Пробуждение

Локи лежал на спине в бассейне. Воскресенье выдалось небывало жарким для конца июня. Ему нужно было остудить тело, но в большей степени разум, охваченный странной лихорадкой. Он ведь погуглил Тора. Он правда до этого опустился – как какой-то жалкий, убогий сталкер. Не смог побороть свое любопытство. Оказалось, что Тор – довольно важная персона. «Довольно» в данном случае было даже преуменьшением. Отец Тора, Один Борсон, был основателем «Гласир-Медиа» и одним из влиятельнейших медиа-магнатов в стране. Он умер совсем недавно, после продолжительной болезни. Компания перешла во владение к его старшему сыну Тору, а младший, Бальдр, стал генеральным директором. Локи не впечатлился ни статусом Тора, ни его предполагаемым богатством. Больше всего его занимал вопрос, зачем такая шишка переехала в Аспвик. Интересно, что заставило Тора бежать? Локи считал Аспвик не просто приятным местом для жизни. Это было его убежище, тайная комната, и ему хотелось понять, ищет ли Тор здесь того же самого. Может, это смерть отца погнала его прочь от шума и суеты Стокгольма? Может, Тор захотел предаваться скорби именно на берегу Балтийского моря, в тишине и покое? На самом деле, все это было не так уж важно. Локи не нуждался в подробностях, ему было достаточно почувствовать что-то общее между ними, залегающее глубже, чем привязанность к котам и машинам Вольво. Он вовсе не хотел постигать Тора. При одной лишь мысли об этом ему становилось неуютно. Локи перевернулся и ушел под воду, ища абсолютной тишины – и надеясь, что она заглушит его беспокойные мысли. Он добрую минуту сидел под водой, а потом вынырнул и с наслаждением глотнул воздуха, подставляя лицо жаркому солнцу. Открыл глаза – и едва не заорал. У кромки бассейна стоял Тор. Он улыбался и, по сложившейся традиции, держал на руках Нарфи. – Да еб твою мать, – выругался Локи себе под нос. Они не виделись целую неделю. Локи очень зорко следил за котом и старался не выходить из дома, пока машина Тора стояла во дворе. А сам возвращался домой исключительно поздней ночью. Он опять проклинал себя. Надо было получше закрыть дверь на террасу, надо было проверить трижды, черт побери! – Привет! – весело крикнул Тор. – Угадайте, кто к нам вернулся? На его лице не было заметно ни тени обиды или неловкости – несмотря на то, что в прошлый раз Локи довольно резко его отшил. Напротив, Тор вел себя совершенно непринужденно, а выглядел так, что и вовсе не подобрать слов. Красная майка, черные шорты и белые шлепки на босу ногу смотрелись на нем забавно и, вместе с тем, так бесстыдно хорошо, что Локи захотелось нырнуть поглубже и сидеть на дне бассейна до самой зимы. Но вместо этого он спросил с раздражением: – Как вы сюда попали? – Сперва я звонил в дверь, – пояснил Тор, ничуть не смутившись, – но мне никто не ответил. Я подумал, что вы, скорее всего, на террасе, потому что ваша машина во дворе. Поэтому я просто обошел дом. Надеюсь, это не страшно? Конечно, страшно, еще как. Локи под водой был абсолютно голый. Не озаботился плавками, знаете ли, потому что привык купаться один. А этот приперся и все испортил. – Да все нормально, – сказал он с ядовитой вежливостью. – Еще раз извините за кота. Такого больше не повторится, я вам обещаю. И вы не могли бы... отнести его в дом? И закрыть дверь на террасу? Спасибо. Тор склонил голову набок и послал ему загадочную улыбку, что взбесило Локи до самых печенок. Да как он смеет так улыбаться? Так нагло вползать под кожу? Какая-то неимоверная, потрясающая сволочь. Нет, уберем «потрясающая». Просто сволочь. – Хорошо, – кивнул Тор и удалился. Но вскоре вернулся, к досаде Локи, снова встал у бортика и упер руки в бока. – Вы знаете, я довольно неплохо читаю по лицам. Я вижу, что вы странно на меня реагируете. И, по-моему, я знаю, в чем причина. Сердце Локи ухнуло вниз. – Да неужели? – сощурился он с усмешкой. – Как-то самонадеянно, не находите? И даже забавно – утверждать, что вы меня знаете. – Я и не говорил, что знаю вас. Я знаю только то, чего вы хотите. Или боитесь хотеть. И я почему-то уверен, что, если