По прозвищу Чиполла

Слава Яойному Богу, заветная тетрадочка с рукопись нашлась, теперь я в ближайшее время выложу всё целиком Страх стал второй натурой Чезаре. Страх и лицемерие. Весть об обозе с королевскими деньгами не давала ему покоя. Конечно же, кавалер Томазо ему ничего не докладывал и Чезаре приходилось обо всём догадываться по косвенным признакам, издалека наблюдая за ним. Тот иногда замечал, но тщеславно приписывал это своей персоне, радуясь, что ему удалось завоевать интерес мальчика. Он не упускал случая покрасоваться перед ним, намекнуть на свою таинственную миссию. А Чезаре только того и надо было. Расточая кавалеру невинные, ни к чему не обязывающие знаки внимания, он смог подобраться к самому центру происходящего. По озабоченности кавалера, по его отлучкам, по напряжению и вспышкам лихорадочной деятельности в гарнизоне он понимал: момент близок. Где-то там уже тронулись с места повозки с драгоценным грузом. Где-то там, в лесах, изготовились в засаде повстанцы. А среди них — Луис, его невозможный Луис, двести золотых за живого, пятьдесят — за мёртвого! С медно-золотистыми волосами, с горящими сумасшедшим огнём зелёными глазами, с усыпанным веснушками великолепным загорелым телом, такой смелый, такой страстный, насмешливый, такой… Такой сильный и такой уязвимый перед случайной пулей! То, что ДЕНЬ настал, Чезаре понял по случайным обрывкам разговора между Томазо и Мастиной. Там, где дорога шла гористой местностью, засаду было устроить проще всего. Те места издавна носили название разбойничьих. Кавалер и полковник с отрядом ускакали с утра. Чезаре стоило большого труда не выбежать за ними. Он вспомнил старое поверье, что человека, отправляющегося в путь, можно сглазить, насыпав ему в след соли. Обзывая самого себя дураком, он стянул в столовой серебряную солонку и, подойдя к воротам, от души посолил дорогу, истоптанную конскими копытами. Весь день он, сказавшись больным, провёл как на иголках в своей комнате, боясь выдать волнение. Дёргался от малейшего звука, начинал то молиться, то давать какие-то клятвы неизвестно кому. Сердце стучало так, словно после каждого удара готово было оторваться, что-то душило, в глазах темнело. Луис… Если он потеряет его… Как же так вышло, что этот наглый простолюдин стал смыслом его жизни? Со временем творилось что-то странное: минуты то тянулись, словно горячая карамель, то, выходя из оцепенения, Чезаре замечал, что почти час пролетел и страшный момент приближается. Страшный, потому что он воочию видел вернувшегося на взмыленном коне Мастину в забрызганном кровью мундире, его невыносимо довольное лицо, его слова: «Наконец-то я пристрелил этого мерзавца…» Невозможно. Ночь Чезаре встретил, сидя у окна и глядя в сад на светлячков, танцующих между кустов. Ах, когда-нибудь в это окно ещё влезет Луис? Острый ледяной шип, вонзившийся в сердце, подсказывал, что нет. Он дремал, когда услышал шум. Сердце замерло. Вернулись? Плевать, кто что подумает! Кубарем слетев по лестнице, Чезаре кинулся к выходу. «Куда вы, молодой сеньор?» — закричал ему вслед поднимающийся со свечами камердинер. Чезаре только отмахнулся — не до тебя, мол — и выбежал во двор, в сладкий летний сумрак. И тут же столкнулся с Джованни Томазо. Вид у того был неописуемый — весь в поту и пыли. — О, Чезаре, мальчик мой, — приняв волнение на лице юного графа на свой счёт, воскликнул кавалер, — ты ещё не спишь? — Что