***
Морской воздух кружил голову. От пёстрых огней почти двоилось в глазах. Флажки с иероглифами и гербами привлекали внимание. Повсюду пахло сладостями и морепродуктами. Разогнанный шиноби туман стелился редкой полупрозрачной дымкой, охлаждая воздух и жителей, но не смея мешать яркому празднеству. Киригакуре стало первым селением, полноценно оправившимся от войны. Мизукаге наконец-таки выпал шанс выправить репутацию, а потому она пустила в перестройку всю экономическую и физическую силу. Теперь селение заимело не только репутацию самого кровавого, но и самого пригодного для спокойной жизни на данный момент. Повод был столь громогласным, что никто не посмел отказать Мей в приёме. Какаши размеренно брёл вперёд, вдыхая аромат торжества и отчётливо понимая, почему Изанами отказалась от красного кимоно. Больше половины девушек пестрили в этой гамме. Его же спутница, зачарованно рассматривающая витрины, выделялась, гармонично смешиваясь с атмосферой свежести и прохлады. Как ни странно, они не просто не опоздали, но и пришли чуть раньше. Из-за дневной духоты, частенько настигавшей даже портовые селения, было решено перенести банкет на вечер, а затем и вовсе на самую ночь. По программе в одиннадцать их ожидала официальная часть, в двенадцать фейерверк и лишь затем праздничные гулянья до утра. Хатаке уверенно шёл ближе к площади, где через несколько минут должен был прогреметь голос Мизукаге, но Мори, до этого чувствовавшая себя абсолютно органично, вцепилась в его изгиб локтя, хватко оплетая руку. Какаши почувствовал слабый мандраж, охвативший тело замершей девушки. — Нами? Тебе плохо? Ты замёрзла? — взволнованно наклонился Шестой. Он замешкался, напряжённо всматриваясь в этот взгляд. Всё существо девушки словно охватила паника. Словно только что пред ней возник ёкай и все детские страхи воплотились секунду назад. — Голова сильно закружилась, — шёпотом произнесла она, как будто с облегчением опуская взгляд вниз. — Я толком со вчерашнего вечера и не ела ничего, — улыбка расцвела на ярких губах, успокаивая Какаши. — Не отпускай мою руку и говори, если что. Вот-вот ужин начнётся, там и сесть можно, и подкрепиться. Он вновь почувствовал себя сенсеем трёх подростков. Стало вдруг спокойнее, когда девушка благодарно кивнула, доверчиво перехватывая его поудобнее. — Добрый вечер, Рокудайме. — Пока ещё не… — Какаши растеряно оглянулся, запинаясь на полуслове. Какаши слишком долго работал в Анбу, чтобы вестись на такую слабую актёрскую игру. С представшим Казекаге он был знаком неплохо: и во время экзамена прекрасно его помнил, и во время войны. Изменился, ничего не скажешь. Только вот от чего сейчас в его взгляде сквозила ярость? Отчего он так усердно держал маску равнодушия, если готов был кинуться на него. Или не на него? — Как Кондо-сан? — выплюнул он практически в лицо девушке, не желая больше сталкиваться взглядом с Хатаке. Наверняка понял, что тот раскусил настрой парня. — Казекаге-сама, вы ведь знаете, что мы давно не общаемся с нашим общим знакомым. Нами отчаянно пыталась держать марку, но Какаши чувствовал, как её трясёт. От волнения ли? — Родители наверняка гордятся вашей новой престижной работой? — тон Казекаге был ровным, но в мутно-зелёных глазах полыхало адское пламя. — Мама счастлива, что я наконец-таки покинула место, где каждый выдох контролируется руководством. Какаши свысока смотрел на то, как дрогнули губы девушки, как четче обрисовалась нижняя челюсть. Под гнетом чужого взгляда погасли удивление, радость, восхищение. Девичье лицо потускнело. Она смело взирала на, видимо, хорошо знакомого Каге, неосознанно сжимая локоть Хатаке сильнее. От былой наивности не осталось и следа. Почему Какаши не вмешивался? Сколько бы он ни старался спрятать свои мотивы за предлогом «держать репутацию», зов сознания брал своё. Ему чертовски нравилось видеть