я скажу это вслух, вы будете все отрицать. Вы ведь всегда так поступаете? Держите дистанцию, насколько это возможно? Локи заскрежетал зубами: – Мне кажется, что... Но не успел он закончить мысль, как рядом с ним раздался мощный всплеск и в лицо ударили брызги. Локи едва не задохнулся от ужаса, когда понял, что Тор только что прыгнул в бассейн. Прямо в одежде. И вынырнул ровно перед ним, так близко, что их грудные клетки соприкоснулись. И придвинулся так стремительно, так приблизил лицо, что у Локи поплыло перед глазами. – Я предпочитаю действовать, чтобы решить проблему, – мягко сказал Тор, кладя руки ему на бедра и притягивая к себе. – Какого черта ты творишь?! – взвизгнул Локи и уперся в его плечи, пытаясь оттолкнуть. Но тщетно. Тело напротив излучало тепло и силу, казалось удивительно твердым и в то же время таким... уютным, будто само просилось Локи под пальцы. И Локи хотел прикасаться и трогать. Изучать. Ощупывать контуры мышц. Он просто хотел, даже слишком, и это пугало. Уже очень давно он не подпускал к себе никого так близко. И сейчас не был готов, просто не мог себе позволить открыться, показать свою жажду, обнажиться перед кем-то, кто потом наверняка сломает его и разорвет его душу на части. Вожделение и ужас боролись у него внутри, отчего в груди и в паху было одинаково больно. При всей своей браваде, что он якобы может читать по лицам людей, Тор упускал одну важную вещь. Что творится у Локи в голове, ему было неведомо. – Действую, – подмигнул Тор, – у меня нет времени и терпения на разговоры, – и вдруг накрыл губы Локи своими. Локи почувствовал, как его нижнюю губу прикусили зубами и слегка потянули, посасывая. Он раскрыл было рот, чтобы высказать Тору все, что он о нем думает – но тот воспользовался шансом и ловко протолкнул язык. Прямо Локи в рот, нахально и без спросу, и принялся там хозяйничать. Локи застонал, не в силах сопротивляться, вонзился ногтями в мощные плечи – и, вопреки доводам рассудка, потянул Тора на себя. Ощущение горячего и влажного чужого языка, творящего у него во рту неописуемые вещи, окончательно лишило Локи разума. Все мысли испарились от жара, что объял его существо. Казалось, что кожа трескается от легчайшего прикосновения. А поцелуй все длился и длился, сильные руки не спеша исследовали его тело, скользили по бокам и животу, мягко очерчивая каждое ребро. Затем поднялись вверх и потрогали ямку между ключицами, огладили плечи, и после переместились на спину, чтобы тщательно пересчитать позвонки. Локи разорвал поцелуй, чтобы глотнуть воздуха, и опалил лицо Тора жгучим дыханием. Он не смел открыть глаз, витая в блаженном тумане. Тор легонько клюнул его в нос и спустился к шее. Он пробовал Локи на вкус, нежно прикусывая кожу и едва касаясь ее языком. Из груди Локи рвались низкие стоны, и со стороны ему казалось, что он звучит как дешевая, бесстыжая шлюха. Но в данный момент его ничто не заботило, кроме рук и губ на его теле. Он потерся о Тора напряженным низом живота, отчаянно нуждаясь в ласке. Локи не терпелось кончить именно от его руки. – Пожалуйста... – проскулил он Тору куда-то в ключицу. Больше ни одно слово не приходило на ум. В ответ ему раздался довольный собственнический рык, будто омывший Локи теплой волной. Он совсем размяк, когда Тор схватил его лицо и поцеловал так жестко, что их зубы стукнулись друг о друга. И вдруг все прекратилось. Локи открыл глаза и замер, непонимающе глядя, как Тор отплывает к бортику, как подтягивается вверх одним сильным движением и – покидает его, возбужденного, отчаянно жаждущего ласки и прикосновений. – Я очень хочу узнать тебя, Локи, – сказал Тор так убийственно спокойно, словно это не они секунду назад пожирали губы друг друга. Локи молча взирал на него. Он был слишком потрясен, чтобы выдавить хоть слово. – Поэтому, – продолжил Тор, – все-таки подумай насчет кофе. Когда тебе будет удобно. Я оставляю решение за тобой. И искренне надеюсь, что ты не будешь слишком зазнаваться по этому поводу – потому что я действительно хочу продолжить с того места, где мы остановились. Ты на вкус