вы! Я… Я не мог уснуть! Как?! — Плохо, мальчик мой, плохо. — Джованни, кряхтя, слез с коня, и тот вроде даже с облегчением вздохнул. — Нас ждала засада. Ох! Проводи меня, я так устал… — Обопритесь на мою руку, вот. — Чезаре готов был нести кавалера на руках, лишь бы услышать наконец, как всё прошло. Это «плохо» всколыхнуло в нём надежду. — Спасибо, Чезаре. Это было так ужасно, что ты даже не представишь себе. Разбойники появились неизвестно откуда. Словно какой-то бес их подучил. «О, я знаю, какой», — с непроизвольным самодовольством подумал Чезаре. — Ох… Они были вооружены и явно ждали нас… Проклятье! Большая часть груза была захвачена! Деньги, бумаги… Король будет недоволен, очень недоволен. А ведь я говорил ему! Моя комната… — Я могу ещё чем-нибудь вам помочь? — Чезаре тянул время: ему нужны были подробности прямо здесь и сейчас. — Нет, я думаю, — Томазо был так утомлён, что даже заветная мечта последних дней — юный граф в его спальне — его не прельщала, — мне сейчас нужно поспать. Завтра буду думать, что же делать теперь. Стук в дверь прервал разговор. Оставив утомлённого кавалера сидеть на кушетке в ожидании прислуги, Чезаре отпер. За дверью стоял один из жандармских офицеров — Чезаре играл с ним в карты несколько раз. — Сеньор Черрено? — удивлённо спросил он. — А где кавалер? — Кавалер отдыхает, Лере. — Чезаре с трудом вспомнил его фамилию — О, хорошо. Передайте ему, — коротко поклонившись, жандарм протянул два крупных ключа на цепочке. — Хорошо. — Чезаре взял ключи, запер дверь и направился в комнату, радуясь, что есть предлог ещё немного задержаться. — Что там такое? — поинтересовался кавалер. — О, вот, — Чезаре покачал ключами, как маятником, и кавалер сквозь силу улыбнулся. — Хоть одна хорошая весть за сегодняшний проклятый день, и при нынешней ситуации это как раз. Мы сэкономили казне двести золотых… …Сердце пропустило удар… —…Одного из этих мерзавцев сбросила лошадь… …Луис, ну ты же не наездник, ты можешь покалечиться… — …И какова была наша радость, когда мы скрутили его! Представляешь, это был Луис Чиполла собственной персоной! Дышать, почему же так сложно дышать, и свет, не хватает света, разве погасли свечи и потух камин? А может, он под водой и звуки долетают сквозь давящую толщу? — Иди поспи, мой милый мальчик, ты плохо выглядишь… — Идите, сеньор граф, я помогу кавалеру лечь… — Спокойной ночи… Чезаре шел в свою комнату, не разбирая дороги. Луис… Они его поймали. Поймали. Как же так! Ведь он такой сильный, такой ловкий. Нет, судьба не могла быть так немилосердна! Ах, зачем, зачем он отдал эти ключи! Надо было выхватить их и как ветер побежать в темницу! Да-да, конечно. Чезаре горько улыбнулся своим мыслям. Так у него и получится это. Кругом полно стражи и просто людей — взрослых, сильных. Что им какой-то шестнадцатилетний мальчик? Сердце рвалось на части. Луис, ну как же так? Неужели его казнят? Прямо здесь, в замке? Скорее всего, в столицу не повезут: испугаются, что он сбежит по дороге. Но зачем тогда ему, Чезаре, жить? Он не сможет видеть родной замок, если здесь прольётся кровь его возлюбленного. Возлюбленный… Чезаре тихо повторил это слово, глядя в сад, где выписывали круги первые в этом году светлячки «Луис, возлюбленный мой, сердце моё, любовь моя, жизнь моя…» Когда рассвет раскрасил нежной акварелью небо над старым замком, запели птицы, а запах цветов стал особенно свежим и