. По правилам нельзя выбирать второй раз правду, так что… — О боже… — Принеси щипцы с кухни, я забыла. Нонна заметно расслабилась, услышав «действие», и, оторвавшись от Тиши, послушно ушла в кухню. Кошка потянулась и обмякла на подушке, продолжая мирно спать. — Вот они, взрослые игры, принеси да подай, — возвращаясь, проговорила Нонна, положила щипцы и усмехнулась: — Никаких «крикни в окно», «своруй в магазине жвачку»… — Будешь ворчать, и заставлю своровать презервативы. Не ответив, Нонна присела напротив, подбирая под себя ноги. Короткие волосы упали на лицо, мягко обрамляя его. Вера не имела ни малейшего понятия, что именно заставляло её испытывать столько любопытства. Эти кошачьи повадки, непривычные движения, голос, манеры… Она смотрела на её руки, сложенные на ногах, на тёмный лак на ногтях, серебрянное кольцо с чёрным камнем, но сформулировать, что было в этих руках такого, не могла, даже мысленно. — Правда или действие? — Правда. — И голос, что было не так с этим голосом? Он убаюкивал, был хриповато-нежным, но почему происходил этот ворочающийся диссонанс? — Расскажи про третьего у вас с Димой. Это была что, девушка? — Хах, нет, с девушкой я была до Димы, — задумчиво улыбнулась Нонна и обняла губами мундштук. — А с Димой был мужчина? — игнорируя слегка смущающее откровение, продолжила Вера. — Угу, — выдохнула дым. — Что, совсем ничего больше не скажешь? — Это был тот же мужчина, который нас познакомил. Он… был плохим человеком. Это нас и разделило. Через туманное облако было видно, что глаза Нонны странно потускнели, заволоченные дымкой. Она смотрела куда-то в сторону, снова делая затяжку, и выдохнула — как вздохнула. — Прости… — Вера как-то сникла, поняв, что свернула не туда. — Я не знала, что всё было так тяжело. Давай ты. — Она виновато посмотрела на напарницу. — У меня правда. Спустя недолгую паузу, Нонна придумала вопрос: — Как именно ты рассталась с Вадимом? Девушка прикусила щёку, принимая этот укол. Болючий вопрос на болючий вопрос, всё честно. — Он выбросил Тишу на улицу. Видишь ли, ему не нравилось, что кошка не любит, чтобы её тискали до полуобморока в любое время суток. «А зачем такая кошка нужна?» — спародировала она твердолобый говор бывшего. — Я пришла домой, а Тишки нигде нет… А меня она всегда встречала, моя крошка. Я уже везде пошарила, вверх дном всё перевернула, а кошки нигде нет, кошмар какой-то… А потом подошла к окну, пока говорила с мамой по телефону, и увидела, как та сидит у подъезда дома напротив. — Ужасно… — Я тут же побежала к ней, схватила, а она вся холодная была, на улице мороз! Никто, кроме Вадима, не мог так поступить. Ещё и накануне мы поссорились, и он грозил так сделать. Тогда я собрала Тишу в переноску, вещи в сумку и ушла к маме. — Что было дальше?.. — Названивал. Я не отвечала даже на сообщения, просто заблокировала его везде. Он начал преследовать — бывало, ждал меня у работы. Доставал маму звонками. Потом я переехала сюда, в квартиру дедушки. Как он узнал этот адрес, не представляю… — Ты про тот день, когда он стучал в дверь? — Мгм… — Ладно, что уже… Я заявлю в полицию, если не отстанет. — Вера оглядела комнату. — Когда мы с Тишей сюда въехали, всё было так же, как при жизни дедушки. Ковёр на стене, старая мебель, кухня, пропахшая перегаром… Я увлеклась ремонтом, сама здесь многое сделала. Это — и мамина поддержка — меня и вытащило. Я уже не убивалась по нему, перестала вспоминать. А Тиша перестала бояться смотреть на улицу. Она умолкла, глядя на кошку и вспоминая, каким замерзшим сжавшимся комочком нашла её в тот день. Злость на Вадика накатывала с новой силой, а алкоголь делал все эмоции странными, однобокими. И легко