Бог и наркотики

— Подождите. Еле успеваю протиснуться между закрывающихся дверей, пробираясь в самую глубь битком набитого транспорта. Прислоняясь к вертикально стоящему турникету обтянутой джинсой задницей, поднимаю руку, ухватываясь за верхние поручни. Пухленькая женщина-контролер во мгновение ока оказывается рядом, протягивая мне свою ладошку, пальцы которой вымазаны в чем-то черном, а на кончиках красуются многочисленные заусенцы. Отсчитав мелочь, отдаю ей, стараясь не касаться ее руки. Подозрительно хмыкнув, женщина пересчитывает сумму то ли пытаясь отыскать возможный обман, то ли посмотреть, должна ли она сдачу. Убедившись, что получила ровную сумму, которая требовалась, женщина отходит от меня, начиная приставать уже к следующим пассажирам, что зашли гораздо раньше меня. Всматриваясь в окно, прищуриваю веки от бликов солнца, что попадают в глаза. В наушниках играет на удивление спокойная музыка: вокалист поет что-то на русском языке в сопровождении лишь одной акустической гитары. Красивая песня. Если бы я ещё мог понимать о чем она, то, возможно, слушал бы ее гораздо чаще. Наверняка, мужчина повествует о какой-то жизненной не сопливой суете. Слишком уж отрывисто звучит его голос. «Привет», — в руках вибрирует телефон, и всплывает новое диалоговое окно с сообщением. Подтягивая ближе к себе сумку со спортивными вещами, прижимаю ее боком, перекидывая лямку через плечо, не беспокоясь, что она может упасть на грязный и мокрый пол салона. «И тебе не хворать», — отсылаю ответ на тот же номер. Вот уже неделю мы зачем-то ведем с Иззи переписку. Я его не трогаю, назойливо не достаю дома, дав ему возможность разобраться со всеми «делами», он же регулярно оповещает меня о том, что его шкура в порядке и можно не волноваться из-за его продолжительного отсутствия. В институте он так и не появлялся, секретарь сказала, что преподаватель оформил больничный лист по уходу за родными: все говорило о том, что уйти с работы его просто вынудили временные обстоятельства. «Куда собрался?» — иногда меня посещает смутное чувство, что за мной следят: Иззи никогда не задает наводящих вопросов, просто спрашивая конкретно и всегда в точку. Моя паранойя не позволила мне обшарить всю свою одежду на предмет радио-жучка, которые используют в фильмах, чтобы не упускать ни один из объектов из виду, но первое время я действительно напрягался по этому поводу. «В футбол поиграть еду, сегодня открытие стадиона», — ответив ему, захожу в плейлист, чтобы сменить трек: нужно было что-то погромче и мощнее. «Здоровый образ жизни? На тебя это не похоже!» — честно сообщает о своих подозрениях Иззи. «Ты вообще не можешь знать, что на меня похоже», — даже в текстовом сообщении можно проследить мою грубость с ним: не люблю, когда люди говорят то, о чем понятия совершенно не имеют. «Ли упоминала, что ты зачастил к ним», — телефон вновь вибрирует в руках, а экран загорается, выбрасывая новое сообщение. Прежде чем ответить, достаю из кармана резинку. Забирая волосы в высокий хвост: в автобусе становилось слишком душно, по шее уже начали стекать мелкие капельки пота. «Она как раз-таки и не против моих визитов, даже Джек сам приглашает. Тебе-то что до того, что я посещаю клуб?» Автобус наезжает на кочку, из-за чего весь салон хорошенько потряхивает: не знаю, как устоял на месте, потому что в этот момент совершенно ни за что не держался. «А как же Тис?» — почему-то хочется сказать, что Иззи — ещё то Западло, слишком много задает вопросов, которые его совершенно не должны касаться. Не знаю, каким образом он узнал, что произошло тогда в сортире: Тис явно бы не проболтался ему о таком, а я даже тему эту не затрагивал. «А что Тис? Мы так и продолжаем сидеть в одной компании, делая вид, что ни одного из нас тут нет. Все диалоги ведутся на троих», — честно отвечаю я, понимая, что так оно и есть. После того случая Тис пропал на пару дней. Ли аргументировала это тем, что парень отсыпается и у него такое бывает. А я же… Я просто знал эту