Oh the hero comes I can hear the drums And our horses run to the kingdom come Through the pale moonlight Our hearts ignite to the call. Oh, claim your prize To the crown of stars In the name of love Be the sacrifice You and I will stand and fight Our backs to the wall. Oh Hero, hero I want to be a hero Hero, hero I want to be a hero (The Criminal Brothers — Hero) + AQUILO — Silhouette
В комнате царит полумрак. Ароматические свечи на столе гаснут одна за другой, испуская витиеватый белый дым. В воздухе витает запах ежевики. Всё, как он любит. Привычно пустующая вторая половина постели согрета и прогнута под телом молодого человека. С него практически целиком стянули одеяло загребущие ручонки лежащего рядом парня. Но раним летом он не мёрзнет, оставшись в одной майке и спортивных штанах. Тем более, что рядом находится его личное маленькое чудо, дарящее тепло и уют. Парень крепче обнимает со спины, словно большую плюшевую игрушку, покрытыми татуировками руками своего бойфренда и даже спящим не может удержаться и не поцеловать светлую кожу за ухом, утыкаясь лицом в коротко стриженный затылок и слушая размеренный стук сердца. Возможно, он даже видит сон с участием этого юноши. В ответ его возлюбленный ворочается на подушке и сильнее сжимается в комочек, при этом немного подаётся назад, чтобы не исчезло чувство защищённости от прикосновения к другому телу, и дёргает ногой. Наверное, во сне вновь ловит преступников, хотя самый отъявленный негодяй обнимает его со спины на манер большой ложки. Пробивающийся через тюль свет ночного светила покрывает серебром стройные молодые тела безмятежно спящих людей. Эту идиллию нарушает вибрирующий, будто надоедливый шмель, звук мобильного телефона. Сначала парни делают вид, что не слышат и им это лишь мерещится во сне, но вибрация не прекращается. Находящийся без одеяла парень недовольно стонет и тянется рукой к прикроватному столику, стараясь нащупать с закрытыми глазами надоедливый мобильник. Он смахивает со стола кобуру с табельным пистолетом и с ворчливо шипит, глядя на светящийся экран. Этот номер ему неизвестен. Беззвучно проматерившись, он отвечает на вызов. — Да, слушаю, — хрипло, сонно мямлит парень, в его голосе сквозит раздражение и недовольство. — Чонин, это Чанёль… — Ким устало мычит, желая тут же отключиться, но его останавливает тон голоса друга: взволнованный, поспешный. — Какого хера ты беспокоишь меня в третьем часу ночи, совсем из ума выжил? — Чон, кто это?.. — ворочается под одеялом лежащий рядом парень, проснувшийся от шума, и приподнимается на локтях, щуря и моргая глазами. Он старается понять, почему в такой поздний час не может спокойно отдохнуть в своей постели вместе со своим бойфрендом. — Это Кёнсу? — удивляется Чанёль на той стороне провода. — Вы что, переспали? — Нет, Чанёль, мы просто спали, пока ты не позвонил, — глубоко вздыхает Чонин и мотает головой, будто его друг способен сейчас это увидеть. — Потом ещё поговорим об этом. Я звоню потому, что Бэкхён пропал. — Как пропал? — слышится обеспокоенный гнусавый голос Кёнсу, который вздрагивает и непонятливо хлопает ресницами, пытаясь понять: снится ли ему всё это или происходит на самом деле. — Я поехал домой, на мотоцикле, но вспомнил, что забыл свою куртку, а там мобильник, поэтому и звоню сейчас со стационарного, — поясняет ситуацию Пак. — А когда вернулся в дом Бэкхёна, то входная дверь была открытой. Я постучал и позвал его, но никто мне не ответил. В доме парня не оказалось, хотя минут десять назад он точно был внутри. — Бэкхён-и! — вскакивает с постели Кёнсу, включает светильник и начинает шустро натягивать на себя вещи. Он так и знал, что эти игры в детективов не доведут его друга до добра. Особенно, когда Бэкхён поведал ему о своём разговоре с боссом клана Кимов. — Где нам его теперь искать? Никаких зацепок? — выкрикивает Кёнсу, чтобы Чанёль его услышал. — Точнее, не где, а с кем. Есть у меня предположение, — отвечает парню Пак и тут же обращается к Чонину. — Можешь, поговорить с братом и спросить, где сейчас Рыён? — Рыён? Зачем? Что за бред- — Чонин, я умоляю тебя, сейчас каждая секунда на счету. Неизвестно, что этот сукин сын учудил. — Хорошо, — наконец соглашается со странной просьбой друга Чонин. Отчего того заинтересовал этот мужчина, хотя и его он волновал не меньше. — Сейчас. Ты знаешь, где живёт Кёнсу? — Естественно. — Тогда подъезжай к его дому. А я пока позвоню брату. До встречи. Чонин отключается и тут же набирает номер брата, понимая заранее, как тот отнесётся ко столь раннему звонку. И не ошибается, слушая весьма оригинальные и крепкие словечки, от которых вянут уши. Но, стоит Чонину объяснить ситуацию, и спросить о советнике, как Чунмён тут же сменяет гнев на милость и отвечает, что Рыён не появлялся целый день, отпросившись на «отдых с цыпой». Чонин делится с братом своими соображениями об истинной причине отсутствия советника, как это и предполагал Чанёль. И босс мафиозного клана Ким включает компьютер, чтобы отследить сигнал мобильника мужчины, но тут же чертыхается, поняв, что красная точка на экране вовсе не мигает по адресу публичного дома, а располагается на месте сборов его банды. — Значит, Чан был прав… Я не вижу смысла, чтобы Рыён оставлял свой мобильник, если у нас уговор внутри клана, — потирает большим и указательным челюсть Чонин. — Да и мутит воду Рыён давно, я говорил тебе, но ты не слушал меня. — Я приеду, где ты сейчас, — Чонин слышит, как щелкает любимый портсигар Чунмёна — он явно нервничает, раз добрался до него. — На квартире прокурора. — Ты точно ещё больший идиот, чем я. Угораздило же тебя запасть на копа. — Обсудим мои предпочтения после, а пока что я жду тебя, — Чонин кладёт выключенный телефон на стол и натыкается на