сладким, Чезаре, наконец, решил. Он освободит Луиса. Освободит, чего бы ему это ни стоило. И сбежит вместе с ним. — Что же вы, молодой господин, уже одеты? — удивился камердинер. — Я не раздевался, Пьетро. У меня бессонница. Помоги мне переменить сорочку. — Чезаре бросил на себя взгляд в зеркало. Тёмные круги под глазами делали его старше, и сам он казался себе старше: он принял решение. — Ох, беда какая. А хотите, я вам снотворное дам? Пять капель — и спишь всю ночь сном праведника. — Принеси, Пьетро. — Чезаре откинул голову, разрешая завязать себе галстук. — Сразу после завтрака, а то забудешь. За завтраком, по заведённому порядку, Чезаре молчал, прислушиваясь к болтовне взрослых. И выяснил вот что: Луиса отправили не в подземелье, а в небольшую угловую башню. Чезаре знал это место — в своё время он ходил туда смотреть на тяжелые кандалы, предназначенные для самых опасных преступников. Сеньор Томазо уедет на несколько дней, чтобы привезти пару чиновников, которые помогут осудить и вздёрнуть мерзавца. — А это не опасно — держать здесь такого дерзкого разбойника? — жеманно поинтересовалась Мария. — А если остальные бунтовщики захотят его освободить и пойдут на штурм? — Что вы, дорогая моя, — галантно ответил Мастина, — мои молодцы стоят на страже в три ряда! «Пусть стоят где стоят», — подумал Чезаре. — «Мне же лучше». — Прости, я себя очень плохо чувствую, сегодня мы не сможем поиграть, — со вздохом сказал он Габриелю, — и вообще, я, наверное, лягу спать сразу после обеда. Но спать он не хотел и не собирался. Чезаре прочитал достаточно приключенческих книг, и план — невероятно авантюрный — рисовался в его голове. Он должен сработать, иначе и жить незачем! Чезаре побывал на кухне и в погребе. В оружейной. В жандармской казарме. Сжав зубы и подобравшись, прокрался в спальни своих тёток. От понимания того, ЧТО он делает, ему было и сладко и жутко. Он жег за собой мосты, собираясь бежать вместе с государственным преступником. Но он любил и был уверен, что Луис ответит ему взаимностью, если он сделает свой выбор. Да! Пускай он перестанет быть аристократом! Пускай перестанет быть графом Чезаре Черрено, сыном принцессы! Он хочет любить и быть любимым. «И я пойду на всё — ради тебя, Луис, на всё», — твердил Чезаре, принимая у старого камердинера флакон со снотворным. Чезаре было только шестнадцать лет. — А когда вы уезжаете? — спросил он кавалера за обедом. — Завтра утром, мой дорогой мальчик. — Так скоро… Я буду скучать… — и Чезаре томно улыбнулся, от чего кавалер излишне шумно вздохнул. Последняя часть плана полностью оформилась в его голове. Как же было страшно! Но он должен пройти через это. Ближе к вечеру, ещё раз вздохнув и прошептав про себя короткую молитву, Чезаре, держа в руках бутылку вина, постучал в дверь к кавалеру. — О, Чезаре, милый мой! Вот уж кого не ждал, — совершенно искренне обрадовался Томазо. — Вы не рассказали мне про вчера, а мне так интересно, — Чезаре хитро улыбнулся. — А завтра вы уезжаете, и кто знает, когда мы увидимся снова? Сердце кавалера застучало, как рота барабанщиков, и щёки предвкушающее заалели. Это же надо — милый мальчик пришел к нему сам! Да ещё, похоже… — А что это у тебя такое, а? — Ну, — Чезаре изобразил смущение, — я подумал, что просто так вам со мной сидеть будет скучно… — Ну что ты! Проходи, конечно, присаживайся, вот… Апартаменты кавалера в замке занимали несколько комнат: небольшая передняя, нечто вроде кабинетной залы с камином (сейчас, впрочем, потушенным) и спальня. «Надеюсь, до спальни дело не дойдёт». Внутренне обмирая и продолжая застенчиво улыбаться, Чезаре прошел в залу и устроился на пуфике. Кавалер сел в кресло и открыл бутылку. — Ну, давай выпьем! За здоровье нашего дорогого короля… «Чтоб его у него не было». — …и победу над гнусными бунтовщиками! «Чтоб она вам только снилась!» Томазо осушил кубок, Чезаре лишь слегка пригубил и робко отвёл взгляд, как бы стесняясь своей слабости. На самом деле пил Чезаре не хуже Луиса — странное качество для хрупкого шестнадцатилетнего мальчика, но это было так. Он бы легко перепил кавалера, но цель была немного другая. Рассеянно слушая про вчерашние подвиги жандармов, Чезаре напряженно думал. — А этот… Чиполла. Он не сбежит? Как те заключенные? — Не бойся, мой хороший. Этот мерзавец прикован к стене, а ключ, — тут Томазо запустил руку себе за воротник и достал уже виденные Чезаре вчера два ключа, — только у меня. — Вот как. Это хорошо, — выдохнул юноша, чувствуя в себе дикое желание сорвать драгоценные ключи с шеи кавалера. Предварительно задушив его цепочкой. — Да… Ну что ты сидишь там, как неродной. — Томазо похлопал по дивану: — Сядь рядом. «Это ради тебя, Луис, всё ради тебя», — думал Чезаре, садясь рядом с кавалером. «Ради тебя» — когда Томазо подвинулся и почти навалился на него всей своей тушей. — Знаешь, Чезаре. — Он горячо дышал ему в ухо, без всякого стеснения гладя его волосы и шею. — Ты очень красивый мальчик… Мне кажется несправедливым, что ты живёшь так далеко от двора. Право, когда закончится вся эта неразбериха, пожалуй, я смогу уговорить твоих тётушек, а? — Я даже мечтать о таком не смел, — прошептал Чезаре, внутренне ёжась и чувствуя, как скользят по коже толстые пальцы, развязывая ему галстук и расстёгивая верхнюю пуговицу. Он сидел, опустив лицо, прикрыв глаза, стараясь не смотреть на кавалера. — Я представлю тебя ко двору… Познакомлю с высшей знатью, научу придворным манерам… «Ну, — мысленно взмолился Чезаре, — помоги мне, кто там есть». — Я буду вам безумно благодарен, — и юноша плавно повернулся, подняв ресницы и встретившись с Томазо взглядом, вздохнул. И облизал губы. «Лишь бы меня не стошнило» — вот о чём он думал, когда кавалер, отставив бокал, наклонился и начал целовать его. Мясистые губы, кисловатое дыхание, наглый язык — всё это вызывало дрожь отвращения. И совсем убедительно получилось отшатнуться и, задыхаясь, прошептать: «Воздух… Я задыхаюсь… Откройте окно…» И, пока Томазо, сыпля проклятия и натыкаясь на пуфик, брёл к окну и возился со ставнями, недрогнувшей рукой ополовинить ему в бокал флакон со снотворным. Чезаре знал, как оно действует. Пяти капель хватает, чтобы мирно спать всю ночь, а он вытряхнул не меньше двадцати. Кавалер проспит пару суток, а при пробуждении (если, конечно, проснётся) ничего не вспомнит о том, как заснул. Этой особенностью пользовался местный доктор, давая этот препарат его тёткам во время истерик, когда обычное успокоительное уже не срабатывало. Когда Томазо вернулся, Чезаре сидел, откинувшись на подушки, с бокалом в руке. — Ну так давайте выпьем за моё будущее представление ко двору! Кавалер расценил этот жест как попытку взять передышку после первого (как он полагал) в жизни мальчика настоящего поцелуя. И тоже поднял бокал. — За твоё придворное будущее! Разумеется, ни