Нами такой. Она заметно стала старше, самостоятельнее… привлекательнее? Какаши увидел скрытую в её глазах и жестах внутреннюю силу. Не каждый бы отважился парировать Казекаге, и уж не каждый мог бы заткнуть его своей надменностью и уверенностью в себе. Изанами ощетинились с готовностью принимая удар. Как же Хатаке стало интересно, что произойдёт дальше! Гаара пристально посмотрел ей в глаза, затем бросил недовольный взгляд на сцепленные руки и с трудом вернул себе самообладание. — Не знаете, как дела в клане Нара? — словно между прочим спросил он. — Нет, Изанами хорошо общается с вашей сестрой, — Хатаке видел, что подливает масла в огонь, но иначе уже не мог. Двойное дно не случайно брошенной фразы буквально кричало о его заинтересованности в конфликте. Игра с Мори становилась всё более захватывающей, наращивала обороты, втягивала в историю новые личности. Собаку но скривился, его пальцы дрогнули, словно рефлекторно стремясь сжаться в кулаки. Он ещё раз посмотрел на тесно прижавшуюся к Какаши девушку. — Рокудайме, — усмехнулся он, чуть поведя головой, — как же вы с… — Казекаге-сама, — повысила тон Нами. — Опаздывать — плохой тон, — отчеканила Мори по словам, рывком шагая вперёд и утягивая Какаши вслед. «Да кто она такая, чтобы делать замечание Казекаге?» — неправильный вопрос. «Да кто она такая, что Казекаге стерпел?»***
Хатаке слышал Мизукаге вполуха. Он косо смотрел на спутницу в попытке разобраться с новой загадкой. «Никакого романа в прошлом быть у них не могло. Она бы не стала терпеть невнимание к своей персоне и увлечённость Казекаге работой. Да и он младше. Гаара бы не положил взгляд на эксцентричную, слегка эгоистичную и чертовски сложную по натуре женщину. Но почему они тогда скрывают такую ярую неприязнь, граничащую с ненавистью?» — …, а теперь вы можете занять свои места и насладиться нашими традиционными блюдами! Обрывок фразы привёл Какаши в чувство, а потому он поспешил подцепить девушку под локоть и побыстрее миновать толпу, усаживаясь на маркерованые места. Напряжение неприятно давило на мужчину. Он чувствовал на себе множество взглядов: тяжёлых, заинтересованных и просто блуждающих. Нами молчала всё это время, бездумно сверля взглядом заморские закуски и лениво ковыряясь палочками в тарелке. Теперь Какаши был уверен, что зерно её прошлого зарыто в близком контакте с Казекаге, но трактовать сею информацию правильно не мог. Благо, за столом ему говорить особо не пришлось. В основном Мей отвечала на сыпавшиеся со всех сторон вопросы, приглашала в резиденцию, чтобы рассказать об их успехе, предоставить рекомендации строителей и архитекторов. — Может, тебе не стоит так налегать на саке? — тихо спросил Хатаке, когда доселе скучающая девушка зачастила опрокидывать чашки. — Какаши-сан, если женщина употребляет алкоголь, значит, у неё есть для этого повод. Неужели вы не видите, какой сегодня праздник? — словно издеваясь, она добавила последнюю фразу лишь спустя время, оставляя двоякий осадок в душе мужчины. Тост за тостом будущий Хокаге удивлялся, как потрясающе алкоголь раскрепощает и веселит его спутницу. Теперь она смело пробовала разные блюда, затем не пропуская ни одного сказанного тоста. Нами уже как будто не замечала разъярённого взгляда, мелькавшего среди толпы гостей. — Как Вы относитесь к тому, чтобы бестактно сбежать отсюда и напиться на какой-нибудь смотровой площадке? — сразу после очередного тоста девушка привстала на стуле, практически прижимаясь губами к уху мужчины. — Звучит заманчиво. — От мимолётного горячего касания мурашки пробежали по коже шеи и спины, отзываясь тяжёлым грузом там, где в данный момент им отзываться не следовало. Изанами с предвкушающей улыбкой уверенно покинула своё место, прихватывая с собой чашку саке. Изящно обогнув столы, она подошла к изголовью, где сидела Мей, удивлённая приближением