Бог и наркотики

Приоткрыв дверь лишь на половину, заглядываю в комнату. Гир все еще спит. Свернувшись на кровати калачиком, он укутался одеялом так, что выглядывать осталась одна лишь серая макушка. На фоне облезлой черной краски, корни кажутся гораздо светлее, хотя тон его волос не сильно отличается от моих. Все же вхожу в комнату, забираю стакан, оставленный на полу еще утром. Взгляд касается постоянно вздымающегося тела под темно-бордовым неплотным одеялом. Я не раз замечал, что он все время мерзнет, даже когда в комнате стоит обогреватель, и температура в помещении напоминает жаркое лето, он упорно кутается. Успеваю выйти из помещения, закрыв за собой дверь, до того момента, когда телефон по нарастающей станет играть мелодию звонка громче. Нажимаю на клавишу вызова, поднося телефон к уху, сам же прохожу на кухню, поправляя бледно-голубые занавески и закрывая форточку: не хватало, чтобы кошка свалилась с четвертого этажа. Ее координация в последнее время не в порядке. — Брайан, — слышится до свинячьего визга довольный женский голос. — Почему так долго? Я заждалась тебя… — тон с радостного меняется на обиженный, продолжая все также раздражать ушные перепонки своей писклявостью. — Я был занят, — прикрывая веки, сообщаю я настырной девице, с большей уверенностью понимая, что спокойно провести сегодняшний вечер не получится. — Чем? Хотя… Не важно, — с возмущенным видом произносит она, тут же продолжая: — Ты не забыл о сегодняшней встрече? — спрашивает она, а я мысленно проклинаю свою на удивление устойчивую и долгую память. Разве запамятуешь про собственную работенку? — Как же про тебя забудешь, — воодушевленно произношу я, отрезая вместе с куском батона еще и половину пластмассовой дощечки. Почему такие непрочные вещи еще делают? Переворачиваю желтый лист, чтобы на обороте прочесть черную надпись «калинка». Название незнакомое, но по языку можно определить, что изделие из России. — Даже проклиная меня, ты остаешься на удивление всегда очень вежливым и милым, — взвывает она, словно белуга, а по ту сторону провода слышатся какие-то потрескивания и щелчки. Скажите мне, что ее динамик накрылся. Прошу, скажите. — Тогда в семь часов в ресторане «Меланж», на этот раз не надевай костюм, с тобой я чувствую себя на деловой встрече, а не на свидании, — жалостливо мямлит она, а я, молча, соглашаюсь с собой, что заявлюсь туда в одних плавках. — Договорились. Свободная рубашка и брюки подойдут? — зачем-то спрашиваю ее. — Нет. — Без галстука? — Уговорил, — с нескрываемой радостью отвечает она и, не прощаясь, кладет трубку. Одинокая капля сползает со лба вниз, кажется, с каждым ее визитом я буду терять нервные клетки с большей скоростью, чем с Гиром. Бросаю взгляд на циферблат настенных часов, до назначенного времени остается чуть меньше часа. Иногда я жалею, что у меня нет машины, ведь, чтобы добраться до ресторана придется ни много не мало, а четверть часа протрястись в душном автобусе. С трудом запихав в себя остаток бутерброда с сыром, ощущая, что он комом застревает в горле, я проследовал в свою комнату, доставая из шкафа черные брюки и светло-серую рубашку, с черепашьей скоростью натянул на себя вещи и, клацнув выключателем, вышел в коридор. Рыжее нечто тут же выбегает на звук, начиная уверенно тереться своей головой о мою ногу, в то время как я сам, балансируя на ней, подтянул к себе вторую, чтобы затянуть шнуровку на туфлях. — Мяу, — раздается жалкий возглас из-за двери, когда я уже вставил в нее ключ. — И тебе пока, следи за порядком, — прощаюсь с ней, словно передо мной стояло не животное, а самый обычный человек. Сбегая по лестнице, хлопаю себя по карманам, проверяя наличие бумажника. Он, как я и предполагал, оказался на месте. *** Без десяти семь я уже был около главного входа в «Меланж», из глубины большого зала доносились приятные звуки живой музыки, сливающиеся с обыденным фоном гудящих автомобилей, они придавали настроению какую-то долю счастья, настраивая на лучший исход сегодняшнего вечера. С опозданием в пять минут, напоминая о своей пунктуальности, к зданию подъехала черная