Рапсодия на темы

Разумовский едва заметно поглаживал руки Всеволода, пристально глядя ему в глаза. Всеволод, заледенев и откинув голову назад, смотрел на него своими нечитаемыми глазами. Он сам не понимал, чего хочет: выплеснуть содержимое чашки Разумовскому в лицо или податься вперед, чтобы дать ему возможность заскользить руками выше по предплечьям, вверх, а затем и вниз... Он отчетливо чувствовал, как кровь волнообразно приливала к лицу, попеременно то распаляя, то охлаждая его. Медленным и тягучим движением Разумовский убрал свои руки с рук Всеволода, напоследок пробежав легонько кончиками пальцев по тыльной стороне его кистей, даря новую волную незнакомых и непривычных ощущений. Он сел, расслабился, жарким взглядом одарил Всеволода и потянулся за чашкой. Губы его слегка искривились то ли в насмешке, то ли в ярости. Разумовский сделал первый глоток. - Не правда ли, вечер удался? – вежливым и слегка игривым голосом, странно не вязавшимся с полыхавшими страстью глазами, проговорил Разумовский. – Насколько я могу судить, сотрудники в полной мере наслаждались своим временем, когда я уходил. Всеволод с трудом перевел дыхание. Он опустил глаза на чашку, робко позвякивавшую о блюдце, отчетливо понимая, что не может ни руки опустить, ни ее на стол поставить, чтобы при этом не опозориться, вылив содержимое куда-нибудь. А Разумовский, опаляя его жаром своих глаз, продолжал что-то говорить, предупредительно строя свой монолог таким образом, чтобы Всеволод мог вставить реплику, буде он захочет. Всеволод не мог. Он и руки-то опустить боялся, в страхе, что одним неловким движением все опрокинет. - Ну что же вы, Всеволод Максимович? Неужели вам не нравится шоколад? –чуть насмешливо проговорил Разумовский, глядя на него поверх чашки. Всеволод поднял на него глаза, растерянно посмотрел на него и закрыл их. - Что вам от меня нужно? – хрипловатым голосом, с трудом сдерживая отчаяние и болезненно-приятное томление, проговорил он. Всеволод открыл глаза и посмотрел на Разумовского бездонным непрозрачным взглядом. - Пейте шоколад. – неожиданно глубоким голосом проговорил Разумовский. В одно мгновение лицо его стало напряженным и сосредоточенным, глаза прищурились, ноздри едва заметно вздрогнули. – Напиток восхитителен. Если я признаюсь, откуда мне были доставлены бобы, вам это не скажет ничего. А они были доставлены с такого Олимпа, что шоколад из них впору с амброзией сравнивать. Всеволод попытался взять чашку, но руки его позорнейшим образом задрожали. Он опустил голову. Разумовский отставил чашку, потянулся и снова накрыл его руку своей рукой снизу, поддерживая ее на весу. - А так? – все тем же глубоким голосом, зарождавшимся в самых глубинах его крупного тела и эротичной вибрацией отдававшимся во всем теле Всеволода, проговорил он. Всеволод взял чашку и отпил шоколад. Он поостерегся сразу проглатывать его, а вместо этого чуть задержал во рту и посмаковал, послушно сосредоточившись на ощущениях. Шоколад с бесконечным и неспешным достоинством распространил свой насыщенный вкус по языку, игривым теплом проникая в самое средоточие наслаждения и там разгораясь полноценным пожаром. Проклятое шампанское, бродившее по крови, охотно отозвалось на провокацию. Лицо Всеволода порозовело, глаза прикрылись от удовольствия, ноздри затрепетали, жадно втягивая аромат. Пребывая в состоянии, очень похожем на блаженство, он не заметил, как издал короткий, но очень красноречивый стон удовольствия. Шоколад действительно впору было сравнивать с амброзией. Он решился на второй глоток. Это было дивно хорошо. Хватка руки Разумовского чуть ослабла, но он, даже уверившись, что Всеволод вполне пришел в себя и больше не пребывает в панике, не хотел отнимать своей руки от его восхитительно прохладных пальцев, хотя и мог – он мог, он был уверен в этом. Руки Всеволода не дрожали, но изредка вспоминали о пережитом напряжении, разражаясь отрывочной дрожью. То, как Всеволод наслаждался шоколадом, было несравненно лучше самых дерзких фантазий. Он