девушки. — Мизукаге, — Нами уважительно чуть преклонила голову, понижая голос так, чтобы её не слышал больше никто, кроме отдалённой на пару мест от гостей женщины. — Я сопровождаю будущего Хокаге. — Ах! Я с удовольствием найду время, чтобы лично встретиться с Какаши-саном. Сегодня такой насыщенный день, — Мей сокрушённо качнула головой. — Я искренне надеялась собрать главы стран в своём кабинете до официальной части, но график расписан по минутам. — Да ничего страшного, мы всё понимаем. Вы знаете, я всегда была наслышана о вашей силе и красоте, а потому для меня большая честь пообщаться с вами лично. — Ну, это наверняка преувеличивают, — отмахнулась рыжеволосая, посмеиваясь. — Нет-нет! Говорят чистую правду, в чём я сегодня убедилась. Предлагаю тост один на один. За то, чтобы вы отстроили свою личную жизнь так же, как и вашу деревню! — Нами торжественно взметнула руку с чашкой, затем её пригубив. Изанами прекрасно видела слабое место женщины: открытое на плечах и груди кимоно, яркий макияж, отсутствие тяжёлой еды на тарелке и хищный взгляд, оценивающий мужскую часть общества не мог не привлечь внимание девушки. А по тому, как легко Мизукаге осушила чашку, можно было сказать, что это уже даже не пятая за сегодня. — Вы не состоите в отношениях только потому, что в вашем окружении нет мужчины, достойного вас, вот и всё. Поэтому предлагаю следующий тост за то, чтобы этот самый мужчина появился на горизонте как можно раньше, — Нами лишь немного пригубила напиток, довольная затуманенным и почти скучающим взглядом женщины напротив. — Мизукаге-сама, дело в том, что я никогда раньше не бывала рядом с морем, не гуляла по набережной, не любовалась почти полной луной с берега. Может, Вы позволите мне и моему спутнику покинуть площадь и насладиться праздником поодаль? Как и следовало ожидать, рыжеволосая лишь неопределённо махнула рукой, переключая внимание на требующих болтовни гостей. Подорвавшись с места, Нами буквально выскочила из-за стола направляясь в сторону, где мощёная брусчаткой площадь перетекала в широкий переулок. Какаши ожидал спутницу в тени дерева, где жаркие огни не били по глазам. Он не мог назвать себя авантюристом, но в последнее время всё более и более нуждался в ощущении азарта и опасности. — Не слишком-то тактично брать саке со стола, — произнёс он, ровняя шаг за замедлившейся девушкой. — А вы думаете, вам не пропадут? — светло улыбнулась она, освобождая образ от оков напыщенности и хмурости собравшегося общества. Как ни странно, не все были довольны происходящим. Некоторые устали после долгой дороги, другие завидовали, третьи преследовали свои цели. Местным жителям гулять не было никакого смысла: вот уже как две недели ремонт был полностью завершён, а деревня функционировала в штатном режиме. Даже наоборот, сейчас жителям не было никакой выгоды тратить финансы и время на то, чтобы повеселить собравшихся гостей. Какаши откровенно не желал глубже погружаться в атмосферу фальши, при этом неосознанно принимая участие в костюмированном шоу никудышных актёров. До сих пор эта победа отдавала мерзкой горечью. Фрагмент жизни, связанный с Четвёртой мировой войной, всколыхнул ныне примятых временем демонов, выуживая их на поверхность, время от времени позволяя терзать сознание. — Какаши-сан, — девушка неожиданно серьёзно смотрела на него, чуть приоткрыв губы, — нам сюда, — сказала она после раздумий, словно сомневаясь, нужно ли что-то спрашивать или нет. Стеклянная бутылка легла в его руку как влитая. Хатаке уже и позабыл это чувство, когда всё ещё немного обжигающий алкоголь, волной спускался по пищеводу, согревая изнутри, бросая в неприятную дрожь, если хлебнуть слишком много. — На пляж? — неуверенно спросила Мори, по чужому взгляду понимая, что сейчас не до разговоров. Может, небольшая доза ударившего в голову саке, может, вечерняя