Рапсодия на темы

Февраль был жутко морозным. Коммунальные службы даже в конце зимы были в полной растерянности по поводу того, что она, оказывается, бывает со снегом и морозами. Снега было много, и он был везде. Дорожки в сквере расчищались постольку поскольку, хорошо, хоть тротуары были относительно чистыми. Всеволод пил кофе, усердно натягивая ворот водолазки себе на подбородок. Дни становились все холоднее, а ночи, верней, вечера – все жарче. Архип устраивал такие оргии, что даже день спустя Всеволод явственно ощущал, как его щеки начинают полыхать от простого воспоминания о том, какие штуки Архип с ним проделывал, а тело буйно требовать продолжения: кожа ныла в жажде, руки и губы зудели в воспоминании, в паху начинало ломить. Сейчас, правда, щеки горели после активных кувырканий и горячей ванны, как ни странно, с лавандой, в которую Архип его заволок под предлогом, что Всеволод все равно плескаться полезет. Ванна была хороша, Всеволод с огромнейшим наслаждением завалился бы на огромную кровать, на которой Архип уже застелил свежее заманчиво мерцающее в лунном свете белье. Белье заманчиво мерцало, Архип выжидающе молчал, Всеволод, уже одетый, упрямо допивал кофе. Не действовали никакие каверзы Архипа, ни его угрюмое недовольство; Всеволод настойчиво уходил домой. Кофе был хорош, мозги немного прояснились после сладкой истомы и неги огромной ванны. Кожа вроде перестала быть гиперчувствительной. Спина почти не ныла, ноги слушались. Всеволод рассматривал кофе в чашке, вдыхал аромат и старался не сутулиться и втягивать голову в плечи под тяжелым и недовольным взглядом Архипа. Небо за окном было темным, и темнота эта интимно заглядывала в него – квартира была достаточно высоко, чтобы белизна снега не подсвечивала ее призрачным и всезнающим светом. Архип механически вертел чашку на блюдце. Всеволод допил кофе, отставил чашку, встал, с трудом подавляя желание сгорбиться и забиться в самую дальнюю щелочку, и пошел в прихожую. Он почти выдохнул с облегчением, услышав сзади шаги. Руки Архипа легли на его плечи, скользнули по ним, поправили шарф, пальцы поползли по шее вверх, к подбородку, скулам, большие пальцы ласкали губы, глаза всматривались в лицо. Всеволод стоял, покорно опустив руки и прикрыв глаза, и ждал страстного поцелуя на прощание. Архип постарался на славу; его язык чуть ли не в благоговейном обожании поклонялся рту Всеволода, умоляя и выпрашивая, подталкивая и провоцируя, доводя почти до предела и стыдливо устраняясь. Всеволод не смог сдержать стона, его руки, пока еще не в перчатках, но уже прохладные, легли на плечи Архипа, а затем и вцепились в них. «Как бы устоять... Как бы устоять...» - как птица в силках, забилась испуганная мысль, приводя в чувство. Архип почувствовал перемену, укротил страстность и закончил поцелуй кротким, почти стыдливым прикосновением. - Может, останешься? – соблазнительно прошептал он, губами касаясь уха. Всеволод издал звук, который должен был по идее обозначать отрицание, но прозвучал неопределенным междометием избалованной красотки. Склонив голову к плечу, он с упреком посмотрел на Архипа и отвернулся. - Спокойной ночи, - буркнул он. - Спокойной ночи, - помедлив, отозвался Архип. Спускаясь в лифте, Всеволод пытался унять тупую ноющую боль в подреберье. Уходить было бесконечно тяжело, но оставаться безумно страшно. Да и... нужен ли он будет утром? И все те с трудом устанавливаемые столпы, на которых может и должно зиждиться его достоинство, разрушились бы. Сейчас еще одно минное поле – огромное лобби дома, в котором живет Архип. Швейцара там нет, но секьюрити хватает. И идти мимо них, зная, что они, скорее всего, знают, было жутко. Но Всеволод расправил плечи, чуть вздернул подбородок, слегка приспустил веки и неспешной походкой направился к выходу. Даже «Спокойной ночи» вышло вполне себе нейтрально. Архип дождался, пока дверь закроется, подошел к ней и уткнулся лбом. Что бы он не делал, черствый упрямый своенравный мальчишка неизменно ускользал. Казалось, горячая ванна с лавандовым маслом после двух оргазмов любого