практически плачущего, но старающегося из последних сил сохранять выдержку Кёнсу. — Чонин, я не понимаю… Зачем кому-то понадобился мой друг? Что он такого сделал или узнал? Я… — Успокойся, мой хороший, — Чонин не даёт договорить Кёнсу и тут же заключает в свои объятия, целуя в тёмную макушку. — Мы обязательно его отыщем. — И я, прокурор, ничего не могу сделать. Даже как друг не имею и малейшего понятия, где его искать. Нужно было быть с ним все эти выходные, а я поступил так цинично. Думал только о себе. — Прекрати говорить глупости, — одёргивает его Ким. — Если этого не произошло бы сейчас, то произошло бы позже. Осталось выяснить, во что вляпался твой дружок, чтобы понять, как его оттуда вытаскивать. — В прошлое, Чонин, он вляпался в прошлое. Начал копаться в том, в чём не следовало бы, — Кёнсу уже винит себя в том, что выполнил ранее просьбу друга и попросил отца достать ему всю информацию об убийстве родных мальчишки. Ведь чувствовал, что это не доведет до добра, но всё равно пошёл на поводу у молодого дуралея. И сам оказался идиотом, раз допустил подобное. Если отец узнает, что он бросил его одного, проведя день с Чонином, то их точно ожидает крупная ссора. — А вот с этого момента поподробнее, только самое главное и по факту, — у Чонина было минимум пятнадцать минут до приезда Чанёля, десять уже минули с разговора с тем, и он намеревается их потратить с пользой, чтобы узнать, куда сунул свой любопытный носик этот парень. Младший из братьев Ким усаживается на постель и утягивает на себя возлюбленного, успокаивающе водя по спине ладонью. Глубоко вздохнув и набрав побольше воздуха в легкие, тот, скрепя сердце, начинает делиться с парнем тем, с чего всё началось. Когда Чанёль приезжает, Чонин не успевает переодеться, так как даже лаконичный, с основными фактами рассказ Кёнсу затягивается. Он оставляет до сих пор ни на шутку взволнованного Кёнсу с другом и возвращается в спальную в поисках джинсов и своей футболки. Именно в тот момент, когда он бесшумно присаживается на край дивана, является его брат. Как всегда не один, а с двумя охранниками по обе стороны, которых Чунмён оставляет снаружи, а сам проходит в квартиру один. — Чанёль, пора поделиться тем, что знаешь ты, и чего не знаем мы, — мужчина вальяжно садится в кресло, расстёгивает пуговицы на пиджаке, стягивает его с плеч и кладёт на колени. Он выуживает из кармана сигарету с зажигалкой и тут же прикуривает, на что получает возмущенный взгляд Кёнсу. — У меня в квартире не курят. Я даже Чонину запретил. — Ты же знаешь, что я — тот, кто придерживается понятия: «правила существуют для того, чтобы их нарушать», — мычит с сигаретой во рту Чунмён, продолжая зажигать сигарету, и тут же откидывается на спину, когда табак вспыхивает от огня. Чонин слышит, как скрипят зубы его парня от нахального поступка брата, но решает оставаться на нейтральной стороне. Ким-старший берёт со стола журнал и стряхивает пепел на него, получая очередную порцию испепеляющих взглядов от прокурора. Чанёль смотрит на эту разыгравшуюся сцену с некой озадаченностью, но всё-таки переходит к сути дела. — Сегодня Бэкхён мне рассказал странные вещи, — начинает рассказывать он, что конкретно узнал на свидании с молодым человеком. — Похоже на дешёвую дорамку, — хмыкает недоверчиво Чунмён и тушит сигарету об обложку любимого журнала прокурора. — Мой друг — не чокнутый, — встревает в разговор Кенсу. Была бы его воля, он бы прямо здесь и сейчас скрутил этого головореза и отправил до скончания веков гнить за решётку. Его папа давно за ним гоняется. Но пара весьма весомых аргументов выступают против этого: помощь в деле с исчезновением его друга, может, даже удастся раскрыть дело двенадцатилетней давности; и самый весомый — он, будь неладен, старший брат его возлюбленного. Хотя так трудно не вцепиться пальцами в эту жилистую шею, и не свернуть её к чертям собачьим, раз тот так поступил с его спецвыпуском «Geo». — Он прав, брат, я три месяца вёл слежку за твоим советником. Мне показалось, он вёл себя слишком подозрительно в последнее время. Я видел собственными глазами, как он встречался с боссом Южных, Чхве Сынхуном. Как бы он и не был стукачом, из-за которого накрылась перевозка… Ну ты, понял, о чем я, — Чонин нервно сглатывает, поняв, что только что чуть не проговорился в присутствии прокурора города. Нужно исправляться, иначе Кёнсу не понравится то, чем промышляет его парень-вне-закона. — Я так и знал, что завелась крыса, но он очень умно все эти годы смог действовать исподтишка. Я до последнего считал, что это один из исполнителей, потратил несколько лет, чтобы искать то, чего нет. Вот же хитрая лиса, — Чунмён точно разберётся с Рыёном самолично, если окажется правдой, что накрылась тогда перевозка наркотиков из Китая по вине его советника. Каким же он был безголовым, что в своё время поверил ему. Ах, какие жалобные песни тот пел, желая вступить в их ряды. — Тогда нам нельзя терять и минуты, — «крёстный отец» клана Ким встаёт с кресла и разминает шею. — Но мы не знаем, с чего начать. Я могу позвонить своим и попросить, чтобы они проверили видеокамеры, установленные неподалеку от дома Бэкхёна, но пройдут часы, пока мы что-то найдем, а, может, вообще потратим время впустую, — Кёнсу проверяет наличие пуль в карабине и возвращает свой пистолет в кобуру. — Мой милый мистер прокурор. Как Вы думаете, почему сейчас почти весь город находится под моим покровительством? — хмыкает Чунмён и переводит внимание на Чанёля, который принимает пистолет из рук Чонина. Он не знает — понадобиться ли, но лучше быть наготове и при оружии. — Чан, ты сказал, что твой мобильный остался в куртке? — бросает татуировщику Чунмён. — Да. — Значит, мы с лёгкостью сможем узнать место, где Рыён