меланхолия, но именно сейчас в голове будущего Хокаге вспыхивали тревожные и терзающие его мысли. Мужчина в принципе мог дать этому объяснение: рядом с ним находился человек, переживший что-то в прошлом. Как только Мори угасла после встречи с Казекаге, внутри мужчины всё встрепенулось. Он на интуитивном уровне осознал, что спокойно может так же абстрагироваться, уставившись в одну точку. Только нужно ли ему это? — Ты знаешь какие-нибудь созвездия? Голос Какаши прозвучал громко, почти отчаянно, заставляя затихшую девушку вздрогнуть. Мужчина бросил взгляд на развивающееся от ветра кимоно, осматриваясь вокруг. Пялясь себе под ноги, он и не заметил, как шумная ярмарка осталась позади. Зато в конце переулка теперь маячил синеватый клочок моря. — Я знаю созвездие Большого Пса, — девушка очертила группу звёзд пальцем. — И вон тот треугольник, кажется, Южная Гидра. Хотя сколько таких треугольников можно найти, верно? — А вон он Волк. Несколько раз мне приходилось ориентироваться по звёздам, но я никогда не задавался названиями созвездий. — Ну, Вам-то как не знать Волка, — усмехнулась девушка, ловя на себе удивлённый взгляд. — Репутация Вашего клана ассоциируется именно с этим животным. Прозвище отца, да и образ в целом. Ассоциативное мышление хорошо развито у многих людей. Смысл этого в облегчённом восприятии. Мы часто даём необоснованную характеристику человеку, убеждая себя, что правы. Чем больше знаешь о собеседнике, тем комфортнее тебе с ним. И плевать, что информация зачастую ошибочна. — Как думаешь, с кем сравнивают тебя? — Я больше, чем уверена, что со змеёй. — Да ладно? — не сдержался Какаши усмехаясь. — Наверно из-за того, что ты медик. — Вы и сами понимаете, что дело в характере. Слабых людей не устраивают те, кто может подавить их своими амбициями, а потому они подыскивают любые отговорки, лишь бы выставить человека не в лучшем свете. — Не думаю, что всё настолько плохо. Змея всё-таки тесно связана с медициной. Кожа, которую она сбрасывает, символизирует молодость и секрет вечной жизни. — А ещё двуличие, изворотливость, самоуверенность и прочие качестве, не приемлемые в обществе. — По песку идти нормально? — спохватился Какаши, когда через пару метров его сандалии забились. Нами самодовольно подняла подол почти до колена, демонстрируя тонкие шлёпанцы, в которых она щеголяла ещё на корабле, мерзко чиркая подошвой по палубе. — А как же совершенство до кончиков ногтей? — Я заморачиваюсь на счёт этого немного меньше, чем кажется. У моих окобо высокая платформа. Зачем мне рост под сто восемьдесят, когда я иду в сопровождении мужчины? — Мы бы выглядели колоритно, будь одного роста. — Комично, скорее. Останемся здесь. Фейерверк запускают с того маяка. Нами подхватила кимоно, задирая его чуть выше колена и, не разуваясь, зашла в воду на несколько шагов. Зудящее желание начинало мучить её сразу, как только перед глазами виднелся кусочек воды. Необычная для восприятия, почти новая в арсенале видения, синяя или прозрачная, студёная или нагретая дневным солнцем, она очаровывала девушку и взывала прикоснуться. Особенно сейчас, когда казалась почти чёрной, лишь тонкой полосой осеребренная луной. Раскатистые, вновь набравшие силу волны, порой поднимались непростительно высоко, замачивая подол лавандового кимоно, посеревшего в мягком свете. Шум воды, белёсая пена и бесконечная темнота впереди, от линии горизонта заляпанная мириадами звёзд, приводили девушку в искренний восторг, словно парализуя и не позволяя отвести взгляд. Берег спускался к воде под небольшим наклоном; пачкая кимоно осевшего мужчины, чуть влажные песчинки плотно цеплялись к грубой ткани, обещая осыпаться чуть позже, прямо в гостиничном номере. Хатаке уже представил, как они неизменно будут липнуть к мокрым после душа ступням и колоть их. Какаши поморщился, отвлёкшись, сосредоточенно и