к какому двору он представлять Чезаре не планировал. Он сам себе не враг. Если этот маленький чертёнок хлебнёт роскошной жизни и почувствует свою силу — прости-прощай выгодная женитьба самого кавалера! Обе вдовы будут сосланы хорошо если в какую-нибудь старую усадьбу — а то и в богадельню. Да и самому Томазо будет дана полная и бесповоротная отставка. Была ещё одна причина, заставляющая лишний раз не напоминать двору о существовании Чезаре Черрено, единственном сыне Козимо Черрено и Памелы Цитроне. Ни у короля Леонарда, ни у его брата, принца Клементина Оробланко, не было детей. Принц Клементин давно уехал за границу и, по слухам, так влюбился в какую-то тамошнюю не то актрису, не то писательницу дамских романов, что совсем не желает возвращаться, ну а Леон Второй… Из верных источников (от королевского доктора) Томазо точно знал, что король бесплоден. Старинные законы старинными законами, но единственным прямым наследником королевской семьи был Чезаре. — Ты такой красивый, — бормотал Джованни Томазо, засыпая, — ты настоящий маленький принц… Бокал выпал у него из руки и разбился. Подумав, Чезаре выкинул осколки в окно: пускай хотя бы поначалу все думают, что кавалер пил один. Руки почти не дрожали, когда он снимал цепочку с толстой шеи. Чтобы подавить накатывающую тошноту и неприятный привкус во рту, Чезаре отхлебнул вина прямо из бутылки. Кожа там, где к нему прикасался Томазо, казалась липкой и грязной. Ничего, он потерпит. «Я иду, Луис. Я иду». — Молодой сеньор, что вы здесь ходите? — спросил солдат у входа в узкий коридор, где в самом конце, отгороженный решеткой, находился закуток с кандалами. Отсюда его было не видно, и Чезаре оставалось надеяться, что с Луисом всё в порядке. — О, мне просто… Захотелось посмотреть на преступника. — Не положено. — Ну, — Чезаре словно задумался, — я ненадолго. А вы пока освежитесь. Отличное вино из графских подвалов для наших смелых воинов. — И Чезаре протянул другую бутылку, уже открытую. — О, синьор граф, сразу видно благородного человека! Уважили служивых. Эй, Арно, смотри-ка, что у меня! Второй страж с мятым, опухшим лицом уставился на бутылку во все глаза. — Так я пойду? — спросил Чезаре и, дождавшись кивка, прошел по коридору. Вслед ему полетели ругательства и жадное бульканье. Луис сидел у стены, согнувшись — Чезаре не видел его лица, лишь золотисто-рыжие волосы. Сердце забилось, как пойманная бабочка крыльями. — Луис, — тихо позвал он. Чиполла резко вскинулся, и Чезаре с радостью отметил, что взгляд у него по-прежнему ясный. — Луис, тихо. Я пришел освободить тебя, — и Чезаре показал ему ключи. — Сейчас стражники уснут, слышишь? Кивни. Луис кивнул. Слегка звякнула цепь. — Мы выйдем, ты наденешь мундир. Пройдём в парк. Сейчас уже вечер, в сумерках тебя не узнают. Я выяснил пароли, мы пройдём посты… Да, мы, Луис. Я бегу с тобой. Слышишь? Кажется, они заснули. Ну точно. Чезаре посмотрел — оба солдата мирно спали вповалку у входа в коридорчик. — Сейчас, Луис, сейчас… Вот этот ключ, потяжелее — от решетки. Вот этот длинный — от кандалов. — Черри, хороший мой, — прошептал Луис, с трудом поднимаясь и пошатываясь, — ты пришел… — Да, Луис, я пришел. Ты как? — Ничего, всё путём. — Луис растирал запястья. — Так, помяли немного да откушал графского гостеприимства. — И он злобно глянул на кандалы. — Давай затащим их вот сюда, чтоб было не видно, и снимем мундиры… Уже стемнело, нас