По прозвищу Чиполла

Всё утро Чезаре был рассеян и задумчив — до того самого момента, когда услышал разговор между одним из жандармов и солдатом. Жандарм пожаловался на невозможность работать с людьми: «Чтоб понять, кто камушки кидает, надо смотреть, откуда рябь идёт, а тут она идёт словно со всех сторон, непонятно, то ли сами по себе люди шушукаются, то ли мутит воду кто. А кто?» И начал говорить о том, как ловили заговорщиков на севере: «Там, среди этой толпы, может, и сидит парочка этой сволочи, а остальных так взяли, чтоб боялись лишний раз. Повстанцы-то легки на подъём, как вода меж пальцами ускользают. Вот и хватаешь, чтоб уж кого-нибудь схватить» Этого Чезаре стерпеть не мог. Значит, не можете поймать бунтовщиков, господа жандармы? Это вам не тётушкам на балах пальчики целовать и не барышням местным головы кружить. Луис Чиполла торчит здесь уже месяц, а вы? Он вспомнил презрительный взгляд полковника и его громкие разговоры о том, что всякие там хиляки позорят аристократию. Сказано это было специально для него. Ну-ну, господин вояка, победитель мирных жителей! Надо делать своё дело лучше. Да, он решился. Решился устроить побег. Не из-за вчерашнего, нет. Не в этом дело. А может, и в этом? Чезаре запутался. Ему не нравилось, что в подземельях сидят невинные люди, потому что жандармы не смогли поймать повстанцев. Ему не нравилось самодовольство полковника Мастины, который расхаживал с хозяйским видом по замку. Ему не нравилось, что все вокруг смотрят на него, как на досадную помеху, а он, чёрт возьми, граф Черрено! Он, а не Бьянка с Марией, хозяин замка. Он не помогает повстанцам. Он просто делает то, что хочет. А чего он хочет? При этой мысли в голове начинало шуметь, а взгляд затуманивался. «Луис, Луис», — пело сердце. Зря распелось, глупое. То, что случилось, — грязно, неправильно и отвратительно. Чезаре не был наивным дураком, отлично знал, откуда берутся дети и что для этого следует делать, даже знал, что следует делать, чтобы дети не брались вообще. Но со своим полом? Это аморально и наверняка ещё вреднее для здоровья, чем ласкать самого себя. А Луис исчезнет. Как только люди будут свободны, он исчезнет навсегда и прекратится эта слабость, это прекрасное безумие. Пройдёт как отрежет. Да, Луис во многом прав. И не только в том, что касается революции, хотя он и ошибается часто. А вот то, что он живёт просто наперекор, не для себя, не вмешиваясь в течение жизни — это плохо. Болезнь… Ну что болезнь, он сжился с ней. Смерть, стоящая с косой у его изголовья, стала такой привычной фигурой, что он, пожалуй, скоро будет вешать на неё свои рубашки, — Чезаре даже усмехнулся этой метафоре. И пошел в библиотеку. Чезаре Черрено с детства отличался хорошей памятью. Прочитав или услышав один раз что-то, он это уже не забывал. Нет, не помнил досконально в подробностях, но в голове откладывалось. И, чтобы освежить знания, много времени не требовалось. В библиотеке он разыскал замковые хроники. Черрено строился как тюрьма и как убежище. А что за убежище, из которого нельзя тайно сбежать? Правильно, ловушка. Где же это место… Ага, вот оно. Фальшивый колодец в подвале. Чезаре принялся читать о том, как сто лет назад из осаждённой крепости через него выбрался молодой Рафаэль Черрено. Украл лошадь из вражеского лагеря и поскакал просить подмоги. Загнал лошадь, подвернул ногу, но успел. Рафаэля Черрено Чезаре выделял среди своих предков. Тот был не только воином, но и писателем. Именно он основал библиотеку, начал писать подробную хронику рода Черрено. И ещё от него остался томик стихов. Красивых, романтичных, завораживающих. Но Чезаре больше всего ценил даже не их, а коротенький отрывок, найденный в архиве среди его записей, нигде не печатавшийся и никому не известный. Не гаснет свет, не тает лёд, Моя надежда не умрёт. В час страха, в тёмный час ночной Шепчу: «Приди, побудь со мной...» В силу молитв Чезаре не верил, но иногда, просыпаясь по ночам и прислушиваясь к собственному сердцу, машинально твердил эти строки как заклинание. Его всегда интересовало, кого звал его прадед. Ему самому некого было звать. Ещё ему казалось, что стихотворение не закончено. Сам Чезаре иногда пытался писать стихи, но выходило слабо, криво и обычно он их сжигал. Но сейчас он сел к столу не ради дневника или стихоплётства. Рядом с хроникой появился план