держит Бэкхёна. — То есть, у меня был установлен в мобиле маячок? — теперь уже двое в этой комнате тех, кто хотел бы удушить этого мужчину собственноручно. — Думал, что так смогу узнать, где могу искать Исина, но сдался на третьем месяце, когда твой маршрут не менялся, — как между делом изрекает Чунмён и достаёт свой мобильный, открывая на нём программу слежки. — Ты точно чокнулся со своей одержимостью отыскать СинСина, — подытоживает Чанёль. — Не смей его так называть! — рыкает Чунмён. Это его прерогатива — придумывать прозвища и ласковые имена Исину. Он не хочет терять самого последнего и крошечного, что у него осталось после расставания с парнем. Ким зовёт его во сне, целует, ласкает, признаётся в том, что никогда бы не сказал никому другому, даже родному брату. Проявлять мягкосердечие — табу для босса мафиозной группировки. — Эй, ребят, давайте вы отложите свои разборки на потом? Я хочу сначала найти своего друга и удостовериться, что с ним всё в порядке и он ещё жив, — выступает в роли рефери Кёнсу и засовывает ноги в кроссовки. — А вот это совсем не хорошо, — наконец программе удалось отыскать, где держат Бэкхёна, судя по поступающему от мобильного Чанёля сигналу, и Чунмён удивленно присвистывает. — Что там? — обеспокоенно подаёт голос Пак. — Твой малыш сейчас находится на хорошо охраняемом складе Южных. Этот сучоныш всё предусмотрел. Похоже, он намеренно провоцирует нас идти против Чхве. — Я всё равно не отступлю. Если умру, то не как подло сбежавший трус, бросивший Бэкхёна в руках этого ублюдка, — Чанёль благодарно принимает ветровку от Кёнсу, которая, естественно, оказывается ему слегка узковатой. — Не только ты, Чанёль, — прокурор кладёт ему на плечо руку. — Он мой лучший друг, а я служитель закона и не могу закрыть глаза на беззаконие. Чунмён кидает вопросительный взгляд в сторону своего брата, изогнув и метнув одну бровь вверх. — Не смотри так, Мён, куда Кёнсу — туда и я, — выставляет вперёд ладони Чонин, после чего приобнимает за пояс прокурора. — Подкаблучник. — Чья бы корова мычала, — Чонин понимает, что Чунмёну ничего не остаётся, как вновь пойти на поводу у своего младшенького братишки. — Нужно дать знать своим, что у нас намечается «вечеринка» на складе Чхве. Через минут десять парни спускаются на лифте вниз и тут же практически слепнут от яркого света фар, только Чунмён в солнечных очках мысленно посмеивается над остальными. — Едрить твою налево, что скажут мои соседи, когда увидят, что перед домом прокурора остановился кортеж клана «Химер», — Кёнсу оторопело рассматривает вереницу из чёрных машин и мотоциклов. Его точно с этих пор будут подозревать в стукачестве. Этого ему явно не хватало для полного комплекта: служитель закона, который явно получил место благодаря папику, подставляет зад мужикам и ещё в приятельских отношениях с боссом мафии. Что ж, «расчудесная» характеристика для того, кто только-только начал идти вверх по карьерной лестнице. — Я поеду на своем байке, — Чонин тут же разворачивается на каблуках своих ботинок и вышагивает к своему железному коню. — И я, — вторит другу Чанёль, избавляясь от компании Чунмёна. Ещё не хватало ехать в одной машине с Кимом. Тем более, что он и так его достал извечными разговорами лишь на одну тему: «Чжан Исин». — А я с Чонином, — гордо задирает нос Кёнсу и следует в сторону байка возлюбленного. — Вот же, кинули меня. А Мён, хороший, уже им так помог, — наигранно обижается босс «Химер» и садится в свою машину. Со своей охраной особо не пообщаешься. Возможно, по этой причине он так быстро и сблизился с Рыёном, предоставив место своего советника — тот с радостью общался с ним на все волнующие Чунмёна темы. И, кажется, делал это намеренно, вынашивая и строя свои собственные планы. — Мы вряд ли вчетвером сможем пробраться на склад. Поэтому прими с благодарностью, прокурор До, что я помогаю вернуть тебе твоего друга. Кёнсу приходится смириться с таким раскладом. В конце-концов, его сейчас волнует лишь одно — судьба Бэкхёна. По дороге до склада Кёнсу как-то особенно сильно впивается пальцами в тело Чонина, но тот не издаёт ни одного протестующего звука. Он всё понимает: — Мы с Чунмёном сначала поговорим с кем-нибудь из исполнителей Чхве. А вы с Чанёлем прошмыгнёте тайком. Есть слепое пятно на западе у забора. Там можно через подкоп оказаться на территории склада и пробраться в подсобку. — Как? — Там есть единственное квадратное стеклянное окно, оно без решётки. Я приметил это ещё ранее. Окошко на довольно слабой щеколде и открывается снизу вверх. Малыш, не бойся, мы сможем. В конце концов, я уже подобное проделывал ни один раз. — Я ненавижу тебя, Ким Чонин, как ты мог! А если бы тебя… — Это исключено, ведь я Пантера, — лукаво подмигивает Чонин и догоняет своего брата, ровняясь с ним и вышагивая рядом, при этом он выглядит, как фотомодель на показе мод. Невообразимо красивый в своих кожаных вещичках. Наверное, по этой причине Кёнсу и растаял на их свидании, разрешив переночевать вместе, да и сам с упоением целовал его в туалете боулинг-клуба. — Что? Погоди, Чонин! Как?! Ты не можешь им быть! — Кёнсу начинает путаться в словах от признания молодого человека. Он писал по учёбе в академии реферат об умелом воре, который специализируется лишь на драгоценностях. При последнем своем грабеже в музее, где представляли на выставке знаменитый голубой алмаз, «Слеза Императрицы», тот впервые допустил ошибку и его мотоцикл, за которым велась погоня, навернулся на мосту и упал в реку Хан. Тело так и не было найдено, а грабежи прекратились. Пять лет прошло. Кёнсу же так им восхищался. Странное дело, восхищаться тем, кого должен посадить за решётку. А теперь он узнаёт, что этим Пантерой был его парень! Немыслимо. Он реально встречается