и на ощупь такой же изумительный, как и на вид. Он одарил Локи сладкой улыбкой и развернулся, чтобы уйти. К Локи наконец вернулся дар речи. – Да иди ты в жопу, мудила! – крикнул он, бледнея и дрожа от негодования. – С радостью пойду. Но только если ты хорошо попросишь, – бросил Тор не оборачиваясь, свернул за угол и исчез из поля зрения. Локи ударил кулаком по воде. Прижал ладони к глазам и погрузился на дно, чтобы выкричать свои чувства. Тор оказался самым распоследним ублюдком из всех, что встречались ему в жизни. Ну, почти распоследним. И все же, какая сволочь, какой самонадеянный мудак! Он осмелился прикасаться к Локи, играть с ним в опасные игры, вынудил открыть свои желания. Локи чувствовал себя совершенно униженным и преданным. Да, он расценивал поступок Тора не иначе как предательство. Самое ужасное, что он наслаждался каждым мгновением их объятий, пока Тор не выставил его полным идиотом, жалким слабаком, молящим о ласке. Что ж, ничего не вышло. В одном этот козел был прав: у него есть гордость. И вот теперь Локи ему покажет, каково это, когда твое человеческое достоинство втаптывают в грязь. Он всплыл на поверхность и подтянулся к краю бассейна. О да, этот тип заплатит за свою дерзость. Позже ему все-таки пришлось передернуть в душе. С мыслью, конечно же, о Торе. *** Через два дня после инцидента, как Локи про себя называл случившееся в бассейне, к нему заявилась Сигюн с большим мешком веганской еды. Они планировали кино-ночь. – Что за хрень? – спросил Локи, хмуро наблюдая, как она выгружает на кухонный стол коробочки и пакеты. – Моя закуска, – деловито ответила Сигюн, – можешь угощаться. Или будешь опять давиться чипсами? Имей в виду, моя еда, в отличие от твоей – вкусная и здоровая. Вот, – она открыла пластиковый контейнер и сунула Локи под нос, – тебе точно понравится. Попробуй! Это называется «клубнично-овсяные подушечки». Локи поморщился, но угощение взял. Попробовал на зуб. – Ненавижу тебя, – признал он свое поражение. Сигюн усмехнулась и изобразила победный танец. – Это мне, – Локи забрал у нее контейнер, – а остальное жри сама – особенно вон то, поносного цвета. И ни в чем себе не отказывай. – Придурок, – Сигюн закатила глаза, но тут же улыбнулась своей особой улыбкой, и Локи напрягся. Улыбка означала, что подруга что-то задумала. – Итак, – она присела у стола и подперла рукой подбородок, – почему ты не сказал, что у тебя новый сосед? Та-акой секси. Локи перестал жевать и с трудом проглотил кусок, застрявший в горле. – А в чем дело? – хрипнул он, пытаясь откашляться. – Он вроде милый. Помахал мне, представился. Рассказал о кошачьих делах. Локи прочистил горло и сделал скучное лицо. – Так больше и нечего сказать. У меня новый сосед. Твой кот мечтает трахнуть его кошку. И находит любые способы, чтобы пролезть к нему в дом. И, кстати, раз уж мы об этом: скажи, что мне делать с этим мелким говнюком? Я раньше не мог окно спокойно открыть, как у него сразу паника. А теперь не могу удержать его в доме. Сделай что-нибудь, или получишь его обратно – и меня не колышет, пусть твой Гунне хоть все мозги себе высморкает! Сигюн выдохнула с притворным раздражением. – Прекрати истерику, – она покачала головой. – Во-первых, теперь это твой кот, мы оба знаем, что ты любишь Нарфи. А во-вторых. Или ты рассказываешь, что у тебя с богическим соседом, или я запускаю ту новую фичу, помнишь? Которая тебе так не нравится. И я уж постараюсь, чтобы ты не смог изменить команду. У меня, чтоб ты знал, есть знакомые хакеры. Даже два. – Сигюн, – начал Локи угрожающим тоном, но та лишь скрестила руки на груди и посмотрела на него с вызовом. В итоге он сдался и все ей рассказал. В конце концов, она была его лучшим другом. Единственным другом, и даже больше. Она была его семьей. – Вот это да-а, – мечтательно вздохнула Сигюн. – Блин, как эротично... в бассейне... Нет, я очень люблю Гунне, но иногда бы ему не помешало, ну... быть чуть-чуть понапористей. – Да ну тебя, Сиг. – Ой, да ладно тебе! Все свои. Лучше скажи, дальше собираешься что-то делать? – Ага, – ухмыльнулся Локи. – Я