вышибет из колеи и разморит, ан нет. Щенок выстоял. Стоял в прихожей, вялыми руками запаковывался, но даже в том, как упрямо подбородок вздернут, понятно, что он скорей под углом замерзнет, чем здесь останется. Даже деньги на такси не берет. Можно пойти на маленькую хитрость и позвонить минут через сорок, просто чтобы пожелать спокойной ночи еще раз, промурлыкать что-нибудь бестолково-умильное, чтобы он проникся, осознал, чего лишился, но едва ли это так уж сильно подействует. Едва ли он проникнется. Голос его прозвучит сухо и обреченно, фразы, которыми Всеволод будет отделываться, односложными, и звонок он закончит почти с радостью. Никогда еще осада не давалась Архипу с таким трудом. Все предполагаемо неприступные крепости, с которыми он сталкивался раньше, на поверку прятали за броней ценник с большим количеством нулей. А Севу деньги не интересовали. Он знал о них многое, но сердечной привязанности к ним не испытывал, может, поэтому и не испытывал, что знал, что деньги – это всего лишь условность, виртуальный, в общем-то, товар. На букеты реагировал слегка сдвигающимися бровями, темнеющими, как грозовое небо, глазами и сурово поджатыми губами, хотя в зимнем саду мог бесконечно бродить между стеллажей, проводя пальцами, присматриваясь и принюхиваясь. Амариллисы, которые Архип специально подготовил к цветению, вызвали у него почти детский восторг, перед ирисами он опустился на колени и добрых десять минуть рассматривал цветки, даже умудрился попытаться пожевать папоротник, за что получил неслабую вздрючку, знакомо поджал губы и отодвинулся на диванчике, угрюмо глядя в сторону. Архип прикинулся виноватым, долго выводил слова прощения, и не как-нибудь, а губами и языком, и на животе, и ниже. Прощение он себе выписал: бесстыдно раскинувшийся Сева отдал бы ему ключи от своей квартиры. Но на попытку подкупа в виде букета из ирисов возмутился. Кофе и шоколад действовали, но весьма ограниченно. Шмотки, подарочные сертификаты на суммы, которые сам Архип находил мизерными, или какие-нибудь сильно, но не очень вызывающе дорогие часы вызывали у него глухое отторжение. Хотя беговым кроссовкам он обрадовался, и радовался ровно до тех пор, пока не узнал, сколько они стоят; Архипу еле удалось убедить его, что важно не то, сколько они стоят, а то, какова его, Архипа, покупательская способность. Лапши он навешал изрядно, соловьем заливался чуть ли не полчаса, но все подарки с тех пор принимались с удвоенной подозрительностью. Предложение выбраться за город принималось только при соответствии условию, им в самом начале выдвинутому: в полночь карета должна превратиться в тыкву. Воскресенье не суббота, ночевать он должен дома. Архип отлепился от двери и пошел в спальню. Чертов упрямый счетовод! Сухарь разэтакий. Взгляд скользнул по часам. Да, уже должен быть дома. Рука потянулась за телефоном. Всеволод изрядно замерз, пока дошел. Пальцы были совсем окоченевшими, нос не чувствовался, мочки ушей, легкомысленно оставленных соприкасаться с морозным воздухом, уже оттаивали и начинали побаливать. Мишки не было – ясно, где он был. Всеволод разделся, взял телефон и пошел на кухню делать чай. Архип должен был позвонить. Да, вот и входящий звонок. Всеволод смотрел на загоревшийся дисплей, чуть ли не сосчитал до пяти, выдохнул и ответил. Архип ожидаемо замурлыкал в трубку, что хотел убедиться, что Сева дошел и с ним все в порядке, у Всеволода мурашки привычно поползли вверх по хребту, прямо от предсказуемо оживившегося либидо, Всеволод вытер разом вспотевшую ладонь о штанину и, злясь на себя, сухо отозвался, что все в порядке, он не маленький. Архип издал до боли знакомый интимный смешок и сказал, что все познается в сравнении, Всеволод не сдержался и фыркнул, не таким уж маленьким он был. Архип проворковал что-то легкомысленное и глупое, Всеволод опустился на стул без сил – ноги практически не держали, а внутри все превратилось в желе. Как он умудрился сухо попрощаться, он не смог объяснить. Чайник закипел, чай был сделан и медленно остывал на столе, а Всеволод стоял у окна и глядел