Простые радости

Сидя за столом в не очень шумной таверне, расположенной на окраине городка, Лина Инверс старательно и методично напивается, опустошая бутылку за бутылкой. Пьянеет она плохо, поэтому дозу алкоголя приходится постоянно увеличивать. Подняв уже несколько помутнившийся взгляд от тарелки с нехитрой закуской, Лина по-началу думает, что у нее начались пьяные видения, но перед ней действительно сидит Кселлос собственной персоной. — Стоило ли уходить на другой конец города, чтобы побыть одной, раз ты все равно появился? — немного заплетающимся языком, интересуется Лина, стараясь сфокусировать взгляд на монстре. — Действительно, — пожимает плечами Кселлос, с любопытством разглядывая пьяную в стельку волшебницу. Раньше ему не доводилось видеть ее в подобном состоянии. Кселлос открывает для себя ещё одну новую грань Лины. — У вас есть повод для праздника? — кивком он указывает на несколько пустых бутылок. — У меня есть повод для траура, — пьяно улыбаясь, отвечает Инверс. — Сегодня годовщина смерти. — Чьей? — спрашивает Кселлос, хотя ответ ему не особо интересен. — Моей! — резко выдаёт Лина, наблюдая за реакцией собеседника. Ей удаётся его удивить, и это доставляет удовольствие. — Я умерла несколько лет назад, в тот момент, когда Луна высказала все, что думает о моей внешности и никчемности. Она никогда не верила в меня, — неожиданно признается Лина. И вновь в области солнечного сплетения образуется давящая пустота, от которой все тяжелее избавиться. Воспоминания о последней ссоре с сестрой до сих пор гнетут и порой приходит ощущение, что Луна тогда была на сто процентов права. — Это она меня впервые назвала ДажеДрой. Я и раньше слышала нелестные замечания и насмешки насчет моей внешности, но в тот раз граница была перейдена. Сестра меня убила и даже не заметила, как это произошло. Никто не заметил. Я опозорила Луну и ушла. — Но вы все ещё живы, — говорит Кселлос и наотрез отказывается понимать людей. — Только формально. Живо тело, а не душа. Она ее убила, — упрямо уверяет его Лина. — Желания жить у меня нет, поэтому я так рискую. — А разве не желание жить помогает вам выходить победительницей? — удивляется Кселлос. — Нет. Слабаку проиграть я не могу — это позор, а проиграть сильному врагу, типа Фибризо или Шабронигдо — это значит подвергать мир опасности. На это я тоже не могу пойти. Желание жить здесь не причём. — В самом деле? — Кселлосу уже порядком надоедает этот бесполезный разговор, ещё немного и Лине уже никогда не восстановить авторитет в его глазах. На это он пойти никак не может. Незаметный пас рукой и маленький чёрный конус упирается в живот, ещё несколько точно таких зависают у шеи и сердца. Лина оказывается в ловушке, пошевелишься — конец. — Ты чего задумал? — шумно сглотнув, спрашивает Лина, практически полностью протрезвев. Глупый вопрос, но иного у нее и не находится. — А вы как думаете? — усмехается Кселлос, внимательно глядя ей прямому глаза. — Собираю убить вас. Вы же сами говорили, что хотите умереть. А сейчас ваша смерть никак не повлияет на благополучие мира и я вовсе не слабый противник, так что все просто замечательно. Он делает практически незаметное движение и конус чуть вспарывает кожу на животе волшебницы. Красная туника впитывает выступившую кровь и прилепает к телу. Противно и мерзко. Лина, дернувшись, крепко сжимает кулаки. Он поймал ее в ловушку из которой нет выхода. Конечно, можно попробовать сотворить заклинание, но Кселлос убьёт ее раньше, чем она успеет пустить в ход магию. Вот Лине и остаётся, что только, злобно прищурившись, смотреть на своего будущего убийцу. И прав был Зел, нельзя монстрам доверять. — А вы лгали, госпожа Лина, — медленно произносит Кселлос, слащаво улыбаясь. — Вы вовсе не хотите умирать. Я вижу желание жить в ваших глазах. Так что хватит себя жалеть. Вам это не идёт. Чёрные конусы исчезли, как и сам Кселлос. У Лины остаётся лишь небольшая ранка на животе и яростное желание при следующей встрече свернуть шею одному наглому монстру.