дурацкую причину, которой не мог с ними поделиться. И вот кто, спрашивается, заставлял его тогда лезть ко мне? Все же могло быть по-другому. «Он у нас парень настырный: редко от своего отступает», — смеюсь в пустоту, заставляя рядом стоящих людей обратить на себя внимание. «Знаешь, я не — его. К тому же сам не лыком шит, если меня что-то не устраивает, я ведь могу ему об этом не только сказать». «Так любишь мордобой?» «Когда другого выхода нет, да. Не люблю несколько раз одно и то же людям объяснять, они же не бабушки, чтобы их мучил склероз. Значит должны быть другие способы вбить в них информацию, чтобы она там надежно закрепилась». «Вот это агрессия. Вот это негатив». Скольжу пальцами по сенсорной панели, не заставляя парня долго ждать ответа. «Хочешь сказать, ты бы поступил иначе? Что-то тогда, в подсобке, я не припоминаю такого дипломатичного момента с твоей стороны», — ответил я, прокручивая в памяти события минувших дней: тогда Иззи первый и последний раз распускал руки, даже странно, что он не позволял себе этого позже. Иногда я понимаю, что мне очень сложно расценивать действия людей, иногда они кажутся такими нелогичными. Но ведь это только моя точка зрения, я совершенно не знаю, чем они руководствуются. Да и понятие «логично» у многих различается. «Я ведь не сказал, что сам действую по-другому. Все зависит от ситуации. В тот момент, когда ты появился в дверях — я не знал, что делать. Я видел в твоих глазах панику, но сам паниковал не меньше. Ты прав, я дорожу своей работой. Но ещё больше я дорожу своей репутацией», — у меня все мысли повылезали из головы, когда я прочел это. Все, что я мог себе сказать, это лишь: «Его честность мне дорого обойдется, но, почему-то, я готов щедро за нее отплатить». «Не знаю, какие эпитеты подобрать, чтобы описать свой характер. Могу лишь сказать одно: я слишком много продумываю „наперед“. Я ведь тебе сказал тогда, чтобы ты не совался в Подвал. Разве так сложно догадаться к чему это приведет твою жизнь? Завал твоей сессии — только начало». Автобус подъехал к нужной мне остановке, выйдя на улицу, я глубоко вдохнул в легкие свежий воздух: стало не по себе. Удерживая одной рукой сумку, я направился к стадиону, купол которого, выглядывая, уже виднелся из-за небольшого здания, что стояло впереди. «Но это мое решение. Мне нравится эта атмосфера, которая окутывает тех людей. Мне хорошо с ними», — настоял я на своем, не желая признавать правоту парня. «Они тебе не друзья: исчезнешь ты, придет новый человек. Им нужны лишь уши, которые будут слушать их бред, и рот, который сможет вставить что-то в такт». «Чего же тогда ты с ними теряешь?» — меня начинала раздражать наша беседа. «Я к ним не привязан, в отличие от тебя!» Ничего не ответив, я просто скинул телефон в сумку, закрыв карман на замок. Пусть я и позволил оставить Иззи последнее слово за собой, мои личные доводы и убеждения были непреклонны. *** Переодевшись в синие шорты и латексную рубашку, я натянул на ноги гольфы и, туго зашнуровав кроссовки, вышел из раздевалки, понимая, что немного припозднился: все уже стояли в линии. Команда была небольшая, всего двадцать человек со всего института сегодня собралось на поле, навевая мысль о том, что не так уж много в наши дни любителей спорта осталось. У каждого свои дела. Наш новый тренер представился нам, пожелав удачной игры. Рэй Уолтби был мужчиной средних лет, невысокого роста, но очень подтянутого и мускулистого телосложения, его светлые волосы были зализаны кремом на затылок, из-за чего на лоб выпадали выбившиеся прядки, придавая его виду некий шарм. Разделив нас на две команды по десять человек, он позволил нам самим выбрать ключевые фигуры в игре: я был одним из нападающих. В моей команде я признал лишь одного человека со своего института — Криса: высокого, загорелого парня, с коротко стриженными темными волосами. Он учился на пятом курсе, поэтому мы часто виделись всем нашим составом: он курировал первую группу, которой мы и являлись. Свисток