туда, где Архип, скорее всего валяясь на кровати, устроил ему очередной сеанс секса, на сей раз по телефону. Архип стоял у окна, сжимая телефон. Да, опять. Суховатые ответы и бесцеремонное прощание. Этот сухарь очевидно уже укладывался спать и был отвлечен от этого важного мероприятия. Снег медленно падал, звезды равнодушно мерцали на холодном небе, луна упорно молчала на ответ, что можно сделать, чтобы его переломить. Мишка с горящими глазами бегал по своей новой квартире. Всеволод скромно стоял у входной двери. Ремонт был сделан, уже и кухня установлена, в спальне какая-никакая мебель уже стояла, в гостиной были пристроены телевизор и компьютерный стол, мягкая мебель должна быть доставлена через пару недель. Мишка самодовольно осматривал все еще раз, а Всеволод думал, если он сейчас тихо свалит, Мишка его дезертирство скоро заметит? Почему именно он должен был принимать столь деятельное участие в эпопее под названием «Мишкина квартира: танцуют все» и вбоквеле «Мишка делает ремонт, который за него делают все», он понимал слабо. На попытку вякнуть парой недель раньше, что если все это обустраивается как потенциальное семейное гнездо, то пусть главная самка и занимается его обустройством, он был назван сухарем, занудой и шовинистом, тяжело вздохнул и продолжил стоять рядом, в то время как Мишка покупал шторы. Спасибо Антону, подсказал, где это лучше всего делать – он еще и это знал. Мишка, ввалившийся в субботу утром – то есть около полудня, недоуменно осмотрел робкого вьюноша, испуганно заозиравшегося и начавшего прикидывать, куда он попадет, если сиганет из окна, через пять минут чуть ли не закадычным другом его сделал под какао, который Всеволод им коварно подсунул. Антон через сорок минут унесся, чтобы через сорок пять припереть ворох журналов по интерьеру. Всеволод привычно проверил, на месте ли ворот водолазки, выглянул из своей комнаты, убедился, что они заняты, и снова затаился, смутно, но справедливо подозревая, что два экстраверта на него одного – стихийное бедствие с катастрофальными последствиями. А мелкий гаденыш, печально вздохнув и грустно поблестев глазами, скорбно признал, что его ждут, и позорно сбежал. По магазинам за Мишкой пришлось переться Севке, которому и оставалось, что мстительно думать, что шиш он больше Антону какао нальет. - Севка, а тебе ничего не надо? Типа штор каких, покрывал, все такое, - внезапно решил продемонстрировать заботливость Михаил. Всеволод вздрогнул и настороженно на него посмотрел. - Да есть же, вроде. - Эти тряпки? – высокомерно посмотрел на него Михаил. После того, как он выучил слово «ламбрекен», а раза с пятого даже выговорил его без запинки, он очевидно считал, что знает о шторах все. Всеволод закатил глаза и демонстративно начал разглядывать стену. Михаилу только и оставалось, что снисходительно пояснить девушке, за натянутой вежливой улыбкой явно скрывавшей напряженную работу мысли: то ли еще на комплект штор раскрутить, то ли охрану вызвать – что бедняга такой стеснительный. Она попыталась подсунуть фотографию с комплектом замечательных в своей псевдовизантийской несуразности плюшевых гардин с золотой бахромой и не менее замечательной ценой, но даже Мишка, счастливо опьяненный эндорфинами, опешил от их ослепительности и начал делать комплименты ее волосам, лишь бы только она эту фотографию подальше засунула и больше не доставала. Шторы, купленные в то напряженное воскресенье, уже были пристроены, оказались вполне к месту, Мишка метнулся на кухню и вернулся с двумя бутылками пива. - Ну, с новосельем меня, - торжественно провозгласил он, чокаясь. Всеволод натянуто улыбнулся, начал еще усерднее просчитывать пути к отступлению и отхлебнул пива. Мишка стал рядом, чтобы любоваться плодом трудов своих. - А хороша квартирка-то, а? «Ну еще бы», - подумал Всеволод. – «И стоит хорошо». - Ты не думаешь ипотеку брать? – внезапно повернулся к нему Мишка. Всеволод подозрительно посмотрел на него. Типичное Шабановское: когда он счастлив, он намерен добровольно-принудительно осчастливить всех вокруг. Всеволод отлично знал