с самым отпетым преступником Южной Кореи. Попал ты, До Кёнсу. Твой папа будет в дичайшем «восторге», когда об этом узнает! — Кёнсу, пойдём, давай же, — окликает его Чанёль и показывает большим пальцем в сторону забора. Прокурор резко подрывается с места и следует за татуровщиком. Время спасать друга! Чонин теребит серебряное кольцо на пальце, пока Чунмён ведёт достаточно жёсткий и сухой разговор с одим из приспешников банды Чхве. — Я не знаю, о чём это вы, уважаемый мистер Ким. Мы не скрываем на складе никого из ваших людей, — отвечает один из людей Южной группировки при этом то, как он постоянно дёргает рукой в сторону револьвера, говорит о том, что мужчина явно что-то недоговаривает и поэтому нервничает. — Тогда разрешите нам это проверить. Если ваша совесть чиста, то я принесу свои извинения в виде скажем, — Чунмён несколько раз щёлкает пальцами и, раздумывая, возводит наверх к предрассветному небу глаза, — двухсот миллионов вон. Согласитесь, это не плохое «Прошу прощения». — Нам ничего не нужно от клана Ким. Просим покинуть вас территорию склада, — настаивает на своём человек из клана Чхве. — Вы чего-то боитесь? Иначе я не вижу причины отказа! — Чунмён продолжает гнуть свою линию, понимая, что ходит по лезвию ножа, но он не отступит, особенно сейчас, когда уверен, что мужчина лжёт. — Это территория клана Чхве, не забывайтесь. Ещё один шаг в сторону склада и клану Ким придётся искать новых лидеров, — теперь уже мужчина вынимает из-за пояса пистолет и снимает его с предохранителя. — Что ж, очень печально, — поджимает губы Чунмён и поворачивается к нему спиной, делая несколько шагов в сторону ворот. А Чонину ничего не остаётся, как последовать за братом, хотя он совершенно озадачен поступком брата. Неужели, они действительно уйдут вот так? Но Чунмён на то и является боссом мафии, что не намерен никому спускать подобного в свой адрес, поэтому, когда оказывается у ворот, поднимает ладонь и коротко проводит у своего горла и тихо произносит своим людям: — Кончайте с ними. Раздаётся грудной смех Чонина, а его пушка нацеливается в голову одному из охранников в сторожевой будке. Кажется, сегодня он нехило развлечётся. Пробуждается его тёмная сторона характера, унаследованная всеми в клане Ким. Он вор и убийца. С этим уже ничего не поделаешь. Он часть семьи Кимов, кровь своего отца, как и его брат. Органы чувств обостряются. Зверь вышел на охоту. Чунмён уворачивается от пуль и подстреливает людей Чхве. Его охрана старается прикрыть своего босса, но даже если они когда-то не успевают проследить молниеносный полёт пуль, то Ким, имеющий за своими плечами годы практики, выкручивается даже тогда, когда, казалось бы, пуля попадёт точно в левую половину и пробьёт грудь. Чего и стоит ожидать от Альфы своего клана. Он считает охранников на складе лёгкой добычей, просто те превосходят их в численности. Чунмён перезаряжает пистолет, спрятавшись за прицепом тягача и слыша, как рикошетят об его железные стены пули, и тут же метко попадает в голову нацелившегося на него врага. Это последний магазин. Больше у него нет при себе. Мужчина обречённо стонет. Кажется, у них не только проблема с количеством людей, но и оружием. Он надеется, что Чанёль и Кёнсу скоро найдут Бэкхёна, иначе Чонин окажется лжецом в глазах парня, которому пообещал, что с ним и Чунмёном ничего не случится. В конце концов, даже если они находятся на Олимпе криминального мира, они далеко не боги, а простые смертные.***
Голова раскалывается похлеще, чем после недавней пьянки. Бэкхён тихо скулит и разлепляет поочередно каждый глаз. Его слипнувшиеся ресницы не торопятся предоставлять скорейший обзор своему владельцу. Перед взором Бёна всё плывёт, он вновь стонет. Теперь к головной боли добавились болезненные ощущения в области запястий, поднятых над головой. Бэкхён дёргает ими и понимает, что они стянуты, судя по звону, железной цепью. Его задница же прижата к жесткому дереву стула. Спина ноет от долгого вертикального положения. Парень слегка приподнимается на цыпочках, слушает, как хрустят позвонки, и сразу же плюхается на стул вновь, понимая, что и его лодыжки, обмотанные чем-то эластичным, зафиксированы у передних ножек стула, не позволяя шевелиться. — Доброе утро, Бэкхён-и, — молодой человек вздрагивает и оглядывается по сторонам, стараясь отыскать источник этого ненавистного ему голоса. Над головой горит свисающий на цепи светильник, к которому прикреплена цепочка, стягивающая его кисти рук. Вокруг же всё пространство поглощено тьмой. — Кто ты? Зачем я тебе? — щурится Бэкхён и старается придумать план, как бы он мог освободиться. — Кто я? Хм, — мужчина издаёт короткий смешок, при этом оставаясь в тени. — У меня много лиц и имён. В твоём случае я — твой персональный оживший кошмар из прошлого. Наконец Рыён выходит на маленький кусочек света, медленно выползая, словно притаившийся в ожидании жертвы аллигатор. Юноша тут же сильнее вжимается в спинку стула и сглатывает от страха. — Ты похорошел, мальчишка… Я не сразу тебя узнал, — холодные длинные пальцы морозят кожу подбородка Бэкхёна и пускают вниз по спине волну мурашек. — И был частично очень удивлен, ведь ты числишься погибшим. По крайней мере, в тех источниках, где я тебя искал. Но услышав твоё имя, я тут же понял, кто ты. А если ты пересёкся с Чунмёном, то точно что-то знаешь. — Как тебя не вычислили раньше, ведь твоё лицо?.. Ты обращался к пластическим хирургам? — Бэкхён недоумевает, как мужчине удалось поменять свою внешность, при этом ни одна клиника пластической хирургии не сообщила о клиенте с именем «Ли Чонрён». Мужчина заливисто, но при этом зловеще, гортанно смеется. — Нет, мальчик, мне не нужно было. Люди видят то, что хотят. — Тогда как?.. Чонрён