ауди, вышедший из нее водитель хотел было открыть дверь, чтобы выпустить пассажира, но я опередил его на пару секунд раньше, из-за чего он, приветливо коснувшись фуражки обтянутой в белую ткань перчатки рукой, тут же удалился обратно. Как требуют того манеры издавна сложенного поведения, я подал девушке руку, дожидаясь пока та массивно ступив на одну ногу, перенесет на асфальт и вторую. — Здравствуй, Брайан, — улыбаясь во все тридцать два искусственно вставленных белоснежных зуба, она легким касанием руки поправляет на себе задравшийся край болеро и, ухватившись под мой подставленный локоть, начинает движение в сторону входа. — Здравствуй, Бриана, — не скрывая улыбки, произношу то приветствие, которое хочет услышать от меня она. Несмотря на всё мелодичное созвучие наших имен, когда воображение при его произношении рисует недвусмысленную картину утонченной фигуры девушки, стройные и ровные ноги, пышную грудь и ангельски красивое, ну или хотя бы просто миловидное лицо, то при виде этой особы, тушишь огнетушителем тот пожар в груди, который возник задолго до появления носительницы имени. Да он и сам быстрее гасит сам себя при одном лишь взгляде на ее тело. Единственное, насчет чего никто и никогда бы не ошибся в своих фантазиях — грудь Брианы. Она, действительно, была пышной, поистине величественных размеров, но на фоне объемных бедер, пухлого лица, рук и ног, бюст лишь страдальчески прибавлял килограммы не без того Серьезному по величине телу. В ее образе утонченным оставались лишь губы: тонкая полоска, откровенно теряющаяся на ее лице. Дверь была вежливо открыта мужчиной, облаченным в форменный костюм. Он услужливо показал рукой вглубь зала, где в самом центре обнаружился наш столик, давно заказанный Брианой. Она была из тех девушек, что любили внимание, а так как с ее фигурой она постоянно ловила на себе двусмысленные взоры, с таким элегантным кавалером, как она меня называла, девушка была просто обязана теперь схватывать еще и зависть. Ее напористое стремление, словно у танка, сегодня ничем нельзя было остановить. Она желала быть в центре внимания этим вечером. Об этом говорило все: блестящее платье с невероятным декольте, немалый разрез ткани на левой ноге, длинные черные, в цвет одежды, ногти и величественное кольцо на безымянном пальце правой руки. И хоть она знала, что оно никогда не будет настоящим, пусть и видела отсутствие на моей руке такого же опознавательного знака, Бриана понимала, что при таком размере украшения, на мою конечность никто даже и не рискнет взглянуть, уверявшись в том, что за столом сидит супружеская пара. — Что бы ты хотел сегодня? — спрашивает она прежде, чем я успеваю перехватить из рук официанта меню. — Возможно, ты хочешь, чтобы Сегодня я положился на твой вкус? — пряча взгляд в книге, спрашиваю ее и без того замечая, вмиг появившееся сияние на ее лице. Мысли Брианы читать не так трудно. — Вот и славно, потому что заказ уже сделан, — она одним взмахом руки возвращает к нам официанта, что не успел отойти на дальнее расстояние (бедняга, не знает, что его теперь ждет). — Зайчик, — обращается она вмиг стушевавшемуся молодому парню. — Мой заказ, я звонила утром, должен быть через пять минут на этом столе, ступай, — кровожадно улыбается она, прослеживая взглядом за обтянутой тканью упругой задницей официанта. «Не волнуйся, такой тебе никогда не обзавестись», — мысленно улыбаюсь я, все это время не сводя взгляда с меню. — Что ты пытаешься там найти? — интересуется она, а перед моим носом тут же появляется ее наманикюренный палец, цепкие ручонки вырывают книжку, опуская ее на край стола. — Не волнуйся, тебе понравится то, что принесут… И даже не придется дозаказывать, все будет вкусно, — обещает она, а я мысленно давлюсь тем фактом, что денег в бумажнике может не хватить и придется расплачиваться натурой, причем своей, вряд ли кто-то возжелает увидеть Это неуклюжее нечто на отработке. — Если обещаешь, — почему-то я не чувствую неловкости, о которой я задумываюсь каждые пять дней, на протяжении которых сопровождаю ее. Более того, весьма удивителен и тот