признаки надвигающегося осчастливливания, но не всегда успевал сделать ноги вовремя. Сегодня он как раз не успел. - Зачем? - Затем, что это будет твоя собственная конура, зачем еще? Елки, Севка, сколько можно по съемным квартирам тягаться? Сколько я тебя знаю, ты или в общаге или на квартире не пойми где, и это я не говорю про вокзалы или вообще аудитории. «Ну да, не говоришь. Да и было всего пару раз». - А сейчас у тебя и зарплата отличная, и у Разумовского ты на отличном счету. В феврале он вообще не раздумывая подписался под премией. По-моему, критерий. «Гадский гад. Мишка до сих пор так и не понял, как Разумовский его к этому подвел». Михаил вздохнул. Он сказал немного глуше: - И вообще: тебе пора и о личной жизни подумать. Подругу постоянную завести, все дела. «Вот оно! Любаша пошушукалась с Варюшей, на горячей подушке нашептала Мишке, а он и рад стараться. Вот и верь после этого людям». Всеволод отвернулся. - Спасибо, твоими молитвами, – буркнул он. - В смысле? – Мишка с интересом посмотрел на него. - В смысле не твоего ума дело, - раздраженно отозвался Всеволод, отлепился от стены и подошел к балконной двери. Снег еще не таял, но солнце уже светило вовсю. И на улице было так ослепительно ярко, так бесстыдно хорошо, что Всеволод разозлился еще больше. С шумом выдохнув воздух, он уже приготовился выдать негодующую тираду, как споткнулся на мысли, что он совсем не похож на себя. Совсем. Он опустил голову. Мишка ни при чем, и орать на него смысла нет. Любаша отличная девушка, Мишка на нее не нарадуется, а то, что у нее инстинкт свахи взыграл с кое-чьей подачи, так перебесится. Хотя еще один выходной с ними двумя и Варварой, чья степень демонстрируемой беспомощности была примерно сопоставима с длиной ее юбок, а те становились все короче - и он начнет очень категорично отказываться. Заодно и Архип перестанет недовольно хмуриться, когда Всеволод ему про эту Варвару рассказывает. - Она тебе не нравится, да? – не столько спросил, сколько признал Мишка и хмыкнул. – Ты, кстати, молодец, стойко держишься. Всеволод усмехнулся. Эта дуреха решила, что достаточно парочки льстивых комплиментов и неуклюже-беспомощных выходок, чтобы Севка почувствовал себя мачо и все такое. Только у него на такие демарши аллергия. Лет с двенадцати, спасибо мамочке, поставлявшей все это в промышленных масштабах. Анна Владимировна и тетя Лида привлекали его куда больше, и именно своей сильной и прямолинейной натурой. - Это твоя идея – меня на эту хрень склонить? – поинтересовался Всеволод, отпив пива. - Да я так понимаю, и не Любашина даже, что бы ты там не думал. Не такая уж она и дура. Варька неплохая девчонка, только ее одергивать надо время от времени, - неожиданно, помедлив, признался Михаил, неловко шаря глазами в противоположном конце комнаты. Всеволод пристально посмотрел на него. Он задумчиво проверил, сколько пива осталось в бутылке. - Ты сам в это веришь? – флегматично спросил он. Михаил неловко затоптался на месте. - Севка, я могу ей сказать, типа, выбирай, или я или она. Что Любаша выберет, а? В любом случае ведь Пиррова победа, - безрадостно признался он. Всеволоду только и оставалось, что кивнуть головой. - Крутись, как хочешь, но на шашлыки я с вами не поеду. Мне этой дуры в последние два месяца за глаза хватило, - предупредил он, глядя в окно. Михаил ехидно заулыбался. - А если я Антона приглашу? - Жалко мелкого, -усмехнулся Всеволод, повеселев. Михаил лишь подмигнул. - Пусть сам выкручивается, - наконец отозвался он, сделав огромный глоток. Всеволод очень усердно занимался своими должностными обязанностями и пропустил тот момент, когда в дверь стукнули. Михаил, собственно говоря, вел себя именно так, а потом заваливался, делал чай и начинал бесцеремонно трепаться, поэтому Всеволод глянул поверх очков и вытаращил глаза. Архип Тарасович собственной персоной обходил стол с откровенно пошлыми намерениями. Всеволоду только и оставалось, что растерянно смотреть на него. - Здравствуй, мой хороший, - промурлыкал Архип... Тарасович прямо в губы и поцеловал его коротко и очень