хмыкает, нагибается, ставя руки на подлокотники стула, и заглядывает Бэкхёну в глаза. Тот про себя отмечает, насколько у него стеклянный, неживой, будто у мертвеца, взгляд. И вновь его пробивает дрожь и чувство опасности. Всякое можно ожидать от этого человека, учитывая то, что он сотворил двенадцатью годами ранее. — Скажем, ты не поверишь, если я расскажу. Что непонятно для глаз — непонятно для разума. — Заебал говорить загадками! — цедит сквозь сомкнутые зубы Бэкхён и щерится, как озлобленный маленький щенок. — Какого чёрта ты убил мою семью? Зачем? Что они такого сделали, чтобы заслужить подобную смерть, в муках? Он вспоминает страшную картину, сердце болезненно ёкает в груди, и тут же по его щекам скатываются крупные градины слёз. — О, наконец-то мы дошли до этого, — Рыён-Чонрён вновь исчезает во тьме и слышится неприятный скрип — мужчина, в руке которого теперь сжата трость, тащит по полу второй стул, и ставит его напротив Бэкхёна спинкой вперёд, после чего садится лицом к похищенному и кладёт локти поверх спинки. — Ты прав, имеешь право знать причину. Приготовься слушать, Бён Бэкхён, история длииииинная и нудная. — А мне и некуда бежать, если бы я только мог, — горько ухмыляется юноша, внутренне моля о спасении или же о чуде. Рыён гладит золотого дракона на рукоятке трости и вспоминает истоки, переведшие его и Бэкхёна именно к этому моменту. — Всё началось с огромных денег. Мой брат не захотел делиться со мной, так уж получилось, что я приёмный, поэтому мне ничего бы не досталось, даже после его смерти. Я не был наследником клана Ли. У нас были подельники и партнёр в Гонконге. Вместе мы проворачивали крупные дела, где вращались целые состояния. Когда босс китайской мафии клана Шунь был зарезан своим свёкром, то единственным, кто был в курсе о всех данных, на каких счетах находились деньги, стал мой брат. Я видел, насколько он был слаб и немощен. Его дни были сочтены, но ни на один мой довод, что именно я должен стать во главе клана после его кончины, он не соглашался. Он возжелал отдать свой бизнес какому-то мальчугану пришедшей совсем недавно в наш клан замужней сучки. Поэтому мне пришлось разработать, казалось бы, идеальный план. Но тут вмешался Интерпол, о чем я не мог подозревать. В клан Ли берут лишь тех, кто носит эту фамилию. Этим воспользовались служители закона и внедрили своих агентов. Ей и оказалась эта дрянь, Ли Ёнмин, у которой рос сынишка. Моему брату было насрать, что женщина замужняя, что её муж, Ли Мину, как и она сама, совсем ничего были членами клана. Но он настойчиво твердил своё — сделать наследником Ли Чанёля, а не своего братишку, Ли Чонрёна, который служил ему верой и правдой, был единственной опорой Ли. Я лишь хотел, чтобы справедливость восторжествовала. Я умнее и талантливее брата, да и не только это. Я был рождён, чтобы главенствовать над жалкими, слабыми людишками. Мой братик проговорился мне, стоило лишь вколоть ему наркотик. Тут я торжествовал, считая, что смог так быстро и не особо напрягаясь заполучить желаемое. Но я не думал, что мой брат заподозрит меня, своего родного человека, в предательстве, поэтому перевёл деньги в самый последний момент на другие счета. Эти предприимчивые дряни из Интерпола смогли выведать номера счетов, а когда запахло жаренным и начались разборки между кланами, они уже отправились передавать полученную информацию своим людям, но я прознал об этом и смог их остановить. Но при них ничего не обнаружилось. Я был в бешенстве. Лишь один гребанный мобильник. Эта сучка из Интерпола успела отправить смс твоей горячо любимой мамаше, хотя я думал, что она уже подохла. Ёнмин тут же стёрла сообщение, успела, пока я повторно не вонзил ей штопор в сердце, — похоже, Рыёну нравилось говорить о том, как он расправился с тем или иным «препятствием» на пути к достижению своих целей. Он буквально смакует каждое слово, перекатывая с довольным урчанием его звучание на языке. — Но твоя мать ей, по глупости, перезвонила. Именно так я и узнал, что они в близких отношениях. Я отправился к тебе домой, как раз предоставился отличный случай — день твоего рождения. Так как твои родители знали, кто я, то радушно приняли, отворили дверь. Но мне не удалось найти ничего, никаких зацепок. Только то, что в день, когда твоя мать получила смс, она что-то распечатала на принтере. Именно по этой причине я решил вернуться вновь. Они что-то явно знали. И я хотел узнать, что именно. Но твои родители оказались крепкими орешками. Не зря они, как и родители того щенка, работали на Интерпол. В итоге я остался с носом. И без лица. Но я не отступил от своей главной цели — подмять под себя все кланы, объединить и создать непобедимую кындаль, которую боялся бы даже закон. С братом разобраться не составило никакого труда. Тем более, когда я имел ключи от его коттеджного домика. Да, и пули с гравировкой я раздобыл слишком легко, даже смешно насколько. Но перед этим стоило сделать так, чтобы никто никогда не смог подозревать меня во всем. Сначала я пообещал одному из бомжей, что заплачу ему огромную сумму, если он набьет себе татуировку клана Чжан. Я попросил его облить моё лицо кислотой, после чего его прижали к стенке мои люди, а я заставил его молчать, навсегда, чтобы никто не узнал, кто именно являлся заказчиком. Разразилось нешуточное противостояние между Ли и Чжан. Главари умерли, остался лишь преемник у босса «Клыков», но тот вдруг исчез, словно знал, что стоял следующим в моем списке. Без сильного лидера они — никто. Кланы Ли и Чжан ослабели. Мне практически удалось уничтожить Кимов. Остались лишь Южные, и тогда я бы смог владеть всем городом. Но встретил тебя. Это была несказанная удача. Стать владельцем всего криминального мира Сеула и заполучить те деньги, дожидающиеся