легко открыл бутылку, разливая алкоголь по бумажным стаканам. Он со спины смотрел на девушку, чуть покачивающуюся в такт воде. Мори бездумно водила правой бледной ногой перед собой, наверняка удивляясь размытым, но ярко видимым контурам. Словно ощутив пристальный взгляд, она вздрогнула и растерянно обернулась с минуту изучая мужчину. Хатаке никак не мог понять, нравится ли ему привычка спутницы. Девушка всё время смотрела ему в глаза. Даже сейчас, когда обледеневший бессмысленный взгляд и вовсе сроднил её с шарнирной куклой, Нами не опускала глаз ниже уровня чужих. Пусть и смотрела сквозь, что-то обдумывая, но слишком ощутимо и пристально. — Здесь нет ракушек, — тихо и тяжело произнесла она, пошагово приближаясь к будущему Хокаге. — И рыбок тоже. — Рыбки ночью спят. С чего решила, что с маяка будут запускать? — Разговоры в какой-то лавке слышала. Я стараюсь замечать речь людей. Кампай? — Кампай. Приподняв импровизированный бокал, Изанами с лёгкостью его осушила. Она пристально изучала оголённые ноги, перепачканные песком, и такое же стремительно лишённое вида кимоно. — Всё-таки я бы не советовал тебе так бездумно глушить саке. Если в голову ударит, придётся тебя на руках в номер нести. — А вы боитесь, что уроните? — Какаши поморщился. Он не думал, что страх здесь был уместен. — Не волнуйтесь. Я столько дряни в своей жизни попробовала, что саке заходит на «ура». У медиков повышенная устойчивость к психотропным веществам. Вы не вакцинируетесь? — Нет. Когда был сенсеем седьмой команды, позволял накачивать себя антидотами, но постепенно необходимость в этом отошла на второй план. Больше года не принимаю подобные препараты. Не мне тебе об этом говорить, но на будущее потомство да и организм в целом медикаменты влияют чересчур отрицательно. — Знаю. Но я не планирую обзаводиться детьми в ближайшие пять-семь лет. Не моё это. Другие планы и цели. — Кто ты вообще? — помолчав немного, как-то неосознанно спросил Хатаке, — в смысле прошлого, квалификации, обучения. — Первый вопрос вовсе не казался ему глупым. Наоборот, как раз то, что он хотел знать. — Хм. Дело в том, что если говорить о медицине, то мои знания состоят из всего по чуть-чуть. Вообще, мои родители грезили, что я стану восхитительным химиком, буду придумывать инновационные препараты, которые спасут мир от смертельных заболеваний и ядов. Но когда мне исполнилось двенадцать, и мои сверстницы уже готовили полноценные лекарства, а я знала не больше десяти формул и не смыслила ничего в уравнениях, они поняли, что мечта несбыточна. Наверно, именно поэтому за три года до этого заимели второго ребёнка. Новая надежда, так сказать. Но не об этом. Мой сенсей была великодушной и образованной женщиной, она начала заниматься со мной по другой программе. Родители платили ей за то, чтобы она обучала меня тому, что я действительно хочу. И вот, спустя три года я научилась бодяжить любые лекарственные препараты «на глазок», научилась мастерски находить и разрушать частицы яда в чужих телах без последствия для больных, изучила влияние веществ на человеческую физиологию и мозг, обучилась достойному контролю чакры, но всего этого мне казалось мало. Это ровно то, что умеют и прочие ирьёнины, только в более искажённом и узком масштабе. Несколько месяцев я занималась всем, что только попадалось под руку. Научилась боле-менее владеть холодным оружием, несколько приёмов рукопашки и даже практиковала медитацию. Но тут стоит сказать, что мой отец отменный хирург. И вот как-то у меня получилось запечатать в малюсенький свиток больше десяти книг. Я так обрадовалась, что побежала рассказывать об этом отцу. А у него в тот день была практически катастрофа — на операционном столе умер пациент. Третий за всю историю его практики. Он несколько часов торчал в морге, изрезал его вдоль и поперёк, но никак не мог понять причины. Он