сменяющимися. Едва увидев, как Тиша прикрыла лапкой мордочку, фыркая во сне, она с умилением промычала что-то, делала в воздухе жмякающие движения. — Ты посмотри на неё, сучку. Такая чудесная она у меня. — Твой дедушка… — выдержав паузу, проговорила Нонна, постукивая себя мундштуком по подбородку. — Кто был тот человек, которого подозревали? — Оу… — Вера нахмурилась, пытаясь собрать мысли в кучку. — Нам показывали фотографию в участке. Странно, что одну, а не несколько, чтобы выбрать… Сказали, что задержали мужчину, признавшегося в ряде убийств… Серийника, вот. Нонна внимательно слушала, затягиваясь. — Но я уже говорила, мы не видели его рядом с дедушкой. Обычно он выпивал со стариками, а на фото был молодой мужчина, брюнет, в очках. Если честно, я так глядя на фото и не сказала бы, что он в таком признался. Красивый, по лицу видно — не глупый, интеллигентный. Но и по Вадику тоже не скажешь, поэтому… — Извини… — Нонна вынула свой мундштук и передала трубку девушке, глядя в неопределённом направлении. — У меня создалось впечатление, что они хотели навесить на него как можно больше нераскрытых убийств, — продолжала Вера, надевая свой мундштук, — лишь бы родственники отстали. Может, он и не убивал никого… — Мгм… — промычала Нонна, будучи всё такой же отрешённой. Пьяные мысли в голове складывались со скрипом, но призрачные воспоминания всё же всплыли перед глазами. Вера затянулась, стараясь вычленить из мыльной картинки то лицо с фотографии — небрежная щетина, ворот рубашки, острые черты. Затем размышления утекли в воспоминания о Вадике, вращающем обезумевшими глазами во время очередной ссоры. Ссоры, которая, к слову, произошла по его вине. Он закапывал пакетик с отвратительным содержимым прямо при ней, между делом продолжая рассказывать, как прошёл его день и о чём они перетирали с друзьями. Это было так сюрреалистично, неправильно, незаконно — буквально, — что она в какой-то момент совершенно перестала слушать, молча глядя, как руки Вадима привычно откидывают горстку земли и прячут у корней куста плотно набитый свёрток. Когда он стал прикрикивать на неё, вопрошая, какого хуя она его не слушает, у неё возникло только одно желание — накричать на него в ответ. Это был первый раз, когда он её ударил. Горячая пощёчина сменилась крепко перехватившими за преплечья руками, уводящими подальше от места закладки. — Давай в правду и правду, мне так лень что-то делать… — предложила, наконец, Вера, выныривая из неприятных мыслей. Нонна, отчего-то тоже загрузившаяся, кивнула, уставившись на свои пальцы, мнущие друг друга. *** Стоя у пыльного зеркала, Карпов внимательно смотрел на отражение, скользя взглядом по карманам. Ни по одному нельзя было сказать, что внутри есть что-то угрожающее. Однако в каждом лежала одна из частей, составляющих его уверенность: травмат, нож, шокер, отмычка. Травмат, нож, шокер, отмычка. Укокошить кого-то вздумал? Его трясло даже от мысли, что придётся воспользоваться припасённым оружием. На часах оттикало без пяти четыре. А что если Вадим обыщет его? Если травмат он ещё умудрился засунуть за пояс, то остальное может легко быть обнаруженным. И останется только надеяться, что он сумеет навалять Вадиму, как это сделала Нонна. Оценила бы Нонна его поступок? Да она их обоих оберегала, что Карпова, что Куплинова. Как наседка бдела над головами каждого, кто ей дорог, не понимая, что душит своей заботой. Своими мерзкими нежностями она сама довела его до этого. Дима вздрогнул — раздался звонок домофона, пронизывающий упокоение квартиры. Изогнув брови и сглотнув пересохшим горлом, он отвернулся от отражения и скорым шагом начал собираться на выход. Вадим, оперешись на