факт — она знает о том, что я получаю за каждое свидание с ней определенную сумму, но упорно делает вид, что может добиться расположения в моем сердце, если постарается произвести на меня впечатление. На нее его, как я успел заметить, произвел еще при первом появлении: слюна брызгала во все стороны, я даже хотел сделать сорок уколов от бешенства, когда вечером возвращался на автобусную остановку. — Как прошел твой день? — спрашивает она, продолжая крутить в руках пустой фужер. — Скучно, как я уже говорил, с работы уволился по известным тебе причинам, поэтому иногда мне нечем занять себя, — откровенно вру я, понимая, что под главной причиной моего увольнение подразумевается совсем другое: я просто физически не успевал следить за Гиром, поэтому едва выдержав первую неделю пыток с постоянной возней с ним, взял и ушел из университета. — Хочешь, — вдруг наклоняется она ближе, сокращая и без того мизерное расстояние между нами. — Мы будем видеться чаще? Я чуть не подавился от такой угрозы. — Знаешь, хорошего должно быть понемножку, — стреляя в нее пристальным взглядом, отвечаю я, заставляя Бриану откинуться на спинку стула и закатить глаза. — Врун, — фыркает она и переключает внимание на подошедшего официанта. — Извините, — обращается он, опуская взгляд в пол. «Прям как на работе», — мысленно проностальгировал я. — Ваш заказ будет готов через двадцать минут, некоторые продукты требуют более тщательной обработки, — произносит он, а я удивляюсь, думая о том, что же за нечто заказала эта дамочка на этот раз. Я вижу, как лицо Брианы искажается в недовольстве. Кажется, сейчас будет извержение вулкана, нужно спасать паренька от травм. — Да как ты… — Принесите нам вина, — перебиваю ее я. — Мы подождем, нам есть, что обсудить во время ожидания, — подмигиваю Бриане, наблюдая, как та расползается на месте. — Вы слышали его… — но фраза девушки осталась для официанта незаконченной, он уже давно откланялся выполнять заказ. - О чем же ты хочешь поговорить со мной, Брайан? — расплывается она в улыбке, из-за чего ее тонкие губы становятся практически незаметными. — Хотел услышать твой рассказ, неужели ты также скучно, как и я, провела день? — Отнюдь, — тут же отвечает она. — Утром пришлось наведать братика, он совсем закрутился на отцовской работе. Так устает, что даже дома на ночь не появляется… — Разве отец не поправился? — спрашиваю я, подразумевая директора крупной международной корпорации, кажется, они занимаются производством комплектующих запчастей для автомобилей высокого класса. На рынке движимый и ходовой товар. — Нет, ему с каждым днем вкалывают все больше лекарств, назначают новые препараты, но лучше не становится. Впрочем, я уже готова к тому, что с постели он никогда не встанет, — она произносит эти слова с таким хладнокровием, что, кажется, любовь к собственному отцу в сердце этой девушки никогда не существовала, но ее фраза лишь муляж, по опыту знаю, что таким людям хочется казаться несгибаемыми. — Уверена в этом? — не сводя с нее взгляда, спрашиваю ее. — Как ни в чем другом, — отвечает девушка, закусывая на секунду нижнюю губу. — День провела в салоне, нужно было помочь подруге с выбором авто, — резко меняет она тему, а я в очередной раз задумываюсь… подруге ли? Разве с проплаченным компаньоном на вечер, у нее могут быть настоящие друзья? Впрочем, это не мои заботы. Подошедший официант разлил по бокалам вино и, поклонившись, вновь удалился. — Выпьем за очередной совет в незаменимой покупке, — звон бокалов, делаю глоток и возвращаю его на место. — А как поживает твое подобное трупу тело? — спрашивает она, а вдруг замечаю в ее взгляде нескрываемую ревность, хоть она знает, что это за человек: немного слышала о нем по моим рассказам, но все равно не может вынести того, что ему я уделяю больше внимания. — Все так же неподвижен, — нагло вру я, желая сохранить в тайне как можно дольше тот факт, что он пришел в себя. Я же знаю, что она непременно захочет познакомиться с ним. Сейчас ее удерживает только то, что конструктивного диалога у них не получится. — Дай знать, когда… — Обязательно, — не