чувственно. Всеволод инстинктивно прикрыл глаза, удерживая мгновения наслаждения на губах. Архип... Тарасович как ни в чем не бывало опускался на стул, на стол он бросил какую-то папку. – Уютный у тебя кабинет, - добавил он, оглядывая комнату и перемещая явно похотливый взгляд на Всеволода. Шестое чувство у него, или что там... пятая точка, взвыло пожарной сиреной. Что же его в покое не оставят-то? - Чаю? Кофе? – холодно отозвался он. Архип хмыкнул. - Потанцуем, - отозвался он и усмехнулся, когда Всеволод настороженно на него посмотрел. – Так говорят, - невинно добавил он в ответ на явно недружелюбный взгляд Всеволода. Всеволод очень не любил гостей. Особенно незваных. И не стеснялся это демонстрировать. - Я не отказался бы от кофе. Всеволод снял очки, отложил их и пошел к чайнику, обходя Архипа по широкой дуге. Пусть и заходили к нему крайне редко, но заходили же. А Мишка вообще частенько околачивался, особенно когда Разумовский удостоверился в компетентности и стрессоустойчивости Михаила Евгеньевича и облагодетельствовал его замами и помощниками, которые именно Михаилу Евгеньевичу подчинялись и соответственно высвободили уйму времени у непосредственного начальства. Так что оказаться в пикантной ситуации по вине любвеобвильного шефа его явно не прельщало. Архип снисходительно наблюдал за ним, невинно скрестив руки на груди. Ему даже и касаться Всеволода не надо было – все делал взгляд. У Всеволода спина уже покрылась потом, а брюки начали многозначительно топорщиться. Архип с самодовольным видом взялся за чашку, которую Всеволод упрямо поставил на стол, хотя Архип протянул руку, чтобы принять ее. - Как ты относишься к конференциям? – легко спросил он, отпивая кофе. Всеволод подозрительно посмотрел на него, ожидая подвоха. - Положительно, если только там не выступать. - У тебя в личном деле указано, что ты владеешь немецким языком на хорошем уровне. Всеволод пожал плечами. - Hättest du Lust, nach Bern zu fliegen*? – беспечно спросил он. Всеволод откинулся в кресле. Пожевав губы, он осторожно спросил, ожидая подвоха: - Weshalb soll ich die haben**? - Weil ich zu einer Konferenz eingeladen bin, und du fliegst mit***, - отозвался Архип. Всеволод открыл рот, закрыл его, помолчал. Архип подался вперед, провел рукой по скуле, спустился к его губам, подбородку и легонько щелкнул по носу. - Конференция как раз по управлению и финансам, с кучей семинаров, в частности и по аудиту. Заодно посмотришь, чем мир живет. Архип достал из папки, которую принес с собой и положил на стол, проспекты и программу конференции. - Посмотри, ознакомься, выбери, что тебя заинтересует, - голосом заправского искусителя произнес он. Всеволод начал просматривать названия рабочих групп. Это было подарком судьбы. Совершенно роскошная конференция. Он уже начал прикидывать, что и как совместить, как вдруг одна мысль подействовала на него словно ушат ледяной воды. - И сколько это будет стоить? –тихо спросил он, с усилием отнимая руку от программы. - Помилуйте, Всеволод Максимович, вы едете на нее за счет фирмы и для фирмы, - с притворным негодованием в голосе отозвался Архип. – У тебя загранпаспорт есть? Всеволод согласно кивнул головой. - Тогда подойдешь к Анне Владимировне. Она в курсе и поможет тебе. – Архип посидел еще с полминуты, неспешно допивая кофе и глядя, как Всеволод перечитывает программу с совершенно счастливым лицом. В дверь стукнули, и в кабинет ввалился Михаил. - Архип Тарасович, добрый день, - удивленно посмотрел на него Мишка, кладя лист бумаги перед Всеволодом. – Не ожидал вас в Севкином кабинете увидеть. Очень хорошо, что Вы здесь, кстати. Читай, подписывай, - бросил он Всеволоду, идя к чайнику. Всеволод недовольно на него посмотрел – так безжалостно вытащить из райских кущ! - Что это? – вежливо поинтересовался Архип, внутри яростно желая его убить. - Служебное задание на командировку, - пояснил Михаил, делая себе чай. – Не нравится мне отчетность по филиалу в Волгограде. Пусть Севка там поковыряется. Недели тебе же хватит? – поинтересовался Михаил, идя к окну и удобно