даже не заметил, что я зашла в комнату. И я увидела человека практически изнутри, — её взгляд нездорово, по мнению Какаши, засиял, и девушка рефлекторно придвинулась ближе, словно рассказывая что-то невероятное. — Это было так мерзко и так поразительно одновременно. Понимаете, у него вся кожа с живота была снята. И видно всё-всё, как на картинке в учебнике. Пищеварительный тракт, желудок, куча сосудов и сухожилий, какие-то выпуклости, названия которых я ещё не знала. Естественно, отец разозлился и выгнал меня. Но я вдруг поняла, что хочу изучать не то, что видят остальные, а человека изнутри. Мне было едва ли шестнадцать, так что отец был непреклонен и не собирался позволять мне оперировать или вскрывать людей. Пришлось переориентироваться на другой внутренний мир. Неосязаемый. — Психология. — И не только. Сексология, философия, психотерапия. Хваталась за всё, что казалось интересным. С мамой отношения у меня получше, так что чуть позже, уже непосредственно перед Четвёртой мировой, она сама занялась моей практикой и наперекор отцу мы с ней препарировали сначала лягушек и птиц, а потом и погибших шиноби с разрешения их семей. — Твоя мама тоже ирьёнин? — Да, но она как раз химик. У неё талант высчитывать всё по миллилитрам. Я думаю, что когда разрабатываю препараты во мне говорят не знания, а гены. Но всё-таки лучше всего я разбираюсь в душевных, так сказать, практиках. Психология за редким исключением не может навредить, поэтому я чувствую себя наиболее уверенно и правильно, когда обсуждаю с человеком его проблемы и страхи. — Но со страхом темноты ты справиться не можешь? — Первое правило ирьёнина — это не пытаться ставить себе диагноз самостоятельно. Всё будет либо утрировано, либо недооценено. Забавно, что, как правило, даже детали беременности и срок родов будущие мамы всегда обсуждают с другими медиками. И не важно: выше или ниже по рангу. Человеческий фактор играет важную роль. Если мы знаем суть теста, мы никогда не пройдём его честно. Даже себя мы успешно обманываем. Вы ведь не расскажете о себе, если я попрошу? — Многое из того, что было во время службы, рассказывать попросту нельзя. Когда уходишь из Анбу, накладывается печать, разрушающая многие воспоминания. Целиком этого периода просто не существует. А если попытаться связать фрагменты воедино, с ума можно сойти, — он усмехнулся, когда увидел, как заинтересованно девушка начала соображать. Тот же блеск в глазах. Знакомая жажда чего-то опасного, незнакомого и влекущего своей запретностью. — Я не хочу ничего вспоминать. Всё, что было на службе, должно остаться там же. Безобидные миссии, техники, редкие лица сослуживцев я помню. Помню, в каких отношениях находился с каждым из команд. Да и по коридорам и тренировочным площадкам подземного сектора смогу пройтись без посторонней помощи. Только вот это всё мне больше не нужно. О команде номер семь тебе наверняка уже всё рассказала Сакура или Наруто, — дождавшись запоздалого кивка, он продолжил. — Сейчас я в основном готовлюсь занять пост Хокаге и тренируюсь в одиночку или с бывшими учениками. Молчание затянулось, Какаши видел, что Нами хочет что-то сказать, но закусывала губу и елозила на месте, словно не зная с чего начать. — Вы посещаете приют для собак минимум четыре раза в неделю. Я уверена, подумываете о том, чтобы перебраться в частный дом и забрать питомцев призыва туда же, — мужчина удивлённо приподнял бровь, выражая слабую заинтересованность. Его не слишком-то удивила информация. Уж чего-чего, а посещение приюта он никогда не скрывал. — Вы жуткий аккуратист. Ваша одежда всегда выглажена, но порой когда я вижу Вас в госпитале или на улице, у вас шерсть на одежде. В квартире животных нет, значит, вы возвращаетесь оттуда, где они есть. Также вы часто бываете у своего друга — Гая. Но из-за того, что вам сложно видеть его в таком