Do what thou wilt

Люди откровенничают, когда чувствуют участие. Татьяна Птица.

Я проснулся, лихорадочно пытаясь нормализовать сбившееся дыхание. Пульс зашкаливал за двести, а виной тому был дурной сон. Обычный кошмар, в котором я терял свою любимую снова и снова, она умирала тысячью смертей, а я ни разу не успел ее спасти. Видеть отражение муки на ее лице, слышать ее стоны было невыносимо. Я покрепче прижал спящую девушку к себе, чтобы вновь почувствовать ее тепло. Она жива и она дышит. Все в порядке. Сердцебиение медленно, но верно успокаивалось. - Мирон, все в порядке? – Сонно пробормотала Лана, открывая глаза и потирая их ладошками. - Да, извини, что разбудил. – Я заправил выбившийся локон ей за ухо. – Насчет моего предложения… Ты не передумала? - Нет, не передумала, я согласна переехать к тебе на пару недель. Тем более, через два дня у меня воду отключат, что делает твое предложение еще более заманчивым. – Она улеглась у меня на грудной клетке и начала водить пальцами по бледной коже. - Почему ты спросил? - Не хочу заставлять тебя. – Я приобнял ее за спину, привлекая ближе к себе. Пальцы заскользили по шелковой сорочке, которую я заказал для нее в каком-то интернет-магазине. – В моем доме ты будешь спать голой. Девушка, смущенно захихикав, уткнулась носом мне в грудь. - Не хочешь рассказать мне одну вещь, которую ты утаиваешь с момента нашего знакомства? - Лана нахмурила брови, пытаясь понять, что я имел в виду.

В моем сне она горела. Огонь обступал ее со всех сторон, не оставляя шанса на спасение. Я слышал запах ее горящей плоти. Уши резали ее крики, она снова и снова произносила мое имя, словно святую молитву. Я снова не успевал ее спасти. Не мог пошевелиться. И каждый раз умирал вместе с ней. Сгорал заживо. Думаю, страхи Ланы нашли отражение и в моем сознании. Иного объяснения причин моих кошмаров я не видел. - Расскажи, почему ты не побежала из чертова клуба в ту ночь? – Мой голос был пронизан болью. Не моей болью, а невысказанным страданием Ланы. - Я уже была в том клубе до твоего концерта. – Девушка напряглась, ее голос стал монотонным. Она будто заученными фразами отвечала на мои вопросы. – Полгода назад. Я была на поэтическом вечере. Я очень люблю стихи. – Она слабо улыбнулась своим воспоминаниям. Я поставил себе галочку в уме: попросить ее почитать мне что-нибудь наизусть. – Загорелась гардина. Маленькое помещение наполнилось дымом практически мгновенно. У всех было мало шансов на спасение. Публика в основном была женской. Из 78 человек выжило 16. Как ты понимаешь, я была в их числе. Лана тяжело сглотнула и продолжила: - Я потеряла сознание от недостатка кислорода. Наверное, я так бы и погибла, меня бы просто затоптали, но пожарные вытащили мое тело на улицу. Дыхание было слабым, пульс – тоже. Не удивительно, что они подумали, что я мертва. Я открыла глаза и увидела черноту полиэтиленового мешка. Молнию заклинило, у меня не сразу получилось выбраться. Сложно открыть молнию изнутри, когда твои руки трясутся, будто у алкоголика. Когда я все же выбралась, мир встретил меня криками окружающих людей. Еще бы, покойник ожил! С тех пор все как-то плохо пошло. – Под конец рассказа Канарейку совсем покинули силы. Я чувствовал себя виноватым за то, что заставил ее вспоминать это, но чувствовал, что так правильнее. - Ты стала бояться огня? – Я стал задавать наводящие вопросы. - Огня, замкнутых пространств, большого скопления людей. Все время казалось, что вот-вот что-то пойдет не так… - Лана села на кровати, сгорбилась и закрыла лицо руками. Ее по-птичьи тонкие плечи опустились, и лямка розовой ночнушки спала. - Ты была у психолога? – Я поправил лямочку и притянул девушку к себе. Мы так и продолжали сидеть, не глядя друг другу в лица. - Да, посещала его около двух месяцев. Но он был полным кретином! Заставлял меня без конца смотреть на огонь и жечь спички. – Канарейка горько усмехнулась. – У тебя нет сигаретки? - Ты куришь? – Опешил я. - Нет. Никогда не пробовала. Но почему бы не сейчас? – Она протянула руку в просящем жесте. Я поцеловал ее пальцы и сказал: - Не будешь ты курить, Канарейка. Вредно. Вина могу принести, если хочешь. – Мне показалось, что бокал вина мог бы ее расслабить. - Нет, не хочется. – Я почувствовал, как она поморщилась. – Знаешь, чего хочется? Солнечного чая. - Солнечного чая? – Удивился я. - Ага. Но зимой его редко делают. Это когда в прозрачный графин наливаешь холодную воду, насыпаешь туда чай, можно кинуть фруктов, и ставишь все это на окно, под прямые солнечные лучи. Графин сам нагревается, чай заваривается медленно, впитывая в себя вкус фруктов и солнца. Очень вкусно получается. - Я бы попробовал. – Я задумчиво крутил в пальцах прядку волос Ланы. - Придется ждать весны. – Грустно вздохнула девушка. – Зимнее солнце совсем не греет. - Расскажи мне о Михаиле. - Что тебя интересует? – Ее голос дрогнул. - Все, что ты можешь рассказать. – Я приобнял ее за плечи, чтобы придать уверенности. - Мы познакомились, когда мне было 18, а ему 26. Если выражаться твоими словами: искра, буря, безумие. Не сказать, что у меня были сильные чувства к нему. Скорее уважение, комфорт, симпатия, интерес. С тобой все как-то… иначе. Я была к тебе не готова, если ты понимаешь, о чем я. – Она погладила меня по моей руке, которая обнимала ее за талию. – Совсем иначе. Ты будишь во мне такие чувства, о существовании которых я не знала. Я никогда бы не подумала, что можно возбудиться лишь от… взгляда мужчины. Я усмехнулся, запрокинув голову и обнажив зубы в нелепом оскале. Наверное, Лана покраснела. Хотя, если бы она знала, о чем я думаю, в те моменты, когда ТАК смотрю на нее, она вообще сгорела бы от стыда. - А его чувства походили на одержимость. – Продолжила девушка. – После пожара мой характер изменился. Да и не только характер, я сбросила добрый десяток килограммов. – Она потрясла перед своими глазами костлявыми запястьями. – Миша долго не мог принять мои изменения. Было все: скандалы, крики, истерики, битая посуда. Он хотел меня прежнюю, когда меня прежней уже не было. Я сгорела в том пожаре. Из мешка выбиралась уже другая девушка. Иногда Долгов напивается и звонит мне, но я знаю, что в этом нет ничего серьезного. Лана развернулась, сев лицом ко мне. - И мне очень жаль, что вам пришлось увидеться. – Она наклонилась и поцеловала ранку на виске. – Мое прошлое никак не должно вредить твоему настоящему. Она нырнула под мое крыло и спросила: - Раз уж пошла такая пьянка, твоя очередь откровенничать. У меня не было секретов от нее. Я был открыт и чист. - Я люблю тебя.