совершенно потерялся в тумане удовольствия, восхитительно порозовев, прикрыв свои темные глаза колдовскими ресницами и чуть приподняв брови. Тонкие ноздри его изящного носа алчно вбирали в себя запах, который шоколад предусмотрительно расточал в разумных количествах, губы слегка выпятились вперед, словно упрашивая о еще одном подарке, и весь он был целиком и полностью на Олимпе, вкушая амброзию. Совершенно непривычная реакция. Учитывая то, сколько времени Разумовский принимал активное и не очень участие в разного рода отношениях, он разного насмотрелся. Видел, как, сидя перед ним с алчными глазами, высчитывали стоимость напитка, видел, как возмущались тем, что он ограничивался чашечкой кофе и никак не желал раскручиваться на бутылку, а лучше ящик Вдовы Клико, видел, как просто не понимали, по какому поводу много шума, ну выпили, ну дорого. Лучше кредитку и машину с шофером. Бутиков хватает. Были визави, способные по достоинству оценить вкус и прочие сопутствующие обстоятельства. Но цивилизованность всегда давала о себе знать, и ему расписывали, почему тот или иной напиток хорош, чуть ли не в граммах и миллилитрах. Такого неподдельного наслаждения бесхитростно, в общем-то, сваренным шоколадом он не ждал, был к этому шоу не готов и сидел теперь рядом с тихо блаженствовавшим Всеволодом, упиваясь видом такой близкой кожи, таких доступных губ, таких прелестных ушей. Руки зудели от желания пройтись по вороньему гнезду непристойно своенравных волос. Губы алкали припасть к стройной шее, которую Всеволод так бездумно открыл его глазам. Шоколад явно был хорошей идеей. Только его слишком мало для подкупа, даже если торжественно пообещать готовить его восемь раз на дню. Судя по стандартной реакции Старицкого, каждый день демонстрируемой в холле, он был бы бесконечно рад ни при каких обстоятельствах не иметь никогда ничего общего с ним. Ни при каких. С другой стороны, его тело более чем охотно реагирует. Шоколад заканчивался. Рука, так уютно поддерживаемая рукой Разумовского, задрожала. Архип Тарасович неспешно ее отнял, не отказав себе в мимолетной ласке кончиками пальцев. Всеволод тихо допивал шоколад, Разумовский взял чашку с кофе. В кабинете царил полумрак, ненавязчиво рассеиваемый несколькими светильниками. Лицо Всеволода с его тонкими чертами казалось в этом свете загадочно-неземным. Разумовский бесстыдно любовался им, не особо пытаясь унять разбушевавшиеся фантазии. Да, с ним можно на многое пойти. На очень многое. Он отставил чашку и просто сидел, дожидаясь того момента, когда Всеволод будет готов к ... переговорам, назовем их так. Всеволод поставил чашку на блюдце, поднял прелестно растерянные глаза на Разумовского и произнес чудесным хрипловатым округлым голосом: - Спасибо, это действительно напиток с Олимпа. Разумовский смог улыбнуться вежливо и снисходительно, остаться в кресле и легкомысленно склонить голову к плечу, а не наброситься на него с непристойными намерениями. - Я рад, что вам понравилось. - радушно отозвался он глубоким и чувственным голосом. Повисла пауза. Разумовский позволил ей длиться, длиться, с удовольствием наблюдая, как Всеволод занервничал, начал бросать откровенно страждущие взгляды на дверь. Пальцы его рук, которые он опустил на колени, нервно пошевеливались. Разумовский решил, что пора. - Скажите, Всеволод Максимович, как вы относитесь к служебным романам? – с вежливой улыбкой на лице и откровенным вожделением в глазах спросил он. Всеволод отшатнулся. Встревоженно посмотрев на Разумовского, на дверь, он сказал: - Никак не отношусь. - И не представляете себя в таком альянсе? Всеволод отрицательно качнул головой, настроженно следя за ним широко открытыми глазами. Разумовский снова позволил паузе усилить напряжение. - А если я предложу вам такой альянс? Всеволод чуть ли не физически почувствовал, как слова, произнесенные таким легким тоном, озвучили самые страшные и невероятные его опасения, которые он так упрямо от себя гнал. Это не могло быть правдой, но это было