устраиваясь у него. Всеволод задумчиво кивнул головой, подписал и протянул лист Архипу. Тот молча открыл руку, в которую Всеволод вложил ручку. Михаил внимательно проследил за этими движениями, непроизвольно отметив, насколько ладно все это было проделано. Подозрительно ладно. - Откуда такая уверенность? – спросил Архип, расписываясь. - Шестое чувство, - буркнул Мишка. – Там, правда, все малость повелеречивей расписано. – он указал глазами на лист. Архип пристально посмотрел на него. - А вы что думаете, Всеволод Максимович? – Архип перевел тяжелый взгляд на Всеволода. - Я пока ничего не думаю. Вот увижу документы, проверю их и буду думать, буду составлять отчет и думать, - флегматично отозвался Всеволод. Командировка должна была состояться на следующей неделе. Время еще было. Архип немного поболтал с Мишкой, поблагодарил Всеволода за кофе, усердно удерживая голос в рамках приличий, и откланялся. - Чего ему надо было? – легкомысленно спросил Михаил, плюхаясь на нагретое место. Всеволод молча подал ему программу конференции. Михаил бросил на нее один взгляд и закатил глаза. - Севка, ты, блин, молодец! Типа забыл уже, у кого я на втором курсе все домашки по английскому скатывал. Я, кроме How do you do**** и London is considered to be the financial capital of Europe*****, ничего не вспомню даже под страхом смертной казни. Что за оно? - Международная конференция. Управление и финансы, - прищурив глаза, отозвался Всеволод. Михаил соизволил сунуть нос в программу. Даты он смог найти даже со своим знанием английского. - Отлично! Хоть мир посмотришь. Как раз и для меня кой-чего разнюхаешь, - весело сказал Михаил, а сам пытался во взгляде, в движениях рук, в интонации найти ответ на свой вопрос. Увы, Севка так просто не кололся. – Тарасыч должен быть отличным гидом. – Севка не кололся. – Наверняка тебя по разным злачным местам потащит, а? Всеволод хмуро посмотрел на Михаила. Но руки его красноречиво вздрогнули. Михаил решил пока остановиться. Он еще успеет из Севки душу вытрясти. Волгоград был красивым. Наверное. И шумным. Наверное. Всеволод с трудом пережил адский бульон аэропортов и заселение в гостиницу. Анна Владимировна проявила деятельное участие в судьбе бедного командированного мальчика, поэтому на гостиницу было грешно жаловаться. Весь вечер воскресенья Всеволод тихо отстрадал, приходя в себя после суматошного дня, послушал по телефону треп Мишки: он принял деятельное участие в транспортировке Всеволода в аэропорт и чуть ли не до трапа рвался его проводить. Спасибо службе безопасности, пресекшей его инициативу на корню. А теперь звонил, чтобы поинтересоваться, что да как. До места работы было недалеко. Всеволод долго колебался, идти ли ужинать в ресторан или заказать еду в номер, решился, спустился, приятно удивился, что его не убили, не затоптали и вкусно покормили. А еще в отеле был небольшой фитнес-зал, который, по заверениям метрдотеля, с утра бывает не очень полон, если не сказать наоборот. Потом он долго ворочался на накрахмаленных простынях под жестким одеялом. Заснул Всеволод под утро, чтобы подпрыгнуть от звука будильника. В фитнес-зале Всеволод действительно был один. Это было хорошо. Он даже свет мог включать не весь и наслаждался мерным ритмом шагов и гулом дорожки. А еще он слушал изощренного и отстраненного Вивальди и гнал от себя мысли о том, что впереди у него была неделя без Архипа. И не мог определить, рад он этому или нет. Пятнадцать минут неспешного шага – и он на месте. При виде начальства, лично высыпавшего его встречать, активно вспоминался Гоголь. Всеволод сухо попросил показать ему место работы и с некоторым недоумением отметил волну беспокойных взглядов. Работалось не то, чтобы легко, но слишком усердно потеющее руководство и торжественно одетые секретарши прерывали его на предложения кофе, чая и прочих обедов чрезмерно часто. Всеволод даже был вынужден придумать сказочку про повышенное давление и кучу других болячек типа язвы. Вроде отстали. Можно концентрироваться. На первый взгляд все было чисто. Вечер был дивным. Было тепло, Всеволод