Законная супруга России

В апреле-мае 1945 года шли ожесточенные бои за Берлин. Немецкая семья серьезно рассорилась, обвиняя друг друга в постоянных неудачах с начала ноября 1942 года.

Брагинская стояла и смотрела на друзей, которых привели из фашистского плена. Свою угрозу она выполнила: теперь шесть пар рук каждый день вымывали весь дом сверху донизу. Иван встретился с Союзниками, и теперь ему не требовалась помощь кого-либо из семьи. Поэтому Николай, прижимая к себе сломанную руку, пытался ухаживать за Анной, думая, что без мужа будет легче захватить сердце старшей сестры. Над всем этим девушка звонко смеялась и напоминала про его любимую жену, Наталью, на которой эти проклятые немцы живого места не оставили. Она, несмотря на запрет участия девушек в боевых действиях, ушла в болота и собирала разрозненные партизанские отряды. Самоотверженный поступок был оценен наверху и теперь на слабой груди девушки блестели многочисленные награды. - Аня! – Грузия отвлек русскую от раздумий. – Тут только что звонили, сообщили, что Ваня пропал. Брагинская впала в ступор. «Как пропал? Не может этого быть! Ваня, Ванечка, родненький!» - мелькали подобные мысли у девушки. Но спустя некоторое время она смогла взять себя в руки, и попросила Георга: - Герка, никому не слова. Пусть это пока останется между нами, - попросила она шепотом грузина. – Они не сказали, где он был? - Берлин, восточные районы, - пожал плечами Грузия. - Ладно, мне многого и не надо, - выпрямилась русская и приосанилась. Надев то, что и два года назад, прибавив к арсеналу ножницы, спрятанные в голенище сапога, Анна Брагинская, законная супруга Ивана Брагинского, вышла на тропу войны. - Эй, брат, - воскликнул радостно Байльшмидт, подбегая к немцу. – Смотри, еще один танк мы с тобой подорвали на мине. Вот лопухи же эти славяне! - И все же арийцы терпят поражение от этих животных, - сквозь зубы недовольно произнес Людвиг. - Эй, смотри, кто-то выжил, - обратил внимание блондина альбинос на танк. – Пошли? Крауц пожал плечами, и братья подошли к обгоревшей развороченной машине, из которой показалась розовая шапочка, а затем розовый сапожок. Уже прекрасно зная, кого они увидят, парни встали как вкопанные. - Вот, блин, - вылезая из груды железа ранее бывшего танком, расстроено подправила свою шапочку Аня. – Никогда не умела водить танки. Говорила же ему, научи меня. А он: «тебе это не пригодится!», - скорчив недовольную рожицу, девушка спрыгнула в грязь и битый кирпич. – Ну, хоть чистая, это уже хорошо, - улыбнулась себе она. - Какие люди сюда приехали! – радостно воскликнул прусс, идя в сторону русской и раскрывая на ходу объятья. - Не подходи! – она достала скалку и встала в оборонительную позицию. - Мы что не можем обнять в знак приветствия? – идя вслед за братом, недобро усмехнулся Германия. - Меня нельзя трогать! Неужели вы с прошлого раза этого не поняли? – доставая сковородку, недоуменно спросила Брагинская. – Ладно, повторение - мать учения. В очередь становись! Вместо описания жестокого избиения двух горячих арийских парней, давайте лучше представим большую зеленую лужайку, на которой пасутся розовые пони, и белые единороги с золотой гривой… Это же просто замечательно! Но нам нужно вернуться, поэтому... Возвращаемся в Берлин. Русоволосая девушка шла по улице, неся на плече альбиноса, и волокла вслед за собой за шкирку еще одного парня, блондина. - Гилберт, еще раз так дернешься, и ты поедешь верхом на брате! – она недовольно предупредила прусса, который не внял ее словам и пнул ее. – Ну, все! – хрупкая с виду Аня скинула с плеча Байльшмидта и посадила верхом на немца лицом к лицу. – Теперь вы так поедете! – хватая за шкирку Людвига, зло сказала она, продолжая свой путь. - Ань, прости, а? – неуверенно попросил прусс. - Нет! – зло ответила девушка. – Так. Это тот самый подвал? – останавливаясь перед разрушенным кафе, спросила она. Арийцы энергично закивали