меня на банковских счетах. — Ты зло. Сущий дьявол! — надрывисто, еле слышно шепчет губами Бэкхён. — Ты не представляешь, насколько прав! — вновь этот отвратительный, пронизывающий омерзением до самой сердцевины костных тканей смех, но он резко замолкает, а Бэкхён хрипит от нехватки воздуха, когда на его горле смыкаются пальцы Рыёна. — А теперь ты мне скажешь, где номера счетов и коды от ячеек. Если нет, то мне придётся вытрясти из тебя цифры своим путём. — Можешь выбить мне зубы или же лишить пальцев, как ты это сделал с моим отцом, но ты ничего не добьешься, — Бэкхён старается быть храбрым, но его всего трясёт от липкого, первобытного страха. — Ох, нет, я знаю способ получше, — один уголок губ мужчины устремляется вверх, а на устах образуется гаденькая усмешка. — У каждого есть свои слабости. Я знаю твою, поэтому просто для разогрева трахну тебя на сухую своей тростью, милый девственник. А там, если это не поможет, то уже пущу в ход ножик. Интересно стенки твоего прохода железные? И сколько крови вытечет из твоей раздолбанной дырки? Бэкхён орёт во всё горло, когда его одежду кромсают на куски, а нежную кожу царапают до крови короткие ногти Рыёна. Страшно, как же боязно, что с ним сотворят то, о чём говорили секундами ранее. — Мразь, сука, не трогай меня! Мужчина сдёргивает с ног парня сдерживающие его конечности кожаные ремни, дёргает за волосы и переворачивает к себе спиной, любуясь на чистую, гладкую, подрагивающую от ужаса мальчишескую спину. — Красивая татуировка, у тебя, Бэкхён-и. Иногда люди тоже способны превращаться в пепел, а потом возрождаться вновь, в ещё большем величии и более могущественными. Может, мне вырезать её ножом, тогда уж точно она навсегда останется на твоем невинном, чистеньком тельце, — Бэкхён вопит от боли, когда мужчина кусает его плечо, впиваясь в мягкую плоть зубами, но тут же кашляет и подавляет рвотные позывы. — Теперь понятно… Именно из-за неё я и не смог узнать, что же творится в твоей хорошенькой головке. Тот, кто её тебе набил, сам того не ведая создал сильный щит. Мои способности, к сожалению, не в состоянии его пробить. Только, когда умрёт создатель, тогда и его татуировка лишится силы. — Что за чушь ты несешь? Сколько раз повторять: я не знаю, о каких деньгах идет речь, — хнычет Бэкхён и дёргает за цепочку. Перекладина на стуле больно давит на живот. Парень и так боится дышать, а у него ещё больше отнимают возможность сделать спасительный глоток спёртого воздуха запертого помещения. Где он находится? Неужели это пограничная и вскоре, когда наконец откроется дверь, за ней будет раскаленное адское пекло, его новое пристанище на целую вечность? — В таком случае, ты мне бесполезен и можно тебя уничтожить. Прощай, милый, Бэкхён-и. Хотя… Я пожалуй трахну тебя напоследок своим ножичком. Не подыхать же тебе девственником! — истерично хохочет мужчина, сдирая с парня штаны с трусами. — Какая шикарная задница! Даже жалко, что об этом не узнают другие. Он шлепает Бэкхёна по ягодице и вынимает из трости скрытый кинжал. — Покричи для меня, Бэкхён-и, — выдыхает в самое ухо, а парень сжимается весь от предстоящей боли и жмурит глаза до белых пятен под прикрытыми веками. Раздаётся короткий хлопок, а мужчина позади валится на пол, хватаясь за руку и роняя на пол кинжал. Он шипит от боли, слизывая кровь языком с раны. — А вот и защитнички пожаловали, — он косится на вбегающих в помещение Чанёля с Кёнсу. — Браво, Бэкхён, ты смог положить под себя мафию и полицию. Не каждый может похвастаться подобным. Жаль, что я не добрался до тебя раньше, иначе ты давно бы стал номером один в элитном борделе. С такими-то данными. Какая досада, что тебя будет трахать лишь этот немощный. Он вряд ли удовлетворит, такую выблядь, как ты. — А ну заткнись, сучье отродье! — Чанёль звереет и со всего размаха заряжает своим увесистым кулаком в лицо Рыёну, а Кёнсу тем временем вынимает наручники и надевает на особо не сопротивляющегося мужчину. — Ли Чорён или Чон Рыён, вы арестованы и обвиняетесь в намеренном похищении, а также в убийстве 6 человек. Вы имеете право на адвоката, но он вряд ли сможет как-то оправдать Ваши злодеяния. Также Вы можете хранить молчание. Всё, что Вы скажете, может быть использовано против Вас! Рыён в ответ лишь тихо смеётся, уткнувшись лицом в пол, отчего нервирует всех присутствующих ещё больше, а Чанёлю всё труднее сдержаться и не ударить мужчину вновь, но его вниманием завладевает практически полностью обнаженный, Бэкхён, который, прижав к груди колени, трясется от страха и, прикусив нижнюю губу, плачет. Он спасён. В самый последний момент. Его одежда свисает лохмотьями, а брюки и трусы, спустившиеся до колен, прикрывают в принятой парнем позе оголенные бёдра, гениталии и попу. — Бэкхён-а, — Чанёль торопится сорвать сдерживающие юношу цепи, не заботясь о том, что ломает на пальцах ногти. Тот сразу же виснет на Паке и уже судорожно рыдает на его плече, сжимая в пальцах ткань одолженной у Кёнсу толстовки. Чанёль снимает её и накидывает на Бэкхёна, после чего опускается и подтягивает наверх нижнее белье с джинсами, а юноша лишь стыдливо прикрывает руками пах и смотрит вбок, чтобы не встретиться взглядом с Чанёлем. Наконец-то, когда комнату озаряет свет из коридора, ему удаётся разглядеть помещение с взгромоздившимися друг на друга деревянными ящиками. Похоже на склад. Тем временем Кёнсу дёргает за шкирку Рыёна и заставляет подняться на ноги. Его удивляет странная покорность. Словно мужчине ничего не угрожает, и вскоре он сможет выйти сухим из воды. Прокурор замечает валявшуюся на полу неподалёку от мужчины разделённую на части трость, которую тут же поднимает, прикручивая рукоятку-кинжал к длинной, выполненной из красного дерева полой палке. Теперь