неприметную машину чёрного цвета, отрешенно потягивал сигарету. В тот момент, когда Дима вынырнул из подъезда, затравленно взглядывая в его сторону, он лишь махнул ему рукой и сделал пару глубоких тяг. Бросив окурок на асфальт, жестом указал на переднее пассажирское и, проследив, чтобы Карпов прошёл к нужной двери, залез в машину сам. Ждать, пока машина заведётся, не пришлось — Вадим и не глушил её. Они в тишине отъехали от подъезда, медленно виляя между припаркованными во дворе авто. — Куда мы едем? — нарушил молчание Дима, не поворачиваясь к водителю. Пистолет упирался в поясницу, больно надавливая на мышцу, но передвинуть его не представлялось возможности. — Я не могу называть адрес, — проговорил Вадим, следя за узкой дорогой. — Отвечать на вопросы тоже. — На вопросы, связанные с Даниилом, правильно? — Дима повернул голову к нему. — А у меня есть вопросы не только о нём. — Ну валяй, — парень поджал губы, — братан. — В тот день, когда ты попросил меня передать цветы Вере, кое-что ещё произошло. — Ты о бабе той? Забей, не твоё дело. — Эта баба — моя подруга. Хотелось бы знать, почему вы подрались. Только из-за Веры? — А из-за чего ещё? — Вадим наконец глянул на него, подняв тёмную бровь. — Я хотел поговорить с бывшей, а она эту лесбу натравила. — Она не… — Дима осёкся, вздохнул и отвернулся. — Ладно, что я тебе тут распинаться должен? Ты же у нас просто водитель. Доставка до двери. Вадим промолчал. — Тебе не противно? Работаешь на полоумного наркомана, выполняешь его указы, как собака. — Ты не смотри, что твоя подруга каким-то хером меня повалила, это я не в форме был. Не захлопнешь ебло, и я тебе всеку. Машина выехала за пределы города, заворачивая на виляющую трассу. Редкая встречка проносилась мимо с безразличием молчаливых свидетелей. Травмат нагрелся от тепла тела, продолжая утыкаться правее позвоночника, пока Дима смотрел вперёд, на дорогу и небо, как если бы этот вид мог успокоить колотящееся у горла сердце. Он уже слабо понимал, зачем влез в эту машину, в эти загадки, расследования, если всё, чего ему хотелось — сбежать прочь и не держать никогда в руке оружия. Нонна, возможно, вскоре заметит, что он не появляется в их жилище, в то время как у него даже желания делать таковой вид не возникает. Они ехали прилично. Путь занял дольше времени, чем до той же «Стеллы». Ехали в тишине, прерываемой шумом асфальта под шинами, да гулом ветра. Дима больше не строил из себя дерзкого ублюдка, а Вадим послушно выполнял приказ о молчании. Сколько бы Карпов не старался запомнить маршрут, попытки были тщетны — загородная часть их промышленной области была абсолютно непримечательна и однотипна. Машина дала по тормозам у поворота в лесополосу. Дима глянул на Вадима, ведущего авто по направлению к тощим деревьям, и сжал челюсти, готовя себя к худшему. Они проехали ещё километра два внутрь полулеска, двигаясь по едва видимой тропе с глубокими ямами, заполненными дождевой водой, прежде чем остановиться у ветхой на первый взгляд постройки, представляющей из себя некое подобие двухэтажного дома. Посеревшие доски, тусклые окна и потрескавшаяся крыша строения в целом вписывались в представления Карпова о том, куда его мог пригласить Даниил. Когда Вадим окончательно остановил машину, он бегло осмотрелся — вокруг деревья, небо, едва заметная ленточка тропы в сторону трассы… Бежать было разве что в лес. — Выходи, — подал голос Вадим. — Даниил ждёт тебя внутри. Карпов быстро облизал губы и ещё раз посмотрел на тёмные окна дома. Даниил вполне может быть не один. Чёрт его знает, этого мерзкого типа… — Братан, я свою часть выполнил. Нехуй протирать мне тут сиденье, иди