головой, надеясь, что она теперь-то их отпустить. Но Брагинская, напротив, спустилась по лестнице вниз, все также волоча за собой двух парней. - Брагинский, ну хоть слово ласковое скажи, - Юльхен попросила привязанного к стулу русского. Моник глубокомысленно хмыкнула и встала со своего стула, поигрывая хлыстом. - Ничего, сейчас-то он заговорит, - и девушка замахнулась для удара. Хлопок открываемой двери, и все находящиеся в помещении поворачиваются к ней. На пороге была видна недовольная Брагинская и Пруссия с Германией. Под удивленные взгляды немецких девушек, она невозмутимо и непринужденно втащила парней в обычную бетонную комнату, в которой ничего, кроме стола и пары стульев, не было. - Вот ваше, а я требую свое обратно, - кивая головой в сторону своего радостного мужа, произнесла русская. - Они нам и не нужны, - лениво протянула Моника и вернулась к прерванному делу. - Эй! Не порть моего мужа! – зло закричала Аня, доставая сковородку со скалкой и готовясь атаковать потенциальных противниц. - Был ваш - стал наш! – завелась Байльшмидт, доставая из ботфорт кортик. - Сразись с нами! – поворачиваясь со своим хлыстом, предложила блондинка. – Ставка – он. - Согласна, - легко согласилась русская. От удивления у парней отвисли челюсти и встретились с полом. Иван завопил: - Милая, пускай они мной один раз воспользуются! Не отдавай меня им навсегда! - Цыц, тряпка! – прикрикнула жена на Россию, который молча начал наблюдать за тремя спорящими за него женщинами. - О, так он у тебя еще и ручной? – усмехнулась альбиноска, медленно подходя ближе к Брагинской. - Естественно! – закружилась по комнате русская, стараясь не упустить ни одну из противниц из вида. - Реагирует на голосовые команды, не раскидывает носки по комнате, может сам приготовить поесть. Также имеются режимы распугивания потенциальных соперников и выноса мусора с кухни. Эксклюзивная модель и только для меня. - Хватит болтать! – сказала Моника, замахиваясь хлыстом. Юльхен усмехнулась и напала со стороны скалки, думая, что дезориентированная девушка не сможет отразить атаку. Быстро развернувшись на каблуках, Аня выставила против хлыста скалку, до которой тот не смог достать. Мгновение и на голову немки опускается сковородка и, как добивающий удар, скалка. - Одна готова! – победоносно улыбнулась девушка в розовом и, уворачиваясь от кортика прусски, вернула под пальто скалку, достав из-за голенища сапога парикмахерские ножницы. – Я предупреждала~! – пропела мелодично она, медленно надвигаясь к испуганной Байльшмидт. - Э, ну ладно! – бросая оружие на пол, попыталась сдаться альбиноска. – Я сдаюсь. Видишь, оружие на полу у твоих ног. Не надо меня стричь! – она попыталась вырваться из стальной хватки славянки, за что получила удар сковородой по голове. Братья-немцы нервно сглотнули, представляя какие крики будут завтра насчет новой прически Юльхен. В комнате установилась тишина, прерываемая скрипом ножниц. Брагинский с безграничными любовью и нежностью в глазах смотрел на то, как ловкие пальчики жены укорачивают шевелюру бывшей соперницы. - Вот и все! – Анна довольно поднялась на ноги и направилась к до сих пор привязанному к стулу мужу. – Пошли наружу? – развязав его, предложила она. Брагинский радостно закивал головой и попытался поднять ее на руки. Русская звонко рассмеялась и выбежала из подвала на улицу. Муж пошел за ней. В подвале остались избитые братья-немцы, сидящие лицом к друг другу, бессознательная Моника и постриженная под мальчика Юльхен. - Ненаглядный мой, больше так не попадайся, - девушка погладила русского по щеке. - Война скоро кончится, - обнимая ее и притягивая, сказал он. – Япония не сможет так меня скрутить. Даже при всем желании, - Иван нагнулся за поцелуем. - До Победы ни-ни! – жена приставила палец к его губам и, хитро улыбнувшись, вырвалась из объятий. – Терпи, милёночек. Улыбнувшись на прощание, она ушла, оставив грустно улыбающегося мужа в одиночестве.