правдой. Разумовский действительно его хотел. А чего он хотел, он получал. Разумовский следил за ним похлеще хищника в засаде, не сводя взгляда, придавливая к сиденью, гипнотизируя. Всеволод пару раз вздохнул, обрел силу относительно ясно соображать. Он сглотнул, смачивая слюной отчаянно пересохшее горло. - Нет. – безапелляционно произнес он. - Нет? – вежливо отозвался Разумовский. Не недоуменно, не в бешенстве. Вежливо. Всеволод почувствовал, как напряжение слегка отпустило его. Все-таки с ним можно договориться. – Подумайте сами, вы привлекательны, я чертовски привлекателен – чего время зря терять. - Нет. – твердо повторил Всеволод. Он плотно сжал губы и прямо встретил его хищный взгляд. Разумовский молчал, с наслаждением любуясь им. Все-таки Всеволод очень непрост, очень. Он был бы отличным игроком в покер: по лицу мало что прочтешь. И хребет у него есть. Отличный выбор, отличный. - А если я уволю Шабанова? – снисходительно спросил он. Всеволод смотрел на него. Свинцовые тучи в его глазах слегка расступились, открыв на мгновение бешеный огонь. Его грудная клетка поднималась быстро и часто. - Вы не посмеете. Его не за что увольнять. - Думаете? – чуть приглушенным сладким голосом спросил Разумовский и ласково улыбнулся. – Поверьте, любого человека всегда найдется, за что уволить. Да и моббинг еще никто не отменял. И снова мучительная пауза. - Я не настаиваю, Всеволод Максимович. Я совсем не настаиваю. – Разумовский даже поднял руки с открытыми ладонями. – Я даже время дам, чтобы подумать. До вечера тридцать первого декабря. Я надеюсь все-таки вступить в новый год без незавершенных дел. Иначе... – он с деланно-сочувствующим видом пожал плечами. Всеволод пристально смотрел на него. Теперь бояться было бессмысленно. - Хорошо. – помедлив, отозвался он. - Вот и замечательно. Архип Тарасович встал и пошел к рабочему столу. Всеволод упрямо смотрел перед собой. Но сознание, или даже подсознание его предательски отмечало, как он двигается, как держит голову, как плавно его руки приближаются к столу и что-то там перебирают сильными пальцами. Всеволод собрался с духом и встал. Разумовский повернулся и посмотрел на него с интересом и одобрением. Всеволод сделал несколько шагов к двери и замер, глядя на Разумовского, неспешно приближавшегося к нему. Разумовский протянул ему визитную карточку. Всеволод опустил на нее взгляд, вскинул глаза на него, опустил их на визитку и осторожно взялся за нее. Архип Тарасович беспрекословно отпустил визитку и не сделал ни одного движения навстречу. - С моим личным номером. – пояснил он и чувственно улыбнулся. – Я буду ждать вашего ответа. Всеволод скупо кивнул головой и пошел к двери. - До свидания. – донеслось ему вслед. Всеволод чуть помедлил и вышел, не отозвавшись. На целом этаже было тихо. Свет от уличных фонарей слегка освещал комнату, больше никаких светильников включать не хотелось. Всеволод держал визитку в руках. Это был по сути простой клочок бумаги. Его выбросить или потерять – ну совсем просто. Для полного уничтожения можно у Мишки зажигалку позаимствовать. Всеволод обошел кабинет, опустился в кресло. В этой визитке и особого-то ничего не было. Ну бумага плотнее и глаже. Ну дизайн совсем бесхитростный. Да и кому надо все эти украшательства, если имя само за себя говорит? Всеволод резко встал и пошел к чайнику. Вода еще была. Он включил его и остался стоять рядом, слушая, как он начинает шипеть сначала робко, потом все агрессивней, а потом чуть ли не подпрыгивает и наконец отключается. Всеволод как правило не дожидался бурного кипения, отключал чайник, как только первые цепочки пузырьков устремлялись к поверхности. Но сейчас он просто стоял и смотрел, как бурлит вода. Чайник щелкнул и отключился как раз, когда Всеволод протянул руку, чтобы выщелкнуть кнопку. Рука повисла в воздухе. Всеволод коснулся пальцами шкафчика, на котором стоял чайник, помедлив, дотянулся до кружки, пододвинул ее ближе. Обдумывать, какой чай, и чай ли – или кофе – себе заварить, упорно не хотелось. В