отплачу ему тем же, вот что я собираюсь делать. Просто пока не придумал подходящий план. Но я в процессе. Сигюн одарила его таким взглядом, будто он только что ударил щенка или отнял хлеб у голодного сироты. – Не смотри на меня так. – Локи... – Сигюн покачала головой. – Месть – это ниже твоего достоинства. И вообще... Не знаю, просто не знаю. Нет. – Он меня унизил! – воскликнул Локи, заводясь от обиды. И желания. Каждый раз, стоило только вспомнить о Торе, желание вскипало у него внутри, как бы он ни сопротивлялся. – Ты когда в последний раз встречался хоть с кем-нибудь? Хотя бы на одну ночь? Квасир был аж три года назад. Прекрасный, умный парень. Поэт, блин! И так любил тебя. Но стоило ему сказать об этом, стоило тебе понять, что ты можешь быть счастлив – и ты сбежал. Почему ты опять наступаешь на те же грабли? Локи уставился в пол, сжав челюсти. – «Потому что в счастье зреет зерно несчастья, – проговорил он глухо. – Оно пожирает само себя, как пламя… которое не может гореть вечно, оно гаснет. И это предчувствие конца убивает блаженство в его расцвете».* – Черт тебя дери! Ты кого-нибудь еще читаешь, кроме своего Стриндберга? Вечно этот Стриндберг, вечно это безумие и страдание! Ты просто прицепился к тому, что знаешь, типа у тебя все под контролем. Посмотри на этот дом – он выглядит как в день переезда. Совершенно безлично. Тут нет тебя. Думаешь, такой способ жизни тебя обезопасит, чтобы ты смог опять убежать? При первой же возможности, с минимальными потерями? – Прекрати меня анализировать! И диктовать мне, как я должен жить! Меня все устраивает, я счастлив. А если тебе что-то не нравится, то это твои проблемы. А не мои. – Счастлив? – хохотнула Сигюн. – Ты правда считаешь себя счастливым? – она подошла ближе и положила руки ему на плечи. – Я понимаю, Локи, я все понимаю. Ты боишься. Думаешь, что не готов, – сказала она мягко. – Но, может, пора уже определиться? Может, стоит дать Тору шанс? Я же тебя знаю, я вижу, что он тебе нравится, как бы ты ни упирался. – Нет! – огрызнулся Локи. – Я иду смотреть кино, – он отбросил ее руку и направился в гостиную. – Ты со мной или как? – Прекрасно! – крикнула Сигюн ему в спину. – Делай как знаешь! Давай, мсти свою мстю – только за то, что кто-то в кои веки запал тебе в душу! Заставил потерять контроль и снова почувствовать себя живым! О да, разумеется, за такое он должен быть наказан. Локи остановился, не оборачиваясь. Его плечи напряглись. – Конечно, ты просто обязан на нем отыграться, – продолжала Сигюн с саркастической усмешкой. – Хоть и клялся себе, что никогда в жизни не поступишь так, как поступал Лафей. Но, простите, разве месть – это не его любимый метод? – Замолчи. – Давай, действуй, – распалилась Сигюн, не замечая ощетинившегося Локи. – Слепой, глухой ко всем и вся, ну точно как твой отец. Никого не подпускай к себе никогда. Вот это же точно как Лафей делал – отталкивал людей своим холодом и жесткостью. Ты сейчас так похож на него, Локи. Продолжай в том же духе. Относись к людям так, как он относился к тебе, к твоей матери. Давай. – Заткнись!!! – выкрикнул Локи и швырнул об пол контейнер. В два шага приблизился к Сигюн, схватил ее за плечи и затряс. Девушка в страхе закричала. Она испугалась его, и Локи чуть не стошнило от ужаса. Ее взгляд был похож на... Он помнил такой взгляд у матери. Каждый раз, когда мать вставала между ним и карающей рукой Лафея, у нее были такие же глаза. Каждый раз, когда Локи и его братья плакали из-за отцовских оскорблений, у нее были такие глаза. Каждый раз после скандала она обнимала своих сыновей, всех троих скопом, и вытирала им слезы дрожащими пальцами. И лгала, что все будет хорошо. И смотрела на них с той же смесью любви, отчаяния и страха. Ее взгляд светился таким же испугом в тот день, когда Лафей пришел пьяный и ткнул ей в лицо обвинениями. Неверная жена, потаскуха, как она посмела утешаться в объятиях другого мужчины? Он говорил ужасные вещи, винил ее во всех своих неудачах. И сомневался в том, что сыновья – его плоть и кровь. Его крики до сих пор гремели у Локи в ушах. Как