даю ей договорить. На горизонте показывается официант с медным подносом в руках, передо мной и перед Брианой опускаются две больших тарелки, рядом в высоких стеклянных плошках салат, изображенный в форме короны. — Десерт сразу принести? — спрашивает парень, на что получает довольно хамский ответ: «Я что, похожа на человека, который ест все блюда сразу?» — Извините, я подам его позже, — удаляется он. — Что это? — с нескрываемым подозрением смотрю на содержимое в тарелке, какая-то белая густая смесь, внутри которой различные кусочки непонятного содержания. — Очень вкусная вещь, не смотри на нее так, словно я пытаюсь тебя отравить. Всего лишь мясо птиц в разных видах, да грибы, отваренные вместе с соусом — это вкусно, — говорит она, мгновенно запуская себе в рот неслабую порцию на вилке. — Как скажешь… Я вот всегда удивлялся, как при таком богатом папашке, она остается неприлично Богатых размеров: ведь можно и отсосать весь жирок из ее тела с помощью медицинских принадлежностей. Чего ей мешает довериться специалистам? — Брайан, Брайан, — кажется, я слишком отвлекся на рассуждение о том, что мне едва нужно знать. — Что? — Не будь таким молчаливым, поговори со мной, неужели тебе неинтересно? — хмурится она. — Я просто не люблю внимание окружающих в таких количествах, с тебя взгляда сегодня не сводят, — говорю я то, что она больше всего хочет сейчас услышать. — Даже на меня разевают зенки. — Ты хочешь, чтобы мы уединились? — «Еб твою, да я лучше сдохну», — мысленно шуганулся я. — Просто всеобщее обозрение не для меня, вот и все, — спокойно отвечаю я, накалывая на вилку мясо — оно действительно оказалось очень вкусным. — Я вижу, блюдо тебе понравилось. В следующий раз меньше недоверия ко мне испытывай и будет еще лучше, — поднимает она бокал и, не дождавшись моего ответа, делает глоток. *** Два часа сегодня тянулись не так, как это было обычно: все мои мысли в постоянном потоке уплывали в другое русло. Я практически каждые пять минут вспоминал о Гире, молясь лишь о том, чтобы он не проснулся раньше моего прихода. Я, конечно, понимаю, что мне рано или поздно придется ответить на все его вопросы, ведь сейчас он едва понимает происходящее, но ведь по его натуре он может взяться за поиски сам. Без моей помощи. И, боюсь, тогда я ничего уже не смогу сделать. — Как бы ни было с тобой комфортно, — продолжила Бриана, доедая клубнику со дна глубокой плошки. — Я все еще не оставляю надежд, что смогу похитить твое сердце, а значит, хорошего, как ты говоришь, понемножку. Ты еще успеешь привыкнуть ко мне, а пока я разрешаю тебе скучать по моей безумно обворожительной персоне, — жмурится она, словно комплимент из ее уст звучал откуда-то со стороны. — И что же ты предлагаешь? — Я поехала домой, о следующей встрече напишу чуть позже, мне нужно уехать на день, — как-то печально произносит она, заставляя меня мысленно возликовать и в то же время почувствовать дикую досаду: неужели я тот человек, что способен льстить за деньги? — Я провожу тебя, — говорю я, открывая счет и ныряя рукой в карман брюк, чтобы достать бумажник. — Не стоит, — цепкий пальчик вновь оказывается прямо перед моим носом, выдергивая из рук бумажную корочку. — Оставь деньги брата себе — они тебе нужнее, я заплачу сама, но… — она наклоняется ближе. — За это ты меня поцелуешь, — подмигивает она. «Может, я все же заплачу?» — Только, — вмиг отстраняется она. — Не здесь и не сегодня, — я мысленно перевел на счет храма все сбережения, которые у меня только имеются. — Спасибо за вечер, — я открываю перед ней дверцу подъехавшего ауди, подаю Бриане руку и жду, когда девушка сядет в машину. — Не скучай, Брайан, — ловлю ее мимолетный поцелуй на своей щеке и, дождавшись, когда машина уедет, вытираю тыльной стороной руки влажную кожу на скуле. *** Поднимаюсь на лифте, наблюдая через стеклянные дверцы, за сменяющимися этажами. На каждом расположены какие-то кабинеты открытого и закрытого типа. Раньше я даже не догадывался о том, что подобная клеркам работа, которую нам показывают в фильмах, существует. Здесь действительно персонал меняют редко, карьерной