Он и его кот

Вернувшись вечером с работы, Крис нашёл Тома, сидящим на лестнице на второй этаж. Но не сразу, а только когда зажёг свет. - Том, - кинувшись к нему, обеспокоенно произнёс он, - Ты в порядке? Что-то случилось? Ты чего здесь сидишь? - Нормально всё, - с трудом выдохнув, но пытаясь улыбаться, ответил тот. - Помочь? - Помоги, если хочешь, - позволил Том, поднимаясь со ступеней, поддерживаемый Хэмсвортом. - Напугал меня… - пробормотал Крис, помогая лису добраться до дивана кухне. - А я тот ещё Фредди Крюгер, - подтвердил Томас, усаживаясь на тёплую шероховатую поверхность дивана. - Комик неудавшийся, - без особого осуждения отозвался Крис, - Любимый. - Любимый неудавшийся комик? О-отлично. А есть другие? Менее любимые комики? - Ты, любимый, хоть обедал сегодня? – игнорируя его болтовню, а заодно демонстрируя, что именно он имел в виду, назвав Томаса «любимым», поинтересовался кот. - Разумеется, - отчитался Том, - И сразу предваряя твой следующий вопрос: спасибо, я не голоден, ужинать не буду. - Как скажешь, - не стал спорить Крис. Том остался сидеть на диване, отчего-то тихо сопя носом, а Крис, оставив его в покое, ставил чайник. Когда он обернулся к дивану, тот уже был пуст – Томаса он заметил в конце коридора. Том стоял вдалеке, положив руку на ручку приоткрытой двери, и не двигался. Хэмсворт хотел, было, его окликнуть и спросить, что он там нашёл, но, подумав, промолчал и полез в холодильник. Он долго не мог решить, чего ему хочется, и просто глядел на полки, и прервался лишь когда мимо его носа протянулась лисья лапища, уверенно сграбастав пакет с молоком. Хэмсворт закрыл холодильник, так ничего и не выбрав. - Тоже что-то ничего не хочется, - проговорил он пространно, пока Том, отойдя на пару шагов, не потрудившись достать стакан, пил молоко прямо из пакета. Хотя это, быть может, от того, что тётя притащила ему пару часов назад целую корзинку сладких лепёшек? - Чем занимался тут без меня? - Дрейфовал, - глотая молоко, сообщил Том, - Как планктон в прибрежных водах. И вдруг, меняя интонацию и, что важнее, тему, лис сморозил внезапную лихость: - Слушай, кот, а ты меня по-прежнему любишь? Или так, из привычки? Или из надобности. Крис вспыхнул, поражённый его словами и, морщась, ответил: - Я? Тебя люблю?? – он чуть не задохнулся от возмущения, говоря это, - Я терпеть тебя не могу, да всё не отважусь признаться. Вообще…Слушать не хочу тебя. Фу. Чушь какую-то спросил, ей богу! Люблю… Держи карман шире… Том усмехнулся, прикрыв лицо ладонью. - Когда я перестану на такое улыбаться – можешь смело паковать вещички. - Твои, что ли? – спросил оцелот. - Можно и мои, - согласился Том. - Твои вещи – ты и пакуй, - пожал плечами Крис. - Как тебе не стыдно, будешь суку в положении заставлять чемоданы самой таскать? – покачал головой Хиддлстон. - Если сука не уймётся, - многообещающим тоном начал Крис, - Я её саму упакую и утащу куда-нибудь. - В тебе проснулся талант убийцы-маньяка. - Он и не засыпал. Я хоть сейчас. Мне только топорик достать. - Да ты и руками удушишь, - оценивающе осмотрел самца лис, - Вон какой большой у меня. Разъелся. Совсем толстый стал кошак, - и, отставляя молоко, Том потянулся к Крису, несмотря на содержание всего предыдущего разговора, ощущая всем телом невероятный прилив нежности. - Я не… Я – холёный кошак, - гордо вскинув голову, заявил Крис, цапая так беспомощно потянувшегося к нему лисёнка. - Пузико, смотрю, холёное отрастил. На меня насмотрелся? - Это для баланса с бородой, - веско оправдался Крис. - По твоей логике, мне тоже нужна борода. Для баланса. И, знаешь, я её отпущу, - задумчиво