давай. Дима, сгорбившись, вздохнул, подаваясь в сторону двери. Одновременно с тем он сунул руку в карман. Резкое движение — и шокер впечатался в шею Вадима, начиная громко трещать. Послышался вскрик, мат, а затем парень задёргался, рвано дыша и смотря на Карпова пустеющими глазами, постепенно закатывающимися под веки. Шокер трещал ещё несколько мгновений после того, как приспешник обмяк, потеряв сознание. Наконец, Дима отпустил его, нажимая на выключение, и рухнул на своё сидение, тяжело дыша. Чёрт возьми. У него было не так много времени. Пульс звенел в ушах. Он сунул шокер на место и стукнул по бардачку. В открывшемся отделении лежали какие-то бумажки. Он схватил их все, кое-как складывая и запихивая под кофту в штаны. Под документами оказалось колечко изоленты. Отчаянно кусая липкую ленту, он непослушными движениями связал руки и ноги Вадима и заклеил ему рот, перемотав скотч вокруг головы и наматывая остатки вокруг туловища, приклеивая его к сидению. Его лихорадило: со лба на нос тёк холодный пот, дрожь била всё тело. Он вырвал ключ зажигания, пихнул его в карман и вывалился из машины. Вытерев рукавом бледное лицо, завёл руку за спину и выудил из-за пояса тёплый травмат. Ноющая спина благодарно заныла. Щелчок — снял с предохранителя. Осторожные шаги — двинулся по направлению к постройке, выставив перед собой пистолет. Старая дверь была не заперта. Он дёрнул ручку на себя и открыл её ногой, быстро шагнув внутрь. Голову окутал кисло-сладкий аромат вперемешку с духом полузаброшенного здания. Несмотря на то, что снаружи было светло, в доме висела лёгкая полутьма. Рассеянный дневной свет пробивался в узкие, слегка зашторенные тюлью окна. — Здравствуй, Дмитрий. Дима сдавленно рыкнул и резко развернулся, тыча пистолетом туда, откуда раздался знакомый голос. — Чёрт, а ты как всегда удивляешь! — Даниил, стоя шагах в восьми в проёме комнаты, приподнял руки ладонями к Диме. — Я безоружен, можешь сам посмотреть. — Стой на месте, сволочь. — Карпов не узнал своего голоса, но было не до этого. На виске вздулась вена. — Конечно, конечно. Только боюсь, будет неудобно вести разговор в такой обстановке… — начал мужчина, посматривая на пистолет с неподдельным восторженным страхом. — Сам нарвался. Даниил хищно, но при том будто виновато улыбнулся, разводя руками (в той амплитуде, чтобы Карпов не счёл её угрожающей). — Я хотел выбрать место, где мы могли бы спокойно обговорить всё. Так сказать, нейтральную территорию. — Чем не подошла квартира Куплинова? — Слишком много негативных воспоминаний. Да и город, соседи… Создаётся некоторое напряжение. Мой дорогой, может, уберёшь оружие, раз мы решили, что ты главный? — Говори, что хотел. Сейчас же! — завидев промедление на рыхлом лице, рявкнул Дима, дёрнув травматом. — Что ты сделал с Вадимом? — Что надо, — стараясь не выдать себя, проговорил он ровно. — Если не заговоришь, тебе будет хуже. Даниил внимательно смотрел ему в глаза, а в его собственных читалась напряжённая умственная деятельность. Он продолжал держать развёрнутые, слегка квадратные ладони перед собой, обеспокоенно глядя на Диму. Повисла заряженная тишина. — Даниил… — настойчиво произнёс Карпов, сжимая пистолет. Тот лишь мимолётно глянул в сторону, заставляя парня покрыться холодной испариной. Перехватывая травмат поудобнее, он процедил: — Ты не один?! — А ты хочешь здесь кого-то увидеть? — вопросил мужчина, уставившись на него. Кислый запах вызывал тошноту. На зубах будто оседала пыль с каждым прерывистым вдохом. Было слышно лишь их напряжённое рваное дыхание и грохочущее сердце Карпова. В тот момент, когда в его голове едва зародилась мысль выстрелить Даниилу в ногу, раздались неожиданные шаги в