понятно, чем именно были в своё время убиты жертвы этого безумного. Когда он тащит мужчину из помещения, на всякий случай приставив пистолет к голове, чтобы преступник не сбежал, то слышит, как Чанёль успокаивает его друга, ласково целуя в лоб и поглаживая пронизанное дрожью тело. — Бэк, ты как? Всё хорошо? — Да, — сдавлено и сипловато подаёт свой слабый голос юноша, продолжая цепляться руками за плечо Пака. — Он ничего с тобой не сделал? Ну, ты понимаешь, о чём я. Бэкхён дёргается и лихорадочно мотает головой. Он постарается стереть из своей памяти и этот пережитый недавно момент страха и унижения. — Жаль, что не успел, — вторгается в их разговор мужчина, на что Кёнсу бормочет, что пора уже Рыёну-Чонрёну заткнуться и, сняв с шеи галстук, заталкивает его в рот мужчине. Молодые люди озадаченно бредут по пустующему коридору и недоумевают, почему на своём пути не встречают ни одного из группировки Чхве. Когда же, скрипя огромной железной дверью, они выходят со склада, то в свете утренней зари их встречают не только мафиозные кланы, но и полицейские машины с включенными огнями сирен. Сами полицейские скручивают приспешников банды Южных и сажают в фургоны SWAT, при этом не трогая людей Кимов. Неподалеку стоит машина скорой помощи, на которой обрабатывают незначительные раны пострадавших. Скорее всего, тех, у кого были серьёзные ранения, уже отвезли в городскую клинику. — Откуда здесь полиция? — удивляется Чанёль. — Я вызывал, — признаётся Кёнсу. — У меня есть, как и у любого служителя закона, свой код, который я вбиваю на телефоне в случае опасности. Пришлось послать сигнал тревоги. После своих слов прокурор отводит Рыёна к полицейской машине, за рулём которой сидит Сехун и что-то докладывает начальству по рации. Кёнсу сажает мужчину назад и просит офицера О не отводить от задержанного взгляда. На что незамедлительно получает кивок и возвращается к Чанёлю с Бэкхёном. — Мне жаль, что пришлось вмешать сюда полицию, но Чонрён преступник и должен понести наказание перед лицом закона. — Если бы не они, то мне и Чонину была бы крышка, — влезает в разговор подходящий с перевязанным бинтом плечом Чунмён. — Почему и вас не прибрали? — недоумевает Бэкхён и сильнее кутается в толстовку Чанёля. — Кажется, копы были в курсе, что мы помогали в освобождении похищенного, — отвечает Чунмён и закуривает все ещё трясущимися от волнения руками простую сигарету, которую ему удалось выпросить у одного из полицейских. Сначала он кривится, ощутив её крепость, но потом привыкает к едкому никотину. — Моё солнышко постаралось, — улыбается Чонин и тут же, пока не заметил никто из посторонних, людей брата или служителей закона, целует своего юного прокурора в щёку. — Пантеры — дикие животные, им не место вне воли, — ласково проводит по шее возлюбленного Кёнсу и пытается скрыть ответную улыбку, хотя он до безумия счастлив видеть парня живым. — О, если бы я знал, что ты мой обожатель, то признался бы сразу. Может, тогда бы ты не был таким робким, — ладонь младшего из братьев Ким со смачным шлепком приземляется на ягодицу молодого человека. — Захлопнись! — прокурор тут же в ответ шлёпает парня по груди и отстраняется. Медики подходят к компании парней и уводят к машине скорой помощи Бэкхёна, чтобы обработать царапины на его теле и чтобы парень получил помощь приехавшего вместе с ними психолога, от услуг которого Бён тут же отказывается и соглашается лишь на медицинскую помощь. И то, с его слов, он «полностью в порядке». Но в итоге медсестра обрабатывает перекисью водорода укус на лопатке и накладывает бинт. Бэкхён не хотел говорить Чанёлю, что именно этот след на его теле причиняет наивысшую степень душевной боли. Потому что Рыён словно позарился и испортил нечто святое, неприкосновенное. То, чем с недавних пор дорожит Бэкхён. Когда он спрыгивает со ступеньки фургона и идёт в сторону беседующего с Чонином и Чунмёном Чанёля (Кёнсу, скорее всего, вновь занят своей работой, поэтому отсутствует), то мимо проезжает полицейский автомобиль, за рулем которого офицер О, а на заднем сидении… — Всё, что не убивает, делает нас сильнее, да, Бэкхён? — выкрикивает Рыён, чтобы парень его услышал, и подмигивает, а из рассеченной брови продолжает капать на щёку кровь, стекая тонкой струйкой вниз, на чёрную рубашку. Юноша застывает на месте и похож на фарфоровую куклу: белый и неподвижный. Но тут же его плеч касаются тёплые руки Чанёля. Татуировщик одаривает его своими умиротворяющими и приносящими стойкость подгибающимся ногам объятиями со спины. — Не слушай его. — Чанёль, я… ты… мы… — Бэкхён обхватывает пальцами запястье парня и вновь издаёт жалобный всхлип. Этот парень потерял родителей так же, как и он. Они все работали на Интерпол, отсюда и совместная фотография, сделанная якобы на месте работы родителей Пака. Их родные люди ушли из жизни лишь из-за обезумевшего монстра, мечтающего о безграничной власти. — Да, Бэкхён-и, всё правильно, есть мы. И нас никто не отнимет друг у друга, — уверяет Чанёль и прижимает к себе крепче этот комок своего бескрайнего счастья, человека, ради которого он будет жить. — Мне страшно… — признаётся Бэкхён и стирает с щёк рукавом слёзы. — И мне за тебя тоже. Не плачь, не стоит. Всё хорошо. Ты вновь рядом со мной, — совсем недавно они стояли в той же позе, но при этом испытывали совершенно иные чувства. Ранее это была тяга друг к другу, желание обладать и ощущать изучающими прикосновениями ладоней изгибы горячего тела. А сейчас они переполнены нежностью, готовностью защитить и оказать необходимую поддержку, показать, насколько дорог Паку находящийся в его руках человек. Бэкхён быстро успокаивается и уже ясным взглядом обводит территорию склада, останавливаясь им на незнакомом ему мужчине в