не заметят. — Нас? — Да, нас. Я бегу с тобой, Луис, я же говорю. Я усыпил кавалера и похитил у него ключи, я залез в нашу оружейную, взял пару пистолетов и патроны к ним, два кинжала… Я… Я ограбил своих тётушек, забрал у них из шкатулок все драгоценности. Я сделал свой выбор, слышишь! Я иду с тобой, Луис, я… Я люблю тебя! Некоторое время Луис стоял, глядя в эти огромные серые глаза. Юный граф стоял перед ним, глядя со страстью и надеждой. «Я люблю тебя…» Этого следовало ждать. Что ж… — Хорошо, Черри. Только не хнычь и не жалуйся. Чезаре, надеявшийся но ответное признание, слегка обиженно кивнул. Ничего, не всё сразу! Они накинули ярко-зелёные солдатские мундиры. Луису он был вполне впору, а на Чезаре висел мешком, но было не до того. Скрываясь в коридорчиках и прячась от каждого шороха, беглецы выскользнули из замка со стороны заднего двора. Было уже совсем темно, горели костры и факелы. Здесь запах цветов перебивали ароматы мокрой кожи, лошадей, солдатской похлёбки. Никто не обратил внимание на двух невысоких парней, которые шли совершенно спокойно и явно знали, куда идут. Пистолеты и кинжалы Луис взял себе, маленький кожаный саквояж с драгоценностями прицепил к поясу. У Чезаре остался только небольшой стилет, да и то потому, что Луис, презрительно хмыкнув, назвал его шпилькой. Посты они минули без труда: пароли и отзывы Чезаре узнал заранее. — Теперь к реке. Там в камышах затеряемся, — бросил Луис. Чезаре едва поспевал за ним, задыхаясь от бега, путался в траве, так и норовил упасть. Криво ухмыльнувшись, Луис взял его за руку. Несмотря на то, что от бега уже темнело в глазах, лёгкие горели и колени подгибались, Чезаре ни за что не хотел показывать Луису слабость и бежал, крепко держа его за руку. Ничего, ничего! Он свободен! Он сделал свой выбор! Он решил быть с любимым! Как и что будет дальше — неважно. Важно только это: эта ночь, запах леса, горячая рука, насмешливо блестящие зелёные глаза и самый прекрасный в мире хрипловатый голос: «А ты что думал, Черри-принц, мы в карете поедем, а?» — Пришли. — Луис остановился, и Чезаре, облокотившись на какое-то дерево, осмотрелся. Сквозь верхушки деревьев на землю падали лучи почти полной луны. Они стояли на краю глубокого оврага. — А? — на большее дыхания не хватило. — Так, стой-ка тут. — Луис скинул мундир, который до этого оставался на его плечах. — А я пойду гляну, как там у нас. И вернусь за тобой. Никуда не девайся, ясно? Чезаре только кивнул. Сердце стучало как бешеное. Луис ухмыльнулся и бесшумно исчез в кустах. Чезаре стоял, глядя на луну. Вот сейчас его жизнь круто изменится. Последние секунды, когда он — это граф Черрено. Сейчас он спустится в тайное убежище и присоединится к повстанцам. И станет… Кем? Чезаре Черри, просто Черри. Повстанцем без роду и племени. Это было так удивительно, дух захватывало. — Эй, уснул? — Луис появился так же бесшумно, как и исчез. — Пошли, нас ждут. Так, иди первый, вот тут тропинка, осторожно… Тропинка, аккуратно выдолбленная в глинистом склоне и хитро замаскированная, была достаточно узкой. Чезаре шел, держась за выступающие кое-где корни, и улыбался. Луис шел сзади. — А теперь вот тут проход. — Чезаре наклонился, собираясь отодвинуть часть кустарника, который скрывал проход, вырытый в склоне. Почти полная луна и яркие звёзды мелькнули у него перед глазами, когда сильный удар по голове отправил его в тёмное беспамятство.