комнате, из которой недавно вышел ублюдок-учёный. Дима уставился Даниилу за спину, теряя контроль в руках, выставивших пистолет. Из пересохших губ вылетел хриплый звук. — Что здесь происходит?.. — едва выговорил он, глядя, как Куплинов встает рядом с Даниилом, окидывая его серьёзным, долгим взглядом. *** — Правда или правда? — Ты сама знаешь, Вер. — Окей… Они были сильно пьяны в этот момент. Андрей так точно. Его вело, голова была крайне туманной. Даже открытое на проветривание — они так надымили… — окно не спасало от дереализации. Сидящая напротив Вера смотрела на него, всеми силами стараясь сосредоточиться, но получалось у неё плохо — взгляд не фокусировался. — Ты меня заранее извини… Ещё до того как Вера успела выговорить свой странный, но выстраданный вопрос, он почувствовал подкатывающую рвоту. Зачем он так напился… Вероятно, чтобы заглушить мысли о Диме и убийствах, совершённых им. Чтобы заглушить чувство вины, будто бы Андрей сам вёл руки Ударника… Руки, которыми тот потом сжимал его горло, трахая в темноте. — Что у тебя на шее?.. Извини, просто похоже на… Андрей вскочил и выбежал в коридор по направлению в уборную. Его самозабвенно рвало. Алкоголь жёг глотку, плечи трясло. Он обхватил сидушку руками, наконец делая вдох, а потом всё произошло снова. *** — Привет, Дим. — Простая фраза, сказанная этим хрипловатым голосом, повисла в натянутой тишине. Карпов смотрел на него, всё ещё целясь, пока его уже крупно трясло. Такими темпами он выронит пистолет. — Какого чёрта, Даниил? — срывающимся голосом крикнул Дима. Тот изучающе смотрел на него, после чего обернулся. — Зачем ты пришёл, Дим? — произнёс Куплинов. Его брови были нахмурены, но не злостно, обеспокоенно будто. Сочувственно. — Я пришёл узнать, кто Подражатель. А Подражателя, выходит, и нет? — Карпов со стыдом чувствовал, что глаза становятся влажными, а лицо горит. — Какого хрена, Дима?! — Прошу тебя, успокойся. — Ударник обогнул Даниила, медленно ступая к нему. — Не приближайся! — Дима дёрнулся, перемешая прицел на Куплинова. Даниил вздрогнул, не отрывая блестящий взгляд. — Может, не будем спешить? — негромко проговорил он. — А ты заткнись! — крикнул Дима. — Тихо. — Куплинов приблизился, аккуратно кладя пальцы на дуло. Карпов с ненавистью смотрел в эти до помутнения спокойные глаза. Травмат начал медленно опускаться под давлением сильной руки. Его лицо горело. — Ты должен уйти. Тебе не грозит опасность. Просто разворачивайся и уходи, Дим. — Как ты можешь такое говорить? Спустя столько лет? — яростно шептал он, улавливая такой знакомый запах, бьющий в нос. Он уже не ощущал кислого душка, что источал этот дом, лишь запах тела, горячий, отчётливый, смешанный с залёжлостью рубашки. — Ты ещё смеешь мне указывать? — Дим… — Куплинов со всей серьёзностью сжимал его руку на пистолете, продолжая опускать его. — Да твою мать, заткнись! — плюясь и вырывая руку, прокричал он. — Ты последняя тварь! Как ты это провернул? Вы с Нонной заодно, да? Это она тебе помогла скрыться? Ты не умер? Похороны были понарошку?! Что ты смотришь на меня, блять? Мразь, я чуть не рехнулся, потеряв тебя! Он всунул пистолет за пояс и схватил Куплинова за рубашку, встряхивая. Ткань в кулаках была реальной. Чёрт дери, реальной! Злые слёзы… *** … покатились из глаз. Андрей сплюнул и выдернул из держателя кусок туалетной бумаги, чтобы вытереть рот. Руки и подбородок дрожали, щёки стали мокрыми и бледными. Вера стояла позади, в проёме, и слегка шокированно смотрела на него. Её пошатывало, но взгляд будто стал трезвее. — Нонна… Он выставил руку, чтобы она замолчала. Вера осеклась. Поднимаясь на подкашиващиеся ноги, Андрей хлопнул крышкой и нажал на