кружку опустился пакетик чего-то травяного, вроде Рождественская смесь какая-то. Очередная химозная гадость. А во рту до сих пор царствовал вкус совершенно восхитительного какао. Чай благополучно остывал на столе. Всеволод лениво бродил по сайтам в интернете, дожидаясь Мишкиного звонка. Визитка была вложена в портмоне подальше. Но так, чтобы ее можно было найти. Он прохаживался по сайтам компаний, с которыми ЗАО «АТР» сотрудничало, изучал их, просто чтобы быть в курсе. В локальную сеть лезть не хотелось, кто его знает, что служба безопасности скажет. Мишка ввалился без стука и совершенно неожиданно. Он был взъерошен, доволен собой и расхристан: верхние две пуговицы рубашки расстегнуты, развязанный галстук легкомысленно болтался на шее, пиджак - и тот всем своим видом выражал, как усердно Мишка плевал на офисный дресс-код. Плюхнувшись на стул, он с интересом посмотрел на кружку и подался к чайнику. Всеволод краем глаза посмотрел на него и вновь вернулся к очень интересному образчику оформления корпоративного сайта, на котором не было понятно ничего, кроме букв, при одном условии: они должны были стоять отдельно и не претендовать на то, что сгруппированы в слова. Как говорится, если бы у колхоза «Гадюкино» был бы сайт, сделанный местной учительницей информатики, он бы выглядел примерно так. Всеволод прошелся по ценам на услуги, которые он благодаря своей упертости и невгребенных эвристических способностях (повезло, короче) выковырял таки на сайте, и с интересом их поизучал, пока Мишка хлопал дверцей шкафчика в поисках и выборе чая. - Это тебе так интересно, или ты просто только что проснулся? – с любопытством спросил он. Всеволод флегматично пожал плечами. Цены и цены. Ничего особенного. Чуть ниже среднестатистических. Но дизайн прелестный. А еще интересно пройтись по ценам на номера в санаториях на октябрь следующего года в Астраханской области. Все, что угодно, только не смотреть на Мишку. Он потянулся за кружкой, отпил чая, который, будь он горячим, был бы сносным просто потому, что он был бы горячим, и снова вернулся к просмотру сайтов. Михаил потянулся, заложил руки за голову и с блаженным видом уставился в потолок. – Севка, жизнь прекрасна! Я в феврале лечу с товарищами Савченко и Яковлевым на конгресс в Лондон, а в июле еще один скромный такой междусобойчик в Париже намечается. Всеволод посмотрел на него исподлобья и взялся за кружку. А Михаил говорил о том, как здорово, что ему предстоит, что это позволит ему неслабо так обосноваться в Москве, что у него уже завязываются деловые связи, а будет еще лучше. Что Разумовский не жмотится и достойно платит, и это подтверждают все и вся, что в январе, вот буквально во второй декаде он твердо намерен оформлять ипотеку, благо доход позволяет, что тогда можно будет и про женитьбу подумать, а то что это такое – скоро тридцатник, а он все по сеновалам бегает, и вообще, он жениться намерен не потому, что... и, Севка, нефиг косить на меня лиловым глазом и ухмыляться, да, Мишка намерен жениться, но пока это еще на стадии планирования, и просто девчата там свадьбы обсуждали, а Мишка и подумал, что это необходимое зло, но с другой стороны, будет семья и все такое, и Новый год будет реально новым во всех смыслах. Михаил наконец перевел дух и взялся за чай. - Я себя вообще идиотом чувствую, если честно. – признался он наконец. – Правда, идиотом. Я в десятом классе был, когда к нам в школу практикантка пришла. По русскому, все дела. Роскошная тетка. Как я за ней бегал! Стихи даже писал. Она, слава Богу, не смеялась. Пригласила после уроков остаться, объяснила про ритм, рифму, размер, изобразительные средства, лирического героя и дала книжечку по стилистике и стихосложению. Я ее добросовестно изучил и дальше понесся стишки клепать. Она их разбирала. Больше ни-ни, я честно думал, что школу закончу и на ней женюсь. А она практику оттарабанила, диплом получила и ускакала куда-то на север за мужем-моряком. Вот веришь, я до выпускного думал, что все, любовь-морковь, все