даже распахнул пальто. Он с любопытством рассматривал дома и людей. Странное дело – как мерзко было в Москве и как неплохо здесь. Тепло и уютно. Похоже на родной город и непохоже. И людей сравнительно мало. Всеволод прошел мимо кофейни, вернулся, заглянул в окна, зашел вовнутрь. Кофе был неплохим, но не более. Всеволод поблагодарил, расплатился, вышел и пошел дальше. Начало темнеть. Зажглись фонари, враз убивая своим ядовито-желтым или плесневело-зеленым все очарование вечера. Всеволод добрел до гостиницы, поздоровался с барышней за конторкой и прошел было, но его окликнул никто иной, как Архип Тарасович собственной персоной. После формальных приветствий и не менее формальных обменов любезностями, щедро приперченных многообещающим взглядом и рукой, державшей его руку и интимно поглаживавшей. Всеволод стрельнул глазами в сторону сотрудников отеля. Те мялись неподалеку, активно прислушиваясь, готовые броситься по первому движению бровей, но слышать ничего не слышали. - Как насчет ужина? – вежливо поинтересовался Архип. Всеволод согласно кивнул головой. Ужин прошел, можно сказать, в теплой дружественной обстановке. Архип невозмутимо оглядел зал, стрельнул глазами вниз и ухмыльнулся одними уголками губ. Скатерть свисала практически до пола. Что Всеволод ел, он особо не помнил. А вот свои ноги в плену его ног осознавал очень хорошо. Архип его о чем-то спрашивал, он даже что-то отвечал, а сам переживал только одно: мириады ощущений от слепой ласки под столом. Ему приходилось слишком часто сглатывать, потому что рот пересыхал; Архип, приметив это и коварно улыбнувшись, начал подливать вина. Потом Архип попросил подать кофе и десерт им в номер, а сам попросил Всеволода помочь ему с документами. «Вы ведь не возражаете против небольших сверхурочных?» - невинно поинтересовался он. Всеволод согласно кивнул головой, подрагивающей рукой поглаживая ножку бокала и глядя в сторону от официанта. Официант отошел. Всеволод посмотрел на Архипа и напоролся на неприкрыто вожделеющее пламя в глазах, спешно опустил глаза на стол и наткнулся на его руку, в точности повторяющую движение его пальцев. Хорошо, пальто было брошено на стул рядом, а не отдано в гардероб. Его можно было нести впереди. У Архипа под рукой не оказалось ничего удобного, но пиджак был длинный, да и надежда на не самое яркое освещение затеплилась в сердце. До номера Архипа, который по счастливой случайности (и Анна Владимировна совершенно ни при чем, что вы! - скептически подумал Всеволод) оказался в той же гостинице, они дошли чинно, перебрасываясь фразами о работе. В номере Архип предупреждающе придержал Всеволода взглядом, и он чинно опустился в кресло. Архип разместился поодаль. Официант удалился. Кофе был забыт. Архип помогал Всеволоду раздеваться, с трудом сдерживаясь, чтобы не разорвать рубашку. Наконец освободив ягодицы Всеволода от брюк, он до синяков сжал их и вдавил его бедра в свои. - Ты скучал? – жарко прошептал он в губы. Всеволод, в упоении гладивший его спину, жалобно простонал. – Скажи, ты скучал? Всеволод выдавил что-то, отдаленно похожее на согласие. Архип подвел его к кровати, откинул одеяло и опустил его на кровать, яростно целуя. Потом он сидел на кровати и пил остывший кофе, пока Всеволод занимал душ. Всеволод подошел к нему и остановился, выжидающе глядя из-под прикрытых век. Архип привлек его и поцеловал. Ладонь его задержалась на затылке Всеволода и ласково погладила его. - Может, останешься? – тихо спросил он. - И как это будет выглядеть? – резонно поинтересовался Всеволод, пряча глаза. Архип хмыкнул и опустил глаза. - Тогда спокойной ночи, - обреченно сказал он. - Спокойной ночи. – прошептал Всеволод и, помедлив, пошел к двери. Выйдя, Всеволод бессильно опустился на кресло, удачно стоявшее в холле. Архип поставил чашку на ночной столик, упал на спину и уставился в потолок. * Ты не хочешь слетать в Берн? ** С какой стати я должен этого хотеть? *** Потому что меня пригласили на конференцию, и ты летишь со мной. **** Как поживаете? ***** Лондон считается финансовой столицей Европы.