смыв. Опершись руками на раковину, включил ледяную воду. — Прости, я что-то лишнее спросила… Слишком много выпила… Её остановил странный звук, который он издал, облив лицо водой и вдохнув раскрасневшимся ртом. Закрыв кран, Андрей развернулся к ней. Нижние веки потемнели от поплывшей туши, ярко контрастируя с бледной кожей. Он сощурился, смаргивая затекающие капли. — Давай так. Захотела узнать что-то обо мне, о чём понимаешь, что я не буду говорить, — не надо устраивать цирк. Нужно было сразу догадаться, что у тебя есть планы на этот вечер, причём определённые. Ты помогла мне, спасибо, правда. Дима всю неделю мне покоя не даёт. Но вот так спаивать меня, чтобы… — Извини, я спросила лишнего. — Это кадык, — перебил негромко Андрей, и повисла тишина. — А здесь — член. — Он указал на пах. — Вот так, Вер. Довольна? Девушка непонимающе уставилась на него. — Прости, что? — произнесла она, немного трезвея. Он приложил холодные пальцы к переносице, силясь стереть усталость и головную боль. Во рту мерзко отдавало брожжением. Слабость в мышцах, появившаяся дня три назад в результате отмены гормонов, накатывала сильнее. Нос защипало, и он отвернулся, склоняясь над раковиной. Даже раньше подобные слова не вызывали в нём такой реакции. Член. Кадык. Он обнаружил мягкое давление на своих плечах. Заморгал, отгоняя подступающую муть с глаз. От Веры пахло кальяном и алкоголем, чем-то пушистым и приятным. Тишина резала. Ему нужно было сказать что-то ещё, но горло заложило солёным комком, преодолеть который значило разрыдаться прямо в эту секунду. — Нонн, я не понимаю, о чём ты… А если и понимаю, то… Комок подкатил сильнее, и из глаз само собой полило. Андрей съёжился, вжимая ладони в горящее лицо, и одёрнулся от прикосновений. *** — Я спрашиваю тебя: зачем?! — орал он ему в лицо, до скрежета сжимая рубашку. Тот молча смотрел на него, будто не чувствуя тряски. — Дима, я думаю, стоит разъяснить некоторые вещи… — осмелился подойти к ним Даниил, говоря вкрадчиво и осторожно. — Видишь ли, это сложно… Снаружи уже давно слышался сигнал машины — видимо, Вадим очнулся и добрался до руля, предупреждая подельников. Поздновато он рюхнулся. Дима, отпуская Куплинова, злобно взглянул на Даниила, пока тот продолжил: — Мы проводим встречи уже много лет, если быть точным, то всё то время, как имя Ударника появилось на могильной плите… Это были определённо непростые годы, за которые мы многое поняли, многого достигли. Есть некоторые… недомолвки, но вызвано всё в основном простым страхом, понимаешь? — Чего вы боялись? — процедил Карпов. Даниил закусил губы и шагнул в сторону, складывая руки за спиной. Выражение его лица приобрело озадаченный вид. — Иногда я даже думаю, что всё это бесполезно. Что в конечном счёте объединения не произойдёт. Но… ведь, товарищ Карпов, ты тоже не глуп. Ты начал догадываться. — О том, что он жив? — Видишь, как всё сложно… — Я не понимаю, что сложного было в том, чтобы сказать: «Я сбежал, Дима, меня не убили!», — он повернулся к Куплинову, не обращая внимания на недоговорившего учёного. Вадим с багровым лицом ввалился в дом, злостно отрывая остатки изоленты с плеч. Этот дрищ, чтоб его, пидораса, ещё получит! Он уже целился, огибая предбанник по стенке, терпеливо продвигаясь в глубину постройки. Даниил явно недооценил психа. Настоящий шизофреник! Будет неудивительно, если барыга уже труп. Вадим сжал зубы, прерывисто дыша, и вбежал в главную комнату, наведя прицел. В комнате были двое. Даниил, вспотевший и чем-то озабоченный, расхаживал вокруг Карпова, пока тот, повернувшись куда-то влево, орал в воздух: — Или на крайняк оставить мне хоть какие-то намёки, не прямые, но хоть надежду, знаешь!