состоянии, не выдерживаете больше получаса. Он горд дружбой с будущим Хокаге. Об этом говорит сам, когда я прихожу на обследование, — отмахнулась девушка. — Вы хорошо готовите и практически всегда делаете это сами. В основном рыбу и сладкое. Чтобы это узнать, стоит лишь поселиться поблизости и иногда открывать окна. Вы часто рано уходите из дома и возвращаетесь за полночь. При чём судя по тому, что часто снимаете жилет и водолазку, в надежде остаться незамеченным, тренируетесь на пекле. Это я знаю потому, что мой письменный стол примыкает к окну. — Нет.., — почти самодовольно выпалил Хатаке. «Не примыкает» — закончил он про себя. — .., мне всё равно, если кто-то увидит. — Не тогда, когда вы одной ногой под плащом Хокаге, — двузначная улыбка скользнула по девичьим губам. Испытующе удерживая паузу, она продолжила. — Вы можете рассказать о себе очень и очень много. Давайте объясним нежелание тем, что сами ждали моих догадок. Тогда я продолжу и скажу, что не понимаю лишь одного, чего Вы хотите на самом деле. Но это исключительно из-за того, что Вы и сами не знаете. Не надо мне говорить, что это работа, семья или признание. Вы остро ищущий человек. Если бы я решила дать вам оценку, сказала бы, что вы нуждаетесь в чём-то новеньком. Вам нужно то, с чем вы ещё не сталкивались, — усмехнулась она, с вызовом всматриваясь в темноту глаз напротив. Какаши не был удивлён. Его вообще мало что могло удивить. Но Изанами не просто озвучила то, что самому говорить было неприятно, она словно своим длинным острым ногтем подцепила корку на старой ране. Хатаке снова сбился с пути. Весь этот шум вокруг новой должности не мог заглушить голос разума, который насмехался, отпуская едкие замечания. Ему всё надоело. Пару раз мужчина снова просыпался от кошмаров, хватался за кунай и готов был всадить в любого, кто был рядом. Только рядом-то никого и не было. Гулко и пусто было в крохотной квартире. Он вдруг вспомнил, как после разговора с Цунаде о новой должности просыпался душными ночами как в бреду. Откидывал одеяло в порыве злости и шипел сквозь зубы, ругаясь с самим собой. Как он смеет быть несчастным, когда заветная мечта многих доступна ему? Потому что это снова не то. Хотелось содрать с себя кожу и наконец-таки понять, чего же он хочет на самом деле. «Я ничего не хочу. Я буду служить на благо Конохи» — твердил он. Сознание бунтовало. Цеплялось за него липкими тенями, стискивало лёгкими и шептало в ухо: «Ты не осмелишься признаться в своих желаниях!» И почему ему так мерзко и обидно стало именно сейчас? Когда рядом человек, которого он почти готов назвать другом. Когда многие вопросы развеяны рассказом спутницы. Когда до этого дышалось так легко. Обвиняя во всём саке и ирьёнина, он посмотрел на неё, стараясь придушить своим взглядом. Хотя бы смутить. Девушка улеглась на песчаный берег, подперев локтем щеку. Словно насмехаясь, не отводила взгляд, смотрела пронзительно и выжидающе. Её светлое кимоно охватил калейдоскоп огней, лишая Какаши дара речи. Нами подорвалась, восхищённо смотря на горизонт. Десятки ракет взмывали в небо, рассыпаясь золотистыми и цветными брызгами. Огни окутывали воду, берег, тёмное небо, сменяя друг друга, разгоняя туман и оставляя вместо неба тяжёлую серую дымку. Хатаке и сам засмотрелся, затаив дыхание. Звонкий смех удивлённой и восхищённой куноичи разлетелся по берегу подобно брызгам. Хлопки отдавались вибрацией под пальцами, где-то слышался лай собак и восторженные вскрики жителей и гостей. Пахло гарью. Какаши чувствовал, как буйство празднества захлестнуло его с головой, пронзив сердце, не оставляя в нём ничего, кроме почти детской радости и чистоты. Так необычно, так ярко и просто, что будущий Хокаге не смел оторвать взгляд от рассыпающихся по небу огней. Почти с удовольствием он признал, что пару ночей он хотел бы провести точно так же.