дела. И ничего. Пережил. Нашел недавно в «Одноклассниках». Тетка стала – щеки в экран не влазят. Второй раз замужем. Я аж выдохнул с облегчением, что она тогда по мне не бульдозером прошлась. А тут, понимаешь, все по-другому. Так что реально пора подумать о том, что дальше делать. Всеволод поднял кружку, потянулся через стол и чокнулся с его кружкой. Михаил издал смешок, отсалютовал ей и сделал глоток. - Она пока ничего не знает, я ничего такого не говорил, да и знакомы мы всего ничего. Так что потом. Все потом. - Это потому ты такой довольный? - Ага. Мы тридцать первого в какой-то дом отдыха на вечеринку. Она только что позвала. Михаил блаженно прищурился. - Это должно быть здорово. У тебя какие планы? – вдруг посмотрел он на Всеволода. Тот вытаращил глаза и затряс головой. - Я никуда не иду, помилуй! Мне сегодняшнего вечера хватило. – он угрюмо уставился в кружку и пробормотал что-то о кишках, уродах и вороньем оре. - Ладно, не бухти. – миролюбиво сказал Михаил и легонько ткнул его в плечо. – Ну что, собираемся и домой? Всеволод согласно кивнул головой, вставая. - Ты вообще как, насчет квартиры нормально? – неожиданно спросил Михаил. Всеволод замер и широко раскрытыми глазами посмотрел на него, всем своим видом изображая благоговейное удивление. – Ну в смысле, квартира нормальная тебе одному? Всеволод издал смешок. - Мишка, на пентхаус я еще долго не заработаю. Квартира хорошая, сам же видишь. И мне как раз по карману. Михаил заулыбался. - Отлично. Он хлопнул Всеволода по плечу и пошел в свой кабинет за верхней одеждой. Всеволод смиренно отправился мыть посуду. Михаил вернулся через пять минут. Всеволод был почти готов и терпеливо ждал его, рассматривая сумрачное небо за окном. Визитка была засунута глубоко в портмоне, но активно напоминала о себе свербением в затылке и спинном мозге. Мишка явно был доволен новой работой и уже строил далеко идущие планы, исходя из того, что он на ней задержится и преуспеет. Время до вечера тридцать первого декабря еще было. В лифте Михаил почти привычно уткнулся носом в экран смартфона и заулыбался, что-то там вычитывая. Всеволод посмотрел на него и опустил глаза. Лифт остановился внизу. Михаил бодро вышел и пошел своим энергичным шагом к пресловутой группе в полосатых купальниках, стоявшей в центре холла и весело переговаривавшейся; он всем своим видом, даже разворотом плеч и тем, как был завязан шарф, излучал оптимизм и жизнелюбие. Всеволод был почти не удивлен, увидев Архипа Тарасовича, стоявшего с ними и энергично участвовавшего в small talk. Он активно откликался на слова людей, с ним прощавшихся, и вообще чувствовал себя отлично. Всеволод смотрел перед собой, стараясь быть как можно тише и неприметней. Михаил Евгеньевич напротив чувствовал себя в этой группе как рыба в воде. Всеволод стоял рядом и вежливо улыбался. Архип Тарасович никак не выделял его, за что Всеволод был ему благодарен. Михаил улучил момент, пожелал всем коллегам счастливого Нового года и так далее и тому подобное и откланялся. Всеволод вежливо улыбнулся и сухо пожелал Нового года. Разумовский ограничился нейтральным рукопожатием, скользнул пристальным взглядом по Всеволоду и пожелал ему того же. Сколько там было их, этих метров до выхода? Двадцать? Мишка умудрился их чуть не в десять минут одолеть, спринтер хренов. Со всеми нужно попрощаться, всем лапши на уши отвешать. А кое-чей взгляд как кувалдой опускался время от времени на затылок. У двери Всеволод натянул шапку, поднял шарф повыше и вышел. Михаил шутливо толкнул его: мол, не мешкай, шевели конечностями, давай. Они вышли. Всеволод посмотрел на группу, оставшуюся стоять в центре холла. Архип Тарасович механически улыбался, а сам смотрел на них тяжелым взглядом. К счастью, Михаил снова уткнулся в экран смартфона и блаженно улыбался, ничего кругом не замечая. Этот взгляд прилепился к Всеволоду, вплавился в кожу, прочно удерживаясь на ней, и блаженно затих, готовый в случае чего снова активизироваться. Михаил явно не спешил