замка. Из медного тубуса он извлёк карту окрестностей. Взял большой плотный лист и принялся рисовать. Острый карандаш — не шпага, но сейчас он нанесёт удар не хуже, чем самое грозное оружие. Чезаре, посекундно сверяясь с картой, рисовал план побега из неприступной крепости. Библиотека находилась в новой части замка, большие окна выходили на ухоженную часть парка. На беленьких дорожках был хорошо виден ярко-зелёный мундир полковника Мастины и белое платье тётушки Марии. Они шли под руку, и Мастина держал над ней кружевной зонтик. В голове снова всплыло, как они разговаривали при нём — громко, не стесняясь. Как тётушка сказала: «Племянничек наш косноязычен: его не то, что ко двору, и во двор выпускать стыдно!» Разговоры полковника о том, что лишь одно его присутствие отпугивает бунтовщиков от этих краёв. «Пора заняться работой, ваше благородие», — ещё раз, с мстительной ноткой прошептал Чезаре и вновь сосредоточился на плане. Увидь его в этот момент старый камердинер — с горящими глазами, с хитрой усмешкой, с растрепанными кудрями, куда Чезаре то и дело запускал пальцы, чтобы сосредоточится, — он бы только покачал головой. В этот момент Чезаре был, несмотря на бледность и худобу, удивительно похож на своего отца. К обеду план был закончен. Луис пришел через два дня. Эти два дня Чезаре страдал и маялся, переходя от страха и уныния к какому-то безбашенному веселью. А то в груди начинало ныть и томило во всём теле. Спокойно спать не получалось. Он просил успокаивающих отваров, но толку было немного. Сны были горячие, бредовые, и он просыпался посреди ночи, когда сил не было уже терпеть. А сердце стучало так, что и руку прикладывать было не надо. И дурацкий страх — что Луис больше не придёт. Нет, он придёт, твердил себе Чезаре. Не ради него — ради своих товарищей. Он придёт в последний раз, Чезаре посмотрит в его насмешливые зелёные глаза, снова ощутит его запах и… и наваждение растает. Просто человек, просто парень. Простолюдин, бунтовщик… Опасный и непредсказуемый, непохожий ни на кого. — Вот план. Смотри внимательно! Они сидели на свежем воздухе на куске дерева возле самой стены. В павильон по молчаливому согласию они не пошли: Чезаре стеснялся вспоминать то, что произошло, Луис… Луис боялся не сдержаться. Юный граф прибежал в сад в обтягивающих суконных бриджах, в тонкой рубашке с развязанным галстуком, с блестящими глазами и нежным румянцем, пахнущий цветочным мылом — соблазн был велик. — Это колодец в подземельях. Не настоящий, хотя вода в нём есть. Она идет ответвлением от реки, и её совсем немного — так труба устроена. Тут скобы. Под водой, даже не торопясь, надо идти секунд двадцать — это любой сумеет: и старик и ребёнок. На крайний случай можно взять бурдюк с воздухом — так пираты по ночам к кораблям подплывают… Здесь выход. Галерея идёт довольно далеко, почти милю, и выходит на склон. Я там никогда не был, не знаю, что сейчас. Но можно спуститься либо к реке, либо к полю. Я советую к реке, особенно если удастся раздобыть какой-нибудь рыбачий баркас. В поле толпу сразу заметят. Согласен? — Согласен. — Луис разглядывал план горящими глазами. Если всё было как написано и нарисовано, то план был хорош. Давно забытый потайной колодец! — А ты уверен, что он не охраняется? — Уверен. В последний раз им пользовались лет сто назад. Жандармы и солдаты — нездешние. Мои тётки — тоже. О том, как из замка выбрался Рафаэль, мой прадед, нигде подробно не пишут, только в семейных хрониках. А кто их читает, кроме меня? Не отвлекайся! Смотри, вот тут стена скорее всего замурована, но! Вряд ли это сделано на совесть, скорее больше для виду. Если ты найдёшь пару крепких ребят, они разберут кладку за двадцать минут. Найдёшь? — Найду. — Вот. В каком состоянии галерея, я не знаю. Тебе всё это предстоит выяснить. И самое главное — надо как-то отвлечь солдат в ночь побега. Чтоб они не прислушивались к тому, что творится в подвалах. — Это можно, — ухмыльнулся Луис. — А не боишься вот так мне, бунтовщику, выдавать тайный ход в ваш замок? Придём и перережем вас всех ночью, а? — Чиполла, что ты, думаешь, мои предки были совсем дураки? Из подземелья с колодцем так просто не выйдешь в замок. Так что и не мечтай! Да, план был хорош. Не зря он рисковал, приходя сюда. Скоро, скоро нужные ему люди окажутся на свободе. — А вот скажи, граф Черри, ты не боишься, что