оповестил всех игроков, занявших свои места, о начале игры. На поле присутствовали двое судей: тренер и его помощник, который фиксировал особые нарушения и являлся ещё по своей специальности медиком, без помощи которого обычно не обходилась ни одна игра. — Ребятки, разнесем их в клочья, — приветливо произнес Крис, который тренером был назначен капитаном нашей команды, объявив в начале, что в таком составе мы и останемся. — Да без проблем, — начали поддакивать остальные — я же просто воздержался от комментариев. Размяв немного ноги перед выходом, я уже был готов вспомнить то щемящее чувство в груди, адреналин, что выбрасывается в кровь, когда мы беспечно носимся, как ужаленные пчелами, по полю. Перехватываю пас, принимая мяч, обвожу одного игрока, отслеживая катящийся шар по траве, поднимая взгляд вверх, быстро нахожу своего игрока, что ближе всего находится к воротам. Отвожу ногу и делаю удар, пасуя этому товарищу, надеясь, что тот играет не впервые и сможет забить первый гол, принеся его нашей команде. По полю прокатывается дикий крик, а затем сиплый смех. — Боже, Гир, ты сыграл не в мяч, а в мячи, — падает этот тип, откуда-то знавший мое имя, сжимая обе руки на своих яйцах. Мало кто удержал себя от ехидного смешка, некоторые даже залились гоготом, остановив тем самым на какое-то время игру. — Чего разлегся? Вставай, быстро. А вы, оболтусы, за игру, — вмешался тренер, пытаясь стать нам родным уже с первых дней. — Ты давно играешь? — спросил меня Крис, не сбавляя темпа: мы неслись к противоположному концу поля, где сейчас шел ожесточенный бой за мяч. — Я играю с пятого класса, но был вынужден в старших классах сделать длительный перерыв, — ответил я парню, наблюдая за тем, как один из игроков, растерявшись, катнул мяч на середину поля. Спохватившись, я тут же сделал финт ногами, оббегая Криса и ломанулся в нужную сторону, завладев мячом, повел его к воротам противника, успевая расслышать сзади топот, несущихся соперников. — Гир, пасуй, — проворный блондин оказался уже на том конце: я не задумываясь передал эстафету, наблюдая, как парень забивает гол противникам. — Да!!! — радостно ликуют наши, а я взглядом замечаю, что даже тренер не удержал себя и четко хлопнул в ладоши. — Мы сделали это, — занеся вверх руку, Крис подбегает ко мне, в ожидании, когда я сделаю так же: стадион озаряет громкий хлопок. — Сделали, — в улыбке отвечаю ему. — Но это ещё не конец игры! *** Весь вымокший до нитки, еле доползаю до тумбы с водой, припадая к струе, пошедшей от нажатия ноги на педаль. Крис, видимо, не отставая, тут же подошел, вставая рядом, в буквальном смысле отбирая живительный источник, из-за чего пришлось набирать воды в чашу ладоней и пить из них. — Вот так драйв, вот так игра, — не удержался от комментария парень, с таким ярым азартом поглядывая на меня. — Да, приятно было вспомнить эти ощущения, — улыбнулся я ему. — Ты теперь все время будешь приходить на тренировки? — Наверное. — Почему «наверное», я же вижу, что ты истинный фанат футбола, — подмигнул блондин. — Тебе нельзя пропускать, к тому же нас могут отправить на игру с другой сборной командой института. Напившись вдоволь, я отстранился, вытирая концом футболки лицо. — Какую игру? — не скрывая удивления в голосе, спросил я. — Тренер сказал, что лучшие сборные выставляют на матч. Мы можем стать ей, — ткнув меня в плечо, подбодрил Крис. — Скорее всего, но я не играю. Я сюда пришел расслабиться… Решив, что разговор окончен, я накинул на плечо сумку, направившись в сторону раздевалки. Достав мобильный, про который я забыл с того момента, как вышел из автобуса. Сняв одним касанием блокировку, открыл два всплывающих диалоговых окна. Первое сообщение было от Клеменса: «Ночью сходка. Сегодня обещаю Коктейли поинтереснее». Второе — от Иззи: «Мы могли бы встретиться сегодня?» Спрятав телефон обратно в карман сумки, я стянул с себя мокрую футболку, бросая на лавочку. На какое из приглашений согласиться сегодня, для меня оставалось дилеммой.