проговорил он, - А то совсем… Не по фен-шую. - Тебе не обязательно, - улыбнулся Хэмсворт. - Тем более, - не логично, не феншуйно, но уверенно сказал Том. И опустил взгляд вниз. Туда, где обрадованный объятиями альфа, осторожно дотрагивался рукой до несбалансированно огромного в силу объективных причин живота. Всё ещё упиваясь возгоревшейся нежностью, Томас глядел на это робкое касание и тихо млел от беспричинного, как ему казалось, удовольствия. Настолько оно показалось ему естественным и приятным, что кота захотелось немедленно показательно ободрить и приласкать, и Том, прикладывая свою руку поверх оцелотовой, прижал её к своей непосильной ноше покрепче. Естественно, сразу после этого, глянув оцелоту в глаза. Тот смутился, как малолетний идиот, тычась Хиддлстону в шею, и погладил притягательное место смелее. - У них днём была дискотека, - сообщил Том, - Теперь, слава всем богам, время отдыха. Или просто разомлели от того, что папа гладит. - Так-то и знают, что папа… - Они – не знают. Я знаю, - пояснил Том, - Вот и им передаётся. А, может, ты громко пахнешь. Может, учуяли чего. Кто их разберёт… От молока привкус ужасный во рту… Что они туда добавляют только, - недовольно окончил Том. Крис, слегка удивившись, взглянул на молочный пакет. Что там, кроме молока, быть-то должно?.. - Хочешь чего-нибудь другого? – спросил он, возвращаясь мыслями к лисицыному раздражению от привкуса. - Хочу. Хочу картошки печёной кусочек, как ты делаешь. - Я сделаю сейчас, - заверил Крис. - Спасибо, - поблагодарил от души Том. *** - Я приведу… Я позову того доктора, - бормотал Крис. - Ещё не сейчас, - судорожно вздыхая, сказал Том, - Скоро, но не сейчас. Я знаю, я… - и он резко нахмурил брови, прижимая к ним костяшку пальца. - Том, надо позвать, - с неимоверной тревогой в голосе взмолился Крис. - Мы сами… разберёмся… - слегка расслабляясь, прошептал лис. - Если ты настаиваешь… Но я не знаю, я не умею, как правильно… - Ты-то тут причём, - сквозь боль, усмехнулся Том, - Тебя я вообще выгоню, как начнётся. - И что, сам?! Один? - Да… - тяжко выдохнул Том, - Сам… - Нет уж, ты меня извини, но… - Ма-ать моя…! – выпалил Томас, перебивая Криса. - Всё! – не выдержал Крис, заколебавшись выпрашивать у Тома на то разрешение – лис вот уже час оставался непоколебим, хоть особо и не настаивал, а только неуверенно отказывался. Откуда было ему знать, как лучше? У него это в первый раз в жизни. Может, думает, что обойдётся и так – а вдруг не обойдётся? Кто потом крайний будет? - Да что «всё»… - Я иду за врачом! – вскакивая, решил Крис. - Да хоть за Папой Римским… - сдался Том. Крис выскочил за дверь спальни. - Эй! Не вздумай звонить в Ватикан! – почти весело крикнул омега вдогонку Крису. Хэмсворт пил чай. Валерьянку он себе позволить ну никак не мог – вконец одурел бы. Поэтому он пил чай мелкими глоточками и тянул время. Что ж. Теперь или случится чудо, или… Или не случится чуда. Крис пил чай и то представлял, как безмятежно дрыхнут на постели два маленьких рыжих котёнка и как, оголяя кончики зубов, тихо в полумраке спальни улыбается Том, лёжа позади них. То ему мерещилось бледное лисицыно лицо, его усталые глаза и припухлые обкусанные губы, звонкое мяукающее вскрикивание и яркий свет лампы на столе. То, ни с того ни с сего, примешивались духи прошлого. И Крис отчётливо, как наяву, видел две взрытые в земле могилки. Мотал головой, заглатывал чай и отгонял видение в тёмные углы кухни, словно мёл мусор щёткой. Он сидел за полукруглым столом. В кухне стояла напряжённая тишина, за окном, затянутым сеткой, возились насекомые. Чай закончился. Крис