она тогда дрожала. Локи было почти пятнадцать. Он должен был что-то сделать – но не смог. Слишком слабым он был тогда, слишком перепуганным. Он мог бы загородить ее собой, когда Лафей выскочил с пистолетом. Он должен был принять за нее эту пулю, как она всегда принимала на себя удары, предназначенные сыновьям. Локи отмер, когда было уже слишком поздно. Он закричал и набросился на Лафея, когда мать осела на землю с кровоточащей раной в груди. Ее яркие зеленые глаза как-то вмиг потускнели. Разъяренный Лафей выстрелил ему в живот. Локи очнулся в больнице и узнал, что теперь он совсем один. Его младшие братья не пережили отцовскую ярость. Да и сам Лафей не пережил: полицейские убили его при попытке сопротивления. Локи жалел, что врачи вытащили его с того света. Он не хотел больше жить. И не хотел еще долгое время, пока попечители не пристроили его в приемную семью. Там он встретил Сигюн. Жизнь с Ванами была не идеальной, но она была гораздо лучше того кошмара, к которому он привык. С виду Ваны казались образцовой семьей, но на деле их отношения пропитались гнилью. Между Фрейей и Одром, его приемными родителями, шла холодная война. Со временем Локи понял, что его усыновление было отвлекающим маневром, созревшим в хитрой головке Фрейи. Нет, они всегда были к нему добры: проверяли, есть ли у него все необходимое, оплачивали психотерапевта, чтобы помочь ему справиться с трагедией. Устроили его в хорошую школу и не скупились на карманные расходы. При этом они проявляли совершенное безразличие к собственной дочери. Сигюн была ядром их постыдной семейной тайны. Возможно, плодом кровосмесительной связи между Фрейей и ее братом-близнецом, которого Локи так ни разу и не увидел. Ему до сих пор не слишком верилось, что у Фрейи и ее брата было что-то интимное. Но Одр верил, он носил на себе этот груз как крест. А Фрейя... она родилась определенно не для того, чтобы быть заботливой матерью. И все-таки Ваны оставались вместе, потому что брак давал им больше преимуществ, чем предполагаемые последствия развода. Пока они были заняты своими проблемами, между Локи и Сигюн крепла неразрывная связь. Ей нужен был кто-нибудь, кто понимал бы ее и любил. А Локи нужна была причина жить. И Сигюн каждый день дарила эту причину, согревая его своей неиссякаемой добротой и оптимизмом, что невозможно было вытравить даже в условиях тотальной родительской нелюбви. Они спали в одной постели. Совершенно невинно, как ангелы. Главное, Локи чувствовал, что он не один, когда просыпался в ночи от мучительных кошмаров. Они вместе строили планы на жизнь – после того, как им исполнится восемнадцать и они покинут родительский дом (в итоге так и случилось, они ушли сразу после ее восемнадцатилетия, отказавшись от любой финансовой помощи). Каждую неделю Сигюн приносила Локи новую книгу или диск, питая его любовь к литературе и фортепианной музыке – даже в те времена, когда у них был крайне скудный бюджет. Сати и Дебюсси, Иван Тургенев и Изабель Альенде, Анна Ахматова – все эти авторы действовали на Локи умиротворяюще, потому что были прочно связаны с Сигюн. Она сопровождала его во время еженедельных походов к терапевту. Выслушивала его, говорила с ним, просто любила. Тщательно и терпеливо собирала осколки его души, чтобы склеить их в одно целое. А сейчас она смотрела на него глазами, полными слез и страха. Локи отпустил ее и сделал несколько шатких шагов назад. – Сигюн, прости, пожалуйста, – прохрипел он, потрясенный собственной выходкой, и схватил себя за волосы. – Не надо, Локи, – прошептала девушка и, быстро преодолев расстояние, сжала его в объятиях. Только Сигюн была способна на такое. Только она могла быть такой доброй и доверчивой глупышкой. – Прости, – твердил Локи как заведенный и сглатывал набежавшие слезы, – прости... – Все нормально, – Сигюн погладила его по голове и чмокнула в щеку, – ничего страшного, – она обхватила его лицо, заставляя посмотреть на себя. – У меня к тебе предложение. – Какое? – спросил Локи, шмыгая носом. – Прекрати сбегать, Локи. Просто прекрати убегать, и тогда я тебя прощу.