домой, заглядывая в витрины, довольно улыбаясь случайным прохожим и наслаждаясь морозцем. Всеволод брел рядом, пытаясь заставить себя не думать о том, что ему предстояло. Всеволод стоял в прихожей. Ночью прошел снег, но, судя по активности снегоуборочных машин и дворников, тротуары должны быть чистыми. И относительно безлюдными. Он держал плеер в руке, но глядел помимо него. Траурная месса? Или Пятая симфония? Или вообще что-то левое, чтобы ничто не напоминало? Шопен, опус 25? Почему бы нет? А тему судьбы он еще наслушается. Ее ему еще не раз напоют. Бежалось легко. Тротуары действительно были относительно сухими, гололеда к счастью не было, даже в сквере машины по дорожкам прошлись. А что еще для счастья надо? Этюды рассыпались в динамиках мелким жемчугом, искрились свежими снежинками, умиротворяли и подбадривали. Жизнь не так уж и плоха. Наверное. В конце концов не он первый и не он последний оказывается перед той еще дилеммой, хотя ответ скорее всего очевиден. Людей практически не было, еще бы, все отсыпались напоследок, день-то предстоял длинный, насыщенный хлопотами с избытком, плавно переходящий в нудное утро. Снег, там, где он оставался на дорожках, бодро похрустывал под кроссовками, Всеволод даже не удержался, и когда раздались первые переливы «Зимнего вихря», он остановился, попрыгал на месте и потоптался по свежему снегу, с интересом рассматривая профиль на подошвах, нечетко отпечатавшийся на пушистом снежке. Он потянулся вверх, в стороны, наклонился вперед, выпрямился, усердно вслушиваясь в мелодию этюдов и пытаясь заглушить все и всякие мысли. Потом, все потом. Деревья безразлично созерцали его потуги. Небо равнодушно хмурилось. Дела им до всех этих неурядиц явно не было. Всеволод добежал до конца сквера, развернулся. Оглянулся. Под основательный ритм полонеза он направился легкой рысью домой. Мишка твердо был намерен отоспаться на всю жизнь вперед. Всеволод неторопливо помылся. Он даже насчет ванны подумал, но решил, если что, вечером себя побаловать. Вытирая лицо, он задумчиво рассматривал свои вихры в зеркале и думал, что если сейчас потянуться за ножницами, то не будет ли это на неврастению смахивать? Может, сделать над собой усилие и отважиться на визит к парикмахеру? Хотя учитывая состояние большинства из них после обильных новогодних возлияний, не будет ли гуманнее за ножницы взяться? Причем для обеих сторон, а то мастера чего доброго очень сильно извиняться будут, если благодаря тремору рук с прядями волос еще и уши прихватят. Всеволод задумчиво повертел тюбик с кремом в руках, выдавил немного и втер в щеки, провел напоследок по шее, посмотрел в потолок и вздохнул. Надо было выходить. Да и от кофе он бы тоже не отказался. Кофе был сварен. Аппетита особого не было, но Всеволод упрямо жевал сыр. Совсем загонять себя в глухую печаль не стоило. Все будет хорошо. Не может не быть. Только кофе казался совсем безвкусным. А визитка была заткнута в самый дальний карман под кучу других бумажек. Всеволод механически вертел чашку на блюдце, задумчиво рассматривая траекторию движения ручки. Вправо-влево. Вправо-влево. Выдох. Залпом выпивается совсем остывший кофе. Пора за дело браться. Мишку стоит заставить напоследок в комнате убрать, перед тем, как он сбежит на свою вечеринку. Только чтобы избежать драматических стенаний, причитаний и печальных взглядов, способных смягчить самое черствое сердце, нужно его покормить. А в интернете как раз был нарыт рецепт лазаньи. Ну, попробуем? Там как раз столько маневров, что времени убьется изрядно. Мишка выполз из своей комнаты и заполз в ванную. Лазанья была как раз почти готова. Всеволод допивал кофе, который на сей раз имел вполне себе приятный вкус. И пах он тоже неплохо. Шум воды стих, на фоне этой тишины до Всеволода, рассеянно следившего за кофе в джезве, донеслось что-то, отдаленно напоминавшее пение. Он не смог не улыбнуться. И этот человек будет рвать тельняшку на груди вопить, что не любит петь? Как бы не так! Еще как любит! Просто делает