тёмно-синем костюме и с натянутыми на нос очками без стёкол в круглой оправе. Он совершенно не вписывается своим видом царящую на складе обстановку, излучая какую-то светлую, тёплую энергетику. Этот молодой человек выискивает кого-то, а когда поворачивает голову в сторону разговаривающих Чонина и Чунмёна, то его правая рука дёргается, а на лице вырисовывается изумление. Чунмён замечает его тоже и его лицо отражает такое же ошеломление. Мужчины изучают друг друга, пытаются понять, что же изменилось со дня их встречи, стараются зацепиться взглядом за мельчайшие детали. — А это, как я понимаю, Исин, — Бэкхён догадывается, кто именно способен вызвать подобную реакцию у непоколебимого Чунмёна. Чанёль лишь утвердительно кивает, пребывая в дичайшем удивлении от присутствия того, кого он покрывал долгие годы. Давно он не видел Исина. Тот возмужал, но при этом в его чертах до сих пор присутствует мягкость. Взять к примеру, слегка вьющиеся чёрные волосы, сбритые очень коротко на висках и затылке, но при этом длинная чёлка прикрывает один лукавый тёмный глаз. Какого чёрта этот парень прилетел обратно в Корею? Пак же предупредил его, что Чунмён сейчас особенно дёрганный и ещё более настойчиво терроризирует татуировщика своими визитами. Вон, даже установил мобильную слежку. Парни подходят ближе, чтобы услышать разговор при встрече, которую босс мафиозного клана Ким ждал целых двенадцать лет. — Ну здравствуй, Чжан Исин. Если ты помнишь, то я… — в словах Кима проскальзывает горечь обиды. — Ким Чунмён, я не забыл этого, никогда не забывал, — окидывает печальным взглядом Чунмёна Исин. Его тёмно-шоколадные глаза блестят в лучах рассвета, будто он может в любую секунду расплакаться, но держит себя в руках. Чунмён же поглаживает пальцами брошь на галстуке, которую наконец замечает Исин и сразу резко втягивает в приоткрытый рот воздух. — И как, сбылась твоя мечта? Жена? Дети? — интересуется Ким. — Моя мечта поменялась, — отвечает Исин и при этом он смотрит прямо в глаза Чунмёну. Так уверенно и дерзко, показывая всю серьёзность и правдивость сказанного. — Да? И какая же она теперь? — даже Бэкхён, совершенно не зная этого странного, но опасного босса кындаль, замечает то, как мужчина напрягся, ожидая своего приговора, и приготовился к неизбежности потери того, по кому изнывал и сходил с ума долгие годы. — Быть с любимым человеком. Чунмёну не нужны объяснения. Он и так отлично понял Исина, то, кого он имел в виду. — Наверное, ты устал с дороги. Могу предложить остановиться у меня. Тебе приготовят комнату для гостей, — босс мафии перестаёт мучить пальцами золотую брошь и впервые за долгое время улыбается, помолодев при этом на несколько лет. Он напоминает Бэкхёну своего одногодку, которому ответили согласием на желание пойти на университетский бал. — Вообще-то, я рассчитывал на твою спальню, — фыркает в ответ Исин. Впервые Бэкхён замечает озадаченность на лице Чунмёна, но тот быстро берёт себя в руки и поспешно вынимает дрожащими пальцами сигарету, закуривает. После пары затяжек наконец он отвечает: — Правая сторона — моя. — Хорошо, — кивает Исин и непринуждённо улыбается, подхватывая с асфальта свою сумку. Только сейчас Бэкхён замечает на щеке мужчины глубокую ямочку. Исин действительно слишком хороший, чтобы быть боссом кындаль. И стоит отметить, что с Чунмёном они отлично смотрятся вместе. Тем временем Ким перехватывает ремень сумки Чжана и отдаёт её одному из своей личной охраны, чтобы те закинули поклажу в багажник. — Я так рад за них, — вздыхает восторженно Бэкхён. Прозвучало так мало слов, но даже по ним он понял, что именно испытывают друг к другу эти мужчины. К ним подходит Кёнсу и отдаёт Чанёлю его куртку и мобильник, благодаря которому они смогли спасти Бэкхёна. Прокурор выцарапывает своего друга из крепких обнимашек жутко недовольного таким раскладом дел Чанёля и уже сам обнимает Бэкхёна, прося прощение. — Всё хорошо, Кёнсу. Здесь нет твоей вины. Никто не виновен, кроме Чонрёна, — утешает парня Бён и хлопает его по спине. — Надо было всё-таки переехать на недельку к тебе. — Глупости! — откликается Бэкхён и строит недовольную рожицу. Ещё ему не хватало, чтобы Кёнсу точно стал опекающей его курочкой-наседкой. — Хорошо, что не переехал. Да, и тогда ты с Чонином был. — В чём страшно раскаиваюсь, — бурчит в ухо другу Кёнсу. Но обладающий острым слухом и способностью читать по губам подошедший к парням Чонин не особо доволен таким ответом, поэтому теперь уже он рассоединяет руки прокурора на туловище Бэкхёна и, отвесив честь, изъявляет желание обсудить с До все моменты того, что именно тому не понравилось при их втором свидании. Кёнсу только молча пялится на такое нахальное поведение, но послушно следует за тянущем его за рукав костюма Чонином в сторону небольшого складного комплекса, за которым они скрываются из виду всех остальных. Бэкхён представляет себе, как именно Чонин будет «вести беседу», выслушивая все косяки вчерашнего совместно проведённого дня. Только, Бёну думается, что слушать Ким станет далеко не слова, а нечленораздельное мычание и стоны, пока его язык будет вылизывать чужой рот. Чанёль тоже смотрит на это с неприкрытым удовольствием и лёгкой ироничной усмешкой, после чего обращается к Бэкхёну: — Я отвезу тебя домой, Бэк, — это вовсе не вопрос, а констатация факта. — Х-хорошо, — соглашается парнишка, сплетая свои пальцы с длинными фалангами Пака. Бэкхён в третий раз в своей жизни сидит на мотоцикле Чанёля, он также переполнен ликованием. Только в этот раз есть небольшая, но существенная разница: он вжимается своим телом в твёрдую грудь Чанёля, сидя спереди и обхватив руками недалеко от пальцев Пака руль байка. Похоже, он заслужил за все годы страданий своё маленькое личное счастье.