лестницы практически не существуют, проверенные — «свои в доску» — люди вынуждены по многим обстоятельствам работать на одном и том же месте до конца своей жизни. Кнопочка этажа с номером одиннадцать загорается голубым, а лифт на секунду озаряет одиночный звонкий звук. Дверцы открываются, я, никуда не сворачивая, следую к кабинету с нужной бежевой табличкой. Пусть сейчас на ней имя и фамилия отца Брианы, вскоре, я уверен, они сменят ее на имя брата — Стива. Два коротких стука и я уже слышу уставший голос за дверью: «Войдите». Тяну на себя дверь, впуская внутрь непроветренного помещения свежий воздух. — Здравствуй, Брайан, — произносит невысокий парень, восседая на массивном кожаном кресле. — Я ждал тебя, почему так долго? — Сегодня Ваша сестра пожелала встретиться позже, чем обычно, — без приглашения сажусь напротив него, на один из стульев. Фривольно закидываю одну ногу на другую, прекрасно понимая, что в этом кабинете никто не позволяет себе такого поведения. Что ж, я буду первым. — Ты ей, безусловно, понравился. Она была в восторге от твоих манер, в отличии от меня, — он натягивает на нос очки, вглядываясь в мое лицо через тонкие стекла. Неужели в свои молодые годы он хочет выглядеть настолько старым? Насколько я помню, между нами разница в пять-шесть лет. Почти как мои студенты. — В нашем уговоре не было подобного пункта, — немой вопрос в его глазах заставил меня продолжить: — Вам я не обязан нравиться. — Что ж, ты прав. И все же, позвал я тебя не для того, чтобы выяснять отношения. — Я слушаю, — положив руки на колени, я сцепил их замок. — Твой испытательный срок подошел к концу и не мне тебе рассказывать, что с работой ты справился, — на столе появился белый конверт, парень одним касанием руки заставил его проехаться от своего конца к моему. — Без аванса, тут сразу вся сумма, — он встал и подошел к окну, возвращая жалюзи в вертикальное положение. — Это все? — Будь на связи, — кивает он один раз, заставляя копну светлых волос упасть на глаза. *** Два поворота ключа — и я вхожу в прихожую, клацнув выключателем пару раз, жду, когда на глазах покажется рыжее нечто, но вместо долгожданного и такого привычного появления в помещении остается все так же пусто. Снимаю ботинки и прислушиваюсь к тишине в доме, различая на фоне какие-то сдавленные ругательства. Распахиваю плотно закрытую дверь комнаты, входя внутрь. — Мяу. — Заткнись. — Мяу-у. — Смотри, еще раз и вызовешь Сатану. — Мяу. — Триста тридцать три, все падла, прощайся с жизнью. С Ним шутки плохи. Я застал самую что ни на есть забавную сцену: Гир лежал, уткнувшись носом в подушку, одеяло валялось на полу, а простынь была слегка вздернута, на спине у парня восседало довольное животное, продолжая терроризировать своего сородича по несчастьям пронзительным звуком: — Мяу. — Ты в курсе, что из Ада пути назад нет? Даже твои девять жизней по сравнению с этим — хуйня. — Мяу. — Да завались. При всем его раздражении, Гир оставался неподвижен, он в форме звезды просто распластался по всей постели, и только по издающимся звукам, было понятно, что он все еще жив. — Мяу. — Может, ты ведьма? Или ее реинкарнация? — Мяу. — Признайся, когда ты была женщиной, тебя за такие донимательства сожгли на костре? Инквизиция всегда поступала правильно — я знал. — Мяу. — Итить тебя непереитить. — Что ты делаешь? — решил вмешаться я в их странный разговор, на что кошка подняла на меня свой довольный, жмурящийся взгляд, а Гир так и остался лежать, топя лицо в подушке. — Я всегда знал, что ты — мужик, — говорит он, шумно выдыхая в ткань, набитую перьями. — А я, что ты — долбоёб! — уверенно заявляю я, облокачиваясь о дверной косяк. — Животное просто есть хочет, а ты непроходимый тупица. — Ври, я знаю, что ты притворяешься. — Эй, — обратился я к кошке. — К-с-с, к-с-с, иди сюда, чудовище, дам пожрать, — разворачиваюсь в сторону кухни, наблюдая за тем, как вперед меня пробегается на всех четырех лапах рыжее нечто, почему-то в этот момент виляя хвостом не хуже собаки, я невольно улыбнулся. Надеюсь, он тоже вскоре захочет есть и не заставит нас долго ждать.