Do what thou wilt

Я проснулась с тяжелой головой. Покоя не давали беспокойные сны и мутные образы. Кто-то бежал мне навстречу, стараясь набросить на плечи куртку, а я отбрыкивалась, доказывая, что мне не холодно, и вообще у меня шарф есть, вон какой теплый, и ничего мне вашего совсем не надо! Стянув вялое тело с кровати, я поплелась в ванную. Метнув взгляд на часы, которые показывали шесть утра, я запрыгнула в ванную комнату, включив воду похолоднее. Вчера Мирон назначил мне встречу в семь утра на нашей лавочке у клуба. Внутренний голос издевательски посмеялся над словом «нашей», но, впрочем, быстро заткнулся. Мужчина решил встретиться так рано, потому что часом позже у него была репетиция, а он не любил опаздывать. Холодная вода постепенно вправляла мозги на место. Еще бы желудок перестало сводить от волнения, стало бы совсем замечательно. Но, я решила довольствоваться тем, что хотя бы голова прошла, и на том спасибо. Завтракать не хотелось и, у меня было достаточно времени, чтобы собраться. По стечению обстоятельств, жила я в квартале от злополучного клуба. Я медленно расчесывала спутанные беспокойным сном волосы и размышляла о том, как правильно себя вести при встрече. Много непонятного было в этом мужчине. Абсолютная спокойность, даже размеренность, при личной встрече, и необузданная ярость на сцене, на батлах. На секунду в голову пришла сумасшедшая мысль, посетить клуб «1703» и постоять в уголке, чтобы посмотреть на него. Почувствовать ту энергию, ту подачу, ту злость, с которой он выплескивает свои рифмы на оппонента. Высушив волосы, я подошла к маленькому трюмо, на котором стояла кое-какая косметика и крема. Взгляд блуждал по отражению, изучая, будто впервые, собственную внешность. Тяжелые каштановые кудри обрамляли лицо-сердечко, серые глаза, тонкие губы, острые крылья носа. Ничего особенного. Возникло естественное для девушки желание стать чуть красивее. Чуть ярче. Чтобы почувствовать себя достойной внимания такого мужчины, как Мирон. Руки в задумчивости вертели нежно-розовый блеск, а взгляд, тем не менее, метнулся к темно-алой помаде цвета бургундского вина. Я вспомнила о том, что совсем недавно связала шапку и шарф, который был из ниток в тон ей. Оставив выбор на последний момент, я влезла в темные практичные джинсы и голубой свитер. Мой шкаф был просто увешан свитерами, всевозможных цветов и размеров. Какие-то я связала сама, они были моими любимыми, какие-то, со сложными рисунками, я купила. Почему-то, руки сами потянулись к голубому, с V-образным вырезом. На его фоне глаза приобретали загадочный туманно-дождливый оттенок. 6:45. Пора выходить.

***

Голова раскалывалась на две неравные части, царапающие друг друга острыми обломанными краями. Кости ломило, а горло царапал сухой кашель. С утра было невыносимо жарко, и я накинул на рубашку легкую клетчатую толстовку. Проверив наличие кошелька, документов и ключей от квартиры, я отправился навстречу Лане. По пути я решил слушать ее плеер, чтобы настроиться на нужное настроение. Играло что-то совсем дикое для моего воспаленного разума, я пытался вникнуть в смысл песни, но не мог. Мальчик шёл, сова летела, Крыша ехала домой, Эта крыша не хотела Спать на улице зимой. Ухмыляясь всплывающим в голове картинкам, я пинал ногами комья снега, которого за эту ночь намело немало. Алкоголь практически выветрился, позволяя надеяться на отсутствие перегара. Я увидел ее издалека. Взгляд буквально приковывали ярко-алые губы, на которые я никак не мог перестать смотреть. — Привет, Лана. — Я поздоровался первым, стянув наушники и протянув руку для рукопожатия. Девушка изящно сняла толстую багровую варежку и протянула свою маленькую ручку. Она оказалась очень холодной и мягкой, приятной на ощупь. Мне не хотелось прерывать прикосновения, и наши пальцы соприкасались дольше, чем требовали правила приличия. — Доброе утро, Мирон! — Казалось, она была искренне рада меня видеть. — Ой, вы горите! — Ее взгляд стал обеспокоенным. Мне было наплевать на температуру своего тела, я мог смотреть только на ее губы. Четко очерченные, не слишком полные, даже на первый взгляд они выглядели мягкими и податливыми. Признаюсь, я не обратил на них внимания в первый раз, и сейчас горько сожалел об этом. Хотелось взглянуть на ее губы, не закрашенные матовой помадой. На ее обнаженные губы. Которые я должен был попробовать на вкус. От этих мыслей меня отвлекла ее рука, бесцеремонно ощупывающая мой лоб. — У вас жар! Вам необходим доктор! — Ее голос звучал взволнованно. — Со мной все в порядке, не стоит беспокоиться! Я, кстати, придумал условие, при котором верну тебе плеер, птичка. Девушка скрестила руки на груди и сделала маленький шаг назад, будто приготовясь к капитуляции. — Птичка? Я сам не знал, почему так назвал ее. Когда дело касается этой странной девушки, я сначала делаю, а потом думаю. Не свойственное мне поведение, надо с этим завязывать. — Маленькая, пугливая, чем не птичка? Ты в этой красной шапке точно канарейка. Моя невинная шутка пробила брешь в ее крепости и Канарейка улыбнулась. — Так что за условие? — Она не собиралась так просто сдавать свои позиции. — Ты прекратишь «выкать». Режет уши. Не такой уж я и старый, мне всего тридцать один. — Я протянул ей плеер, который до этого держал в левой руке. Лана взяла его, прикоснувшись (специально?) к моей ладони, на долю секунды дольше обычного задерживая прикосновение. Она повертела его в пальцах, размышляя над моими словами. — А вы думаете, мы еще встретимся? — Она подняла лучистые глаза на меня, внимательно изучая мою реакцию. Я набрал воздух в легкие, чтобы ответить ей, но, как назло, меня скрутил приступ кашля. — Питер…кхм…тесен. — Смог прохрипеть я, борясь с собой. — Вам нужна помощь. — И я не был уверен, что она имела в виду мое физическое состояние. Рассказывать девушке о том, что я полный болван, и оставил пакет документов, включая страховой полис, в фургоне, на котором я приехал из тура, не хотелось. Привезти его обещали на следующей неделе, а пока я должен был обойтись без этого. Я прочистил горло. Потом еще раз, и еще. — Ты не против, если я отойду позвонить на минуту? — Репетиция накрывалась каменной плитой. — Да, конечно. — Она развела руками, предоставляя мне полную свободу действий. — Никуда не уходи! — Я поймал ее взгляд и погрозил пальцем. — Я серьезно, Канарейка, не смей улетать! Вернусь через минуту! И чтобы когда я повернулся сюда, ты была на месте, понятно? Она кивнула и, смахнув снег с лавки, плюхнулась на холодное дерево. Чтобы позвонить Мамаю и сказать, что я заболел, мне потребовалось меньше минуты. Друг расстроился, но ответил, чтобы я не вздумал забивать на это и взял с меня обещание пройти курс лечения. Лана ждала меня на том месте, где я ее оставил. — Ну что, идем? — Я протянул ей руку, чтобы помочь подняться. — Куда? — Удивленно спросила она, но помощь приняла. — Как куда? Ко мне. Ты же сказала, что мне нужна помощь. Я хочу, чтобы ты мне помогла, Канарейка. Изумленный взгляд был мне ответом.