это в укромных местечках, вдали от людей. Правильно, кстати, делает. Ему явно медведь на ухо наступил. Всеволод процеживал кофе в чашку и посмеивался, вспоминая, как Мишка по пьяной лавочке как-то пожаловался, что умудрился и в музыкальной школе поучиться, и записаться в хор, из которого его очень активно попросили, потому что он старался изо всех сил, за здорово живешь перекрывая тех несчастных, которых медведь обошел по широкой дуге. Улыбка померкла на его лице. Он судорожно выдохнул. А времени-то оставалось все меньше. Михаил бодро выпил кофе, активно поблагодарил, сбежал одеться, вернулся и активно поглощал лазанью, нахваливая Всеволода. Всеволод рассеянно кивал головой и старался не думать о том, о чем не мог не думать. Михаил понял его задумчивость немного иначе. - Слушай, ты точно не хочешь с нами пойти? Думаю, что-нибудь можно будет придумать. – предложил он, сосредоточенно разглядывая Всеволода. Всеволод испуганно посмотрел на него. - Отстань! Что я там забыл? - Точно? - Точно. Мгновенно успокоившийся Михаил удовлетворенно кивнул головой, бросил взгляд на смартфон и снова принялся за лазанью. Под следующую чашечку кофе они обменялись подарками. Михаил получил годовой абонемент в фитнес-клуб, которым давно бредил, и в шутку хмуро буркнул, что теперь не отвертится от железной дисциплины. Всеволод получил подарочный сертификат на энную сумму в книжный магазин. Мишка деланно-небрежно пожал плечами и сказал: «Откуда я бы знал, какую хрень ты сейчас читаешь». Всеволод благодарно улыбнулся и ласково провел пальцами по открытке. Потом они в дружном молчании пили кофе и тихо улыбались своим мыслям. Всеволод прятался в своей комнате, совсем не желая оказаться на пути Мишки во время его перебежек из ванной в свою комнату. Он ведь собирался с кем-то там загадочным в дом отдыха, и это все очень серьезно и надолго, поэтому нужно выглядеть достойно, как он сам объяснил, вываливая все свои пуловеры на кровать и по очереди примеряя их. Сумка, которую он брал с собой, в первый раз не застегнулась. Во второй раз застегнулась с трудом. Михаил раздраженно посмотрел на часы и решил подойти к делу осмысленней. Сумка оказалась полупустой. Михаил стоял в прихожей, уперев руки в боки и сосредоточенно думая, все ли в порядке. Всеволод осторожно выглянул из комнаты и не сдержал смешок. Михаил гневно посмотрел на него. - Подожди, посмотрю я на тебя... – протянул он и потянулся за курткой. – Все. Я ухожу. Всеволод согласно кивнул головой. - Ты точно не будешь скучать? – бросил на него взгляд Михаил. Всеволод мотнул головой. Мишка сделал к нему шаг, крепко обнял, буркнул: «Ну то с Новым годом, спиногрыз», отпустил его и шутливо ткнул в плечо. Всеволод благодарно улыбнулся. - Тебя туда же. – легко отозвался он. Михаил убежал. Всеволод сделал себе какао, которое не шло ни в какое сравнение с тем шоколадом. Визитка лежала на столе. Телефон был в руках. Всеволод выдохнул и начал было набирать сообщение, но застыл. Как это сделать? Какие слова подобрать? А вечер не безразмерный, дольше откладывать бессмысленно. И так все ясно. Ай, будь что будет. «Хорошо. Всеволод». Через час раздался звонок домофона. Совсем юный голосок бодро оттарабанил что-то про службу доставки. Всеволод недоуменно посмотрел на динамик. Какая еще доставка? Молоденький паренек приятного синего цвета, энергично постукивавший зубами, радостно улыбаясь, вручил букет. Букет был отложен, Всеволод сделал благодарному парнишке какао, который тот шустро выпил, рассыпался в благодарностях, тридцать раз поздравил с Новым годом и упорхнул. Всеволод долго стоял у двери. Букет был с явным тщанием составлен из роскошного красного амариллиса, голубоватых фрезий и кучи безымянной зелени. В него была воткнута открытка, написанная рукой Архипа Тарасовича, насколько Всеволод мог судить – он сталкивался с его почерком пару раз. Она гласила: «Как насчет ужина второго января? Я заеду за Вами в 19:00». Всеволод закрыл глаза и вцепился в волосы. На сердце было странно легко.