кто-нибудь увидит тебя здесь со мной? — вдруг спросил Луис. — Отсюда — нет, — равнодушно ответил Чезаре и машинально взъерошил волосы. Луис хищно раздул ноздри: так хотелось взять их в кулак и уткнуться лицом. — Это старая часть замка, здесь практически никто не живёт. Только слуги, но они заняты целый день, да ещё комнаты для бедных гостей. Жандармы и солдаты не ночуют в замке, спят в специальном амбаре, переделанном под казарму, а офицеры расположились в новой половине. И добавил без всякой задней мысли: — Ещё здесь живу я. Вон те единственные большие окна с этой стороны — мои. Это старая спальня графов Черрено, я сплю в ней с тех пор, как сюда приехал в детстве, и перебираться в новую часть замка… Пусть хоть по ночам тётушки от меня будут подальше. — Спишь в старой спальне, гуляешь в заброшенном парке — и не тоскливо тебе? — поинтересовался Луис, аккуратно складывая лист и заворачивая его в какую-то тряпку. — Нет. Когда мне нужно общество, я иду и ищу его. Как, например, сейчас. — И Чезаре с вызовом посмотрел в зелёные глаза, снова хищно заблестевшие. — Да… А ты не только красивый, но ещё и умный, — вдруг прошептал Луис. Чезаре не успел вздохнуть, как почувствовал сильные руки на талии, прижавшие его к горячему телу, и поцелуй… Снова подкосились ноги и всё поплыло, они стояли в парке и целовались, не прячась ни от кого. Чезаре сам, не отдавая себе отчёта, обвил Луиса руками, запустив пальцы ему в волосы, прижимая к себе всё тесней и тесней… Наваждение. Безумие. Разврат. Пламя охватывало всё тело, казалось, ещё немного — и Чезаре будет согласен на всё прямо здесь и сейчас, даже не зная, на что именно согласен, лишь бы было, лишь бы почувствовать… Первым пришел в себя Луис. С трудом разорвав объятье, он хрипло вздохнул и сделал шаг назад. — Надеюсь, план удастся, — выдохнул он. — И я… надеюсь. — Чезаре опустил глаза — не от смущения, нет, — просто слишком было хорошо, даже просто смотреть и то невыносимо. — Покеда, граф Черри. Сквозь ресницы Чезаре смотрел, как Чиполла ловко и стремительно перебирается через стену. — Прощай, — тихо прошептал он себе под нос, смаргивая непрошеные слёзы, — прощай, Луис… ......................................... Совещание окончилось глубоко за полночь. Завтра предстояло много дел. Надо было раздобыть пару лодок или баржу. Надо было сходить и посмотреть, в каком состоянии тропа. Оценить замурованную дверь: действительно ли можно разобрать её вручную или нужен динамит? Подготовить убежища для тех, кто заболел в тюрьме. У Луиса для всех нашлось дело. План был тщательно перечерчен углём на белую штукатурку. Сам лист, исписанный пометками, сделанными изящным почерком графа Черрено, Луис никому не показал. Во-первых, большинство его товарищей были малограмотными. Сам Луис читал, писал и считал довольно неплохо — выучился, когда почти полгода жил у одного священника. А во-вторых… Во-вторых, была причина не говорить никому о Черри. — И что, — спросила его Редина, молодая девушка с грубоватыми чертами лица, — оттуда и впрямь нельзя попасть в замок? — Уверен, Реди, — в сотый, как ему казалось, раз ответил Луис. — А жаль. — Глаза у девушки загорелись безумным огнём. — Уж я бы там… — Да, Реди, уж ты бы… Ничего, придёт твоё время, пройдёшься ты ещё с пистолетом по дворцовым коридорам, — успокаивающе сказал Луис, — повеселимся мы в барских покоях, умоемся их кровушкой. — Дааа, — счастливо прошептала девушка, горящими глазами глядя на Луиса и доставая нож. Луис погладил её по жестким каштановым волосам, думая о том, как бы поудачней удержать её вдалеке от замка. Её бешенство и жестокость были забавными, но могли испортить всё дело. Побег был спланирован идеально, но о штурме даже не стоило и мечтать. Единственным человеком, который будет в замке в ночь побега, будет он сам. Луис вспомнил расположение окон, которые ему указал Чезаре. Невысоко… Луис вырос в предгорьях и был способен вскарабкаться чуть ли не по отвесной стене. Ах, Черри… Малахольный? Как бы не так! Хитрый бесёнок, прячущий свою натуру за равнодушным взглядом. Прячущий от всех, кроме него. Луис улыбнулся, вспоминая его взгляд и сегодняшний поцелуй, запах его волос и нежную кожу. — Ты у меня умница, Реди. — Рука скользнула по шее девушки медленно и нежно и раздался лёгкий судорожный вздох. Отлично, сегодня не придётся помогать себе самому.