поставил чайник. Вернулся за стол. Посидел немного и ушёл на диван, откинулся на спинку. Чайник согрелся и вскипел. Тяжело поднявшись, Хэмсворт заварил себе ещё чаю. Поставил его на стол, едва не обжегшись плеснувшим с краев кипятком. Он вытер руку полотенцем от капель чая и, прикинув что-то в голове, направился к двери. Он вышел на темнеющую улицу. Было-то всего около часа ночи. Крис обошёл дом и взглянул на окно спальни. Оно горело ровным желтоватым светом и одна из штор, задёрнутая до половины, колыхалась от порывов несильного ночного ветра. За углом дома скрипнула дверь. Крис сорвался с места, возвращаясь к веранде. Доктор, тот самый, омежий, почти войдя внутрь, высунулся снова. Крис, подходя ближе, впился в него глазами, прекрасно улавливая выражение его лица своим кошачьим взглядом, несмотря на темноту. - Идёмте, - сдержано улыбаясь, проговорил омежий доктор. Крис поднялся на веранду и вернулся в дом. От доктора густо пахло Томом и, если бы Крис не знал, по какой причине, то непременно бы заподозрил его в самых ужасных грехах. И пришиб бы его на месте. Если бы не знал. Подходя к лестнице, Крис успел заметить на столе свою нетронутую чашку с чаем. Он много что успел заметить, пока шёл к спальне. Гвоздь, когда-то вылезший из ступеньки на волю (об который Том зацепился носком), а после заколоченный сердитым Крисом сильнее надобности. Глянцевый завиток на поручне, стёртый ладонями. Квадрат люка на чердак на потолке. Полоска света на совершенно плоском сером ковре, втоптанном в половицы. Весь путь – пара десятков шагов – показался ему в этот раз нестерпимо длинным. Доктор не входил. Ждал Криса. Перед дверью он остановил его, ещё дольше оттягивая итог пути. - Входите тихонько, - сообщил доктор, - Он спит. Тяжело пришлось. Он очень устал. Крис медленно кивнул, не смотря в лицо говорящему, и, приоткрывая дверь, проскользнул в спальню, на цыпочках подбираясь к кровати. Он остановился, зажимая рот рукой, чтобы ненароком чего не ляпнуть. Угадал он только с одним – горела лампа. На этом сходства с его размышлениями заканчивались. Том не был слишком бледен, как это возникало в представлении Хэмсворта, он лишь спокойно спал, свернувшись в клубок и скрывая свою наготу тонкой простынкой. А рядом с его грудью возились они. Мяукать они ещё не умели. Но уже возились и копошились, и очень по-деловому. Вылитая сука за работой… Том сквозь сон сердито вздохнул и, протянув руку, подтянул одного из них к себе, пряча под своей ладонью. Крис опустился на корточки, внимательно рассматривая выводок. До чего хорошенькие получились! Крис сидел, вцепившись в край кровати пальцами, глядел на них и не мог наглядеться. Рыжие они? Или не рыжие? Сероглазые? Или в австралийскую родню? Ничего не видно в полумраке! Завтра при свете ясно будет… Эх! Жаль, не четырнадцать! – пронеслось у Криса в голове, и он почувствовал, как улыбка сама собой появляется у него на лице. И вдруг – нечто выкопалось из-под Томовой простынки, выползая к собратьям… Не котёнок. А… щенок!? Вот так номер! Значит, не двое, а трое, и не только котят, но и щенят! Вот тебе и омега. И себя не забыл увековечить. Чудеса, да и только. Случились, наконец. Осчастливили своим свершением горемыку оцелота. Крис бы мог ещё очень долго так сидеть у постели, наблюдая копошение своих чад, но те, утомившись, в конце концов, забились обратно под суку. И Том, так и не просыпаясь, потянул на себя край простыни, укрывая их и согревая своим телом. Хэмсворт взглянул на них четверых напоследок и щёлкнул выключателем лампы. Спокойной ночи, сучка. Спокойной ночи, котята. Спокойной ночи, щенок.